Говорящий с кувшинками

      Как тихо и хорошо здесь, в деревне. "И почему раньше не приезжал?" - думает Джин осматривая комнату, что помнит с самого детства. Раньше он проводил у дяди каждое лето помогая собирать клубнику в многочисленных теплицах, а после, как подрос уже торговал ею на местном базаре. Даже после смерти тети он всегда был тут. Помогал дяде как мог справляться с горем. Что же произошло потом? Университет, постоянные сессии. Первые несостоявшиеся отношения с парнем. Смена университета из-за буллинга ориентации. Выпуск, работа. Новые отношения, которые закончились ровно с первой поднятой рукой на него несколько месяцев назад.       Джин стоит у книжного шкафа и проводит кончиками пальцев по корешкам - как давно он верил в эти сказки и мифы. Как много их рассказывала тётя Миён ему перед сном. О загадочных лесных дриадах, о леших путающих дороги путникам, о болотниках заманивающих блуждающие души в свои топи. Маленькому мальчишке тогда нравились эти сказки. Ким берет в руки старую пожелтевшую фотографию, стирая осевшую с годами пыль, на ней он с корзиной клубники в лесу. Раньше он часто в нем гулял, но только со взрослыми. Как подрос они стали ходить на горячие источники, коими славилась эта горно-лесная местность. Джин бросает взгляд на второе фото, что стоит правее и по щеке катится первая слеза. На нем счастливые, он с дядей и тётей, поднимаются смеющиеся по горной тропинке с рюкзаками наперевес. Дядя Инсон тихо подходит и хлопает парня по плечу: - Я тоже скучаю по ней, - берёт фото в руки стирая остатки пыли и ставит обратно на полку, - Я приготовил ужин, бросай вещи и пойдем кушать, - пару раз хлопнул Джина в успокаивающем жесте и покинул комнату.       Почему Ким приехал сюда сейчас, зачем взял этот срочный отпуск на месяц за свой счет, он не сможет ответить. Нутром просто чуял, что должен быть здесь. Сердце ныло от незаживших ран и обиды от расставания. Он ведь любил Йена, на столько, на сколько мог. Думал, что у них впереди совместное будущее и счастливая старость. Но, всего год прошел, а былого запала как не было. Да, у Джина были с этим некоторые проблемы. Он всегда чувствовал, что все эти люди не его, что до конца полюбить не сможет и ответить полноценной взаимностью. Сердце каждый раз рвалось прочь в понимании, что всё не то. Йен ухаживал долго и настойчиво, было глупо не дать шанс этому, по уши влюбленному в Сокджина, мужчине.       Ким стоял еще какое-то время тут у книжного шкафа и пытался вспомнить счастливые моменты с бывшим, но их было не так много. Они оба вкладывались по полной в работу, так что проводить время вместе стало роскошью. Однако были и прогулки, были и свидания. Был и постоянный секс раз в неделю на выходных, тот от которого Джин удовольствие так и не получил ни разу. "Хоть что-то у нас совпадало, выходные" - скользит мысль. Сейчас прискорбно об этом вспоминать, как он уходил в душ додрочить, не понимая в ком из них проблема. Винил себя, пока знакомый не посоветовал попробовать с вибратором, для достоверности. Вот и остались они вдвоем теперь он и его друг вибратор, который удовлетворяет лучше живого мужика.       И вот он здесь, кушает вкусный ужин и пытается начать новую жизнь там, где она когда-то закончилась. - Дядюшка, а помните, мы ходили на горячие источники в горах? Они еще есть? - голос Джина разрезает тишину, наполняя комнату доверху мягким тембром. - Хм? Чего это ты вдруг решил? - вскинув брови вверх, удивился дядя.       Он не стал выспрашивать истинную причину посещения его племянником, но понимал, что тому сейчас явно тяжело и нужна поддержка. - Ну, а что, надо же с чего-то начинать, - яркая улыбка блеснула на маске лица и дядя почесав затылок ответил: - Айщ, вспомнить, где карты то. Мда, задачку подкинул. Я спрошу у соседа. Но сначала клубника, а после пойдешь отдыхать. - Так точно, сэр! - Джин состроил милую мордашку и вроде даже искренне.       Нужно начинать очищение своей жизни с чего-то, верно? Сначала работа, потом купание, а там и гляди всё остальное наладится. С таким настроем Ким и уснул.       Утро встретило теплыми лучами и запахом клубники. Легкий завтрак, чашка кофе. Настроение отличное и даже больше. Впервые Джин за столько лет действительно сладко спал, не думая о проблемах, те словно испарились и он обрел что-то действительно важное здесь. Еще не знает, что именно, но чувствует так.       Ему даже снился сон, чей-то нежный голос, который баюкал и говорил, что всё в порядке. Может это была его тетя? Точно не скажет. Главное чувство покоя и умиротворения.       В отличном настроении Джин словно порхал к дяде в теплицу. За всё время работы, они много шутили и смеялись, как в детстве, что давало ощущение - он на своём месте. Даже пара противных пауков, которых с криком, под смех дяди, пришлёпнул тапком, не испортили счастливых мгновений. - Эй, работник, на-ка вот, - Дядя протягивает парню сверток.       