Ад
Ханбину снится, как Рики и Хао танцуют под дождем возле бассейна отеля, и тут он слышит шепот и голоса, которым не место в этой сцене. Гонук кричит шепотом. — Не могу поверить, что дождь все еще идет, — Ханбин не знает, хочет ли он оставаться во сне, где белый льняной костюм Хао мокнет под дождем, прилипает к его телу, становясь все прозрачнее и прозрачнее. Хао кружится в вальсе с Рики, смеясь над флиртом блондина, глаза обоих сверкают, как бриллианты (это сон, он не должен иметь смысла). Это наполовину очень хороший сон (Хао великолепен), а наполовину ужасный кошмар (Рики великолепен). С другой стороны, он может открыть глаза на другой сон/кошмар — двух одержимых фитнесом парней, которых бесит дождь, — и это всего лишь реальность. Лучше не делать выбор прямо сейчас. — Должно же это когда-то прекратиться, у нас же лето, — шепчет Мэттью, возвращаясь в реальность. В безумном сознании Ханбина Рики во время вальса сокращает пространство между своим телом и телом Хао, его глаза сосредоточены на губах Хао. — День без тренировки не заставит твои мышцы ослабеть, Гонук, — Рики и Хао находятся в опасной близости, слишком близко, готовые поцеловать друг друга. Хао краснеет, стесняется и неловко смотрит на глаза и губы Рики, не зная, что делать. — Я знаю, но мне скучно! Что мы будем делать этим утром, пока они не вернутся из Рая? — отвечает Гонук, недостаточно шепотом. Губы Рики встречаются с губами Хао. Это слишком больно, Ханбин открывает глаза. — Ты мешаешь мне спать, — заявляет Ханбин, и двое парней, смотревших в окно, оборачиваются, чтобы посмотреть на него. — Привет. Вы хорошо спали? Оба приветствуют Ханбина и возвращаются к кровати, где Ханбин лежит на спине, как и засыпал прошлой ночью: ноги вытянуты, тело лежит на дальнем конце матраса. Наконец-то он оказался между Гонуком и Мэттью, что было неожиданно. И никогда не было сексуальным. Они просто спали, как три девочки-подростка, устроившие ночевку. Ханбин не узнает себя. Перед ним бицепсы Мэттью, грудные мышцы Гонука, а он ничего не пробует. Он совсем не возбужден. Его мозг все еще заполнен размытыми образами Хао, танцующего под дождем, счастливого с кем-то другим. — Ханбин, ты какой-то задумчивый, — замечает Гонук, садясь справа от Ханбина, где тот спал прошлой ночью. Мэттью садится слева от ног Ханбина. — Тебе приснился плохой сон? — Просто кошмарный ревнивый сон, ничего особенного, — Ханбин отмахивается. — Хочешь сыграть в карты? Кажется, Гювин оставил свою колоду в моей комнате, — Гонук кажется взволнованным. — Но мне, наверное, нужно выпить кофе, прежде чем покидать эту кровать. Гонук встает. — Сейчас я найду кого-нибудь из сотрудников, — и выходит из комнаты. — Сколько времени? — интересуется Ханбин, так как все еще чувствует себя уставшим. — 7. Мы всегда просыпаемся рано, чтобы пойти на тренировку, так я с ним и познакомился. — Слишком рано, чтобы просыпаться в дождливый день, Мэттью, — простонал Ханбин. — Ты такой подтянутый и в то же время такой ленивый, в чем твой секрет? — Много ненависти к себе и диет, — Мэттью не смеется. — Джей бы посмеялся над этим, — Мэттью поднимает плечи и ложится рядом с Ханбином. Ханбин лежит на матрасе, а Мэттью — на полу. Мэттью вздыхает. — Ты действительно считаешь, что я должен попробовать с Гонуком? — Почему ты сомневаешься? — Джиун. — Ты уверен в чувствах Джиуна? — Я ему нравлюсь. Но ему нравятся и другие. Он не знает, кого выбрать. Даже сейчас, когда ты сказал мне, что не дал ему конфету, и Хао, думаю, тоже, он все еще колеблется. Ведь он, очевидно, получил от меня только одну, верно? — Я не знаю, Мэттью. Другие парни могли дать ему конфеты. Но конфеты не имеют значения. Главное — это ты. И ты не должен позволять кому-то заставлять тебя сомневаться в себе. Ты милый и, если позволишь, о боже, откуда у тебя такое невероятное тело? Мэттью смеется. — Я тренировался! Тебе тоже стоит, это полезно! И для тела, и для ума! — Ханбин тоже смеется. Они успокаиваются, и после нескольких секунд молчания Мэттью продолжает. — Не знаю, тот ли я человек, который может использовать Гонука, друга, чтобы что-то доказать. То ли дело в том, что я не настолько увлечен Джиуном, то ли в том, что Джиун на самом деле очень сильно увлечен мной и еще не осознал этого. — Ты можешь пойти в Рай с другом, просто ради того, чтобы хорошо провести время. Как я сделал с Джеем. — Это действительно был желудок, когда тебя вырвало? — Нет, я действительно встретил Хао с одним из худших похмелий в моей жизни. — И он все равно выбрал тебя для Рая. — И Рики. Мэттью, он думает обо мне как о друге, ясно? Я не хочу питать к нему чувства, которые могут мне навредить. Гонук возвращается в комнату с двумя чашками кофе и… Джиуном. — Я нашел потерявшегося щенка и принес его домой, вы не против? — Мэттью и Ханбин явно не в восторге, но они не могут отказаться, потому что это невежливо, а Джиун еще и приносит две кружки кофе. Все говорят друг другу «привет», выгибают шеи и прочее, это почти более неловко, чем в первый день. — Вы втроем провели ночь вместе? — спрашивает Джиун. — О, да, мы разговаривали допоздна и только сейчас уснули, — отвечает Гонук, раздавая кофе. Ханбин обхватывает кружку обеими холодными руками. Мэттью тоже. — Утром вы оба выглядите очень мило, — говорит Джиун в сторону Ханбина и Мэттью. Они сидят бок о бок, и каждая часть их тел, соприкасающихся друг с другом, излучает мужество. И… Ханбин смеется. Джиун выглядит озадаченным. — Что? — Прости, прости, — Ханбин пытается спрятать лицо за кружкой. — Это смешно, вот и все. Прости, — Мэттью тоже начинает смеяться. Джиун спрашивает Гонука. — Что происходит? — Гонук лишь поднимает плечи. — Я имею в виду… — Ханбин успокаивается. — Забавно, что ты не упомянул Гонука в своем комплименте. Мне кажется, он тоже хорошенький по утрам, — лицо Джиуна покраснело, Мэттью тоже, а Гонук наконец-то рассмеялся. Ханбин умеет придумывать фальшивые оправдания. Но на самом деле, откуда взялся этот комплимент? Как можно делать комплименты сразу двум людям? Что за самоуверенность у Джиуна? — О, парень, мне не важно быть милым. Я хочу быть красивым. Оставь свой флирт для Мэттью и Ханбина, Джиун, на меня он не подействует, — ситуация слишком забавна для Ханбина, и он умоляет небо проясниться, чтобы они втроем могли пойти и стать богами фитнеса, а он спрячется где-нибудь в кустах и будет смотреть на них. Хотя без Гювина это будет не так весело. Они разговаривают о фитнесе, каждый на цыпочках обходя неприятную тему в комнате. Дело в том, что Джиун признался, что его интересуют и Мэттью, и Ханбин. После признания Ханбин уходит, за ним следует Хао. Хао, который также нравится Джиуну. Это большая неразбериха. И это то, что должно быть приятно смотреть по телевизору. Ханбин недостаточно разбирается в фитнесе, чтобы внести большой вклад в обмен мнениями. В какой-то момент небо проясняется. Парни уговаривают Ханбина пойти с ними на тренировку, но отказываться невежливо, и вот уже десять утра, и Ханбин лежит на мокром тренажере, где Джиун объясняет ему, как поднимать тяжести. Воздух вокруг