***
— И все-таки ты подозрительно себя ведешь, Гермиона, — сказал Малфой, отпивая сливочное пиво. — А я тебе повторяю, что ты просто параноик, — уверенно произнесла Гермиона. Они сидели в кафе миссис Хадсон — это было уютное местечко в стиле прованс — стены в голубых тонах, плетеные бежевые кресла, тонкие белые стулья в кружевах. Здесь, по мнению Малфоя, продавали самое вкусное сливочное пиво. Но Гермиона-то знала, это не так. Просто мадам Розмерта не хотела пускать Драко Малфоя на порог своего паба. В любом случае, она не собиралась отказывать другу в такой мелочи, как кружка его любимого напитка, тем более, что они уже очень давно не виделись. — Чем ты была занята последние несколько месяцев? Я едва ли получил от тебя больше двух сов, — с упреком произнес Драко. — Я завершала дела в министерстве, — уклончиво ответила Гермиона. — А почему не сказала мне, что устроилась в Хогвартс? — не унимался Драко. — Хотела сделать сюрприз, — улыбнулась Гермиона. — Я никому не сказала. Мы с Макгонагалл как-то встретились, я уже была сильно вымотана темпами работы у Кингсли. Она сетовала, что устает совмещать две должности, но достойной кандидатуры на роль мастера Трансфигурации нет. А еще она отметила, что я выгляжу не очень. Это была напряженная рабочая неделя и у меня мелькнула мысль: «Блин, да она права». Нельзя было упускать такой шанс, и я решилась. Я сказала ей, что была бы рада занять место преподавателя Трансфигурации. Вот так все и получилось. — Вымоталась у Кингсли, ты? — с неверием повторил Драко и покачал головой. — Ты что-то скрываешь, Гермиона Грейнджер. Ты горела этой работой, это была твоя мечта. А сейчас у тебя потухший взгляд обреченной на смертную казнь. О, Драко, ты настолько близок к правде, ты даже не представляешь… — Не неси чушь, Драко, — произнесла вслух Гермиона. Внезапно он схватил ее за руку. — Гермиона, скажи мне правду, что ты делаешь в Хогвартсе? — настойчиво повторил он, заглядывая ей в глаза. — Малфой, отпусти мою руку! — Гермиона вскочила. — Ты пытался применить ко мне легилименцию?! Совсем охренел?! Она развернулась и врезалась в чью-то фигуру. — Ох, прошу прощения, — пробормотала она. Они одновременно шагнули с фигурой сначала вправо, потом — влево, после чего ее схватили за кончики пальцев и мягко отвели в сторону. — Мисс Грейнджер, вы грациозны, как взрывопотам, — голос Снейпа был спокоен, но вот Гермиона снова вспыхнула. — Уберите от меня руки! Не смейте меня трогать! Никто, — истерично выкрикнула она. На нее стали оборачиваться посетители кафе, она почувствовала, как ей стало дурно. Черт, затошнило. Она оттолкнула Снейпа и побежала в уборную. Там ее-таки вырвало порцией лепестков. В дверь постучали. — Гермиона, Гермиона — ты в порядке? Гермиона, выходи, я больше не буду, и крестный тоже. Пожалуйста, я волнуюсь. Мы волнуемся, — Малфой барабанил в дверь. Гермиона из последних сил прошептала «Эскуро» и открыла им. — Драко, оставьте меня в покое, оба. Я простыла, а тут ты еще со своими подозрениями. Надо было соглашаться на дежурство с Невиллом, — прокряхтела она, поднимаясь на ноги. Драко беспокойно ее оглядывал. Даже попытался заглянуть под мантию, Гермиона сердито выдернула ее полы из его трясущихся рук. — Он кстати думает, что мы спим. — Что-что? — Малфой побледнел. — Да я бы, да что он, да ты же знаешь, что я никогда… Ты же мне как сестра! — Да знаю-знаю, но свои убеждения в голову не вложишь. Ты же тоже думал, что я спала с Гарри и Роном, — парировала она. — А вы не спали? — ни к селу ни к городу вставил вдруг Снейп. Гермиона и Драко воззрились на него с удивлением, внезапно вспомнив, что у их разговора есть еще один свидетель. — Профессор, это оскорбительно — вы знаете? — закатила глаза Гермиона. — Впрочем, тактом вы никогда не отличались. В ответ Снейп пожал плечами — мол, я такой, какой есть и меняться не планирую. — Гермиона, пойдем обратно. Почему ты не сказала, что простудилась? Я тут таскаю тебя по кафешкам, когда тебе нужно бы лежать и лечиться! — заботливо проговорил Драко. — Драко, честное слово, ты иногда превращаешься в невыносимую курицу-наседку. Я разберусь, — отпихнула его Гермиона. — И все же, мисс Грейнджер, я бы посоветовал вам обратиться в Больничное крыло. Мадам Помфри с удовольствием напоит вас перечным зельем, — промолвил Снейп. — Спасибо за дельный совет, мистер Снейп, я попросила бы вас продолжать меня игнорировать — у вас отлично получалось до этого, — отрезала Гермиона и толкнула его плечом, выходя из уборной. — Драко, ты идешь? Мне еще нужно во «Флориш и Блотс». — Да-да, прости, крестный, — пробормотал Драко и поплелся за Грейнджер. Снейп задумчиво посмотрел им вслед.Глава 3
30 апреля 2024 г. в 20:51
Гермиона рассматривала лепестки и недоумевала: Может, она поела цветов и забыла? Отравилась чем-то, в чем были нарциссы, и теперь ей плохо? Объяснение было логичным, хотя сама Гермиона не помнила, что ела что-то цветочное или, на худой конец, хотя бы пила чай, но больше в голову ничего не приходило. Всю неделю, пока ее лихорадило, она принимала лекарства от отравления, но легче не становилось. Да, ее больше не рвало цветами, но тошнило постоянно. То, что дело — дрянь и никакое это не отравление, а магическая болезнь, стало известно позже.
