Где я нашёл тебя

Йен опять это делает. Прямо сейчас они сидят за столиком в Алиби, пока Кев и Вероника порхают вокруг них, засыпая их вопросами о самочувствии Йена и его стремительно восстанавливающемся мозге, а Йен, в свою очередь, опять делает эту хуйню. Он игнорирует Кевина, который, по всей видимости, считает, что излечение парня не более, чем подарок свыше, игнорирует одиноко стоящее перед его носом пиво, которое он изредка потягивает, игнорирует Кермита и Томми, делящихся своими теориями насчёт того, что во время лечения правительство наверняка вживило ему в мозг микрочип. Йен же маячит перед глазами сидящего на стуле Микки, облокотившись на бар и подперев голову рукой. Он просто-напросто испепеляет Микки своим пристальным взглядом. Что уже порядком заебало парня, и отчего ему хочется на стены лезть. Йен зачастил с игрой в гляделки в последние пару дней. Как только воспоминания начали просачиваться в его сознание, Йен решил заиметь цель, чтобы занять ею свои ничем не примечательные дни: зафиксировать Микки в своей памяти и никогда в жизни больше не допустить повторения этого инцидента. И поначалу это его умиляло. Он получал огромное количество внимания от Йена, дополнительно убеждаясь в том, что он не хочет, чтобы Микки когда-либо выскользнул из его памяти вновь — это имеет какое-то значение, даже если сам Йен не может стопроцентно гарантировать им счастливое, безоблачное будущее. Микки упивался его вниманием, начиная с того момента, как губы и язык Йена следовали по тем дорожкам, которые проложили его глаза. Однако сейчас он чувствует, что, сука, не выдерживает. Микки ощущает, как его душат широко распахнутые, полные вины глаза Йена. Теперь он не хочет, чтобы Йен смотрел на него таким взглядом, будто он корит себя за каждое потерянное воспоминание, которое, возможно, застопорилось в его памяти за последние пару недель. И, естественно, первые дни после инцидента казались Микки сущим адом. Как-то он подумал о том, что, может быть, его жизнь опять на миг остановится. Но вопреки всему она не остановилась. Не остановилась. И больше он не хочет зацикливаться на произошедшем. Он знает, что Йен размышляет об их совместно проёбанных годах — унылых временах после того, как они узнали его диагноз, и болезненном расставании на границе. Но это не одно и то же. Микки не знает, сколько раз они ещё смогут пройти через испытания, преподносимые им судьбой. Это был просто несчастный случай. Который уже закончился. И он хочет, наконец, отпустить эту ситуацию. Микки намеренно избегает его взгляда, наблюдая за тем, как Кевин пытается установить логическую связь между пребыванием Йена в роли Гея Иисуса и его волшебным выздоровлением. Микки фыркает в пиво, стойко игнорируя жжение измученного и полного любви взгляда Йена, впивающегося в его лицо. Самого Йена, видимо, совсем не беспокоит отсутствие внимания со стороны парня. Он наверняка был бы доволен, если бы мог просидеть тут целый день, глупым взглядом зелёных глаз блуждая по профилю лица Микки. Это почти облегчение, что Йен вновь вызывает у него ёбаное раздражение. Весь прошедший месяц они провели вместе, чувствуя себя разбитыми и несчастными. У них всегда время от времени случаются моменты нежности, но сейчас Микки готов поиграть. Он жаждет издёвок и раздражения от Йена, хочет снова доводить парня до белого каления. Он ждёт возвращения своего спарринг-партнёра. Яркая вспышка раздражения — приятная смена взволнованным взглядам и успокаивающим перешёптываниям. Микки хочет завязать драку, спровоцировать на неё Йена, вернуться к их стабильному образу жизни, который характеризуется летящими кулаками и головами. Хочет целовать Йена окровавленными губами. Но они завязали с подобными вещами. По сути, Микки знает, что их переход от драк до разговоров — правильное решение. Здоровое. Под его необходимостью разбить костяшки пальцев кроется мысль, вызывающая тошноту, о том, что