Непристойно, абсолютно недопустимо!

Доктор Рацио быстро и бодро шагает по не менее оживленной улице, параллельно снимая блокировку со своего телефона. Он понемногу сбавляет темп, когда приближается к зданию, отображенном на онлайн карте.. это точно то место? Не будет лишним проверить ещё раз. Веритас открывает переписку с Авантюрином, нажимая на ссылку с геолокацией, далее телефон переносит его в приложение с онлайн картой, и снова отображается то здание. Он поднимает свой взор и убирает телефон в карман брюк, чтобы в полной мере разглядеть это место. То, каким его описывал сам Авантюрин немного расходится с реальностью, этот клуб снаружи мало чем отличался от остальных на этой стороне улицы, разве что красный ковер у главного входа приятно удивил своей чистотой и яркостью, а вот охранник у входа как-то странно задержал на нем свой взгляд, когда открывал ему дверь.. Впрочем, возможно, Рацио просто показалось. Все сомнения по поводу этого тут же остановил приятный джаз, исполнители которого, видимо, только начали играть новую песню. Он быстро пробежался взглядом по музыкантам на сцене, зацепился за нескольких официантов, пока искал Авантюрина, но самого его так и не нашел. Кто-то легонько трогает его чуть выше локтя, вежливо обращаясь: — Вам чем-нибудь помочь? — женский голос раздается по правое плечо, и для того, чтобы установить зрительный контакт, приходится довольно сильно опустить голову в сторону стойки хостеса. — Подскажите, не бронировал ли у вас сегодня столик некий "Авантюрин"? Пару секунд девушка молчит, переворачивая листы планшета, который она достала откуда-то из-за стойки и наконец, ответила: — Да, восьмой столик, вас провести? Рацио кивает, после чего следует за девушкой, змейкой огибая снующих в разные стороны людей. Девушка впереди резко останавливается, протягивая руку в сторону столика в самом дальнем от сцены углу. Высокие спинки кресел и освещение, смещенное в центр зала полностью закрывали Авантюрина, который все это время сидел к нему спиной прямо под носом. Подходя ближе, он заметил, что Авантюрин сидел не один. Мужчина в форме КММ, на вид явно старше Авантюрина, но ниже его в должности сидел напротив. — Важные деловые переговоры? — Дразнит Веритас, подмечая неуверенные движения сотрудника, что собирал разбросанные по столу карты в кейс. Помимо колоды карт на столе было несколько пустых тарелок, бутылка коньяка, открытая плитка шоколада и два бокала: один из них был идеально чист, а во втором на дне имелись остатки напитка. — Всё уже закончилось. Сейчас он уйдет, — Пресекает Авантюрин, хищно следя глазами за каждым движением мужчины напротив. Его палец отстукивает на столе быстрый ритм, а поджатые губы с каждой секундой алеют лишь сильнее, и было не трудно догадаться, что этот человек из КММ очень выбесил Авантюрина. — А это вы тот партнёр, о котором говорил Авантюрин? — перед уходом интересуется сотрудник у Веритаса, но сам Рацио, хоть и смотрел на него, совершенно ничего не ответил. Авантюрин тоже молчал. Хотя Веритас ожидал ещё одного язвительного комментария, но этого, на удивление, не произошло. Неизвестный сотрудник уходит, растворяясь в потоке людей, а его вопрос до сих пор остается открытым. — Партнёр? — переспрашивает Веритас, раздражая этим Авантюрина всё больше. Он отодвигается и чуть смыкает колени, молча освобождая место для Рацио, и тот садится рядом, не переставая всматриваться в точёные черты лица Авантюрина. Он умеет всецело контролировать себя и мастерски изображать на лице ту эмоцию, которая ему нужна. Авантюрин правда умел, и равные ему в этом деле едва находятся. Однако, в каждом правиле есть свое исключение, и его это стороной не обошло. Абсолютная бестактность выводили из себя пуще всего прочего. Тем временем черты лица Авантюрина уже даже не привергаются никаким попыткам удержать их в привычном образе: светлые брови сведены к переносице, образуя складки возмущения на лбу, трещинки на поджатых губах, кажется, уже готовы сочиться кровяной росой от напряжения, прожигающий сквозь декоративные линзы очков взгляд, сияющий даже в тени заведения и собственной надбровной кости будто сгущивал воздух вокруг. Страшно представить, что произошло бы дальше, но к счастью атмосферу разрядил Веритас: — Кто это был? — интересуется он и не дожидаясь ответа, шепчет прямо в ухо