Джин только из летнего душа, решил смыть с себя огородную грязюку, а тут дядя тянет ему старую пожеванную бумажку. То, что это карта местности до парня доходит не сразу. А лучше бы дошло, что по ней не стоит сильно ориентироваться, раз она настолько старая. Ему наказали идти только по тропинкам, где протоптано, но черт побери, он был бы не собой, если бы не заблудился. Десять из десяти, Ким Сокджин, браво. Вроде правильно шел, но в какой-то момент понял, что смотрел изначально на карту вверх тормашками. Развернувшись на сто восемьдесят, парень потопал обратно, настроив свой внутренний компас на возвращение к стартовой точке.       Теперь, заходя всё дальше от протоптанных тропинок, дальше отмеченных на вырубку деревьев и пометок пешим туристам, Джин уже начал сомневаться, что идет правильно. С каждым шагом становилось по ощущениям всё тише. Запах леса становится тяжелее, давя на легкие, ноги уже не особо слушаются, а страх сковал тело. Пляшущие тени крон деревьев в лучах начинающего заходить солнца, только добавляли картинок воспаленному воображению. Хруст ветки под ногой вызвал мурашки по спине и Ким обернулся за спину в порыве напавшей паники.       В голову начали лезть непрошеные страшные легенды об этих местах. Тетя Миён раньше часто рассказывала о дриадах, что убивают каждого посягнувшего на территории под их защитой. О разных магических обрядах, что проводились в этих местах на замужество, на Вальпургиеву ночь, гадания у костров с приношением жертв в виде плодов взращенных на близлежащих к лесу землях. И откуда только знала столько? Про Метсавайма (Лешего) что дорожки путает, вспомнилось тоже как-то кстати.       Почва под подошвой стала неприятно проседать. Потянул запах прелой разлагающейся листвы и легкий болотный торфяной смрад. Быть утянутым болотником в топи в первый же день, это меньшее, чего хотел бы сегодня Джин.       Что делать, куда идти? Где-то сбоку послышался волчий вой и Киму стало совсем не до шуток. Он стал, как вкопанный, и пошевелиться не может. Вокруг ни одного протоптанного пути, а от карты, что дядя дал, давно толку ноль. Остается только молиться, чтобы жив остался. Черт с теми купаниями, который парень затеял, сейчас только желание выйти отсюда и больше никогда носа не высовывать с дядиного участка. "На источники, на озера захотелось ему, тьфу" - причитает внутренний голос.       Сильный порыв ветра шурша листвой растрепал и без того непослушные волосы донося до слуха еле уловимый словно человеческий шепот. "Показалось?" - думается Джину, но шепот стал отчетливее, и уже походил на чей-то разговор. "Если тут есть люди то они помогут мне выйти" - обрадовался Сокджин и свернул в обратную, от текущего направления, сторону, туда, откуда, по его мнению, шли голоса. По ощущениям парню казалось, что прошел он уже прилично и совсем не понимал как на таком расстоянии смог разобрать хоть что-то. Пусть в лесу и было подозрительно тихо.       Наконец Ким дошел до какой-то, как сначала подумалось, поляны, которая оказалась прибрежным к небольшому озеру берегом. Прекрасному, усеянному цветущими розовыми кувшинками. Окруженное деревьями, листва которых переливается в свете солнечных лучей. Березы склонившие ветви в самую воду, словно девы, что руками черпают прохладу умывая лица. В некоторых местах коряги торчат и корни, добавляя мистичности месту. Особенно, когда воображение подбрасывает разных животных и существ на которых они похожи. Дальняя справа например выглядит словно старый крокодил разинул свою зубастую пасть в болотной тине. Часть берега усыпана крупной галькой, парень помнит эти ощущения, когда наступаешь на горячие камушки, нагретые летним солнцем. Слегка обжигая ноги, пока бежишь в объятия желанной прохлады. Затаив дыхание Джин провел взглядом по раскинувшейся сказочной картине. Подойдя чуть ближе он заметил кого-то, кто явно наслаждался таким желанным купанием.       Парень был погружен по пояс в воду. Его длинные светлые волосы обрамляют плечи и струясь по нагому торсу погружаются в воду. Фигура статная, словно вылеплена умелым скульптором. Широкие плечи, каждая мышца, рук, груди и пресса. Всё в идеальном соотношении на столько, что даже наш красавчик подвис. Парень стоит у края берега, опираясь о большой валун и говорит с кувшинками...? Больше Сокджин тут никого не видит. Незнакомец шептал что-то цветку, проводя рукой по лепесткам и листьям. Его движения завораживали не меньше пейзажа. А как гармонично тот здесь смотрелся, словами не описать.       Ким хотел было сделать шаг назад, как проклятая ветка хрустнула у его ноги снова и человек, почуяв неладное, резко обернулся зыркнув недобро. Джин встретился с ним глазами и растерявшись нырнул за близстоящее дерево, словно его за подглядыванием поймали. - Прошу прощения, что помешал, я не подсматривал, просто заблудился и надеялся вы сможете мне помочь, - начал лепетать парень оправдание, которое правдивым было лишь на половину. Хотя да, он не подсматривал, он откровенно пялился и любовался, но не подсматривал же. - Очень интересно, - тянет бархатным голосом парень.       