них влажный и жаркий. Тренироваться не очень удобно, но Гонук, Мэттью и Джиун с удовольствием помогают Ханбину опробовать все приспособления. Все они не снимают футболок. То ли Гювин лжет, то ли присутствие Ханбина доставляет им дискомфорт. Чтобы проверить теорию, Ханбин снимает рубашку, ведь это не так уж и важно, ведь они видели друг друга в купальнике только вчера. Гонук с облегчением следует за ним. Проходит несколько минут, прежде чем два последних парня сбрасывают рубашки на грязную землю. Они тренируются до самого обеда. Ханбин не делал тяжелых тренировок, но никто из них и не делал, потому что все было мокрым, и Ханбин не знал, как нужно делать половину вещей. Они вспотели от влажности, а их рубашки настолько грязные из-за грязи, что они не могут надеть их обратно. К обеду они возвращаются в лагерь и находят всех на открытой кухне. Джей, сидящий у костра и кипящий воду, свистит, когда видит их. Все поворачиваются и видят, что четверо парней пришли без рубашек. Ханбин мгновенно встречается взглядом с Хао, но Хао не может удержать взгляд на глазах Ханбина, он опускается ниже, разглядывая торс Ханбина, который волнует и возбуждает одновременно. Ханбин в замешательстве. Хао, у которого покраснели уши и щеки, наконец, отворачивается к картофелю, который он моет вместе с Тэрэ. Гювин вместе с Джеем заливисто смеется. К ним присоединяется Ханбин. — Они действительно заставили тебя тренироваться с ними? — спрашивает Гювин со слезами на глазах, потому что он слишком много смеется. — От тебя плохо пахнет, очень плохо, Ханбин, — добавляет Джей. Ханбин отчаянно пытается снова посмотреть Хао в глаза. Иногда бывает так, что мозг уверен в правильности выбранного пути, но тело с ним совершенно не согласно. Хао краснеет, как будто чувствует на себе взгляд Ханбина, но не отводит глаз от воды и картофеля. — Чем я могу помочь? — спрашивает Ханбин у Гювина и Джея. Джей остроумно отвечает. — Иди прими душ. Не пойми неправильно, но нам не нужно чистить картошку, а это единственное, на что ты способен. Ты бесполезен. Ты плачешь, сидишь в своей комнате и тренируешься со своим заклятым врагом и своим… Как бы мне назвать Джиуна? — он смотрит на Гювина. — Его сумасшедшая фанатка. — Смешно, Гювин, да, но недостаточно смешно. Гейский ответ, конечно, очень гейский. Нам еще нужно поработать над этим. — Его сумасшедшая бывшая девушка? — пробует Гювин. — Забудь о сумасшествии, но мне нравится. Ладно, Ханбин, ты тренировался со своим заклятым врагом и своей бывшей девушкой. Ты развлекаешь нас своими глупостями. Нам не нужны твои несуществующие кулинарные способности. — Но… — начинает Ханбин. — Думаешь, он хочет остаться, потому что Хао здесь? — спрашивает Джей у Гювина. — Это не… — пытается ответить Ханбин. — Мне действительно нужно отвечать на этот вопрос? — отвечает Гювин, перебивая Ханбина. — Нет, это был риторический вопрос. Ханбин, иди в душ, ты полуголый, потный, грязный, и тебе жарко, очень жарко. Мне нравится грязь, татуировки и мокрые волосы, ты чертовски сексуален. Но это кухня. Где люди едят. И люди едят чистыми руками. И чистыми телами. И с аппетитными запахами вокруг них, — он объясняет все это, показывая руками тело Ханбина и кухню, как будто им сейчас совсем не место быть вместе. — Но Джей… — Я не буду отступать от своих аппетитных запахов, Ханбин. Иди в душ. Твои товарищи по тренировкам уже уходят. Пожалуйста, следуй за ними, — он скрестил руки. — Хорошо… — Ханбин соглашается, пораженный. Он разворачивается, начинает идти и слышит крики Джея. — Но, пожалуйста, Ханбин, мне так нравится видеть тебя мокрым по утрам! Я не могу дождаться завтрашнего дня! — Ханбин останавливается, поворачивается в сторону Джея и делает фигуру сердца большим и указательным пальцами, после чего посылает ему поцелуй. Джей имитирует поцелуй в щеку, и они оба смеются, после чего Ханбин возвращается на свой путь, чтобы взять чистую одежду в своей комнате. Он выходит из ванной в чистой спортивной одежде. Он чувствует, что сегодня тоже будет какое-то событие, ведь сегодня шестой день, осталось всего два дня до окончательного выбора. Сегодня будет последний шанс попасть в Рай. Когда он подходит к обеденному столу, единственное свободное место оказывается между Джиуном и Рики, напротив Хао. Когда он был в своей комнате, сотрудники принесли всю его одежду, которую они почистили, и спортивный костюм Хао, который он одолжил, когда они были в Раю, плотно сложенный, не пахнущий ни Хао, ни Ханбином. От него не осталось и следа. Может ли кто-то из сотрудников промыть Ханбину мозги? Хао садится, избегая взгляда Ханбина. Тэрэ сидит рядом с Хао, напротив Джиун, и они обе говорят о Рае и о том, как они обычно едят сладкий картофель. Хао и Ханбин просто слушают. Никто из них не откусывает ни кусочка. Когда Тэрэ и Джиун заканчивают есть, Хао и Ханбин предлагают им нетронутый картофель, Хао винит себя в том, что съел слишком много в Раю, Ханбин не винит ни в чем, но Джиун не задает вопросов. Хао оправдывается и выходит из-за стола. Ханбин провожает его взглядом, не зная, что делать. Из этого состояния его выводит Джиун. — Ханбин, почему вы оба ведете себя как идиоты? — тихо произносит он. — Прости, Джиун. Что ты имеешь в виду? — Просто пойди и поговори с ним. Найди оправдание, любое оправдание. Вы оба странные и ставите друг друга в затруднительное положение. Вам обоим нужно поговорить об этом. — Зачем ты говоришь мне это, если не можешь выбрать между Мэттью, Хао и мной? — Ханбин пытается говорить шепотом, но это трудно, потому что он шокирован и зол. — Я выбрал. И это не имеет никакого отношения к тому, что между тобой и Хао явно что-то происходит. Просто когда ты ушел во время вечеринки, а Хао последовал за тобой, я понял, что не пошел бы ни за кем из вас. — Но ты бы последовал за Мэттью? — Да. На сто процентов. — Почему? Как? Почему ты говоришь это мне, а не Мэттью? — Я причинил ему боль, и я не знаю, как исправить то, что я сделал. — Просто попроси прощения, дурак, — Тэрэ вмешивается, потому что он не глухой (если Рики что-то услышал, он ничего не показывает). — Ханбин, иди, я прикрою тебя на время уборки, — Джиун кивает. Ханбин начинает уходить. — Он опять уходит? — кричит Джей. — Ханбин! Что ты вообще делаешь в этом лагере? — Тэрэ смотрит на него своим убийственным взглядом, а Джей поднимает руки в знак признания своей невиновности. Ханбин возвращается в свою комнату, чтобы забрать одежду Хао. Злой женский голос объявляет, что сегодняшнее мероприятие состоится через час на пляже. Ему нужно поторопиться. Он бежит в комнату Хао, которая находится по другую сторону от его комнаты. Ведь Ханбин первым прибыл на этот остров, а Хао — последним. Он стучит в дверь Хао, объявляя о себе. Хао просит его подождать. Ханбин немного ждет, не зная, что делать со своим телом, держит одежду обеими руками, переносит вес с одной ноги на другую, сосредотачиваясь на ощущениях тела, а не на том, что происходит в мозгу. Он глубоко вдыхает и глубоко выдыхает. Хао наконец открывает дверь, вид у него растерянный и неуверенный. — Да? — Можно