***
Еще достаточно рано, и в штаб-квартире в основном тихо, что во многих отношениях замечательно. Это избавляет Дазая от плотной стены шума, которая обычно встречает его, когда он входит в фойе, - избавляет его от столкновения локтями с толпой, когда он поднимается по винтовой лестнице и неуклюже спотыкается в плотной толпе. Однако это резко выделяет его собственное присутствие на фоне оглушительной тишины; скрип шагов Дазая эхом разносится по коридорам. Он бы снял обувь, чтобы уменьшить шум, но с сумкой, перекинутой через плечо, и картиной, зажатой под мышкой, ему кажется, что он и так несет достаточно, поэтому обувь остается на нем. Приходится идти на жертвы. Дазай полагает, что он не может получить все сразу. Решив окунуться в хаос и просто поднять как можно больше шума, Дазай принимается насвистывать веселую, но совершенно неестественную мелодию, пока бежит вперед. Вверх и вниз по этажам, где щебечут соловьи. Слишком много шума. И вдобавок ко всему, его немного беспокоит боль в животе. Это странная трепещущая боль в животе, она колышется, как страницы книги, которые переворачивает ветерок... а день безветренный. Это странно, но, по крайней мере, приводит его в раздраженное настроение - а это отличное настроение, учитывая стоящую перед ним задачу: потратить время на общение с боссом. - Дазай-сама, - синхронно поприветствовали его два охранника, стоявшие перед кабинетом Мори, их облегающие черные костюмы зашуршали на плечах, когда они склонили головы - тоже совершенно синхронно. Дазай широко улыбнулся им. Кивает головой в знак признательности. - Привет, - дружелюбно приветствует он, растягивая последнее слово, когда бочком подходит к ним, останавливается и принимает эффектную позу: бедро отведено в сторону, голова наклонена. - Скучали по мне, пока меня не было? - спрашивает он, и голос его льется, как сироп. Охранники обмениваются испуганными взглядами, но, похоже, бессловесное общение не помогает им найти ответ. Драматично вздохнув, Дазай закатывает глаза. - Это несложный вопрос, ребята. Просто скажите "да" и откройте дверь. Босс ждет меня. - ...Босс не упоминал... - Не волнуйся об этом, дорогой. - Дазай прерывает его, говоря это с улыбкой, которая скорее властная, чем приятная. - Просто откройте дверь. - Но... - Он ждёт меня, - повторяет Дазай, понижая голос до частоты, которая передает насилие и разрушение. Если у охранников есть хоть капля разума, о которой можно говорить, они поймут, что это означает, что он не желает повторяться снова. - Верно, - говорит один из охранников, опуская голову. - Конечно, - соглашается другой. И дверь со скрипом открывается. На лице Дазая снова появляется слащавая улыбка, и он мурлычет: - Спасибо, это было не так уж и сложно, не так ли? - Он делает шаг вперед - переступает порог, выпячивая грудь, как человек, который никогда в жизни не проигрывал пари (и если он делает это, чтобы компенсировать легкое дурное предчувствие, охватившее его, когда он вошел в кабинет босса, - что ж, никто не должен об этом знать). Тяжелая дверь с громким стуком закрывается за Дазаем. - Дазай-кун. Всегда рад встрече. - Мори улыбается так, как будто говорит искренне, и это звучит очень убедительно. Дазай хранит в памяти образ этой улыбки - возможно, когда-нибудь ему захочется воссоздать ее. Но не сейчас. Он кланяется без особых фанфар и принимает царственную позу. - Взаимно, босс. - Я ждал тебя, - напевает Мори, и его голос тембром соответствует кроваво-красному шарфу на шее. Опасно. - Я знаю. Мори улыбается шире, морщинки вокруг его глаз становятся глубже. Он явно доволен ответом. - Итак, - говорит он, барабаня пальцами по столу, - что приготовил для меня мой любимый руководитель? - Все, что вы просили, - отвечает Дазай с ровной интонацией и такой же бесстрастной улыбкой - он не в настроении давать Мори какие-либо эмоциональные реакции - он знает, что все, что Мори сделает с этими словами, это возьмет их и проанализирует. У Дазая достаточно такого дрянного подхода к сопереживанию от него самого. - Как я и ожидал. Я знал, что могу рассчитывать на то, что ты разберешься с этим делом, Дазай-кун. - Мори откидывается на спинку стула, как какой-нибудь большой и важный начальник. Каковым, несомненно, он и является, но в этом есть что-то раздражающе самонадеянное: то, как он сидит посреди комнаты, восседая на троне за письменным столом, в окружении окон от пола до потолка, плотных красных занавесок и аккуратно расставленных безделушек... Это напоминает Дазаю солнечную систему. Божественную, галактический, упорядоченную. И Дазай любит порядок, но ему не терпится внести немного беспорядка в эту конкретную версию. Он подходит к столу Мори и ловко кладет на него картину, все еще завернутую в пластик. - Большая волна, - признает Мори, не проверяя, действительно ли в пластиковом пакете находится картина, о которой идет речь. - Хорошая работа. - Его губы кривятся в злобной ухмылке - почти как если бы одобрительные слова воспринимались как оскорбление. Дазай на мгновение задумывается о том, что Мори не знает, как выразить признательность, не выставив это как что-то