Ласточка

Второй день на чужбине выдался для Серафима не менее странным. Всё не задалось с самого утра. Он совершенно не выспался. Андрей разбудил его нестерпимо рано по какой-то дурацкой причине. Спокойно позавтракать тоже не вышло. Серафима сильно мутило — местная вода оказалась не по вкусу его привередливому желудку, а ближе к обеду, когда тошнота отпустила, пришёл ни с чем не сравнимый голод, но времени перекусить уже не осталось. Парни отправились на студию, где Андрею предстояло записать свой куплет. Серафим заранее решил, что оставит друга на поруки его корейским приятелям, а сам пойдёт куда-нибудь пообедать. Потом он собирался посмотреть на город — по пути к офису компании он заприметил весьма симпатичный парк. Там он сможет отдохнуть от творящийся вокруг суеты, и пусть Андрей сам разбирается с историей, в которую впутался добровольно. Серафим слишком устал, чтобы быть для него даже мало-мальской поддержкой. Размышляя о скором одиночестве, спокойствии и еде, он уже порядком расслабился, когда перед ним выскочила незнакомка и, поклонившись в пояс, громко выпалила, как частушку: — Мнэ ошень джаль, што я доставыла вам ныудобства. Я раскаываюс и прошу прощэныя. В её писклявом ропоте Серафим с трудом узнавал русские слова. На мгновение он опешил, не понимая, что происходит, и не сразу узнал в склонившейся девушке вчерашнюю знакомку. И как её звали? Разве упомнишь все эти глупые азиатские имена? Признаться, Серафим совсем ничего не понял. Вчера Игорь просил их забыть о происшествии на дороге, назвав это небольшим недоразумением, и парни не стали обсуждать аварию даже между собой, а сегодня вот те на! — виновница сего беспорядка собственной персоной. Он не знал, как к этому относиться и что ей теперь сказать. — Да всё, блять, в порядке. Не парься, — выйдя из ступора, он неловко похлопал девушку по плечу. — Всё нормально, — улыбнулся Андрей. — Игорь, скажи ей, что всё хорошо, и спроси, как она себя чувствует. Игорь тут же затараторил по-корейски. Девушка выпрямилась, глядя ему в лицо и стыдливо втянув шею в плечи. Внимательно выслушав парня, она принялась что-то ему отвечать своим по-детски высоким голосом. Кивая головой вслед её словам, Игорь стал переводить: — Джехва говорит, что с ней всё в порядке и она замечательно себя чувствует. Она благодарит вас за беспокойство, но просит не переживать. Она надеется, что не испортила вам впечатление о гостеприимном корейском народе, и желает хорошо провести время в Сеуле. — И ей всего того же, — отмахнулся Серафим. — Пусть не парится и будет осторожнее, блять, что ли… Девушка вновь низко поклонилась и, взмахнув длинными тёмными волосами, поспешила поскорее скрыться из вида. Серафим не стал провожать её взглядом. Решив, что все неожиданности кончились и теперь ему самому можно сбежать, он обернулся к Игорю: — А где у вас можно нормально пожрать? Мне тут всё равно делать нечего — Андрюха и без меня справится… Игорь проскользнул по нему рассеянным и безразличным взором и, заглянув за спину Серафима, громко прокричал: — Кан Джехва! Резко замерев, не успевшая скрыться за углом девушка сжала руки в кулаки и, словно воздух вокруг неё стал густым и тягучим, нарочито медленно обернулась. Без всякого энтузиазма она подошла к Игорю, глядя на него, как на живого бога — с затаённой мольбой и смирением. Игорь принялся что-то ей объяснять, коротко указав на Серафима. Кореянка обернулась в его сторону с таким видом, словно Серафим только что раздавил в руках её хомячка. Ему стало неуютно и даже обидно. Что он такого сделал? Чем её напугал? Неужели он ненароком как-то обидел девушку? — Джехва тебя проводит, — невозмутимо ответил Игорь и, похлопав Андрея по плечу, повёл его за собой. Серафим остался наедине с медленно бледнеющей от ужаса девушкой. — Ну чё, пошли? — спросил он, и