войти? — спрашивает Ханбин. Хао, кажется, колеблется. — Да, думаю, да. Ханбин заходит. В комнате Хао такой же беспорядок, как и у Ханбина. На подушке лежит плюшевая панда. На кровати — китайская книга. — Я принёс твою одежду, ту, что одолжил в Раю. — О, да, спасибо, я и забыл об этом, — Хао берет одежду и кладет ее в свою сумку, открытую и грязную. — Это всё? — Хм… — Ханбин не знает, как начать. — Я слышал, ты вчера плакал, когда я на тебя накричал. Прости меня. — Ах, да, ну… — Хао снова судорожно сжимает руки. Он не может смотреть в глаза Ханбина. — Я плакал не потому, что ты на меня накричал. — О, прости, я не должен был предполагать — Я плакал, потому что причинил тебе боль. — Я обидел себя сам, в одиночку, ты тут ни при чем. Ты не должен чувствовать себя плохо. Наступает пауза, когда Хао пристально смотрит в глаза Ханбина, и это тревожит настолько, что не знаешь, что сказать дальше. — Ханбин, мне обычно очень не нравится, когда ко мне прикасаются, но… Ты можешь меня обнять? — Хао, ты в порядке? — Ханбин в замешательстве, потому что видит, как в глазах Хао появляются слезы. — Не думаю, — Ханбин подходит к Хао и обнимает его. Он обнимает Хао за шею, защищая его и давая возможность выплакаться. — Что-то случилось с Рики в Раю? — Хао прижимается к Ханбину, обнимая его за талию. — Да. Нет. Я не знаю, — Хао опускает голову на плечо Ханбина, смачивая его рубашку своими слезами. — Ты знаешь, что я могу убить его, если ты попросишь, — шепчет Ханбин, положив подбородок на шею Хао. Хао хихикает между слезами, и Ханбин чувствует его улыбку на своем плече. — Пожалуйста, не надо. Он не виноват. Просто… Просто… Ну, ничего не случилось. — Я не понимаю, Хао. Ты хотел, чтобы что-то случилось? — Нет! — он приостановился. — Да? — снова пауза. — Я не знаю, — он поворачивает голову и смотрит на Ханбина. — Мне просто некомфортно рядом с людьми. Обычно мы обнимаемся, так что, наверное, сейчас мне комфортно с тобой. Не думаю, что мне стоило участвовать в этом шоу, я не создан для… Всего этого, — Ханбин чувствует дыхание Хао на своей шее, оно теплое. Он так близко. Если он подойдет еще ближе, Ханбин не знает, сможет ли он контролировать себя. — Не думаю, что люди пришли сюда в поисках чего-то другого, кроме нового парня. Это популярное шоу, у всех здесь есть другие интересы. Известность. Признание. Деньги, — Ханбин успокаивает Хао, сосредоточив внимание на стене перед собой, ведь лицо Хао так близко к его лицу, он мог бы поцеловать его прямо там, прямо сейчас. Он действительно очень хочет это сделать. Но не стоит этого делать. — Я здесь не для рекламы или чего-то подобного. — Что ты имеешь в виду? Ты не готовишь музыкальный альбом, который хотят послушать люди? — Нет. Я просто хочу стать учителем музыки. — Но почему, черт возьми, ты пришел на «Ад для одиночек»? — Мои друзья устали от моего одиночества. Они зарегистрировали меня. Это казалось хорошей идеей. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть одиноким, Хао. Ты не должен делать это из-за своих друзей. Я могу позвонить Шухуа, и они тебя увезут. Они придумают идеальное оправдание, например, ложь о желудочном расстройстве, которую я рассказал Джиуну и о которой теперь все знают и говорят. Потому что именно эту историю покажут по телевизору, — Хао вырывается из объятий, вытирает слезы на лице тыльной стороной ладони, вытирает нос рукавом. — Тебе лучше? Может, позвать Шухуа? — Нет, нет. Мне нужно переодеться к конкурсу. Я останусь, Ханбин. Я слишком упрям, чтобы уйти. Мне нужно пройти через все это. Попробую, — он делает паузу, отходя все дальше. — Я бы хотел найти себе партнера. Кого-то, с кем я могу поговорить. Кого-то, к кому мне приятно прикасаться, а мне приятно, чтобы он прикасался ко мне. Мы не согласны с тем, в чем смысл этого шоу, и я не хочу, чтобы мы ссорились. Если ты выиграешь сегодня, обещай, что не выберешь меня, чтобы поехать с тобой в Рай? Я не хочу больше причинять тебе боль. Мы должны остаться друзьями. — Как будто я смогу выиграть у всех этих одержимых фитнесом парней, — шутит Ханбин. Ему больно и непонятно. Разве они не просто обнимались, и это было комфортно для них обоих? Неужели тело Ханбина доставляет Хао дискомфорт? — Обещай мне, Ханбин. Возьми Джиуна. Или кого угодно. Только не меня, — Хао смотрит Ханбину прямо в глаза, очень серьезно. Его лицо розово-красное, глаза блестят, на них наворачиваются слезы. — Мне… мне нужно подумать. Я думаю… я думаю, что уйду и позволю тебе переодеться, — Ханбин идет к двери. — Нет! Ханбин! Пожалуйста! Почему ты хочешь забрать меня? — Потому что… Потому что… Как раз перед тем, как ты спросил меня об этом, мне было очень приятно утешать тебя. Мне очень нравится проводить с тобой время. Я сказал тебе, Хао, что ты мне нравишься. Я обнимал тебя, а теперь думаю о том, как тебе было неловко, и… Я не знаю. Я схожу с ума. Просто забудь об этом. Готовься к конкурсу, — Ханбин поворачивает ручку двери. — Я не могу обещать, что не выберу тебя, потому что сейчас я сам себя не понимаю. Мой рот произнесет твое имя, даже если я этого не хочу, так же как и ты. — Твои прикосновения не вызывают у меня неприятных ощущений, Ханбин. Я знаю это с тех пор, как взял твою руку в свою, когда ты плакал. Черт, может, я знаю это с тех пор, как мы пожали друг другу руки при встрече. Я просто думаю, что нам не стоит выяснять отношения, потому что если я не сделаю тебе больно, то ты сделаешь больно мне. Ты лжешь. Ты упрям. Ты сходишь с ума. Я не хочу, чтобы в моей жизни было что-то подобное. Я не хочу ничего из этого сегодня. — Ты жестокий, — отвечает Ханбин и уходит, злой и обиженный. Ханбин возвращается в свою комнату, где кричит в подушку, пытаясь выплеснуть всю свою ярость. Затем он бьет подушку кулаком. Его разум и тело полны гнева и энергии, когда он присоединяется к одиннадцати другим парням для участия в соревнованиях по спортивной пробежке на пляже. На самом деле это бег вокруг острова. Он так разгорячен спором с Хао, что вполне может выиграть это чертово состязание. Хао смотрит на него с другого конца шеренги парней, а Ханбин не отвечает ему взаимностью. Ханбин присоединяется к Мэттью в разминке. Ему нужно, чтобы его мышцы были такими же горячими, как и его разум. Ему нужно, чтобы они тоже болели. По сигналу Ханбин начинает бежать, быстрее, чем когда-либо, желая почувствовать, как болит его тело. Его разум пуст, он сосредоточен на конце забега. Остров оказался больше, чем ожидалось. Тело Ханбина болит повсюду, и ему это нравится. Он толкает себя дальше, перед ним никого нет. Он не обращает внимания на то, что происходит позади, потому что ему все равно. Он просто выиграет эту гребаную гонку и выберет Хао, чтобы позлить его. Он прибывает первым. Проходит пять минут, и Мэттью прибывает вторым. — Парень, что с тобой происходит? Как ты можешь так быстро бегать? Чону поранился, пытаясь догнать меня. Гонуку пришлось остановиться, чтобы помочь ему. Я не должен был быть в тройке лидеров. — Я злюсь. Мне нравится чувствовать боль в теле, когда я злюсь. — Я… Ты… Что бы Джей ответил прямо