странное, а затем снимает сумку с плеча. Она приземляется на стол с разочаровывающим стуком (недостаточно тяжелым, чтобы создать мелодраматический эффект, на который надеялся Дазай). Открыв застежку и откинув клапан, он достает из сумки чашу. Он тщательно контролирует свои лицевые мышцы - не дает себе поморщиться от того, как Исповедь неполноценного человека реагирует на физический контакт с чашей - ее ужасная способность пронизывает его насквозь, скользкие щупальца обвиваются вокруг его живота и скручиваются. Он бросает ее Мори, который ловит чашу одной рукой, не сводя глаз с Дазая. - Что это? - спрашивает он, повышая голос в конце. Изображая любопытство. - Я надеялся, что вы мне расскажете, - спокойно говорит Дазай, небрежно засовывая руки в карманы. - Я нашел это в галерее Фумико-гуми на черном рынке. Предполагалось, что ее продадут с аукциона, но обладатель способностей, способный манипулировать кровью, и его хозяин украли ее. - Ох. - Ммм. Но я подумал, что ты, возможно, захочешь ее, поэтому, конечно, я не мог позволить им уйти безнаказанными. Потребовалось некоторое время, чтобы убедить их, и они пытались убить меня во время переговоров, но с помощью Чуи я, в конце концов, заставил их отдать чашу обратно. - Какая интригующая история, - говорит Мори, сияя. Отчет о миссии, вероятно, воспринимается им как классическая сказка. - Очень. - Дазай кивает, и в его голосе проскальзывают язвительные нотки. - Но почему ты ведешь себя так, будто не ты писал план для этой истории? Уголок рта Мори подергивается, словно он наслаждается тем, что его выставляют на всеобщее обозрение. На самом деле, это довольно извращенно. - Что ты имеешь в виду? - спрашивает он таким тоном, который позволяет предположить, что он точно знает, что имеет в виду Дазай. Объяснять Мори то, что они оба знают, утомительно, но Дазай подыгрывает, как хороший исполнитель, каким он и является. - Вы знали об этой штуке, не так ли? - Дазай щелкает пальцем по краю чаши. В комнате раздается глухой, болезненный, металлический звук. - Вот почему вы изучали теорию групп крови на днях, когда я приходил к вам, верно? Вам совершенно не интересовала эта псевдонаучная хрень. Вы пытались дать мне подсказку. Зародить идею о том, что я должен был следить за вещами, связанными с кровью. Протянув руку, Мори кладет палец на край чаши, перекрывая резонирующие обертоны. Он поднимает взгляд на Дазая и кивает с важным видом. - Ты можешь быть довольно сообразительным, когда наконец-то решаешь воспользоваться своим интеллектом. - В отличие от вас. Разумное решение - не держать своих подчиненных в неведении, Мори-сан, - возражает Дазай, демонстрируя свою тактическую проницательность, и его голос звучит глухо, как ржавый нож, который он прижимает к горлу Мори. - Если бы вы предупредили меня об этом, я мог бы все спланировать и не был бы на грани смерти. - Может быть и так. - В глазах Мори читается вызов; он надвигается на Дазая, вцепившись ему в горло, и ждет, что будет делать Осаму. - Но ты ведь не умер. Дазай скрещивает руки на груди, глубоко вздыхая. - Вы упускаете главное. - Нет, суть в том, что твои враги не будут предупреждать тебя прежде, чем напасть. Это не значит, что я несправедлив - это мой метод обучения. Дазай не дуется (потому что, по его мнению, это не та тактика, которая принесет ему пользу в данном конкретном случае), но ему очень этого хочется. - Я понял. - Умница. Мне приходится много работать, чтобы бросить вызов твоему гениальному уму, но я намерен продолжать в том же духе. - Мори произносит похвалу так, словно это очередное проклятье. - Ладно, - Дазай пожимает плечами, как будто для него это не имеет значения. - Делайте то, что считаете нужным. - Я делаю тебе комплимент, Дазай-кун. Я думал, тебе это понравилось, - мурлычет Мори своим отстраненным, но в то же время слегка удивленным тоном, который может звучать как сарказм, так и искренность, или что-то среднее. Дазай просто должен решить для себя, как он хочет это интерпретировать. - Спасибо, - отвечает Дазай, слегка пожимая плечами. - Вы простите меня, если я не приму близко к сердцу ваши добрые слова? - добавляет он, не потому, что это важно, а потому, что иногда ему приходится позволять себе раздражать и задевать чувства Мори. - Тебе трудно угодить, моя дорогой. - Мори наклоняется вперед, поставив локти на стол и подперев подбородок сцепленными пальцами. Он смотрит на Дазая слишком проницательным взглядом, кривя губы в кривой ухмылке. - Но Накахара знает, как это сделать, не так ли? - Он приподнимает бровь, ожидая реакции Дазая. И, к тщательно скрываемому разочарованию Осаму, ему трудно найти подходящий ответ. Прямое отрицание всегда подозрительно, но и согласиться он тоже не может - это было бы сродни добровольной передаче материалов для шантажа... Правдоподобное отрицание кажется самым безопасным вариантом. - Я не знаю, что, по-твоему, тебе известно, но ты точно не имеешь никакой достоверной информации, - говорит Дазай отрывисто, но сдержанно, зная, что если он позволит себе хоть немного расколоться, Мори возьмет скальпель и разрежет этот разлад по