он причинит Йену боль. И, когда он смотрит на Микки взглядом, полным такой тошнотворной вины, ему сложно обдумывать ситуацию, в которой Йен будет извиняться после того, как поставит ему фингал. Так что, до того, как он осмеливается затащить Йена в дагаут, чтобы устроить эпичное кровавое воссоединение, Микки выпивает остатки пива залпом и слегка подталкивает Йена локтем, показывая, что он готов идти. Йен покорно следует за Микки, даже не обернувшись на Веронику и Кева, чтобы кинуть прощальный взгляд. Он хватает Микки за руку, как только они поворачивают за угол дома, сцепляет их пальцы воедино и слегка сжимает ладонь. Микки ощущает, как раздражение начинает потихоньку стихать в груди при прикосновении его мужа. Блять, он такой уёбок. Они толком не разговаривают на обратном пути. Йен, кажется, понимает, что Микки необходима передышка, и даже не кидает на него свой взгляд, а пустыми глазами осматривает местность, распростёршуюся перед ними. Как только они ступают на лестницу, ведущую к входной двери их дома, Микки сжимает ладонь Йена в немой благодарности. - Этой ночью вся семья сидит, столпившись у обеденного стола, делясь историями, произошедшими с ними за этот день, и передавая по кругу ведро со сверххрустящими куриными крыльями. Когда фрагменты памяти Йена впервые начали всплывать у него в сознании, Галлагеры проводили вечера, разбирая их и сравнивая со своими собственными коллекциями воспоминаний. Сейчас же мозг Йена — уже неактуальная тема для обсуждения, и они никогда не узнают, что он на самом деле вспомнил, а что так к нему и не вернулось. Бывает, на его лице мелькает пустой взгляд, когда они обсуждают ту или иную историю, однако Йен, не говоря ни слова, кивает головой в ответ, будто прекрасно помнит обсуждаемую ситуацию. Каждый раз, когда Микки наблюдает такую картину, его сердце болезненно сжимается. Йен всегда чувствовал себя отличающимся от своих братьев и сестёр, будь то его гены или психическое заболевание. Теперь Йен ощущает себя отдалённым от семьи, лишь когда не может вспомнит утро Рождества или успешную семейную кражу. После ужина они все хором уселись в гостиной, опять смотря Питера ебучего Пена, и Микки замечает, что Йен снова это делает. Хотя на этот раз он фиксирует свой взгляд поочерёдно на каждом члене семьи. Йен восхищённо наблюдает за Липом, раскачивающим Фреда на своей коленке, за Карлом и Лиамом, дерущимися за миску попкорна, за Дебби, проводящей рукой по волосам Сэнди, пока на её коленке мирно сидит Фрэнни. Лип видит то, как Йен наблюдает за ними, после чего обращает свой взгляд на Микки. Он поднимает одну бровь, телепатически задавая ему вопрос, который Микки предвидел. У него всё в норме? В ответ Микки закатывает глаза. Ну естественно, ёпт. Сентиментальные сучки. Лип слегка фыркает и концентрируется на фильме, хотя все они уже давно знают каждую реплику и действие наизусть. Йен изучает взглядом свою семью до тех пор, пока не начинаются титры. - Микки залезает в кровать, располагаясь рядом с Йеном, который незамедлительно тянется за поцелуем. Микки улыбается ему прямо в губы, прижимая парня ближе и водя руками по телу своего мужа. Он предпочёл бы переключить своё раздражение на хороший и жёсткий секс, чтобы начать следующий день с чистого листа. Стабильность. Однако у Йена, очевидно, другие планы. Он отстраняется от Микки и обхватывает его лицо ладонями. Тот, в свою очередь, перебирает всевозможные ругательства, прикусив при этом язык, чтобы ничего не вырвалось, и поднимает всё-таки выжидающий взгляд на Йена. — Я люблю тебя, — произносит тот серьёзным тоном, поглаживая большим пальцем его щёку. Микки против своей воли улыбается, не в силах противостоять своей инстинктивной реакции на эти три слова. Пусть нахуй идёт его мышечная память. Он прямо-таки блядская собака Павлова. Он поддаётся, невнятно отвечая ему взаимностью. — Я тоже тебя люблю, — бубнит он, наклоняя голову