— Это еще что? — Гермиона с недоумением разглядывала себя в зеркале. На ключице вскочила шишка.
— Ай, — она коснулась ее пальцем и тонкая кожа порвалась, но вместо гноя наружу вместе с кровью вылез бутон. Гермиона осторожными движениями стерла красный след.
Похоже на нарцисс.
Больше она не решилась касаться цветка, но симптомы множились — теперь понятно, почему ее тошнило лепестками — в ней, черт возьми, растут нарциссы!
Что за хрень?
Ответ на этот вопрос она искала чуть больше суток. Нашла в лондонской магической библиотеке. Что примечательно, совершенно случайно. Гермиона с раннего утра корпела над книгами с магическими заболеваниями, просмотрела уже более 20 и ничего. Она спустилась в кафе на первом этаже, нужно было немного передохнуть. Маггловские таблетки от тошноты давали ей немного свободы в передвижениях, бутон на ключице был надежно скрыт под рубашкой.
— Будьте добры, американо без сахара, — Гермиона забрала заказ и пристроилась за столиком у окна. Она устало оглядела кофейню и внезапно зацепилась взглядом за одну посетительницу. Девушка на вид лет двадцати наслаждалась латте и с упоением читала бульварный романчик весьма неприличного содержания. Об этом можно было судить по ее лицу: переворачивая очередную страницу, она немного краснела и смущенно улыбалась.
— Простите, мисс, — Гермиона осторожно подошла к незнакомке. Та оторвалась от книги и с недоумением воззрилась на нарушительницу спокойствия. — Ваша книга…
— Ах, это новый роман Эмили Стоун. Я купила ее на предпродаже! — похвасталась девушка. Гермиона изобразила понимание и указала на обложку, где был нарисован красивый юноша. Он стоял на коленях и тянул руки к девушке, которая демонстративно от него отворачивалась. Юноша беззвучно плакал — то ли от того, что девушка не желала его знать, то ли потому что все его тело было покрыто розами — они росли прямо из него.
— А это, наверное, главный герой! Почему он так выглядит? — нетерпеливо спросила Гермиона.
— Это принц Каспиан, — пояснила посетительница. — Он влюбился в Мариэллу, сильную ведьму гордого северного народа, и заразился ханахаки.
— Чем? — навострила уши Гермиона.
— Видите розы, которые растут из его тела? Это ханахаки. Когда любишь кого-то так сильно, что в тебе начинают расти цветы. И утолить жажду этих цветов способна только взаимная любовь. Так романтично! — с придыханием сообщила девушка. — Но Мариэлла не любит Каспиана, и потому он медленно погибает от проклятия ханахаки.
Гермиона часто задышала, ее прошиб холодный пот.
— И что, от ханахаки можно умереть? — хрипло спросила она. В ответ девушка посмотрела на нее, как на дурочку.
— Ну, конечно. Это смертельная болезнь, если Мариэлла не ответит принцу взаимностью, то цветы доберутся до сердца, и все, конец!
И все, конец.
Следующие несколько дней пролетели в справочниках, где содержалась хоть какая-то информация о ханахаки. Между тем, состояние Гермионы становилось хуже — бутонов было все больше, таблетки от тошноты почти не помогали. Гермиона предприняла отчаянную попытку освободиться от проклятия и попросила знакомого маггловского хирурга удалить ей один цветок. Потом она стерла ему память. Ханахаки отомстило и жестко — среди ночи Гермиона проснулась от дикой боли. Вся ее рука оказалась в крови от лопнувшей кожи под созревшими за ночь нарциссами.
Информация скудная, но все же была. Ханахаки утихало, когда объект любви находился неподалеку, а его прикосновения могли замедлить болезнь. К сожалению, лечения не было — избавиться от проклятия можно было только искренними взаимными чувствами. Впереди была следующая стадия — когда уже имеющиеся цветы распустятся, появятся новые — в новых местах — на коже, в органах, венах, артериях. Они будут повсюду, их будет становиться больше, они тоже будут распускаться и тащить силы — физические, магические, эмоции. Чем сильнее будут чувства и дальше объект — тем быстрее сгорит жертва.