от звука его голоса кореянка вздрогнула. — Да ладно тебе! — Серафим постарался улыбнуться, пытаясь быть максимально дружелюбным. — Не бойся, я не кусаюсь. Я тебя даже угощу, — пообещал он и медленно направился к выходу, пока девушка обречённо плелась следом. Она привела Серафима в уютное кафе и даже помогла ему определиться с заказом, хотя очень нервничала, старалась держаться на заметном расстоянии и не смотрела ему в глаза. Всё ещё было обидно. Он, между прочим, придерживал голову девушки у себя коленях, когда они ехали в больницу, а теперь она вела себя так, словно он собирался вместо риса сожрать её. Было неприятно. — Себе тоже что-нибудь закажи, — предложил Серафим, но, запоздало осознав, что кореянка его не понимает, попытался изъясниться жестами: ткнул пальцем в меню, а потом указал на девушку. Так дело пошло быстрее. Она сообразила и, кивнув головой, выбрала какой-то салатик и кофе эспрессо. Они отобедали в гнетущем молчании. Кореянка утыкалась глазами в свою тарелку, чтобы не смотреть в сторону Серафима и ненароком не встретиться с ним взглядом. «Я что, настолько страшный?» — недоумевал он, стараясь лишний раз не смущать девочку. Кто знает, вдруг от невыносимого ужаса у ребёнка остановится сердце? Она и правда отчего-то казалась Серафиму ребёнком. «Интересно, ей восемнадцать вообще есть?» — задумался он. Девушка будто была вне возраста. Серафим мог с лёгкость дать ей и четырнадцать, и двадцать пять. Она напоминала ему дорогую фарфоровую куколку: длинные тёмные волосы, спадавшие до поясницы крупными кудрями, огромные карие, почти чёрные, глаза, изящный нос с тонкой переносицей, пухлые розовые губы, маленький острый подбородок и длинная шея. У неё были тончайшие запястья и лодыжки, аккуратные пальчики с короткими ухоженными ноготками, и вся она была такая худенькая, тоненькая и ладненькая, что казалось, если подует сильный ветер, её тут же унесёт в Изумрудный город. «И чего она вдруг под машину бросилась? — пробежала в голове Серафима блудная мысль. — Что в жизни этой куколки вообще могло пойти не так?» Подумав об этом, он бросил на девушку случайный взгляд и увидел, что она доковыряла свой нехитрый салатик и взяла в руки бумажную салфетку. Разложив её на столе, она принялась заминать на ней ровные линии. «Оригами складывает», — тут же догадался Серафим и, сам не понимая зачем, — наверное, от скуки, — взял в руки салфетку, пытаясь повторять её нехитрые движения. Кореянка вскоре заметила, что он тоже начал складывать фигурку и улыбнулась, пожалуй, впервые взглянув на Серафима без всякого страха. Она придвинула свою салфетку чуть ближе к центру стола, показывая каждое движение, чтобы Серафиму было проще успеть и легче за ней повторить. Вскоре у каждого на руках оказалось по бумажной птичке. Птичка Джехва была заметно аккуратнее, впрочем, своей работой Серафим остался доволен — он складывал оригами первый раз в жизни, и ему показалось, что получилось не так уж плохо. С любопытством покручивая бумажную фигурку у себя в руках, он сначала подумал, что это журавлик, но птица совсем не походила на журавля, и тогда до него дошло: — Ласточка… — выпалил он вслух. — Ластошка, — повторила девушка следом за ним и снова улыбнулась. Улыбка у неё была красивая, добрая и искренняя. Ей невероятно шло быть счастливой. — Чеби, — объявила она. — Чеби? — рассмеялся Серафим, кажется, это была ласточка по-корейски. — Такое вот чик-чирик, — подмигнул он, убрав фигурку себе в карман. Куколка отчего-то смутилась, и свежий румянец проявился на её бледном лице. Так она стала чуть менее кукольной, но лишь более красивой. Внешность девушки казалась настолько идеальной, что её ничто не могло испортить. Покончив с трапезой, кореянка помогла ему разобраться с местными вонами, и, расплатившись, они вместе вышли на улицу. К большому