вперёд, чтобы получить ещё один поцелуй. Йен приостанавливает его, на что Микки разочарованно стонет. Если Йен не возьмётся за работу и своевременно не выебет его, то Микки окончательно слетит с катушек. Йен нервно облизывает нижнюю губу, и Микки хочет как следует его придушить. Он наблюдает за тем, как парень крепко жмурится и делает глубокий вдох. — Хочешь чё-то мне сказать, Галлагер? — выпаливает он тоном, который, он надеется, воспринимается, как подбадривающий. Ясно как день, что его тон вообще не подбадривающий, потому что он чувствует, как ладони Йена, лежащие на его щеках, напрягаются. Несмотря на то, что Йен пялился на него непонятно сколько последние дни, внезапно он начинает прятать свой взгляд от глаз Микки. Он убирает руки от лица парня. Сперва его глаза переключаются с ковра на стену, а затем концентрируются на потолке, где и остаются, пока он не начинает излагать свои мысли. — Я тут раздумывал просто, считаешь ли ты, эм, — начинает он, но, по-видимому, не может закончить предложение. И, ебать Йена в жопу, Микки просто сгорает от любопытства. — Ну? — спрашивает он, размахивая ладонью перед лицом Йена, тем самым пытаясь привлечь его внимание. Некоторое время Йен взглядом, полным решимости, изучает лицо Микки, и тот на какую-то ужаснейшую долю секунды подумал, что парень опять рассыпется перед ним в своих ебучих извинениях. Но вместо этого Йен вздыхает и обхватывает лицо Микки с возобновившейся свежестью. — Да забей, — выплёвывает он и грубо притягивает Микки, требуя поцелуй. Да, блять, сразу бы так. Микки отбрасывает эту короткую дискуссию на потом, намереваясь заполучить то, чего так долго ждал. - Следующий день — выходной Микки, поэтому все утро они проводят лёжа в кровати, лениво рисуя узоры пальцами на телах друг друга, в то время как первый этаж дома оживает. Йен заставляет себя встать и принять душ, пока Микки поудобнее устраивается под одеялом, чтобы получить дополнительный час сна. Краем уха он улавливает бубнёж тоненького голоса, когда спускается, чтобы позавтракать. Йен и Фрэнни сидят за кухонным столом, между ними расположена тарелка с почти съеденными панкейками. Вместо приветствия Микки просто кивает головой, проходя к кофемашине, но никто из рыжих не удостаивает его даже взглядом. — Ты ещё помнишь про мой день рождения? — спрашивает Фрэнни, скрестив руки на груди и слегка нахмурив бровки. — Конечно, Фрэнни, — мягко убеждает её Йен. Микки испуган их разговором. Он не уверен, что кто-то рассказал Фрэнни о том, что произошло с Йеном: никто не посчитал это важным в тот момент. Это может стать ещё одним поводом для начала Великого И Необязательного Извинятельского Тура Йена Галлагера. — Как мы катались на коньках однажды, помнишь? Йен бледнеет, по-видимому, он никак не ожидал, что от него потребуют такой огромный список воспоминаний. Его глаза мечутся по всему периметру кухни, пока в голове происходят тщетные попытки найти нужный фрагмент в памяти. Они останавливаются на Микки, широко распахнутые и полные паники. Тот решает избавить своего нелепого мужа от страданий, поэтому пересекает кухню и приземляется на стул рядом с племянницей. — Я прекрасно помню тот день, Рыжулька, — беззаботно произносит он, беря панкейк и запихивая половину в рот. — Ты свалилась всего раз, а спустя пару минут тебе вовсе не требовалась наша помощь, — делая перерывы между прожёвыванием сладкой массы, вспоминает Микки. Фрэнни, глядя на него, расплывается в улыбке, и глаза Йена слегка намокают. Он протягивает руку и нежно треплет её волосы. — Звучит весело, — говорит он через ком в горле, — можем повторить этой зимой! Фрэнни широко улыбается и заметно оживляется, карабкаясь на коленку Йена. Он беспощадно щекочет её, громко и твёрдо чмокая ребёнка в обе щеки. Микки восхищён этим зрелищем. Это первый раз за последнее время, когда Йен планирует что-то серьёзное на будущее. Даже если это обыденное катание на коньках, он