сейчас? — Мэттью сдается. — Что он с радостью станет моим доминантом, если я когда-нибудь захочу вступить в BDSM-отношения. — У вас обоих мозги засраны, это действительно не смешно. — Ты можешь наказывать меня, когда тебе не нравятся мои шутки. — Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко, Ханбин. — О боже, прости, Мэттью, прости меня. Я просто так… так зол. — Ты поссорился с Хао перед бегом? — Да… — медленно отвечает Ханбин, наблюдая за Рики, занявшим третье место. — И я не думаю, что смогу легко успокоиться. — Эй, ты выиграл. Рики на третьем месте, он не может взять Хао в Рай. — Он не должен попасть в Рай. И точка. — Думаю, тебе нужен Тэрэ, но… Думаю, он последний. Давай я уточню у сотрудников, — он берет Ханбина за оба плеча, чтобы тот перестал смотреть на Рики. — Не. Разговаривай. С. Рики. Хорошо? — Сегодня я не даю никаких обещаний, — отвечает Ханбин. — Ты невыносим! — Мэттью кричит, когда приходит Джей. — Боже мой, Джей, пожалуйста, помоги, это кризис. — Я не умею справляться с чужими кризисами, — Джей отвечает, запыхавшись. — Гювин уже за мной. Или Джиун. Не помню. — Мне просто нужно, чтобы ты остановил Ханбина, если он попытается заговорить с Рики. — И могу ли я сделать что-нибудь, чтобы предотвратить это? — Джей выглядит взволнованным. — Я не знаю, как Тэрэ выдерживает вас обоих, — Мэттью уходит. Приходит Джиун. — Что происходит? — Джиун спрашивает Джея и Ханбина. Джей держит Ханбина за рубашку. Ханбин сердито смотрит на Рики. — Я здесь, чтобы предотвратить убийство Рики, — говорит ему Джей. — Ханбин, Рики действительно хороший парень. Это все твоя ревность. Не вздумай причинить ему вред. Он мне нравится. Он мой друг, — он делает паузу, ожидая ответа Ханбина. — На всякий случай я пойду с ним. Чтобы защитить его. Не подходите к нам, хорошо? — он снова ждет, но Ханбин все еще молчит. Рики сидит на песке, отстав от группы на некоторое расстояние. Вероятно, он чувствует ненависть в глазах Ханбина. — Твоя бывшая девушка права, ты знаешь? — пытается Джей, но Ханбин не может говорить, потому что чувствует только ярость. — Я думал, что мне понравится молчаливый Ханбин. Но я его ненавижу. Пожалуйста, говори. — Я так сильно их ненавижу, прямо сейчас, Джей, — говорит Ханбин сквозь зубы. Появляется Гювин и присоединяется к ним. — О, значит, Хао что-то сделал, — отвечает Джей. — Что сделал Хао? — спрашивает Гювин. — Наверное, он отверг Ханбина, потому что Хао — идиот. Наш Ханбин такой мужественный и милый одновременно. Кто бы его отверг? — отвечает Джей. — Ты, — говорит Гювин. — Да, но я сумасшедший, Гювин, я не… Ты не должен брать с меня пример. Я пытаюсь быть добрым, Гювин. Почему ты такой? — появляется Кейта, но присоединяется к группе Джиуна и Рики. Гювин смеется. — Нет, ты прав. Хао — идиот. Ты должен быть в психиатрической больнице. И он тоже. — Пожалуйста, не говори гадостей о Хао, — пробормотал Ханбин. — Наш Ханбин так влюблен, что, кажется, меня сейчас стошнит, — заявляет Джей. — А по-моему, это прекрасно. И смело. Он защищает парня, которого любит. Не слушай его, Ханбин. Он сумасшедший. — Я не влюблен! — кричит Ханбин. Перед ним появляется группа из пяти парней, которые идут, а не бегут, разговаривают друг с другом, улыбаются. Гонук и Хвитэк помогают Чону, который, судя по всему, повредил ногу или ступню. Хао и Тэрэ идут позади троицы и разговаривают друг с другом. Хао смеется над тем, что сказал Тэрэ. Его лицо такое красивое и спокойное. — Черт, это мог бы быть я, — добавляет Ханбин, на этот раз тише. — Блять, блять, блять. В этот момент появляется Мэттью с продюсером Ханбина. Ханбин начинает плакать, и ни Джей, ни Гювин не знают, что делать. Она берет Ханбина за руку и тащит его в лес. — Просто поплачь. Здесь тебя никто не услышит, — говорит она, остановившись среди гигантских деревьев. Ханбин плачет. Она поглаживает его по спине. Они сидят так столько, сколько нужно Ханбину, чтобы высохли слезы. — Тебе лучше? — Я не знаю, что теперь делать. Выбрать Хао? Он просил меня не делать этого. — Это твой выбор, Ханбин, а не его. — Мне кажется, что я выбираю его по ошибке. — Так и есть. Ты выбираешь его еще и потому, что, будем честны друг с другом, ты не хочешь выбирать никого другого, верно? — Я мог бы вернуться к Джею. — Я запрещаю это делать. Вы двое — просто создатели проблем. Вот. О ком еще ты думаешь? — Гювин? Тэрэ? — Они нравятся друг другу, Ханбин, пожалуйста, позволь им провести время вместе на острове. — Джиун? Гонук? — Мэттью на втором месте. Он тебя возненавидит. — Я не очень хочу ночевать в отеле с остальными. Либо я не знаю их достаточно хорошо, либо вообще не знаю. Или я их ненавижу. — Ты не ненавидишь Рики. Рики хороший. Неуклюжий, но милый. Ты злишься, потому что Хао наговорил тебе гадостей. Отомсти, оправдай себя, я не знаю. Просто выбери Хао и спорь с ним всю ночь! Он сказал тебе, что ему не неприятно прикасаться к тебе. Он просто не замечает своих чувств. — Ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе, но ты не объективна. — Никто не объективен в игре в любовь. — Ты слишком молода, чтобы так говорить, нуна. — Ты мне льстишь. Ладно, нам нужно подготовить тебя к встрече с Раем. У нас мало времени. Я хочу, чтобы ты принял душ и оделся очень красиво. Что-нибудь, что покажет твои татуировки. Может быть, что-то черное. — Я знаю, как правильно одеваться. Я гей. — И хороший бегун. Так что, пожалуйста, беги в ванную, прямо сейчас. Я не могу бегать так быстро, как ты. Не обращай на меня внимания. Увидимся на вертолетной площадке. — Могу я кое в чем признаться? — У нас очень мало времени, Ханбин. — Хорошо, в следующий раз. — Да, в следующий раз. А сейчас беги! Ханбин бежит в свою комнату, где собирает сумку. Он выбирает черные джинсы и черную рубашку, потому что у него нет времени на раздумья. Он быстро принимает душ и бежит обратно в комнату, чтобы высушить волосы и нанести макияж. Он разглядывает себя в зеркале, когда злой женский голос просит его, Мэттью и Рики подойти к костру, чтобы начать церемонию. Все трое стоят у костра, когда голос объявляет, что, поскольку Ханбин выиграл конкурс, он будет первым, кого выберут. Она замолкает, потому что Ханбин должен говорить. — Человек, которого я хочу взять с собой в рай, это… это… — неужели он действительно выберет Хао? Может ли он не выбрать никого другого? — Человек, которого я хочу взять с собой в рай, это… — кто? Как? Почему? Его мозг застрял. Мэттью говорит рядом с ним. — Ты справишься, Ханбин. Файтин! Ханбин улыбается Мэттью. Он глубоко вдыхает, затем выдыхает. — Человек, которого я хочу взять с собой в рай, — это Чжан Хао.Рай