швам. - Нет? - Ты думаешь, я не проверил, следят ли за мной? Были ли в отеле камеры наблюдения? Я все перепроверил. Ты не шпионил за нами, поэтому не знаешь, что между нами произошло. Мори смеется. Это звучит жизнерадостно и искренне. - О, Дазай-кун. Мне не нужно шпионить за тобой. Я знаю тебя. Прежде чем Дазай успевает возразить на это оскорбительное предположение (которое, к сожалению, он считает обоснованным), Мори говорит: - Не волнуйся. Я полностью поддерживаю тебя. На самом деле, я поощряю это. Чем больше он к тебе привязывается, тем лучше. Его способности весьма полезны, и я бы хотел почаще прибегать к его помощи. В голове Дазая начинают звенеть тревожные колокольчики. Мори всегда доводил идею "полезности" до ее нелогичной крайности - эксплуатации. - Я не уверен насчет этого плана, босс. - Это великолепный план. Первый шаг - просить его чаще помогать тебе в выполнении заданий. Мы постепенно приучим его к этому, и как только он освоится и привыкнет к тому, как мы ведем дела с мафией, я предложу ему должность. Мне просто нужно, чтобы ты убедил его принять это предложение. И в этот момент холодная кровь Дазая начинает закипать. Он не возражает иногда поиграть с Мори в игру - не возражает против того, чтобы изображать из себя автомат с монетами, в который Мори вводит инструкции, пока не появятся хитроумные схемы, но он не готов позволять Мори играть с Чуей, как будто тот всего лишь еще одна пешка в этой сложной игре. - Нет, - Дазай наклоняется вперед, чтобы сократить расстояние между ними, глядя в змеиные щелочки глаз Мори со всей своей злобой, - я не против поработать вместе с ВДА, но ты не будешь таким способом использовать Чую. - Это было бы тактически выгодно. Утверждение самоочевидно, поэтому спорить с ним бесполезно - это означает, что изменения стратегии будет недостаточно, чтобы выиграть спор. Дазай должен попытаться изменить правила игры. - Это было бы тактически выгодно, но в дальнейшем это так или иначе нехило подпортило бы вам планы. - Почему? - Вы должны знать, что одной из отличительных черт игры является то, что она требует добровольного участия. - Кто сказал, что Накахара-кун не стал бы участвовать добровольно? Я уверен, ты мог бы продать ему эту идею, если бы... - Я не собираюсь манипулировать им. - Понимаю. Значит, это ты не будешь участвовать? Опять все из-за тебя? Несмотря на то, что Дазай видел насквозь жалкую попытку Мори изменить ситуацию, он все еще чувствовал, как эти слова вонзаются колючками в ту часть его мозга, которая склонна запутываться в сомнениях в себе. У него не было достойного ответа, но, к счастью, у него достаточно упрямства, чтобы настоять на своем. Он бросает на Мори взгляд, который, как он надеется, показывает, насколько он не желает уступать. Тишина превращается в ревущую бесконечность, когда Мори отталкивает его своим безжалостным взглядом. Безмолвная битва. Железная воля сражается до конца. Зрительный контакт обжигает, но Дазай выдерживает его, пока в глазах у него не темнеет. Мори моргает первым. Первый, кто признает поражение (без сомнения, потому, что считает это стратегически мудрым решением на данный момент, а не потому, что признает поражение). - Очень хорошо, - говорит он, откидываясь на спинку стула. - Посмотрим, что из этого выйдет. Ответ скользкий: пренебрежение какими-либо обязательствами и очень подозрительная формулировка. Дазай считает, что на данный момент он победил. И победа доставляет ему удовольствие. Борьба за свободу и честь Чуи вызывает в груди Дазая радостное чувство. Ощущение, которое он не может определить; что-то сладкое и цветочное (даже если в нем есть несколько шипов). Ему это нравится. - Посмотрим, - подтверждает он, повторяя неубедительные условия, - до тех пор, мы сойдемся на том, что вы не будете ничего предпринимать. Не втягивайте никого в ситуации, в которых он не должен быть. Губы Мори изгибаются в легкой усмешке, которая на любом другом выглядела бы очаровательно. - Полагаю, это справедливо. - Я рад, что мы смогли прийти к соглашению, - говорит Дазай с решительным видом. Затем он смотрит на чашу и едва заметно кивает. - Теперь, когда я здесь. Вы не хотите рассказать мне, что вам известно об этой штуке и людях, которые за ней охотились, или я прошу слишком многого? - Не так давно до меня дошли слухи, что американская организация эсперов потеряла важного члена - человека, обладающего способностью контролировать кровь. Его исчезновение, похоже, связано с появлением этой чаши. - Мори поправляет шарф на шее, изящными пальцами снимает с него пушинку. Дазай следит за движением глазами, пытаясь понять, есть ли в нем какой-то скрытый смысл. Он решает, что, скорее всего, нет, и продолжает. - Был еще один человек, Достоевский. Похоже, он был главным организатором всего этого. Вы его знаете? - Не лично, но его репутация опережает его самого. Если то, что я слышал, правда, то он не из самых приятных людей. - Я бы согласился с такой оценкой, - усмехается Дазай, не потрудившись скрыть презрение, сквозящее в его голосе. - А что насчет чаши? Что вы о ней знаете? Что это такое? - Я надеялся, что ты сможешь мне сказать, - настаивает Мори с лукавым видом, в котором слышится требование. Дазай почти ощетинивается от того, что его собственные слова с таким самодовольством бросают ему в лицо, но только почти. В конце концов, он привык к выходкам Мори - защищать себя от неожиданных нападок уже стало его обыденной рутиной. Он приподнимает бровь, демонстрируя, что на него это не производит впечатления. С губ Мори срывается смешок. - Ох, да ладно. Только не говори мне, что у тебя нет никакой теории. Очень заманчиво прикинуться дурачком, но Дазай считает, что с таким же успехом он мог бы просто разыграть свои карты. Чем дольше он стоит и ждет, тем дольше ему приходится ждать.