Он искренне не понимает, как существо человеческого рода смогло пройти через его защитный барьер и тем более найти его. - Как ты нашел меня, посреди такого густого леса? - Я, кхм,- голос предательски дрожал и Джину пришлось чуть откашляться, - Я шел на Ваш голос и плеск воды. - Выходи, не бойся, я тебя не обижу.       Парень неспешно покидает своё укрытие и вновь встречается с пронзающим взглядом напротив. Искра мелькнувшая между ними, словно давние знакомые встретились и тепло, разлившееся в груди, от которого мурашки по спине побежали. Порыв легкого ветра проносит с собой запах лесной хвои и само время словно застывает в текущем мгновении.       Здравый смысл маякует о побеге, но он не в силах отвести глаз от чарующей красоты этого мужчины. Ничего не кажется ему странным, лишь удивительным и особенным. Лицо будто тоже знакомо. И то, что покажется подозрительным любому человеку, Джин списывает на воображение и возможно парень модель, или просто у него стиль такой. Ну да, в лесу так много шикарных мужчин со светлыми длинными в пояс волосами, угу, да. - Как тебя зовут? - спрашивает незнакомец попутно выходя из озера, чем смущает Кима и тот спешно отворачивается, картина того, что он увидел, будет ему ночами сниться в не самых целомудренных снах. - Ким Сокджин, а вас? - Намджун, Ким Намджун, и можно на ты, я не думаю, что старше тебя, - Так каким ветром тебя сюда занесло к ночи? - Я шел на источники по старой карте и заблудился, - слова прозвучали как то отчаянно.       Намджун на всякий случай слегка принюхался - от парня пахло травяным чаем, городской пылью и легким шлейфом клубники. Но к нему тянуло внутренние силы, Джун не понимал почему. Парень всё ещё стоял спиной к Намджуну, потому тот обошел его с боку, будто говоря, "я уже оделся, спасибо за вежливость." - Могу провести к источникам, тут недалеко, искупаешься, а потом выведу на дорогу домой,- предложил он, чтобы немного продолжить их знакомство.       Джин, естественно, вначале отнекивался, мол неудобно, но отрицать желание познакомиться ближе было трудно. Так что вежливость быстро сломалась уступая место интересу и странной тяге. По дороге на источники они много болтали, Джун выпытывал буквально всё о парне, чтобы понять кто он и откуда.       Узнал, что тот приехал сейчас в деревню к дяде, после неудачных попыток построить счастливое будущее. С Намджуном было так легко разговаривать, самое главное он внимательно слушал, поэтому Джин легко излил всё что было на душе. Даже то что болело до сих пор, получив успокаивающий жест в виде пары хлопков по спине и милую улыбку, от которой сердце забилось в бешеном ритме.       Сам Намджун был давно не человеком. Он представлял собой существо природы, озерный Эльф, или как люди стали называть их позже - Озерник. Защитник водной глади скрытой в лесах. О чем распространяться сейчас не был намерен. Однако любопытная ситуёвина получается.       За болтовней и раздумьями парни не заметили, как дошли до источников. Скалистая местность и скрытый от глаз посторонних за деревьями небольшой источник. На этом Джин вроде не был ни разу, хотя много что тут изменилось с тех пор, нечего сравнивать.       Намджун же стягивает с себя белую льняную рубаху и взгляда от глаз парня не отводит, а тот знай стоит смотрит в ответ. Эльф что-то спросил, чего тот не услышал, похлопав пару раз глазками в непонимании о чем ему говорит это божество, он спешно мотыльнул головой, отводя наваждение и начал раздеваться. Намджун без зазрения совести стянул с себя льняные штаны, оставаясь в чем мать родила и быстренько зашел в воду.       Джин остался в боксерах и топтался на выступе не решаясь лезть в горячую водичку. - Ты не будешь купаться? - повторно уточнил с некой насмешкой эльф, видя, что парень просто застыл и смотрит истуканом, пока он плещется в воде. - Буду, просто… Ты же… Без... - связная речь помахала ручкой и укатила в отпуск вместе с языком. - Да, без, - всё с той же самодовольной ухмылкой ответил парень, - И ты снимай, чего стесняться, нас тут только двое, - чуть более глубоким голосом произнес Намджун, от чего щеки парня в секунду окрасились цветом спелого буряка.       Его не взять так просто на слабо, и именно поэтому он снимает с себя последний элемент одежды, надеясь что не встанет в самый неудобный момент.       Парни поначалу были на достаточно большом расстоянии, но стоило один раз Джуну брызнуть в лицо Джина, как понеслась. Они плескались, дурачились и гонялись друг за другом по всему небольшому источнику. В какой-то момент Намджун словил за лодыжку окатившего его водой парня и потянул резко на себя. Тот не успел схватиться за выступ и непременно полетел в крепкие руки эльфа.       