рад видеть, что Йен наконец высунул голову из омута прошлого. — Люблю тебя, Фрэнни, — бормочет Йен, прижимаясь носом к её волосам, — сильно-сильно люблю. Дебби находит этот момент подходящим, чтобы явиться на кухню, вздыхая и поднимая на руки свою дочку. — Боже, Йен, — стонет она, — ты начинаешь напоминать мне Фрэнка. — Эй, — вскрикивает Йен, краснея от возмущения. Микки улыбается, видя его таким. Он скучал по этому взгляду Йена. Однако, когда парень поворачивается к нему, явно ища поддержки, Микки не проявляет ни капли сожаления. Микки даже не присутствовал во времена Фрэнковских я люблю тебя дней, но всё равно склонен согласиться. Он, в свою очередь, встаёт с места и хватает Йена за руку, поднимая его на ноги, чтобы отправиться наверх и привести себя в порядок. Сегодня они собираются развеяться. - Часом позже Микки выдыхает дым из изогнутых в улыбке губ, чувствуя себя спокойно и удовлетворённо. Он проводит рукой по одному из металлических прутьев трибун, ощущая пальцами давно засохшую краску. — Хорошо, что сейчас лето. — подмечает Йен, — Если бы прохожие увидели, что мы вытворяли, то, я уверен, нас бы выебали за публичный разврат. — Пока что выебали тут только меня, — издевается Микки, заигрывая бровями, на что Йен кидает пустую банку из-под пива ему прямо в голову. Прийти к трибунам было идеей Микки. Он хочет сводить Йена ко всем их старым местечкам и создать новые воспоминания. Он бессчётное количество раз возвращался к Йену именно здесь, но сейчас он чувствует, будто Йен возвращается к нему. Парень прислоняется к металлическим балкам, закрывая глаза и удовлетворённо хмыкая. Микки некоторое время наблюдает за ним, после чего решает, что этот момент подходящий, чтобы завести отложенный ранее разговор. — Кстати, что ты хотел спросить прошлой ночью? Йен медленно открывает глаза, словно оттягивая время и пытаясь решить, стоит ли ему попытаться соврать. Видимо, придя к выводу о том, что всё-таки не стоит, он пожимает плечами и отвечает: — Я хотел узнать, как ты смотришь на то, чтобы обновить наши клятвы. Йен поднимает взгляд, встречаясь с глазами парня своими, открытыми и уязвимыми. Микки тяжело сглатывает. Он так нервничал из-за этого вопроса? Но Микки всё ещё не ответил на него, поэтому он таки комментирует его предложение. — Почему ты хочешь их обновить? Микки не говорит это с намерением нагрубить ему или обесценить его чувства. Он искренне хочет узнать причину. Которой, как ему кажется, Йен тщательно избегает. Продолжая ворошить прошлое и проживать уже давно случившиеся события. На данный момент Йен помнит их свадьбу, и не похоже, что после случившегося их клятвы обнулились. Словно прочитав его мысли, Йен объясняет: — Это не имеет никакого отношения к нашей свадьбе, Мик. Я думаю, что я просто… после всего, что между нами было, ты не отвернулся от меня. Я хочу доказать тебе свою преданность, что я готов стоять за тебя горой. Сделать что-то стоящее. Для тебя. — Всё, что ты делаешь — стоящее для меня, мужик, — тихо произносит Микки. Йен вторгается в его пространство, кладя свои громоздкие ладони на его бёдра. — Я знаю, — отвечает Йен, подбирая нужную интонацию, — но я хочу сделать что-то большее. Что всегда делал для меня ты. Сейчас у меня не так много ответов. У меня нет ответа насчёт моей работы или событий, которые могут произойти с нами в будущем. Но одно я знаю точно — что я бесконечно предан тебе. Новые воспоминания, помнишь? Микки кусает свою нижнюю губу, когда Йен наклоняется, чтобы нежно поцеловать его лицо и шею. — Могу я подумать над этим? Йен твёрдо целует его. — Это всё, о чем я тебя прошу. - Микки сидит на крыльце с банкой пива, когда Лип решает к хуям разрушить его идиллию, подсаживаясь к нему со своими размышлениями. Он плюхается на место рядом с Микки и легонько толкает его локтем. — Ну так что, он уже рассказал тебе? Микки фыркает. Конечно, блять, могло ли быть иначе? — Почему я не