… что ж, стойте здесь и ждите. А терпение - это оружие, которым он пользуется только в случае крайней необходимости, и его не стоит тратить на утомительные силовые приемы Мори. - Что ж... - Он делает драматическую паузу и принимает боевую стойку, уперев руки в бока, как, по его наблюдениям, Чуя делал это много раз. - Я предполагаю, что чаша - это усилитель способностей, предназначенный для взаимодействия со способностями, связанными с кровью. - Очень хорошо. - Мори хлопает в ладоши, жест более подходящий гордому родителю, чем боссу мафии. И даже если, возможно, это не так, Дазай чувствует, что над ним смеются. Он закатывает глаза. - Хорошо, босс. Теперь ваша очередь рассказать мне о своих теориях относительно этой чаши. - Фумико-гуми пытается пробиться в индустрию незаконной торговли произведениями искусства, поэтому, естественно, мне пришлось внедрить в эту организацию "крота", который держал бы меня в курсе того, какие товары они могут приобрести. Когда я получил сообщение об этом... - Мори берет чашу и поднимает ее так, чтобы она была видна в пыльном утреннем свете, льющемся через окна. Свободной рукой он проводит пальцем по ножке, прослеживая гравировку, вырезанную на чашке, - окровавленные декорации, напоминающие вены, артерии и капли крови. - Я был заинтригован тем, насколько она выделялась на общем фоне. Она украшена в стиле анахронизма с римско-католическим дизайном - эстетика, которую многие пытаются скопировать. Эти анатомически правильные прожилки, тянущиеся вокруг ножки, покрытые эмалью капли крови - все это неуместно для сосуда, в котором, как предполагается, хранилось священное вино во время Евхаристии, а значит, эта вещь никогда не принадлежала Европейской церкви. Это не настоящий антиквариат. Дазай кивает. - Я тоже так подумал. - И это делает все более интересным. Это было сделано с использованием современных научных методов. - Это одна из возможностей, но это также может быть частью чьей-то способности... - Маловероятно. Если бы это было так, то чаша исчезла бы, как только ты ее коснулся, но этого не произошло. - Мори протягивает руку и слегка касается тыльной стороны ладони Дазая. Физический контакт мгновенно разжигает в Дазае Исповедь неполноценного человека - оно пронизывает до костей, поглощает способности Мори, на вкус оно напоминает грехи и тошноту и отдается в черепе Дазая мгновенной мигренью - пылающим адом. Мори быстро отдергивает руку. - Видишь, - самодовольно говорит он. - Твоя способность ненасытна, она пожирает все способности, с которыми соприкасается. В целом, сама чаша должна существовать в мире твердой материи, в то время как ее способность находится вне нашего видения. Дазай подавляет свое беспокойство, твердо стоя на ногах, решив не показывать, насколько Танцовщица выводит его из равновесия. - Ты слишком сильно веришь в силу и спектр возможностей Исповеди. - А у тебя их слишком мало. - Мори смотрит Дазаю прямо в глаза, начиная очередной сеанс пристального взгляда. Утомительно. У Дазая нет сил поддерживать позицию, необходимую для общения с Мори. - Босс, я... - Прикоснись к чаше еще раз. Скажи мне, если я ошибаюсь. Дазай морщит нос, но подчиняется - наклоняется вперед и поглаживает округлое основание чаши кончиком пальца. На ощупь она неприятная. Ему также кажется, что Мори прав - он чувствует, как эта способность проникает в него самого, заражая его кровь, как паразит, в то время как сама чаша остается твердой под его прикосновением. Исповедь неполноценного человека вообще не влияет на металл - он просто состоит из тех же химических реакций, из которых состоит все остальное в физическом мире, и в нем нет никакой магии (кроме чудес химии, конечно). Он отдергивает руку, останавливая свою жадную способность. Она вскипает, но в конце концов успокаивается, втягивается в темную бездну души Дазая, где ей и место. - Вы правы. Сама чаша не состоит из какой-либо способности. Каким-то образом кто-то вложил в нее эти силы. Глаза Мори остекленели, как будто он был где-то далеко, в воображении… ...