Развернувшись, он вновь встретился с этим тёмным взглядом, казалось будто он может в нем утонуть, как в глубоком озере, бесповоротно и навсегда. Взгляд от глаз на губы. Искра пролетевшая раньше начала разгораться сильнее. Воздуха уже не хватает и становится жарче, а эльф всё не выпускает его ноги из своей крепкой хватки, разве что рукой по ней ведет выше минуя ягодицы на талию укладывает. И смотрит, смотрит, смотрит.       Последние лучи солнца мелькнули где-то в кронах деревьев, что перешептывались с ветром, и парни отпрянули друг от друга.       Затемно Сокджин вернулся домой к дяде и поняв, что тот спит, тоже пошел к себе в комнату и уснул крепким сном. Этой ночью чувство покоя и тепла не покидало ни на минуту, являя во снах прекрасные темные глаза, светлые струящиеся волосы и невероятные манящие губы. С утра встал пораньше, чтобы быстрее справится с работой, найдя на столе завтрак и записку, что дядя вернется ближе к вечеру с базара.       Второй день повторяется на репите, клубника, блуждания по лесу в попытках отыскать вчерашние источники. И вновь шепот, пробирающий до дрожи, по которому он выходит к знакомому берегу.       Сегодня Намджун одет и сидит на берегу. Он оборачивается, чувствуя присутствие и запах Джина. Мягкая приветствующая улыбка и смех после возмущений Джина о его втором походе на источники, до которых они всё таки доходят вдвоём. - Видимо нам суждено встретиться вот так, - шепчет Джун, когда они стоят соприкасаясь бедрами в воде источника, но парень всё слышит и обернувшись секунду обдумывает дальнейшие действия.       Эльф смотрит в полные тепла глаза напротив, пытаясь предугадать, но промахивается на долю мгновения, чувствуя как его губы накрывают чужие. Руки Джина оплетают шею, а собственные скользят к манящей тонкой талии. Они так близко и физически, и душевно. В поцелуе никто не пытается взять первенство, в нём горечь долгой разлуки, нежность и одновременно такой яркий всплеск чувств. Красная нить, которой души сплетены тянет еще сильнее, заставляя быть еще ближе, но ни один не позволяет себе лишнего. - Между нами с тобой связь, ты всегда сможешь меня найти, - говорит эльф.       В этот вечер Сокджин вернулся так же поздно, прощаясь у опушки леса со своим сказочным спасителем, дав обещание встретиться здесь завтра. А у порога его встретил дядя Инсон с расспросами. Джин буквально светился от счастья, и потому сказать, что просто хорошо покупался было нельзя, всё равно же выпытает. Ким решается рассказать о прекрасном юноше, что помог ему в первый день и сегодня тоже. Без преувеличений назвав того невероятно обаятельным. Хотя по взгляду при упоминании Джуна сразу было видно - влюбился. - Ох, Джин-и! - восклицает дядюшка Инсон, как только слышит про красивого парня, - Не человек то вовсе! Наверняка дух лесной, или, где ты говоришь встретил его впервые, на озере? Значит эльф-озерник был. Они людей заманивают в свои озера очаровывая красотой своей и голосом, а затем топят, и души в кувшинки превращают, чтобы напитаться силой жизненной, пока та совсем не угаснет. А некоторые из них еще и кровожадные! По преданиям у них есть облик второй. Словно древние русалки, они оборачивались то в существ страшных, то в красоток неписаных, а после раздирали зубами острыми тела людей глупых, что под их чары попадали. Не ходи туда больше! - Дядя, это всё сказки для детей! У нас что людей мало в лесах живет? Лесники, травники! Чем же он отличается от них? А если и озерник, то и пусть! Он не желает мне зла!       Джин повышает голос и крикнув в конце покидает кухню, в сердцах хлопнув дверью комнаты. «Тоже мне, нашел, чем пугать» - думает парень, но мысль не отбрасывает. Беспокойная ночь заставляет каждый раз возвращаться обратно ко дню их встречи находя кучу сходств и доказательств в подтверждение. Ведь по сути, он и правда ничего не знает о своём спасителе, а о спасителе ли? Мысли начинают топить и вопросов появляется всё больше. Воспоминания о их улыбках и нежных касаниях греют душу, но здравый смысл, который только что, как ледяной водой на голову, разбудили маячит на периферии о той самой опасности.       Сокджин на третий день всё же решает снова пойти в лес, но прямо с утра, несмотря на уговоры дяди Инсона остаться. Он хочет узнать, почему Намджун ему ничего не рассказал. Чувствует ли тот что-то к нему или это просто влечение навеянное магией? Он хочет еще раз посмотреть в эти глаза и найти там ответы на интересующие вопросы.       В лесу всё так же тихо и сейчас это воспринимается более остро. - Как же мне найти тебя? - шепчет Джин в пустоту, смешно надеяться что его кто-то услышит.       «Ходи только по протоптанным дорожкам» - звучит в голове дядиным голосом и парня посещает странная мысль. Настороженно, но осознанно ступая на траву рядом с протоптанной тропинкой он будто пересекает невидимый барьер, в надежде, что это сработает.       Всё тело моментально словно простреливает электрическим зарядом от донесшегося вдруг шепота. Он с минуту взвешивает все за и против, решаясь идти, как до слуха доносится хриплый стон с его именем.       