следом, — Я думал, что сегодняшний вечер полностью наш, — Рацио не отстраняется, продолжает наблюдать за тем, как от плеч к шее, а затем и на щеку Авантюрина лезут мурашки. — Какая разница, если ты все равно забудешь о нем через несколько часов? — Веритас наблюдает за тем, как Авантюрин наливает коньяк сначала себе, заливая ровно три четверти от общего объёма бокала, а затем и ему. Он зевает, прикрывает глаза и совершенно не замечает того, как сначала нарушает баланс пропорции, а затем и вовсе выливает за край. Рацио касается его запястья, чуть поворачивая его, чтобы предотвратить появление лужицы. — Что, заскучал? — Веритас снова дразнит, аккуратно преподнося наполненный бокал к губам. В ответ Авантюрин лишь только игриво мычит, выражая согласие. Рацио знает, когда он усмехается или мычит, его следующим действиям не находится никакого оправдания. Авантюрин наблюдает за тем, как приподнимается чужой кадык при жадном глотке алкоголя; давит в себе необъяснимое, совершенно зверское желание укусить в шею, придавливая рукой этот самый кадык, чтобы Рацио мог только беспомощно кряхтеть и извиваться в экстазе. Ему хотелось взять реванш над сегодняшними колкостями. Единственное, что его останавливало — люди, их косые взгляды, официанты, штрафы от заведения... Не составит проблем их выплатить, но ещё более ценный ресурс — время, его никак не восполнить. Хотя, если он отодвинется от края сидушки, то тогда Рацио будет идеально вписываться в угол, где его почти полностью будет закрывать столешница и декор со стороны остального зала, а со стороны входа их и подавно не видно. Стоит ли рискнуть? Их же не выгонят отсюда за лёгкую прелюдию? Недолго поразмышляв, Авантюрин все же продвигается вглубь, утаскивая за собой Рацио за руку. Он медленно льнет к плечу Веритаса, распускает его вьющиеся пряди из-за уха, и тот наклоняется ближе к Авантюрину, воспринимая эти жесты так, будто ему собираются сказать на ухо что-то очень секретное. Ах, как же он ошибался: Авантюрин касается губами его щеки, делает глубокий вдох, вспоминая запах Рацио, и на выдохе ведёт по коже вниз, к шее, уже с языком. Из-за выпитого алкоголя слюна становится чуть сладкой и липкой, а ещё ее очень много, и Веритас, которому явно такое не по душе, норовит отстраниться при малейшей возможности. — Ты можешь просто поцеловать меня, — предлагает Рацио, прилагая большие усилия, чтобы заставить Авантюрина отлипнуть от его челюсти. Веритас закрывает глаза, касается пальцем уголка губ и затем целует его, после мягко захватывая нижнюю губу. Он целует легко, оттягивает тот момент, когда вожделение будет способно взять над их умами верх. Ему, наверное, стоило поделиться таким намерением с Авантюрином, ибо тот принимает этот жест как приглашение. Опустив на его шею руку, заставляя мурашки взобраться по ней вверх от прикосновения к нежной коже холодных колец, Авантюрин слегка давит на нее, одновременно углубляя поцелуй. Рацио не может отстраниться. И как же Авантюрину льстит этот янтарный взгляд напротив, что даже вплотную умудряется смотреть свысока, одновременно с сомнением и чистейшим наслаждением. Авантюрин не решается отпустить сладкие от алкоголя губы, а лишь прикусывает нижнюю, резким, но аккуратным движением снимает с себя очки и оставляет их где-то на столе. Не факт, что он не промахнулся, захваченный удивительно бурными эмоциями, и декоративные розовые линзы не поцарапались. Вместе с этим он снова проходится языком по нёбу Веритаса, наконец прикрывая сияющие в темноте неоновые глаза. По подбородкам предательски стекают тонкие капли слюны, Авантюрин наседает увереннее, и слюна капает на шею Рацио. Теперь ее изгибы влажно и изящно поблёскивают в ярких цветах клуба. Теплая ладонь доктора спустя долгую минуту легла на чужую грудь, с усилием надавливая на нее. Когда Авантюрин все же поддается и с нескрытным придыханием отстраняется, Веритас уверенно скользнул кончиками пальцев под тугую золотую окантовку узорчатого выреза на его груди, чуть наклонив голову в сторону. — Ты, кажется, забылся. — Рацио выглядел бы по-обычному холодно, если бы не эта редкая, доступная для наблюдения лишь Авантюрину улыбка, такая лёгкая, но столь же многообещающая. — О нет, ни в коем разе. — Мурлычет тихо, прислонившись к чужому уху. Чуть хрипит, горячо дышит и проводит кончиком языка по мочке уха