что ж, не так сложно догадаться, о чем он думал. Дазай выгибает бровь. - А, так вот почему вам понадобилась эта чаша. Вы хотите провести с ней эксперименты, чтобы научиться внедрять способности в предметы. - Да. Я уверен, что ты догадаешься... - Вы хотите, чтобы я помог вам в этом, и как только мы выясним, как работает передача способностей, вы хотите создать устройство для аннулирования, используя Исповедь. Мори откидывается на спинку стула с довольной ухмылкой в уголках рта. - Ты абсолютно прав, Дазай-кун. Ты так хорошо меня знаешь. Делая вид, что ему все это ужасно наскучило, Дазай глубоко вздыхает (но, если быть честным, перспектива проведения научных экспериментов в лаборатории привлекает его; смотреть в микроскопы и резать предметы лазерами кажется ему более стимулирующим интеллектуально, чем его обычные руководящие обязанности). Мори усмехается, как будто знает, о чем думает Дазай. - Я соберу небольшую команду и все улажу. Мы начнем завтра. - Это звучит как увольнение, и Дазай более чем счастлив принять это увольнение и действовать в соответствии с ним. - Ладно, звучит заманчиво. Тогда увидимся завтра, - прощебетал Дазай, переминаясь с ноги на ногу и пятясь назад - он готов сбежать от Мори и его галактического офиса как можно дальше. - Я собираюсь взять выходной до конца дня, так что не звоните, если только это не что-то супер срочное. - Конечно, поездка в Токио, должно быть, была для тебя ошеломляющей. Так много шума и визуальной стимуляции, верно? - То, как Мори произносит это, больше похоже на утверждение, чем на вопрос. Что довольно сильно раздражает, но Дазай никогда не мог ничего поделать с раздражающим поведением Огая или с тем, что он лучше понимает характер Осаму, чем тому хотелось бы. Это возмутительно, но это то, что есть. Дазай неохотно кивает. - Делай, что должен. - Мори взмахивает рукой, как будто отгоняет муху. - Увидимся завтра, Дазай-кун. Медицинское крыло, лаборатория 107. Встречаемся в... - Вам не обязательно говорить мне, босс. Я всегда знаю, когда вы ожидаете моего появления, не так ли? - говорит Дазай, а потом разворачивается на каблуках и уходит, помахав рукой позади себя в качестве неискреннего прощального подарка. Низкий, призрачный смех Мори служит ему сопровождающим звуковым сопровождением, когда он выходит за дверь.***
Квартира Дазая встречает его, как и всегда. Гулкая тишина и плотная стена холодного воздуха. Ему действительно стоит подумать о том, чтобы включить отопление. Особенно, если Чуя собирается зайти. Хорошие впечатления и все такое. Он снимает обувь и расставляет ее в гэнкане в некотором беспорядке. В шкафу есть вешалка с мягкой обивкой для его пальто. Дазай моргает, глядя на нее. Затем снимает пальто и бросает его на дно шкафа, закрывая дверцу, чтобы скрыть беспорядок. Пальто помнется, но ему абсолютно все равно - это неплохой повод купить новое. Он, вероятно, будет выглядеть потрясающе в одном из этих длинных плащей песочного цвета - к черту дресс-код мафии. Бежевый - это новый черный цвет. Когда он приходит на кухню, пол под его ногами холодный и твердый. Ему действительно стоит подумать о том, чтобы купить тапочки. Все еще ощущается легкая боль в животе, и Дазай не понимает, что это чувство голода, но, с другой стороны, он никогда по-настоящему не ощущает его. У него есть смутное подозрение, что это может существовать и без его ведома, хотя он об этом и не подозревает.… поэтому, кажется, стоит попробовать подавить дискомфорт с помощью небольшого количества еды. Он открывает дверцу холодильника. Заглядывает внутрь. Там пусто, если не считать жужжания системы охлаждения и бутылки дешевого сакэ из магазинчика на углу - так же пусто, как и тогда, когда он уезжал в Токио. Что не должно удивлять, ведь холодильник обычно не наполняется сам по себе. Ему действительно стоит подумать о том, чтобы завести привычку покупать еду. Легкий вздох срывается с губ Дазая, когда он снова закрывает дверцу холодильника. Он доковылял до кухонного стола, вытащил стул и рухнул на него; чувствуя усталость в конечностях, он оперся локтями о столешницу и подпер голову руками. На прилавке стоит ваза со свежими фруктами - Кою каждую неделю присылает ему доставкой свежую партию. Дазай не особо любит фрукты, но что-то в символике красных яблок ему подсказывает, что он может порадовать Кое и съесть яблоко. Оно хрустит у него во рту. На вкус оно довольно приятное, но текстура странная. - Бе. - Он морщится, глядя на яблоко, но послушно откусывает еще кусочек. Жует. Хруст-хруст. Дазай достает из кармана телефон, открывая приложение для игры в виртуальные шахматы. Но как только он собирается начать игру, раздается негромкий раздражающий гул домофона. Дазай проскакивает в прихожую и нажимает кнопку, чтобы ответить на звонок. - Хааааааааааааай, - поет он, немного преувеличивая энтузиазм. - Доброе утро, Дазай-сан, это Судзуки Юи, администратор. Дазай изобразил на лице очаровательную улыбку, ни для кого не предназначенную - ну, он надеется, что она услышит ее в его голосе. - Что я могу для тебя сделать, дорогая? - Я... э-э... К вам посетитель, сэр. Накахара Чуя здесь, говорит, что пришел увидеть вас. - Да-да. Я жду его. Пригласи его подняться, милая. Дазай отпирает дверь, широко распахивает ее и прислоняется к дверному косяку. Сама непринужденность. Его голова кажется легкой, как воздушный шарик, летящий над его телом, а желудок все еще протестует против неизвестной проблемы; внутри него кувыркаются волны и