удивлён, что он поделился с тобой своей грандиозной идеей? Лип широко ухмыляется. — Вообще-то, это была моя идея. Микки закатывает глаза так, что они чуть не укатились, и вливает в себя пиво. — Ой, правда, что ли? Как об этом вообще речь зашла? Микки наблюдает за тем, как Лип на его глазах мгновенно переходит в режим старшего брата. — Ты же знаешь Йена, — серьёзным тоном произносит тот. — Он умеет набраться хуйни всякой. Хочет загладить вину там, где её и в помине нет. — Истину глаголишь, ёпт. — Поэтому, когда он поинтересовался у меня, что может сделать для тебя, я предложил ему этот вариант. Всяко лучше, чем какие-то слюнявые извинения, правда же? Великое воссоединение, вся хуйня. — Мы и не разъединялись, кретин, — ворчит Микки, демонстративно показывая ему кольцо на пальце в качестве подтверждения. — Не сомневаюсь, — терпеливо отвечает Лип, и Микки хочется его прибить. Когда же наконец это ярое желание въебать брату Йена испарится? Наверное, никогда. — И Йен, я уверен, тоже. Но я думаю, что это связано с его возвращением. Ему нужно что-то весомое, чтобы начать жизнь с нового листа. Затем, после довольно длительной паузы, на протяжении которой Микки молчит, Лип решает продолжить: — К тому же разве вся эта хуйня не по твоей части? Все эти огромные романтические жесты, всё такое? Это ещё как по его части. Иногда Микки чувствует так много эмоций, что не знает, куда их выплеснуть. Поэтому он переключает их на Йена, показывая, насколько необъятна его любовь. Но всё это про «действовать» и «отдавать». Не про «получать». Когда Микки не отвечает и на эти его вопросы, Лип встаёт и треплет парня по плечу. — Позволь ему сделать что-то для тебя, — беспечно кидает ему совет напоследок Лип и направляется внутрь дома. - Микки находит Йена, растянувшегося по всему периметру кровати и тыкающим пальцами по экрану телефона. На секунду он застывает, удивляясь эмоциям, которые расцветают в груди при виде его мужа, лежащего на их кровати. Они уже приличное количество времени спят вместе, и Микки поражён своей благодарностью, всплывшей в душе, за то, что сейчас у них всё хорошо. Они пережили это. Вновь. Он надеется, что это их последняя передряга, но, правда: они заслуживают уважения. Торжества. Йен отбрасывает телефон в сторону, когда замечает Микки, стоящего в проходе. Тот закрывает за собой складную дверь и заходит в комнату. Затем садится на край кровати и берёт Йена за руку. — Ебись оно всё конём, — произносит он, — я готов. Микки улыбается, когда видит, как расширяются и намокают глаза Йена от воспоминания и значения этих слов. — Серьёзно? — задержав дыхание, спрашивает парень. — Ты же знаешь, что да, — улыбается Микки, протягивая руку, чтобы слегка похлопать щёку Йена. Йен полностью садится, переполненный эмоциями. — Оставь все заботы мне, — заявил он. — В этот раз все обязанности лежат на моих плечах. Голубые лилии, твои любимые. Морковный торт и любые стулья, которые ты только пожелаешь. Обещаю. Микки поднимает ладони, заставляя Йена сбавить темп. Он поглаживает руку мужа, восхищаясь тем, насколько они выросли и изменились, но, сколько бы времени ни прошло, ему всё так же необходимо, чтобы Йен был рядом с ним. — Спокойно, Рыжий, — усмехаясь, говорит Микки. — Давай не будем мудрить. Будем просто Йеном и Микки, как и всегда. Йен любуется им таким же взглядом, каким беспрестанно глядел на него последние пару дней. Но этой ночью его глаза не наполнены горечью или виной. Они сияют надеждой. Преданностью. Тот же взгляд, который вызывал у подростка Микки дрожь в коленках, но от которого он никогда не мог оторвать глаз. Он сжимает губы, словно пытаясь сдержать улыбку, а не нахлынувшее на него волнение. Это именно тот взгляд, которым Йен Галлагер должен всегда смотреть на него. Это именно тот взгляд, который, Микки надеется, видит сейчас перед собой Йен. — Верно, — выдыхает Йен, прижимаясь губами к макушке Микки. — Как и всегда.