Хао выходит из своей комнаты и подходит к Ханбину. Он одет так же, как и в первый день их знакомства, — в белый льняной костюм с невзрачной рубашкой. Его волосы аккуратно уложены. Глаза накрашены, что делает его взгляд более острым, а зрачки — черными. Он выглядит потрясающе… и несчастно. Даже рассерженным. Когда он вместе с Ханбином идет по тропинке к вертолетной площадке, Ханбин протягивает ему руку, но Хао не берет ее и начинает идти. — Хао, ты должен взять меня за руку. Вот как работает шоу, — призывает Ханбин. — Но я не хочу! — Хао останавливается и поворачивается лицом к Ханбину. — Хао, пожалуйста… — продолжает Ханбин, делая свой голос очень мягким и ровным. Хао вздыхает и берет его за руку. Они молча начинают подниматься по холму к вертолетной площадке. Иногда Хао ругается по-китайски на какие-то камни. Его рука горячая, влажная и дрожит. Ханбин не должен удивляться, что Хао злится на него за то, что он не выполнил его требование, поэтому он просто замолкает, размышляя, правильный ли выбор он сделал в конце концов. На вертолетной площадке их разлучают, потому что микрофону Хао нужно поменять батарейки, а Ханбину — подправить макияж. Ханбин смотрит на Хао все время, пока визажист работает с ним. Его продюсер находится рядом с ними, направляя визажиста на некоторые места, умоляя ее не скрывать татуировки. Хао, очевидно, жалуется Шухуа на каком-то невразумительном китайском языке, который она не совсем понимает. К ним присоединяются Мэттью и Джиун, которые улыбаются друг другу, тихо переговариваются, Мэттью краснеет, Джиун застенчиво смеется. Они выглядят счастливыми и расслабленными, но все же немного неловкими друг с другом, как два человека, идущие на второе свидание. Это действительно их второе свидание в Раю. Затем появляется Рики, держа за руку слишком взволнованного Джея, который не успел одеться и выглядит ошарашенным тем, что оказался здесь. Рики спокоен и красив, одет в дорогую одежду. Джей улыбается во весь рот и как бы подпрыгивает при ходьбе. Он громко говорит по-английски, и Рики иногда приходится проводить рукой по лицу, чтобы скрыть улыбку или смех. После нескольких минут нанесения макияжа каждому и замены микрофонов или батареек шестерых направляют к вертолету. Ханбин и Хао — первая пара, которая должна зайти внутрь. — Ты первый, Хао, у тебя будет место у окна, — предлагает Ханбин. — Нет, ты займешь место у окна, Ханбин, — возражает Хао. — Нет, нет, пожалуйста, заходи, занимай свое место, я правда не против, — Ханбин продолжает. — Нет, нет, нет, займи место у окна, Ханбин, пожалуйста, с удовольствием. — Ребята, у нас нет вечности, — смеется продюсер Ханбина. — Мы просто пойдем первыми, пока они не выяснят, кто займет место у окна, — Джиун усаживается, а Мэттью и он проходят внутрь. — Не могу дождаться, когда увижу ссору влюбленных, когда придет время выбирать, кто будет вести машину, — говорит Джей Ханбину и Хао, прежде чем вместе с Рики зайти в вертолет. Парни усаживаются в последнем ряду, Мэттью и Рики — у иллюминаторов. Ханбин и Хао теперь должны сидеть на первом ряду, где тоже четыре места. — Ну, думаю, теперь мы оба сможем занять место у окна, — говорит Хао, готовясь к посадке. — Хао, ты знаешь, мы должны сидеть рядом друг с другом, — Хао оборачивается и смотрит на Ханбина. Ханбин старается сделать самые умоляющие глаза. Они молча смотрят друг на друга, ожидая, когда один из них сдастся и займет место у окна. — Ханбин! Хао! Пожалуйста! Вы действительно должны уйти! — кричит продюсер Ханбина, потому что она собирается отойти подальше от вертолета. — Знаешь, завтра есть обратный рейс, — говорит Мэттью. — Ты можешь поменяться. — Хорошо! Я займу место у окна! — сердито отвечает Хао и идет садиться. Ханбин следует за ним. Вскоре вертолет улетает. Хао не смотрит на Ханбина, его взгляд сосредоточен на виде в иллюминаторе. Но в какой-то момент во время полета вертолет сталкивается с какими-то помехами из-за дождевых облаков, и Хао, явно встревоженный, берет руку Ханбина в свою, недолго думая, вдыхая и выдыхая. — Все будет хорошо, — говорит Ханбин в сторону Хао через микрофон. Хао смотрит на него и кивает, все еще глубоко дыша, чтобы успокоиться. Ханбин кладет вторую руку на их руки. Хао закрывает глаза и сжимает руку Ханбина — это больно, но не так больно, как смотреть на его испуг. — Все в порядке, — говорит пилот в свой микрофон, чтобы все слышали. — Это просто остатки облаков после вчерашнего дождя. Мы прибудем в целости и сохранности. — Этот дождь действительно ненавидит меня. Из-за него вам всем пришлось наблюдать меня без рубашки, — добавляет Мэттью. Хао хихикает, его глаза по-прежнему закрыты. — Если тебе страшно, Мэттью, можешь на меня опереться, — предлагает Джиун. — Ну ты и дурачок, Джиун, — шутит Джей. Хао снова хихикает. — Ты лежишь на Рики, потому что до смерти боишься, Джей? Я не могу сейчас повернуть голову назад, чтобы увидеть его, — Ханбин продолжает обмен мнениями, потому что это, кажется, расслабляет Хао. — Я бы хотел, чтобы ты знал, что да, я опираюсь на плечо Рики, но это не потому, что я боюсь, Ханбин. А из-за того, что на плече Рики очень удобно, — Хао улыбается. — Тебе нужны уроки грамотного общения. Джиун может помочь, — говорит Ханбин. Хао все еще улыбается. — С удовольствием! — отвечает Джиун, и Хао смеется. — Я предпочитаю, чтобы меня называли красивым, а не удобным, Джей, — говорит Рики, но ему тоже смешно, и он с трудом дотягивает до конца предложения. Хао отвечает по-китайски, никто не понимает, но они оба громко смеются, и все присоединяются к ним. Они благополучно приземляются, и Хао вырывает руку из хватки Ханбина. Кажется, он снова злится. Все выходят из вертолета. Кто-то из сотрудников отдает ключи от машины Ханбину. Ханбин и Хао идут к машине. Хао садится на пассажирское сиденье. Ханбин открывает водительскую дверь, но не садится. — Ты не хочешь сесть за руль? — мягко спрашивает Ханбин. — Нет, я злюсь и только что чертовски испугался. Я лучше посижу. Ты дашь мне сесть за руль завтра? — Да, — Ханбин соглашается и садится в машину. Он заводит ее и отправляется в отель. Несколько минут оба молчат. — Я же просил тебя не выбирать меня, — заявляет Хао. — Я знаю, прости. Но я сказал тебе, что не думаю, что смогу поступить иначе. — Да, это так, и я красиво оделся, зная это. — Ты очень хорошо выглядишь. Мне следовало сказать тебе об этом, когда мы только познакомились. Ты очень хорошо выглядишь в этом наряде. Ну, ты и без него выглядишь очень хорошо. Я не имею в виду голый. Блять. Прости. Пожалуйста, забудь все, что я только что сказал. Я просто хотел сказать, что ты действительно хорошо выглядишь, — неожиданно Хао смеется. — Спасибо за комплимент, Ханбин. Ты тоже хорошо выглядишь, — он снова смеется. — Прости, я все еще злюсь на тебя. К твоему сведению. Но это было просто… смешно. — Ты смеешься надо мной? — Да, и я думаю, что мне это позволено. Ты лишаешь меня ночи в Аду, когда я пытаюсь познакомиться с другими парнями, — он больше не смеется. Он снова злится. — Рики мог бы выбрать тебя, знаешь ли. Думаю, все знали, что сегодня ты отправишься в Рай. Либо со мной, либо с ним. — Поверь мне, Рики не выбрал бы меня. — Ты этого не знаешь. — О, я знаю. Я только что сказал тебе «поверь мне». Я знаю. — Почему? Что случилось? — Я же сказал тебе. Ничего не случилось. Мы с Рики в прошлом. Все кончено. — Я хочу, чтобы ты знал, что я не брошу это дело, пока не буду уверен, что мне не нужно набить Рики морду. — Рики хороший. Не бей его. Никогда. Разве он не здесь с твоим другом