до раковины. В лисьем прищуре сверкнула непоколебимая уверенность, с которой Авантюрин отстраняется, откидываясь на спинку стула. Его рука быстро скользит с шеи Веритаса вниз, и через мимолетное мгновение она тонкими пальцами надавила на пах. Этот жест, аккуратный и уверенный, смог застать Рацио врасплох, и тот чуть наклонился вперёд, сжав в ладони чужую грудь. Широко распахнутый золотистый взгляд теперь смотрит снизу вверх, и это доставляет Авантюрину отдельное, особенное удовольствие, которое он и не скрывает. Второй рукой Веритас схватил менеджера за запястье, препятствуя дальнейшим прелюбодеяниям. — Никто не узнает. — Томно вверяет Авантюрин, оттягивая руку от паха. Он не счел нужным дождаться вердикта Рацио, стягивая с правой руки кольца в один счет. Они, едва слышно зазвенев, посыпались в карман брюк, и так же быстро с руки соскользнула перчатка, теперь покоившаяся между тарелками. — Ну же, — Прежде чем Рацио успел выпрямиться или снова взяться за его запястье, Авантюрин опять опускает руку на чужой пах, теперь делая это ощутимее, немного сжимает, волнообразным движением изгибая ладонь, заставляя этим член под темно-синими брюками чуть отвердеть. — Веритас. — Он шепчет его имя тихо, едва размыкая губы, смакуя каждый слог, и что-то в груди страстно ликует, замечая, как в лице напротив стойкое сомнение неуверенно сменяется на вожделеющее согласие. Спусковой крючок отцеплен, Авантюрину дали волю, которой он распорядится во всей красе. Отточенно, глядя только в глаза напротив, он без особого труда забирается под ремень, расстегивает ширинку и скользит пальцами под резинку нижнего белья. Видеть в лице Веритаса сомнение, активно воюющее с нарастающим желанием, было удовольствием высшей степени. Авантюрин, чуть наклонившись, ловит губы Рацио своими, увлекая в поцелуй, пока тонкими пальцами обхватывает его член у основания, и, чуть сжимая, плавно смеряет его чередованием прерывистых и долгих ведений. Эфемерное соприкосновение губами без промедления становится глубже, чувственнее, слаще. Авантюрин чувствует отчетливый привкус шоколада, проходясь языком по четкой линии чужих зубов, словно выверенной по лекалу. Эта сладость неумолимо перемешивается с горечью коньяка. Он не напирает, лишь поддаваясь движениям Рацио, который теперь ведет поцелуй. Тот смазанно проходится по его губам снова, срывая с них едва слышную отдышку, когда отстраняется. Веритас настойчиво целует ровную линию подбородка, чуть скользит влажными поцелуями вдоль челюсти, сползает к шее. Он выцеловывает каждую букву проклятой татуировки, пока Авантюрин окольцовывает пальцами головку уже вставшего члена. Вскоре обхватив ее ладонью, он давит большим пальцем на уретру, плотными круговыми движениями обводя ее, от чего Рацио сильнее припал губами к клейму на чужой шее, оставляя там контрастное алое пятно. Второй рукой Авантюрин обнял Веритаса за плечо, чуть прижав его к себе, как будто от этого смущенного доктора не будет видно чужим глазам, как будто таким образом это зрелище будет доступно только его проницательным, искрящимся неоном глазам. Рацио в ответ спешно скользнул рукой к воротнику Авантюрина, и, чуть смяв его, уже обнял его шею ладонью, совсем невесомым прикосновением будто зажав менеджера между своими губами и рукой. Авантюрина от такого действия предательски покрыли мурашки, и он чуть запрокинул голову назад, подставляясь под всё новые поцелуи и ласки. Авантюрину были свойственны совершенная непредсказуемость и исключительная перчинка в любом ее проявлении, и даже секс с ним, даже прелюдии содержали ту или иную интригу. Сейчас он особенно часто сменяет ритм фрикций: то медленно гладит у основания, массируя мошонку и чувствуя, как от этого тягучего стимулирования Веритас немного поддается навстречу ладони, то круговыми движениями водит вдоль всей длины члена, особенно усердно задерживаясь у головки, то кончиками пальцев проминает каждую выступившую венку. Рацио периодически подрагивает, топя гортанный, похожий на жалкий скулеж, звук в чужой запятнанной шее. Его охватывал жар, с которым он бесстыдно отдавался в руки Авантюрину, теперь, кажется, вовсе не задумываясь о правильности. Иногда и доктор его уровня может себе позволить определеную распущенность. Разум велел немедленно взять себя в руки и остановиться, пока не поздно. Такие