Шанс на чудесное выздоровление по причине взаимности отпадал сразу. И, конечно, никто не будет с ней возиться, она не позволит. В ней еще есть гордость! Да и привязывать его к себе… Он и так через многое прошел. Но нужно было выиграть время, чтобы придумать план и выжить. Жить Гермионе все-таки хотелось и очень!
Тем же вечером к Минерве Макгонагалл отправилась сова с письмом — Гермиона Грейнджер просила о встрече. Утром Гермиона собралась с духом и пришла к Кингсли, сжимая пергамент с заявлением на увольнение в руках.
— Какого вислого гоблина, Гермиона?! — кричал Кингсли. — Я тебя спрашиваю!
— Прости, Кингсли, я думала, что справлюсь, но это не так. Я не справляюсь, и это очевидно. Я не готова, я устала и, если честно, я поняла, что политика — это вообще не мое, — Гермиона врала, но за время обучения во Франции и работы у министра научилась делать это филигранно — с отчаянием на лице она смотрела на Бруствера. Внутри нее происходила настоящая битва — хотелось плюнуть на все, расплакаться и рассказать Кингсли правду. Но правда ничем не поможет ни ему, ни ей.
— Гермиона, ну как же так, — Кингли сдулся на глазах, сел и обхватил голову руками. — У нас же были планы… И чем же ты хочешь теперь заниматься?
— Я хочу попробовать себя в преподавании, — тихо ответила Гермиона.
— Мерлинова борода, да ты там со скуки помрешь уже через месяц! — опять завелся Кингсли.
Возможно, и правда через месяц и вовсе не от скуки.
— Кингсли, я все решила, — отрезала Гермиона. — Прости, мне пора.
И она ушла, навсегда закрыв для себя дверь к своим мечтам о Министерстве магии.
Чаепитие с Макгонагалл прошло немного странно. Мадам директор радушно встретила Гермиону, предложила присесть и разлила чай, но разговор заводить не спешила, Гермиона тоже не знала, с чего начать. Минерва внимательно разглядывала её и наконец все же спросила.
— С чем же связано ваше желание повидаться со мной, Гермиона? Вряд ли вы испытываете недостаток в общении настолько, что проделали такой долгий путь.
— Вы правы, профессор, я пришла к вам как директору школы Хогвартс. Может быть у вас найдется для меня местечко в штате?
Минерва слегка подняла бровь и отметила:
— Вообще-то мы укомплектованы полностью и расширить штат я, увы, не могу. — Она увидела как плечи девушки поникли и произнесла. — А что вы хотели бы преподавать?
— Да что угодно, мадам, — выпалила Гермиона и поняла, что провалилась. Все-таки одно дело Бруствер, а другое — Макгонагалл, ее участливые глаза, материнская улыбка. Гермиона так и не смогла вернуть родителям память, а после свадьбы Рона отношения с миссис Уизли стали хуже некуда. Макгонагалл всегда была для нее наставницей, в ее присутствии становилось спокойнее. Вот и сейчас директор понимающе улыбнулась.
— Значит дело не в преподавании, а в ком-то из моих преподавателей, моя дорогая? Я не тешу себя надеждой, что вы приехали в такую даль просить работу, при условии, что прекрасно справляетесь в министерстве. Я уверена, что это не для того, чтобы круглые сутки лицезреть меня или толпы нахальных подростков, которые будут задавать вам неудобные вопросы.
Гермиона смотрела на свои ладони и отказывалась отвечать. Макгонагалл вздохнула.
— Я сказала правду — мы укомплектованы полностью, однако я всё еще совмещаю две должности — директора школы и преподавателя Трансфигурации. Знаете, Гермиона, я была бы рада, если бы кто-то снял с меня преподавательское бремя.
Лицо Гермионы просияло, внутри всё ликовало.
Слава Мерлину, удалось!
Самое трудное было выжить те полтора месяца, что она была вдали от Хогвартса. Она тоннами принимала зелья, заглатывала маггловские таблетки, ее снова стало тошнить лепестками. Гермиона верила, нет, знала: как только она прибудет в школу — тошнота пройдет! Нужно было только продержаться.
К тому же у нее был прекрасный план. Хогвартс — место, где наверняка можно найти какое-то средство от ее недуга, Гермиона была почти уверена, что искать нужно лекарственное зелье, но оно будет сложное и, вероятно, запрещенное. Как же ей повезло, что в ее время в магической школе работает жутко мрачный, но крайне талантливый и не обременный условностями человек, принц зелий — Северус Снейп. Правда, нужно было еще как-то уговорить его сварить зелье. Уже позже она поняла, что это будет непросто: он не желал ее знать и едва ли станет помогать ей.
Мысли об этом Гермиона оставила на потом — сначала нужно было найти волшебное средство, которое помогло бы ей выжить. Поэтому в свободное время Гермиона продолжала штудировать талмуды, выписывать что-то полезное, хоть этого было и крайне мало. Про ханахаки она больше ничего не искала. Из соображений осторожности, конечно.