Джеем? — Джей может за себя постоять. — Я тоже, Ханбин. — Это не то, что я… Ну, извини, да, было некрасиво с моей стороны предположить, что ты не можешь ударить Рики по лицу. У меня до сих пор болит рука после того, как ты схватил ее в вертолете. — О боже, правда? Прости, — Хао делает паузу. — Нет, вообще-то, мне не жаль. Ты заслужил это. — Я заслужил физическое наказание, потому что не послушал тебя? — Надеюсь, у тебя нет извращенных мыслей. — О, поверь мне, это так, — Ханбин паркует машину, прежде чем Хао успевает продолжить. Хао красен от носа до ушей. Они выходят из машины. Когда они убирают вещи в багажник, Хао заявляет. — Я тебя ненавижу. — Не думаю, что ненавидишь, — улыбаясь, добавляет Ханбин. Хао вздыхает. — Перестань вредничать, давай наслаждаться нашим пребыванием здесь, пожалуйста, — Хао закатывает глаза и, ничего не ответив, входит в отель. Ханбин следует за ним. Не успели они войти в номер, как сотрудники отеля сообщают им, что они должны были отправиться на свидание на лодке, но из-за погоды его пришлось отменить, поэтому они заказали для них столик в местном ресторане. Ханбин и Хао вежливо благодарят за все и проходят в номер, в котором есть только одна спальня с одной кроватью. Ханбин и Хао смотрят друг на друга. — Может, устроим этот бой после ужина? — устало требует Ханбин. — Хорошо, — отвечает Хао, бросая сумку на пол. Ханбин копирует его, и они выходят из отеля, чтобы взять такси, которое отвезет их в ресторан. Ресторан находится недалеко от пляжа и предлагает дорогие морепродукты. Их встречают безалкогольными коктейлями, которые они молча выпивают. — Ты будешь злиться на меня всю ночь? — спрашивает Ханбин у Хао. Хао колеблется, потягивая свой напиток. — Знаешь что? Обычно я не пью алкоголь, потому что у меня небольшой вес. Но раз уж я здесь, давай попробуем, поднимем настроение. Не мог бы ты спросить у них, делают ли они эту… штуку с алкоголем? — Сколько бутылок соджу ты можешь выпить? — Я не знаю. Я не планирую обнаружить это сегодня. Только один бокал. Закажи себе тоже. Давайте повеселимся. — А ты не хочешь, чтобы я оставался трезвым, на всякий случай? — Это всего лишь один бокал, Ханбин, расслабься! Я встретил тебя, когда ты явно выпил гораздо больше. Пожалуйста, делай, как я говорю, только в этот раз. Я не хочу ссориться из-за места у окна, кровати или, будем честны, из-за того, сможем ли мы выпить вместе один алкогольный напиток. Только один. Это просто глупо. Мы взрослые люди, мы можем выпить один бокал. — Ты просто заставил меня поволноваться, когда сказал, что обычно не пьешь. — Обычно я не вожу дорогие машины. Обычно я не путешествую на вертолете. Обычно у меня не бывает одиннадцати свиданий. Обычно я не хожу в отели с парнями. Обычно я не занимаюсь спортом и не бегаю. Обычно я не плачу в плечо незнакомца. Это авантюра. Давай будем авантюристами. — Ты сегодня странный, — замечает Ханбин. — Я злюсь и нервничаю. — Почему ты нервничаешь? — Закажи напитки, и я отвечу тебе, когда опьянею, — Хао подмигивает. — Ты становишься все более странным, — Хао смеется. Ханбин зовет официантку и просит принести два коктейля. Она возвращается с ними, а также с омаром, креветками и крабом. — Выглядит очень аппетитно, — говорит Хао. — Не знаю, сможем ли мы все это съесть. — Я определенно собираюсь допить этот коктейль, не знаю, что это, но он невероятный, — Хао пьет его довольно быстро. — Не заставляй меня заказывать для тебя второй. — Я могу заказать второй для себя, в одиночестве. — Мы сделаем так, как ты хочешь, Чжан Хао. — О, пожалуйста, не называй меня полным именем. — Оно напоминает тебе о детстве? Какого-то учителя? Родителей? — Нет. — А почему оно вызывает у тебя дискомфорт? — Нам нужна вторая порция коктейлей, сейчас я найду официантку, — Хао встает, прежде чем Ханбин успевает его остановить. Он возвращается к столу с двумя новыми коктейлями и отдает один Ханбину, который сделал всего один глоток из предыдущего. Хао ест, наслаждаясь всем и призывая Ханбина попробовать все, и Ханбин соглашается. Ханбин в замешательстве, ведь Хао явно сходит с ума, но ведь и он тоже, верно? После того как Хао допивает второй коктейль Ханбина, который остался нетронутым даже после того, как они съели десерты, он выглядит очень опьяневшим и расслабленным. Он улыбается и смеется. — Хао? — Ханбин? — Ты хорошо себя чувствуешь? — Никогда не было лучше. — Ты все еще нервничаешь? — Да. — Почему? — Потому что я тебе нравлюсь, и ты назвал меня Чжан Хао. — Почему ты нервничаешь, когда я называю тебя полным именем? Хао подходит к Ханбину, склоняясь над столом. Он тихо шепчет. — Потому что это горячо. — Как? Что? Почему? Что происходит? — Ханбин теряется в догадках. Хао, кажется, понял, что он только что сказал. — Думаю, третий коктейль был ошибкой. Нам нужно вернуться в отель. Ханбин сглотнул, все еще дрожа и потея, услышав слова Хао, сказанные так близко от него. — Я вызову такси. Тебе нужно сходить в туалет, прежде чем мы поедем. — Отличная идея. Давай просто сделаем это и не будем ссориться, — сказал Хао, слишком радостный. Прохладный воздух снаружи не очень-то помогает Ханбину успокоиться. Весь вечер превратился в нечто странное. Ханбин не знал, что произойдет, когда он попадет в Рай вместе с Хао. Такого он точно не ожидал. Ханбин не знает, как реагировать на неоднозначные сигналы. Обычно он избегает ситуаций, когда парни пытаются это сделать, притворяясь, что он им не нравится, а на самом деле он им нравится. Хао нравится Ханбин? Нет. Он сказал, что честен. Хао не просто честен, он откровенен. До ужаса откровенен. Если бы Хао нравился Ханбин, он бы так и сказал. Но если подумать, разве он действительно говорил, что не любит Ханбина? Не отверг ли он его по другим причинам, нежели по своим чувствам? Разве в какой-то момент Хао четко сказал, что не любит Ханбина? Он плакал, потому что обидел Ханбина. Он попросил Ханбина обнять его. Затем он попросил Ханбина не выбирать его из-за… Убеждений? Страха? Из-за того, что Ханбин лжец? Из-за упрямства Ханбина? Из-за того, что Ханбин сумасшедший? Такси приезжает раньше Хао, и Ханбин продолжает ждать его. Наконец Хао выходит из ресторана, Ханбин открывает перед ним дверь, и Хао садится в машину. Ханбин присоединяется к нему. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Ханбин у Хао. — Да, да. Ты чувствуешь себя хорошо? — Я… Не знаю, — признается Ханбин. — Все в порядке, — Хао кладет руку на плечо Ханбина. — Ты разберешься. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Между нами? Я тоже. — Тебе стоит вздремнуть во время поездки. — Я думаю, это плохая идея. Я не хочу спать прямо сейчас. Я чувствую себя сильным. Полным энергии. Возбужденным. Мне весело. А тебе весело? — Я беспокоюсь о тебе, ты ведешь себя странно. — Это заставляет тебя думать обо мне меньше? Я все еще нравлюсь тебе? — Я просто беспокоюсь о тебе, Хао. Ничего не изменилось. — Мне еще никто не признавался в своих чувствах так, как ты. Я был удивлен, даже шокирован. — Ты не видел, что я начал испытывать к тебе чувства? Все на острове могли это заметить. Я влюбился в тебя, как только встретил. — О боже, пожалуйста, прекрати, ты говоришь о чувствах, — Хао трясет воротник своей рубашки. — Опять жарко или просто неловко? — Ханбин, это не тот разговор, который я хочу вести, когда перед нами водитель, который слушает. — Я не слушаю, — отвечает водитель. — Видишь? — Хао говорит, а Ханбин смеется, потому что ситуация выглядит нелепо. — Это ты начал, — Ханбин защищается. — Ты все испортил, — заключает Хао. Они не разговаривают до тех пор, пока не возвращаются в гостиничный номер. Ханбину нужно в туалет, поэтому он отлучается. Когда он возвращается, Хао нет в гостиной. Он находит его в спальне. Он ходит, судорожно сжимая руки. Увидев Ханбина, он останавливается. — Пожалуйста, закрой дверь, — требует Хао. Ханбин подчиняется. — Что происходит? Ты в порядке? — спрашивает Ханбин, потому что Хао ищет микрофон Ханбина и отключает его. — Я в порядке. Выключи свет. — Я не понимаю, что происходит, Хао. Ты меня беспокоишь. Ты собираешься убить меня? Наказать? — Да ну. Я просто выключу сам, — он так и сделал. — Хао, ты собираешься меня похитить? — но тут он чувствует руки Хао на своих щеках. — Ты собираешься меня изнасиловать? — Просто. Заткнись. Заткнись. Блять. Заткнись, — и тут Хао прижимается губами к губам Ханбина. Сначала Ханбин шокирован и растерян, он не понимает, что происходит, и остается парализованным. Но Хао приоткрывает рот, приглашая его, и он позволяет себе погрузиться в этот поцелуй. Хао обнимает Ханбина за шею, пытаясь сделать их ближе. Ханбину нужно почувствовать теплую и гладкую кожу Хао, поэтому он кладет руку ему на спину, под рубашку, отчего Хао недовольно морщится и прикусывает нижнюю губу. Они делают небольшие перерывы, чтобы отдышаться, их губы никогда не расстаются, их носы касаются друг друга, когда они меняют угол наклона, их языки встречаются и расходятся в чувственном ритме. И тут раздается стук в дверь. Хао и Ханбин отстраняются друг от друга. За дверью говорит девушка. — Только не снова, Хао. Мы же договорились, — это голос Шухуа. — Хао, что она имеет в виду под «снова»? — спрашивает Ханбин, его тон явно раздражен, потому что он знает. Прошлой ночью Хао поступил так же с Рики. — Я же сказал тебе, Ханбин, с Рики ничего не было, — Ханбин включает свет. Волосы Хао в беспорядке, рубашка не до конца надета, губы красные, лицо красное. — Но там, там… Что-то случилось. — Я вхожу! — кричит Шухуа из-за двери. — Нет! — Ханбин и Хао одновременно кричат на дверь. Ханбин идет запирать ее, а Хао надевает рубашку. — Это какой-то эксперимент, Хао? Ты собираешься поцеловать всех в Аду? — спрашивает Ханбин, разъяренный и обиженный. — Я никогда не планировал целовать тебя. Я просил тебя не брать меня в Рай. — Мы просто поцеловались, Хао. — Да, и это было… Это было очень хорошо. Я правда так думаю, Ханбин. Это было… — У тебя есть ко мне чувства, Хао? Я тебе нравлюсь? Я сейчас очень запутался. — Не то чтобы у меня не было к тебе чувств. Просто все это… Тяжело. И страшно для меня. Ты пугаешь. Ты пугаешь меня. — Почему? — Ты слишком похож на меня. А это значит, что ты нехороший. Я хочу отношений с тем, кто хороший. — Хао, ты тот, кто действительно грубый. Ты постоянно говоришь мне в лицо, что я плохой или нехороший, но когда я делал что-то неприятное для тебя? Ты отвергаешь меня, а потом целуешь. Ты играешь со мной. Ты плачешь, потому что делаешь мне больно, а потом делаешь мне еще больнее. — Я запутался. Прости меня. Я не должен был целовать тебя, — у Хао готовы были политься слезы. — Ну, теперь ты жалеешь о нашем поцелуе. Все становится еще хуже, — Ханбин сжимает кулаки. — Пожалуйста, позвольте мне войти. — Нет! — кричит Хао. — Хорошо! — кричит Ханбин. Ханбин отпирает дверь и впускает Шухуа. — Как ты собираешься приделать этот гребаный микрофон обратно? — спрашивает Ханбин у Шухуа. Она включает микрофон Ханбина, и он уходит. Хао зовет его по имени, но Шухуа просит его остаться в комнате и успокоиться. Затем они говорят по-китайски. Ханбин выходит из номера и повторяет в микрофон «Менструация, менструация, менструация», проходя из одного конца коридора в другой. В какой-то момент, может быть, через полчаса, он не знает. Появляется парень. — Я здесь, — говорит он Ханбину. — А ты кто нахрен такой? — Я главный продюсер, Ли Тэмин. Приятно познакомиться. Тэмин — парень чуть меньше Ханбина, с челкой, скрывающей верхние веки его больших глаз. Он широко улыбается и вежливо кланяется Ханбину. Ханбин не знает, нужно ли ему представляться, ведь очевидно, что Ли Тэмин знает Сон Ханбина, он наблюдает за ним уже шесть дней. — Приятно познакомиться, но где мой продюсер? — Сонми не работает по ночам. Кажется, она уже несколько раз говорила тебе об этом. — А ты? — Обычно я не прекращаю работать, когда мы начинаем снимать это шоу, — Тэмин встряхивает волосами цвета шоколада, чтобы его глаза правильно видели Ханбина. — Как ты выживаешь? — Много ненависти к себе и диет, — Тэмин подмигивает. — Иди за мной, тебе не помешает перерыв. Они вместе спускаются на лифте на первый этаж, где Тэмин ведет Ханбина в бар. Тэмин заказывает соджу, и Ханбин кивает, не желая ничего выбирать. Тэмин подает Ханбину две рюмки, и они выпивают, отвернувшись, чтобы не видеть друг друга. — Как ты себя чувствуешь, Ханбин? — спрашивает Тэмин. — Честно говоря, не знаю, продюсер Ли. — Я видел, что произошло. Мне кажется, ты должен знать, что это уловка Рики, когда Хао признался ему, что ему нравится, когда его трогают, и он хотел бы найти кого-то, кто… Ну, ты понимаешь. Не думаю, что мне стоит вдаваться в подробности. Похоже, у Хао непростое прошлое и некоторые травмы, которыми он не хочет делиться на камеру. Рики просто предложил выключить свет и микрофоны, и мы не знаем, что произошло на самом деле. Шухуа и Минни приехали не так быстро, как сегодня. Никто не плакал после того, что случилось прошлой ночью. Хао и Рики разговаривали, и это было дружелюбно, хотя и на китайском, так что, признаться, я верил только тому, что переводили мне Шухуа и Минни. В общем, мне кажется, я потерял смысл. Ты должен простить меня, я не спал полноценно уже шесть дней. Я редко чувствую любовь в своем шоу. Настоящую любовь. Например, как ты смотришь на Хао. Или как он смотрит на тебя, но не может до конца понять и принять. Такое ощущение, что я снимаю романтическую комедию, — Тэмин смотрит на Ханбина, ожидая ответа, кивка или просто ухода, но Ханбин смущен слишком длинным монологом незнакомца о нем. Обычно он знает, когда за ним наблюдают, потому что сам выложил видео, сам решил, что его увидят, и знает, что его увидят, но здесь все снимают, смотрят, изучают. Это странно, и он не знает, как реагировать. — Прости. Наверное, я призываю тебя не терять Хао. А ты думаешь, что это исключительно ради моего шоу. А я знаю, как ты относишься к этому шоу. Ты, наверное, пришел сюда подготовленным. Ты думаешь, что все это ради славы. Что ни одна пара, попавшая сюда, до сих пор вместе. Но ты ошибаешься. Одна из них вместе. И они планируют свадьбу. — Правда? — удалось сформулировать Ханбину. — Да, — Ханбин