непристойности просто недопустимы в общественных местах! Если их заметят, это чернильным пятном въестся в пергамент его репутации. Да и не только его, доктора с восьмью степенями, которого цитируют в учебниках и пособиях, но и репутация Авантюрина пошатнется. Он, топ-менеджер стратегических инвестиций КММ, представитель Десяти Каменных Сердец на Пенаконии, затеял эту игру, снова поставил ставку, положившись на удачу, и снова оказался чертовски везучим. Когда-нибудь Рацио перестанет ему проигрывать в такого рода баталиях. Авантюрин осторожно убирает левую руку с плеча Веритаса, просовывает ее между их плечами так аккуратно, как только может, и подхватывает изящным движением свой бокал. Холодный напиток и уже подтаявший лед приятно обожгли разгоряченные алые губы. Он чуть отводит стакан от лица, вглядываясь, сколько осталось на дне, — вероятно, уже ничего — когда замечает в нескольких, к несчастью, безлюдных метрах официанта, пристально смотревшего в их сторону. Отсюда, почти в самой тени заведения, трудно разглядеть его, но поджатые плечи и ступор в позе явно говорят о том, что сотрудник в полнейшем замешательстве. Вопреки любым отголоскам здравого смысла, в этот момент Авантюрин наращивает темп движений, нарочно прижимается шеей навстречу новому, чуть грубому поцелую Веритаса, и, не сводя взгляда с официанта, с улыбкой на кошачий манер салютует ему едва ли не пустым стаканом. О, он безмерно доволен своим положением. Снова задержавшись несколькими пальцами на головке члена, сбавив темп почти до нулевого, он победно глядит вслед удалившемуся в замешательстве сотруднику, который напоследок наградил Авантюрина смятенным и растерянным взглядом. Стакан с характерным звоном остатков льда твердо вернулся на поверхность стола, Авантюрин возвращает руку на плечо Веритаса и плотнее прижимает его к себе, ускоряя темп фрикций в последний раз. Под сдавленное мычание под ухом он вовремя накрывает головку всей ладонью, сжав ее, но, зато, спасши стол и их одежду от спермы. Не уберег он лишь одну просочившуюся каплю, что прицельно капнула на темно-синие брюки. Наверняка он выслушает нотацию даже по этому поводу, но это проблема будущего Авантюрина. Сейчас он только спешит поцеловать Веритаса еще раз, плотно прижимается к его губам, чуть сминает их своими, но не более, и, ни капли не брезгуя, вытирает двумя последними на столе бумажными салфетками ладонь. Глубоко вдохнув, он победно откинулся на спинку стула, смеряя взглядом каждый сантиметр тела рядом с собой. Веритас еще часто дышал и выглядел напряженным, но расслабленные раскрытые губы, налившиеся алым от постоянных поцелуев, и полуприкрытые глаза доказывали, что это животное желание проснулось не только в Авантюрине. Шею тот даже не думает протереть, наслаждаясь теперь приятной прохладой, которая окутывала влажную и покрасневшую ее половину, и лишь наблюдает за Рацио, который, не поднимая взгляда, спешит прикрыться и застегнуть ширинку. — Это было излишне спонтанно, откровенно, непристойно и, для людей с нашими статусами, абсолютно недопустимо. — Бормочет он. Эрекции как след простыл, а на ее месте теперь здравый смысл, вернувшийся в двойном размере, да не один, а под руку с совестью. Но они, кажется, только по душу Веритаса, смущенно поднявшегося из-за стола. Авантюрина же, судя по довольной ухмылке и по-обыкновению расслабленному взгляду, ни то, ни другое не коснулось. — Тебе понравилось. — Спешит заключить он, наскоро надевая очки, оставляя на столе сумму за ужин и уже догоняя удалившегося Веритаса. Свежеть и прохлада улицы отрезвляли и освобождали, по крайней мере, от пылающего жара недавнего оргазма. Рацио неторопливо меряет брусчатку широким уверенным шагом, глядя вперед, когда Авантюрин рядом мечется глазами то на него, то на сверкающее звездами небо. — Знаешь, у меня есть вопрос. — Начинает тот, снова взглянув на Веритаса. — Почему ты не надел свою излюбленную каменную голову, если так желал спрятать лицо? У тебя только одна часть тела может быть каменной? — Он бы закончил такой вывод еще одной колкостью, которая бы подтвердила занятное замечание о том, что Рацио понравилось, если бы тот не замахнулся для подзатыльника. Авантюрин от легкого удара успешно увернулся, наклонившись и посмеявшись. — Тебе понравилось. — Снова протянул он, но уже мягче, будто бы утешающим тоном.