конфетти. --- Пиииииииилллииииингггггг--- Система управления лифтом чуть дальше по коридору сигнализирует о прибытии. Дверь открывается с громким хлопком. Чуя выходит вперед, делая первые шаги в своем отвратительном боевом ботинке. В его движениях есть плавная грация, и Дазай узнает его только по этой грации и потрясающему чувству стиля - потому что вся верхняя часть его тела скрыта за массивным стеклянным контейнером, который он держит в руках. Свет отражается и искажается, когда попадает на контейнер - он полон воды. Интересно. Дазай улыбается. - Привет, Чуя, хочешь пить? - Смешно, - отвечает Чуя, сарказм в его голосе звучит скорее влюбленно, чем раздраженно. Чуя идет по коридору так плавно, что практически парит. И когда он подходит ближе, Дазай замечает это. Две рыбки - рыбки кои, как заметил Дазай, - кружатся внутри массивного стеклянного контейнера. Что, конечно, означает, что это не просто старый стеклянный контейнер - это аквариум. - Что это? - Дазай все же спрашивает (потому что, хотя он и знает, что это такое, он не чувствует себя достаточно компетентным, чтобы судить о его назначении). - Это для тебя! - объявляет Чуя, что не является хорошим ответом, но звучит ужасно гордо, и это мило, так что Дазай соглашается. - Для меня? Тебе не следовало этого делать. - Дазай опускает подбородок и смотрит на него из-под челки. - Но это очень мило с твоей стороны. Я люблю подарки. Это не совсем так - большинство вещей определенной сложности таковыми не являются. Дазай не самый большой поклонник подарков. Он так редко их получает, что, как правило, реагирует на них резко отрицательно, просто по незнанию. Однако, это восхитительное исключение, так что Дазай чувствует себя вправе исказить правду. Он отходит в сторону и позволяет Чуе войти. Наблюдает, как Чуя наклоняется под идеальным углом, чтобы поставить аквариум так, словно тот ничего не весит. И Дазай не видит предательского красного свечения Смутной печали - ни рядом с Чуей, ни у аквариума, - но, конечно, Чуя должен использовать свои способности, потому что без них он не так силен… так ведь? Что ж, это чисто эмпирический вопрос, и Дазай записывает себе заметку, что это все можно будет проверить позже в спальне. Чуя снимает обувь и аккуратно расставляет ее в гэнкане, затем выпрямляется, упирает руки в бока, наклоняет голову и выжидающе смотрит на Дазая, отчего тот чувствует, что не готов к тому, чтобы на него так смотрели. - Что? - Куда ты хочешь это поставить? - спрашивает Чуя, кивая в сторону аквариума. Проследив за взглядом Накахары, Дазай смотрит на аквариум. Он немного теряется, наблюдая за тем, как рыбы танцуют в воде; медленные ритмичные движения. Вращаются, кружатся... - Дазай? Осаму с усилием отвлекает свое внимание от парализующе привлекательной рыбы и возвращается к Чуе - тому самому, который моргает, словно ожидая ответа на что-то. Итак, Дазай прокручивает их разговор в своей голове - и точно, есть вопрос, на который он все еще не ответил. - Я уверен, что смогу найти для этого идеальное место в гостиной. - Он разворачивается и идет впереди, подзывая Чую рукой. - Пойдем. Бросив взгляд через плечо, он наблюдает, как Чуя берет аквариум, поднимает его легко - и снова создается впечатление, что он весит чуть больше арахиса. Все это просто поразительно. - Чуя намного сильнее, чем кажется, - щебечет Дазай с шутливой непочтительностью, чтобы скрыть, насколько он впечатлен и заинтригован (да, он все еще планирует уговорить Чую продемонстрировать, на что еще он способен, используя эту силу). Он с восторгом наблюдает, как розовеют щеки Накахары. Всегда, всегда такой восприимчивый. Войдя в свою гостиную, в которой почти не было мебели, Дазай огляделся. Найти подходящее место для аквариума - непростая задача: ставить его на пол кажется неправильным и неклиматичным, он заслуживает соответствующего выставочного места. Что ж… - Ты можешь поставить его на кофейный столик? - Серьезно? - Да. Я хочу смотреть на своих новых друзей-рыбок с дивана. - Да, хорошо. Думаю, в этом есть смысл. - Чуя осторожно ставит массивный аквариум на стол. Выражение его лица, когда он поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с Дазаем, ослепляет. Оно сияет таким блеском, который раскрывает его самые сокровенные желания - как будто он смотрит прямо на то, к чему стремится всем сердцем. Дазай миллион раз видел, как снобы-искусствоведы бросали подобные взгляды в сторону антиквариата по завышенной цене. - Так что. Тебе нравится твой подарок? - Чуя подходит ближе, заполняя пространство вокруг Дазая. Да. Осаму нравится. Очень. Этот подарок абсолютно идеален и в нем есть все, чего хотел Дазай, даже не подозревая об этом... И у него болят глаза в глазницах, и он чувствует, что его вот-вот вырвет - его эмоции барахлят, как заклинившая шестеренка. Он стряхивает это с себя. Натягивает улыбку. - Конечно, мне это нравится, Чуя. Разве я не выгляжу как тот, кому это нравится? - Он хлопает себя по щекам, взмахивая длинными ресницами. Чуя смеется. - Нет, совсем нет. Ты выглядишь немного ошеломленным. - Он плюхается на диван и похлопывает по месту рядом с собой, глядя на