удивлению Серафима, она вновь начала бить перед ним челом, и сначала он не понял, какая муха её укусила, но вскоре до него дошло — девушка прощается. — Слушай, Джехва, да? — сбросив с себя растерянность, начал он. Кореянка подняла голову, и, внимательно на него посмотрев, кивнула головой. Серафим продолжил. — Может, это, погуляешь со мной? Ты никуда не торопишься? Она посмотрела на него с недоумением. Разумеется, она не поняла ни слова. — Смотри, — тяжело вздохнул Серафим, указав на неё рукой, — ты, — он ткнул себе в грудь, — и я, погуляем вместе? — продолжил он, изобразив пальцами шаги. На секунду задумавшись, она кивнула головой. — Где-то в той стороне я видел парк, — он мотнул головой в направлении своей мысли. — Пойдём? Она пожала плечами и покорно последовала рядом. Получилось глупо. Серафим вовсе не собирался её приглашать. Ему куда больше хотелось побыть в одиночестве, чем развлекать своим обществом кукольную незнакомку, но она казалась такой тихой и незаметной, что Серафим подумал — она не помешает, а гулять в незнакомом городе и чужой стране в компании местного жителя всяко выходит сподручнее. Вдруг он свернёт куда-нибудь не туда и заблудится? Придётся звонить Андрею или Игорю и просить у них помощи. Попадать в такую глупую ситуацию совсем не хотелось — а он мог. Девушка и правда совсем не мешала. Слушая музыку каждый в своих наушниках, они медленно шагали по осеннему парку, как и десятки других прохожих. Солнце едва выглядывало из-за серых облаков, и кореянка натянула до самых бровей чёрный картуз, заворачиваясь в тёплый клетчатый шарф. Серафим нахлобучил на голову капюшон, спрятав в глубоких карманах куртки свои озябшие пальцы. Ветер гонял по мощёным дорожкам опавшие листья, и, словно не зная, чем себя занять, Серафим принялся собирать в ладонь самые большие и красивые из них. Получился своеобразный букет сухоцветов. Покрутив его в руке, он немного подумал и протянул его девушке. В её глазах проскочили изумление и испуг. Приложив свою изящную ладонь к груди, она что-то сказала. Серафиму показалось, что это было удивлённое: мне? В ответ, он улыбнулся и кивнул головой. В нерешительности протянув руку, девушка взяла у него сухие листья, невзначай задев его запястье кончиками пальцев. Её прикосновение было холодным. Прогулку следовало свернуть и отвести эту куколку в тепло. Ей после аварии не хватало только простудиться. Когда они оказались у ближайшей забегаловки, Серафим купил ей мороженое в вафельном рожке. Пытаясь объясниться с продавщицей, он ткнул пальцем в первое попавшееся лакомство и опять запутался в чёртовых вонах. Задним умом он понял, что покупать мороженое продрогшей девчонке — это редкостная глупость, и надо было взять что-то наподобии горячего шоколада, но тогда он немного растерялся. К тому же куколка радовалась мороженому, как ребёнок, восторженно распахнув свои почти чёрные глаза. — Как тебя легко удивить, — усмехнулся он. — Камсамнида, Сэрапхым, — взяв у него рожок с мороженым, она вновь склонила голову. — Серафим, — строго поправил её парень. — Сэрапхым? — повторила она, недоумённо склонив голову на бок. — Се-ра-фим. — Сэ-ра-пхым, — не совсем понимая, чего он добивается, отчеканила куколка. — Ладно, — сдался он, — можно просто Сима. — Сыма? — Ой, да в пизду… — отмахнулся парень. — В пызду? — спросила кореянка, удивлённо приподняв бровь. Серафим обомлел. — Нет, ты, конечно, можешь так выражаться, но только никому не рассказывай, что это я тебя научил, — предупредил он. Девушка снова улыбнулась, и на душе стало теплее. Они немного отогрелись и побрели в обратном направлении. Кореянка проводила Серафима до офиса агентства и, неловко попрощавшись, они разошлись в разные стороны. Она побрела по своим делам, а Серафим вместе с Игорем, Андреем и парочкой корейцев поехали бухать.