Ноги сами несут его в сторону доносящихся звуков. Тело горит огнем и в глотке пересыхает, когда он видит Джуна такого раскрасневшегося и смущенного в воде. Он повернут к Джину спиной, а потому только лишь по медленным движениям руки можно предположить чем занят этот магический негодник.       Парень наспех скидывает с себя одежду и без приглашения спускается в прохладу, что лижет ледяными языками разгоряченное тело. Ближе подплывает и сзади прижимается, руками талию обвивая, как лианами. - Ты звал меня? - укладывая подбородок на плечо шепчет.       Стояк недвусмысленно упирается в ягодицы Джуна. Он на секунду пугается но когда до слуха доносится такой родной голос страх меняется на еще большее возбуждение. - Я…- смущенно начинает тянуть тот, стараясь предпринять хоть что-то чтобы скрыть свой стыд, но Джин руку правую кладет поверх, возобновляя движения по члену эльфа. - Джуни, ты звал меня? - разворачивая того к себе, проводя ладонью по прекрасному лицу выпытывает парень и движения рукой ускоряет, - Отвечай, - голос такой властный, что Сокджин даже сам теряется от такого себя. - Д-да, Джин-и, - стонет существо и глаза закатывая низко рокочет случайно от удовольствия.       Пугаясь реакции парня на этот порыв он резко выпрямляется и натягивается всем телом как струна арфы. Но в глазах напротив страха нет, только страсть и всепоглощающая любовь. - Потом ты расскажешь мне всё, а сейчас, - шепчет Джин в самые губы и касается своими таких манящих пухлых напротив.       Поцелуй получается смазанным, немного животным. Таким, будто у них кто-то может забрать те малые крупицы времени, что дарованы самой вселенной. Руки ласкают горячие тела, не находясь в покое ни секунды. Джун старается прижать к себе такое желанное тело еще ближе, чтобы сами души сплетались в их страсти, чтобы ни кости, ни плоть не препятствовала воссоединению. - Джин-и постой, я могу… - Что? Что не так? - Я могу не сдержаться и… - И принять свой второй облик?       В глазах озерника мелькает вопрос, но парень сам сказал, они поговорят позже. - Я тебя не боюсь, разве, что ты убьешь меня? - Нет, я скорее умру за тебя.       Клятва сорвавшаяся с уст и новые поцелуи. Джун старается контролировать себя и держит инстинкты под контролем, «не напугать», «не навредить» две установки. Поцелуи с каждым следующим углубляются и уже становятся более жадными, слюна смешивается и по подбородкам стекает вниз. Джун пальцами проводит по выпирающим ключицам, так и манят всадить в них зубы. Прокусить эту нежную кожу и слизать крупицы красных кристаллов крови. Вместо этого он лишь языком проводит по шее, спускаясь к ним и оставляет несколько отметин в виде засосов. Джин потирается членом о его бедро, желая получить больше внимания. - Сейчас не пугайся ладно? - просит Джун и после кивка парня погружается под воду.       Горячий язык очерчивает головку, всё так отчетливо чувствуется даже сквозь водное пространство. Рукам Джин за плечи крепкие хватается оставляя на них полосы красные, когда эльф до упора в глотку берет сочащийся смазкой член, заставляя закатывать глаза от удовольствия и громко простонать, когда первый палец входит идеально попадая по простате. Через время второй и он уже не знает куда себя деть, его выгибает дугой от удовольствия, когда озерник так хорошо сосет и растягивает его. Существо делает несколько поступательных движений, затем резко подхватывает парня под ягодицы и выныривая буквально садит Джина на свой член. Тот вскрикивает от неожиданности, но чувствует мягкое ощущение наполненности, он идеально растянут под размер толстого члена существа. И кажется, что его создавали боги, не может же он быть настолько идеальным. С каждым толчком Кима мажет как от элитного алкоголя, выпитого на голодный желудок. Они то ускоряются, то замедляются. Озерник ягодицы разводит и сводит руками, доставляя больше удовольствия от проникновения. Губы кажется скоро откажут от количества подаренных поцелуев. На шее красуется пара новых меток. Голова кружится, в глазах вспышки белые, а стоны эхом вторя по лесу возвращаются обратно. Пошлые звуки раздаются на всю округу и вскрик финальным аккордом звучит громче всего. Парни кончают в унисон. Если бы не руки Намджуна, всё ещё удерживающие своё сокровище под ягодицы, то Джин бы уже погрузился под воду.       Разомлевшие парни лежат в обнимку у кромки воды, лаская друг друга руками и лениво целуясь. В какой-то момент Джин понимает, что нужно начать разговор, которого не очень хотелось обоим. -Так это правда, что Вы заманиваете людей в свои озера, чтобы питаться их силой? - Нет, Джин-и, послушай, всё не то, чем кажется...- эльф начинает подбирать слова и медлить. - Объясни мне, Джун. Ты сказал, у нас связь, так расскажи уже, черт побери в чем дело! - Сокджин в конце чуть повысил голос, требуя чтобы озерник правду ему рассказал.       