Дазая снизу вверх, - но это нормально, ты не должен выглядеть как-то определенно. - Улыбка Чуи растягивается, совершенно простодушная, как будто он не ведет себя немного грубо, обращался внимания на тот факт, что самообладание Дазая дало трещину, разбросав осколки повсюду. Дазай садится рядом с Чуей, скрестив ноги. - Что ж, мне это нравится. Мне это очень нравится. - Ближе к концу его голос неожиданно срывается, обнажая еще больше тупой неуверенности, которая дремлет в нем до тех пор, пока он не захочет кого-то так сильно, что они выплывают на поверхность и мешают ему поддерживать вежливую беседу. В этот момент эти надоедливые сомнения в себе начнут выплескиваться наружу, и Дазай теряет волю сдерживать их. - Хорошо, - сияет Чуя, и его рука опускается на бедро Дазая - легко, но все равно поражает тем странным образом, что тело Осаму остается неподвижным - внешне неподвижным и невозмутимым, но под маской бинтов вспыхивает красочный фейерверк. Его кожу, его кровьи его кости покалывает. Он смотрит прямо перед собой, наблюдая, как кружатся его драгоценные рыбки, задаваясь вопросом, ослеплены ли они также сетом Чуи....Также, как он. Подняв руку, Дазай осторожно кладет ее поверх руки Чуи. Встреча холодного и теплого - Исповедь неполноценного человека ревет от соприкосновения, жадно впитывая тепло Чуи. Дазай съеживается, его рука не дрожит и не потеет, так что это его точно не выдает. И все же, он чувствует себя мертвой рыбой, которую он только что небрежно бросил поверх приятного, теплого присутствия Чуи - довольно бестактный поступок по отношению к тому, кто дарит тебе красивую живую рыбку. Поэтому он снова убирает руку, подавляя ненужный порыв поковырять кожу ногтем большого пальца. Неловко. И что еще хуже, он вспоминает, что совершенно забыл произнести волшебные слова. - Спасибо, - бормочет он, его голос звучит немного непривычно для его собственных ушей, и как бы ему ни хотелось думать, что Чуя не будет высмеивать его за то, что он не смог выразить свою благодарность подходящим образом, он все же чувствует, что должен придать своей реакции немного больше страсти. Большинство людей ожидают небольшого представления. Совсем чуть-чуть. - Спасибо, - снова говорит он, ища глазами Чую, пытаясь выразить свою благодарность мягким взглядом. Это немного похоже на слишком напряженную гримасу, наложенную на его лицо с помощью нелицеприятного грима, который трескается по краям, не открывая абсолютно ничего под ним. Промежуток, в котором должна быть правильная реакция. Одно дело - действовать, это то, что может сделать Дазай. Совсем другое - быть естественным, и по какой-то причине, для Осаму это намного сложнее. И хотя он знает, что в этой игре, в которую он играет с Чуей, честность - выигрышная стратегия, он всерьез подумывает о том, чтобы просто изобразить подобающую реакцию. Но прежде чем он успевает поддаться этому порыву, Чуя отвлекает его, сталкивая их плечами. - Всегда пожалуйста. Это обнадеживающий жест, но Дазай не идиот. Он вошел в жизнь Чуи и сохранил там свое положение только благодаря удаче и своему таланту скрывать худшие из своих странных причуд.… Дазай проглатывает нахлынувшие мысли и поднимает голову, чтобы улыбнуться Чуе, но обнаруживает, что тот смотрит на него, нахмурив брови. Дазай отводит взгляд. Снова смотрит на рыбу. Оранжевый, черный, белый. Красивые завитки. Мило и просто. Все будет хорошо, словно шепчет ему рыба, заверяя, что он не испортит все своим парализующим самосознанием. - Дазай? - Голос Чуи разрушает иллюзию простоты. - Да. - Дазай снова смотрит на Накахару, придавая своему лицу дружелюбное и в то же время стоическое выражение. - Ты нервничаешь? - Спрашивает Чуя, его взгляд мягок, хотя и немного недоверчив. - Нет, - говорит Дазай, и кажется, что изо рта у него сыплется песок, но, по крайней мере, это звучит так убедительно, как он хочет; просто и лаконично. Или, может быть, не очень убедительно, потому что Чуя морщит нос, как человек, почуявший неладное. - Именно так. Почему ты нервничаешь? - Он придвигается невероятно близко, изучая реакцию Дазая, и его пристальный взгляд проникает в его душу. Вытягивающий. Разрывающий. Дазай качает головой, когда до него доходит. Может быть, он нервничает. Может быть, это объясняет тихое урчание у него в животе и внезапное отсутствие учтивости... Но все эти доказательства не помешают ему отрицать это. Он будет справляться с нервозностью так же, как и со всем остальным, с чем он не знает, как справиться: он просто переступит через это, обойдет стороной, притворится, что этого не существует. - Я не нервничаю. Я просто беспокоюсь, что мы не будем знать, как быть вместе, если у нас не будет плана, как быть вместе. Чуя моргает раз, другой, а затем разражается смехом. - Беспокойство и озабоченность - это синонимы. Дазай бросает на Чую особый испепеляющий взгляд, который он оттачивал на протяжении многих лет, - тот самый, который он использует на допросах, когда хочет заставить заложников плакать. Чуя прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, но все равно улыбается, оставаясь невозмутимым перед угрозами