подает им две новые чашки соджу, и они молча выпивают. — Мы здесь, чтобы поговорить с тобой, я, Сонми, мы — твои продюсеры. Ты должен чувствовать себя с нами спокойно. — Я только что познакомился с тобой, так что это нелегко. И я чувствую, что мне легче говорить обо всем этом с кем-то, кто проходит через такое же приключение. Странно, что тебя все время снимают, побуждают флиртовать и так далее. — Все нормально. Но мы были здесь уже три раза и сейчас четвертый. Мы видели всякое. Мы здесь, чтобы направлять тебя. — Чтобы сделать хорошее шоу? — Да. И любовь делает отличное шоу. Настоящая любовь. А не фальшивая рациональная. К ним присоединяется Шухуа, Тэмин приветствует ее и предлагает ей немного соджу. Он просит Ханбина подать ей одну чашку, но Ханбин отвечает. — Ты оставила его одного? — Ему нужно было побыть одному, — Шухуа защищается. — Я так не думаю! — кричит Ханбин и убегает, даже не воспользовавшись лифтом, чтобы вернуться в комнату. Ему кажется, что он слышит, как Тэмин говорит, что Шухуа впервые работает в этом сезоне и Ханбин не должен ее так обвинять, но уже слишком поздно, и в третий раз за сегодня Ханбин бежит. У него болят ноги. Он запыхался. Ханбин приходит в спальню и ищет Хао. Его нет ни в гостиной, ни в спальне. Он стучит в дверь ванной. — Я в порядке, Шухуа! — за дверью раздается странно искаженный голос Хао. — Это я, — говорит Ханбин, но Хао молчит. — Ханбин, — Ханбин слышит, как работает душ, поэтому говорит достаточно громко, чтобы Хао его услышал. — Ты в порядке? — Ты можешь войти. Я уже оделся, — кричит Хао. Ханбин открывает дверь и видит Хао в душе, все еще полностью одетым. Его одежда намокла и прилипла к нему, просвечивая, обнажая нижнее белье и гладкую чистую кожу. Хао плачет. — Должен признаться, я чувствую себя не очень хорошо, — говорит Хао. — Я слышал, что холодный душ помогает протрезветь. Ханбин подходит и выключает воду. — От него может стать плохо, не более того. — Мой бывший принимал холодный душ, когда напивался. — А после этого он казался менее пьяным? — Обычно он засыпал в ванной. Ханбин берет полотенце и заворачивает в него Хао. — Похоже, он ужасный парень, Хао. — О, все так говорят. Как же я буду сушиться в мокрой одежде? Ханбин сглотнул. — Мне неудобно тебя раздевать, — Хао смачивает губы языком, ощущая соленый вкус слез. Ханбин снова глотает воздух, чувствуя тепло в нижней части спины и еще где-то. — Как думаешь, ты сможешь раздеться, пока я схожу за твоей пижамой в спальню? — Я могу попробовать, — говорит Хао, его плач и дрожь стихают. Ханбин идет в спальню и ищет в сумке Хао пушистую розовую пижаму, которая, возможно, успокоит естественные реакции его тела, пока он так близок к Хао. Вернувшись в ванную, он застает Хао без рубашки, но тот не может расстегнуть брюки, сосредоточенно застегивая молнию высунутым изо рта языком. Вид открывается из самых смелых фантазий Ханбина, и он не знает, сможет ли он скрыть стояк, который начинает расти в его штанах. Он вздыхает, потому что сейчас действительно не время возбуждаться. В то же время несколько минут назад он страстно целовал этого парня, так что сейчас ничто не должно иметь смысла. — Тебе нужна помощь? — спрашивает Ханбин. — Да, пожалуйста! — выкрикивает Хао, не выдержав. Ханбин опускается на колени перед Хао и начинает расстегивать его брюки, помогая ему выпутаться из них. Он видит, как глаза Хао увеличиваются, когда он смотрит на эту сцену. Хао тяжело сглатывает, демонстрируя свое адамово яблоко, отчего член Ханбина становится еще тверже. Хао наконец-то вылез из штанов. — Ты можешь позаботиться об остальном и надеть это? — спрашивает Ханбин, показывая Хао пижаму, которую он оставил на раковине в ванной. Хао кивает. — Я тоже переоденусь. Позови меня, если понадоблюсь. Я буду в спальне. Ханбин выходит из ванной, вспотев, чувствуя себя горячим и нужным. Он идет в спальню и медленно переодевается из черной рубашки и джинсов в черную футболку и треники. Он подходит к окну, чтобы полюбоваться видом на город и море, желая стереть из памяти все образы, которые только что видел. Он уже успокоился, и его член вернулся к своему обычному состоянию, когда Хао постучал в дверь спальни, и Ханбин пригласил его войти. — Прости меня за сегодняшний вечер, — говорит Хао. — Я бы приготовил горячее какао или травяной чай, но меня тошнит от одной мысли об этом. — Тебе лучше пойти спать. Я буду спать на диване. — Нет! — Хао, я не позволю тебе спать на диване. Ты только что сказал, что тебя тошнит. — Может, нам не нужно ссориться из-за этого. Может, мы можем пойти на компромисс. Ты считаешь, что мы можем разделить постель, или ты все еще злишься на меня? — Я не злюсь, я в замешательстве. Давай не будем говорить о том, что произошло сегодня, сегодня. У нас будет время завтра. — Так ты разделишь со мной постель? — Да, да, хорошо, но мы не будем выключать свет. Я не хочу, чтобы на меня напали, как в прошлый раз. — Тебе не понравилось? — Это не тема для разговора, Хао. Ты пьян, и я не буду ничего делать без твоего ясного и трезвого согласия. — Ты хочешь со мной что-то сделать? — Хао продолжает спрашивать. — Перестань шутить или флиртовать, или что ты там делаешь, ты делаешь это… неприятно, — и Хао в пушистой розовой пижаме. У Ханбина явно проблемы с психикой, если он сейчас думает о грязных вещах. — Ладно, ладно, извини. Давайте ложиться спать, — каждый занимает ту сторону кровати, которая ближе к нему. Хао — на правую, которая ближе к двери, а Ханбин — на левую, которая ближе к окнам. — У тебя еще есть mp3-плеер? — спрашивает Ханбин. — Ах да, он в моей сумке. Дай-ка я… — Нет, — Ханбин прервал его. — Позволь мне. Ты спишь. Ты пьян. — Я не настолько пьян! — Хао защищается, но позволяет Ханбину взять mp3-плеер из сумки. Ханбин возвращается в кровать и отдает плеер Хао, который вставляет один наушник себе в ухо, а другой предлагает Ханбину. — Думаю, тебе сейчас музыка нужна больше, чем мне, Хао. — Не знаю, я чувствую себя странно, я не хочу слушать музыку прямо сейчас. Мне кажется, что некоторые песни могут быть связаны с плохими воспоминаниями и испортить их, — он вынимает наушник и кладет mp3-плеер на прикроватную тумбочку рядом с собой. — Чем я могу тебе помочь? — Ты обнимешь меня снова или это слишком большая просьба? Ханбин колеблется. — Мы в постели, придется часто прикасаться. Ты уверен, что не против? — Хао кивает. Ханбин устраивается поудобнее под одеялом, ложится на спину на мягкий матрас. Он раскрывает руки. — Иди сюда, — Хао соглашается, кладет голову на туловище Ханбина, обнимает его голову, лежащую на подушке. — Все в порядке? — Да, — отвечает Хао. Ханбин начинает нежно гладить Хао по волосам. — Все еще в порядке? — Более чем в порядке. Хватит спрашивать, Ханбин. — Я буду спрашивать всегда. — Хорошо, — Хао зевнул. — Спасибо. — Не за что. Теперь спи. — Хорошо. Пожалуйста, тоже спи. Через несколько минут Хао засыпает, медленно и глубоко дыша на груди Ханбина. Медленный ритм дыхания расслабляет Ханбина, и он тоже засыпает, не жалуясь на то, что обычно не может заснуть, лежа на спине.