Джун с минуту обдумывал, как начать рассказ и боялся как отреагирует на него тот, кто судьбой предначертан. За какие только провинности Намджун не ведал ему существу бессмертному отдали человека. Видя в глазах любимого решительность, эльф начал свой сказ. - Много веков назад мой народ заключил с родом людским договор, о защите и покровительстве вас в наших лесах. Взамен каждый век люди отдавали духам предков на воспитание первенца местных шаманов да колдунов. Мальчика растили в начале пути люди, до одиннадцати лет, а затем чистую душу отдавали на воспитание лесным существам, пробуждая сущность, что живет во всех людях при рождении. Она имеет свою стихию, магическую связь с природой. Лесные духи помогают направить её, взрастить, использовать во благо и защиту. Так около трехсот лет назад и я появился в этом лесу. Моей сущностью была вода, но до того сильной была её магическая составляющая, что обуздать было тяжело. От того и так много горячих источников в здешних местах, что бьют ключами из под земли. Моей главной задачей стало оберегать души тех, кто хотел обрести покой в моих водах. Я стал словно местным божеством. Многие приходят молиться к воде, кто-то погружаясь в воду просит исцеления от телесных ран. Некоторые приходят за исцелением душевных, и их я не могу спасти, лишь сберечь, направить их души к свету, - Джун провел рукой по кувшинкам у берега. - Так это всё...? - не решаясь задавать вопрос до конца Джин запнулся на полуслове. - Нет, это лишь цветы. Однажды ко мне пришла девочка, что, опуская свой цветочный венок, просила о крепкой любви. У неё была настолько светлая душа, я нарушил запрет и явился ей. На удивление она не испугалась, а лишь спросила моё имя и поклонившись сказала спасибо за защиту. Я навсегда запомнил эти глаза. Твои глаза Джин-и. Это была твоя...- Намджун повернулся к Джину и начал всматриваться в такие знакомые, отливающие янтарём на закате радужки. - Моя мама? Я её почти не помню...       Эльф кивает и рукой проводит по лицу безмятежному, пытается хоть нотку страха или непонимания найти, но тонет в безграничной нежности, когда к нему чуть ближе подвигаются ластясь. - Я видел как эта маленькая девочка росла, она приходила ко мне с сестрой, разделяла с озером моменты радости и грусти. Она приводила знакомить со мной твоего папу и будучи беременной тобой. Однажды вместо неё в канун вальпургиевой ночи пришла лишь её сестра сказав, что произошел несчастный случай, принесла дары и попросила защитить тебя. А затем и вовсе перестала приходить сама. Это всё, что я знаю. И я не могу объяснить нашу связь.       Они еще долго разговаривают, но теперь больше рассказывает озерник, а Джин впитывает каждое слово губкой, чтобы лучше понимать происходящее. Парни прощаются так же на опушке, обещая встретиться завтра вновь.       Но этому не суждено сбыться. На пороге дома стоит разъяренный дядя и буквально затаскивает силком Джина в комнату. Попутно крича о том, что тот навлек беду на себя и всю деревню связавшись с озерником. - Знаешь скольких он теперь заберет! Ты ведь показал ему наши тропы? Верно?! Они под защитой наших шаманов были, ступив за пределы разумного ты нарушил уговор с лесными духами и теперь они по ним придут забрать своё!! Заберут и больше!! - Но, я же не знал! - навзрыд кричит Сокджин, - У нас связь! Мы любим друг друга!! Он никому не хочет вреда! - Его нужно убить пока не поздно! Пока он не убил тебя и всю деревню! - дядя кричит, а у Джина в этот момент сердце ухает в пятки. Как убить, кого? Намджуна убить? - НЕТ! Ты не посмеешь!! - слёзы горькими дорожками стекают по лицу, и высохшая рубашка намокает вновь. - О, ещё как, если это поможет тебя защитить и всех остальных! И ты меня сам к нему приведешь! - Нет, никогда!       Он пытается рывком обойти дядю, чтобы сбежать, но его отталкивают со всей силы руками в сторону кровати, а дверь с громким хлопком закрывается. Ким начинает по ней колотить руками, сбивая костяшки буквально в кровь. - Раз ты не хочешь вести нас к нему, значит он придет за тобой!       Джин обессилено падает на колени у двери и понимает, что навлек беду на озерника. Нужно было молчать, а лучше оставаться в лесу с Джуном, пусть хоть тело его разорвет, хоть утопит и душу заберет себе. - Ты не посмеешь меня тут запереть! Выпусти! Дядя! - умоляет, лишь бы спасти. Он должен предупредить Намджуна, чего ему бы это не стоило.       Парень вспоминает о наличии окна в комнате, подлетает к нему распахивая, но там его ожидают металлические ставни, которых не было в детстве. Как давно их поставили? Что вообще происходило всё это время? Почему дядя так сильно разозлился, почему не верит ему? Так много вопросов и нет ни одного ответа.       Всю ночь Джин места себе не находит, периодически кричит и стучит в дверь, но его не слышат.       «Не отведешь нас» как на репите звучит голос дяди Инсона, «нас»… Значит он уже собрал людей в деревне, или они всегда были готовы? Как же можно поддерживать мир, если кто-то всегда готов напасть и сделать подлость другому? Солёная вода выжигает глаза, а сердце разрывается от осознания разницы между «было» и «стало». Что ему делать сейчас, когда он это видит? Неспокойное утро наступает по ощущению слишком быстро. Сокджин просыпается на полу у двери от щелчка дверного замка. Старается разлепить глаза, трет их руками. Перед ним дядя Инсон, тянет к нему руку, чтобы помочь встать и в этот момент Джин сомневается принимать ли её.       Всё же вкладывая свою руку в дядину он поднимается с колен, дядя тут же принимается его обнимать и лепетать извинения, мол погорячился, переживает сильно о нём. Совсем от одиночества тут поехал, вот и сорвался. Парень знай кивает, а сам думает об одном: «предупредить Джуна». Сейчас не время необдуманных поступков, а доверие к близким стало хлипче, доверия к незнакомому сказочному призраку.       Инсон же обнимает племянника, а сам как был негласным старостой деревни, так и остается им. Они уже столько нечисти истребили в этих лесах, а тут вот живее живых. Это ведь тот озерник, что его Миён очаровал, тот к которому она сбегала постоянно. Мол озеру молится, знает он этих тварей и такие молитвы. Наверняка и повязала себя с ним, а теперь вот и Джин ещё, тьфу. Пусть племянничек выведет его к озернику и он прикончит его, как тётушку. Если бы тогда на опушке не подкараулил, она бы чёрту всю деревню продала за свою молодость и красоту, ведьма.       Джин неспешно собирается в лес, получив благословение от дяди, мол рад, что нашел своё счастье. Вспомнил как на святках в лесу и с тетей Миён познакомился, и как обрядом их венчали всей деревней, проронив пару слезинок.       На Сокджине кремовая рубаха и легкие кремовые свободные штаны. Чистые волосы, чуть завиты в локоны и аккуратно уложены. Любимые серьги в виде цветов смеральдо дополняют образ, делая его воздушным, словно из сказки вышел. Он чувствует душой, что сегодня день особый, вот и решил нарядится, для своей судьбы единственной. Этой ночью он будет самым счастливым, как будто ничего не случилось, как будто мир вовсе не против. Сокджин прощается с дядей обещая вернуться не сильно поздно. Тот говорит, чтобы был осторожен и крепко обнимает, шепча, какой у него красивый племянник-сын.       Лес встречает Джина уже как родного, он так спешит к любимому, что разум туманит это чувство эйфории оказаться в его крепких руках. На секунду сознание простреливает мысль: «Всё как то слишком легко»       Парень замедляет шаг по тропинке прислушиваясь к звукам леса, к шепоту ветра, хоть к чему то, что может пойти не так и улавливает вдалеке непонятный шерох. Он понимает - за ним слежка. - Джун-и, любимый ты в опасности, уходи, пожалуйста, - со скатившейся слезой по щеке шепчет Сокджин и надеется, что озерник его услышит.       Пока идет по направлению к озеру продолжает шептать, и когда доходит до берега, выдыхает, там пусто. Никого нет. Он падает на колени и благодарит судьбу, что эльф его услышал.       В мгновение из-за деревьев на Джина нападают люди. Он не знает сколько их точно, но видит самого главного - своего дядю. Парня берут в захват и приставляют к его горлу нож. - Эй! Нечисть! Если ты не выйдешь то он, - Инсон указывает на Джина, - Умрёт!       Парень плачет и шепчет чтобы эльф даже не смел выходить, но его бьют по лицу оставляя красный след рявкая, чтобы заткнулся.       Намджун появляется из бурлящей воды как божество в светлых одеждах, мысленно извиняясь перед любимым, не может он смотреть как его душе причиняют боль. - Отпустите его! Сейчас же!       Вокруг начинает завывать ветер, а деревья угрожающе качаются с характерным скрипом и хрустом, норовя сломаться. - Прекращай свои эти магические штучки и подходи ближе, иначе ему несдобровать.       Один из мужланов, что держит Джина, прижимает острый нож чуть сильнее к горлу пуская кровь. Парень шипит, но стискивает покрепче зубы, не показывая своей слабости.       Как только эльф подходит ближе к берегу на него накидывают стальную сеть, что весом прижимает тело к земле. Озерник вопит нечеловеческим голосом когда металл касается нежной кожи обжигая, оставляя кровавые потеки на одеяниях и теле, словно железо до температур высоких накалилось. - Пожалуйста, дядя, отпусти его! Он не сделал ничего плохого! - Джин начинает рыдать, и умолять дядю отпустить эльфа, не выдержав смотреть, как тот мучается лежа у озера, скрючившись от боли. Но его мольбы никто не слышит.       Один из деревенских заносит нож над Джуном, что может только поскуливать. Глаза в глаза и Сокджин просит мысленно прощения у своего любимого, он должен его спасти.       Секунда, Джин чудом вырывается из рук деревенского, что явно расслабился предвкушая победу, и выпрыгивает в сторону озерника, закрывая того собой от удара. Нож вошел глубоко разрывая плоть, кровь брызнула из раны, а слёзы из глаз парня. Боль, что оказалась не сильнее душевной пронзила тело и стала высасывать остаток сил. Веки потяжелели и начали закрываться. Красные пятна словно паучьи лилии на снегу расспустили свои цветы на светлых одеяниях. Жаль портить такой красивый вид, подумал Джин и потерял сознание.       