Дазая. Это что-то, что говорит либо о глупости, либо о невероятной силе характера. Или, может быть, что невероятно, его просто не пугает жестокость, которая живет внутри Дазая… Странно, но каким бы суровым ни был взгляд Дазая, когда он смотрит на Чую, в нем нет осуждения, только любопытство. Во многих отношениях Осаму находит идею отвлечься и отодвинуть эту тему на второй план из-за своего экзистенциального беспокойства очень привлекательной, но в то же время у него внутри что-то покалывает - что-то вроде интуиции, - которая подсказывает ему, что стоит попробовать удовлетворить любопытство Чуи. Он наклоняет голову в молчаливом разрешении, показывая, что готов отвечать на сложные вопросы. - Почему тебя беспокоит то, как мы проводим время? - спрашивает Чуя. - Обычно в нашем времяпрепровождении больше структуры. Мы тренируемся вместе. Мы вместе ходим на задания. Мы... - Вместе надираем людям задницы. - Вот именно. - А теперь мы просто посидим здесь и посмотрим на рыбок вместе. Это будет великолепно. Дазай чувствует, как по его лицу расползается улыбка. - Хоть это и не слишком увлекательное занятие. Разве этого достаточно? - Он хочет, чтобы так и было. Он действительно, очень хочет, чтобы так и было. - Конечно, так и есть. - Голос Чуи звучит так уверенно, и что-то в его тоне звучит как приглашение. И вот, почувствовав себя храбрым, Дазай обнимает Чую за плечи. Чуя наклоняется к нему, рука все еще лежит на бедре Дазая, поглаживая небольшими кругами. Так удобно. Тепло и... естественно. Мягкий дневной свет струится через окно, отражаясь в воде, как рябь жидкого света, танцуя в волосах Чуи. Это похоже на огонь, и, несмотря на то, что Дазаю нравится эта новообретенная нежность, его склонность к насилию все еще хочет поиграть с этим огнем. Поэтому он протягивает руку, проводит пальцами по волосам Чуи, наматывает мягкие огненные пряди на свои пальцы. Он нежно тянет, и это вызывает у Накахары довольное мычание, которое Дазай просто вынужден сорвать с его губ - всего лишь легкий поцелуй, прежде чем отстраниться, все еще держа руки в волосах Чуи, пока тот глубже погружается в подушки, глядя прямо перед собой на своих друзей-рыбок. Обычное общение. - Я назову белого в оранжевую и черную точку - Рэйн. Ты можешь дать имя другому, если хочешь. Следует долгая пауза, а затем... - Они оба белые в оранжевую и черную точку. - Нет, Чуя. Другой, конечно же, оранжевого цвета с черными и белыми точками. - Конечно, как я мог это пропустить. - Я тоже не знаю. Это так очевидно, - говорит Дазай с дразнящей ноткой в голосе. Он начинает чувствовать себя комфортно в такой расслабленной позе, поэтому растягивается на диване и кладет голову на колени Чуи. - Ну так что, ты собираешься дать ему имя? - Он смотрит на Чую, наслаждаясь видом под новым углом. Это очень похоже на созерцание звезд. - Хм... - Чуя погружается в молчание, и время, кажется, исчезает в этой тишине. Он, должно быть, очень напряженно думает о том, как назвать рыбку. Он проводит рукой по волосам Дазая, зажимает прядь в кулаке и несильно, даже нежно, тянет. - Видишь, как здорово мы проводим время вместе. - Это очень необычное имя. - Я все еще думаю об этом, - говорит Чуя, убирая челку с глаз Дазая. - Это было просто утверждение, скумбрия. Дазай кивает. Утверждение Чуи верно. Их совместная "тусовка" проходит отвратительно идеально. Дазай уверен, что мог бы продолжать тусоваться и дальше; остаток своих одиноких дней он провел бы как угодно, но только не в одиночестве, а лучше окруженный теплом Чуи. - Мне нравится... - и он замолкает. "Нравится" - неподходящее слово. Он подавляет свои сомнения и садится, надеясь, что в вертикальном положении ему будет легче сказать правду, и она не застрянет у него в горле. Он облизывает губы и встречается взглядом с Чуей из-под опущенных ресниц. Проговаривая вслух слова, которые он действительно хочет сказать. - Я люблю проводить с тобой время. И затем Дазай чувствует, как дыхание Чуи касается его щеки, трепетное и теплое. Так близко. Достаточно близко, чтобы каждая клеточка существа Дазая загорелась электричеством, призывая к близости. Предвкушение подобно магнетизму. Взгляд Дазая прикован к красивому изгибу губ Чуи, он придвигает себя ближе, чтобы скрепить признание прерывистым вздохом. И ему даже не нужно принимать это - Чуя сам предлагает, идет навстречу, его губы мягкие и горячие, заставляют Дазая приоткрыть рот до того момента, пока он не начнет таять. Это безжалостно нежно, и Дазаю это нравится, несмотря ни на что. Трудно поверить, что мягкости и нежности может быть достаточно, но это похоже на сладкий эликсир, который продолжает разливаться, заполняя каждую щелочку его измученного разума. Дазай прерывает поцелуй, чтобы отдышаться, тяжело дыша в губы Чуи. Он встречается взглядом с Накахарой, и это невероятно прекрасное зрелище - его зрачки плавают, большие и расфокусированные, в синем море его глаз. - Привет, - говорит Дазай, все еще немного задыхаясь. - Привет, - отвечает Чуя, и его красивые, розовые, припухшие от поцелуев губы растягиваются в улыбке. - Я тоже люблю проводить с тобой время.