Всё произошло так быстро. Джун прикрыл глаза готовясь принять свою смерть, лишь бы спасти своего человека, но почувствовал, как на него навалились сверху и только открыв глаза понял, что произошло. Кто-то из толпы вскрикнул, нависла гнетущая тишина и никто не знает, что делать. Намджун воспользовавшись замешательством стада, собирает последние силы и скинув сетку, подхватывает тело Джина ныряя с ним в озеро.       Окружая их пузырем воздуха он кладет любимого на самое дно. Разрывает рубаху осматривая кровью истекающую рану и не может остановить слёзы, что обзору мешают. Внутри все органы в тугой узел скрутило и боль пульсирует и режет где-то там глубоко. Эльф собирает магические потоки в руках, прикладывая их к груди человека, в надежде залечить раны. Те голубым свечением покрывают еле дышащее тело.       Джин открывает глаза и не понимает почему его божественно красивый мужчина роняет слёзы. Он чувствует себя таким уставшим и слабым, ему бы поспать сейчас в руках любимого. Рука прохладная касается щеки озерника и он льнёт к ней как к последнему источнику тепла во всем мире, что для него является правдой. - Джун-и, не плачь, - шепчет парень и стирает новую мокрую дорожку. - Джин, молчи, нужно собрать все силы, мы сможем… Мы… Я… - Преврати меня в кувшинку, - Намджуну будто в спину выстрелили. Он замолк прислушиваясь к шепоту любимого, - Преврати, чтобы я вечно мог быть с тобой. - Нет, Джин-и, ты будешь жить, что ты такое говоришь?       Намджун усиливает потоки магии, но та не справляется лишь рассеиваясь за пределы пузыря. Эльф начинает пуще прежнего плакать понимая, что не спасет. Он не может вылечить эту рану магией, слишком глубоко, несовместимо с жизнью. Она золотыми потоками вытекает из кровоточащей раны. Озерник смотрит в глаза своего человека и видит там всё тот же океан любви, нежности, что прежде. Только огонёк гаснет с каждой секундой. И Намджун решается.       Теплые губы касаются прохладных в последний раз смешиваясь с внутренней разрывающей болью и горькими слезами. Яркое розовое свечение разрезает водную гладь, каждый сантиметр её полотна. Всё вокруг содрогается от чар Джуна. Вопль горя нечеловеческий вырывается с рыком из глотки, оглушая всё живое и неживое вокруг. Чары выходят далеко за границы барьера. Весь лес разрывает от скорби озерного эльфа. Ветер бушует срывая листья с крон деревьев, выкорчовывая их с корнем. В попытках унести с собой столько боли, сколько может. Озеро из берегов выходит, а некогда прекрасные горячие источники гейзерами пара вырываются из под земли. Намджун поднимается на поверхность и кричит сиреной в пустоту берега. Все уже давно разбежались, надеясь укрыться от гнева лесных созданий. Люди - мерзкие твари, что готовы пойти на убийство из собственного страха.       Слёзы жгут некогда прекрасное лицо. Джун хрипит падая на колени у кромки воды, не в силах издать больше ни звука, прижимая к себе единственное что осталось от его любимого. Большая, нежно розовая, прекрасная кувшинка.       Вместе с Джином умирает и эльф, от боли и тоски, что крошит сердце в озерный песок.       Сзади неожиданно кто-то кладет ему ладонь на плечо и поглаживает. Намджуну уже всё равно, пусть хоть убьют его, больше нет смысла его бессмертного существования. - Ну, будет тебе слёзы лить, сейчас озеро из берегов выйдет ещё больше.       Джун резко оборачивается и думает мираж или глюк, перед ним стоит Джин с длинными черными волосами. - Джин-и, милый, как же я могу не плакать? Я не смог спасти тебя…- грудную клетку сжимает ещё сильнее, - Всё… Всё что осталось…- и прижимает кувшинку к сердцу сильнее, словно забрать кто-то может начиная снова ронять слёзы.       Мираж присаживается на колени ближе, кладет руку на лицо эльфа и стирает покатившуюся слезинку. А потом за подбородок приподнимает и губами нежно к щеке прикасается, после оставляя легкий поцелуй на солёных губах озерника. - Джин? - отрываясь шепчет эльф, не веря своим глазам, да и ощущениям тоже. - Да любимый, я рядом, - тихо говорит уже и не мираж вовсе. - Но… Как? - не верит Намджун. - Ты же сказал что мы связаны, - улыбаясь говорит Джин и утягивает свою судьбу в новый поцелуй.       Фавны отстукивали ритмы копытом играя на странных музыкальных инструментах. Дриады танцевали у костра диковиные танцы протягивая к Джину свои рукоподобные ветви, но Джун за руку держал крепко, сплетая пальцы. Огни пламени вздымались то вверх, то ветром покачивались из стороны в сторону, завораживая. Светлячки и духи проводники создавали чарующий хоровод мерцаний и вся поляна покрывалась сказочным свечением. Магические нити тянулись от древа к древу, местами переплетаясь и клубясь золотистыми искорками. - Джин-и, давай сбежим отсюда?       Внезапный вопрос шепотом на ушко и волшебство всего вечера концентрируется в одних лишь глазах напротив. - Давай.