Разделим этот грех на двоих

Когда молодой Сандэй решил принять тот путь, который ему и его сестре навязала еще в детстве религиозная семья, он и подумать не мог, что это не так легко, как казалось. Обычные ежедневные молитвы у кровати и перед едой в родном доме, сменяются православной школой, где уже серьёзнее начали относиться к мальчику, лепя из уже выстроенной личности идеал будущего священника. С сестрой, конечно же, пришлось расстаться на время обучения. Ведь как сказала матушка «Пока юна, нужно показать ей правильность поведения женщины». После чего сдала ее в женский монастырь, к знакомым. Да и если бы не сдала, много с ней контактировать он бы не мог. «Православная школа Пенаконии для мальчиков! Как тебе?» – спросил отец, смотря прямо в ярко горящие глаза сына и протягивая ему листовку с названием, списком плюсов данного места, адресом и тому подобное. Глаза горели явно не от восторга. Сандэй выдавливает улыбку и кивает, прекрасно понимая, особого выбора нет. Он собрал вещи, примерно подготовившись морально. И в этот же день его туда и отправили. Явно родители только этого все время и желали. Поскорее наставить своих детей на путь верный, дабы облегчить их путь, после окончания земной жизни, прямиком в рай, на дальнейшее служение к Богу. Один раз, до разъездов, Робин необдуманно ляпнула, что подобное можно было бы назвать обычным повышением… Седоволосый юноша только и смог сдержать рвущийся смешок за вздохом и дальнейшим тихим кашлем в руку… Вот и сейчас восемнадцатилетний Сандэй, спустя долгие семь лет прилежного обучения, подавления любых «ненужных» желаний, подлизывания старшим, он является лучшим из тех, кто, когда- либо тут учился. Святой Отец, что был главным преподающим, вместе со старшими Монахинями, пророчили и строили ему невероятное будущее, воспевая о том, что Бог явно выделил любимчика и благословил его, подарив все необходимые качества для идеала. И ведь не поспоришь. Красив и вежлив, красноречив и спокоен. Только и остается наблюдать, восхищаться, стремиться и ждать, когда же у такого Богослужника можно будет грехи замаливать… Но вот, что Сандэй не учел, так это желание старших Наставников заставить новых последователей, которых, как мусор скинули на плечи школы, искренне полюбить и уверовать. И как с этим желанием связан Сандэй? Напрямую, господа. Но идем по порядку. Помощь в чтении молитв для младших входило в привычку, ему не сложно, а дополнительные баллы доверия получает, что играет ему на руку в каких-то моментах. Но это было не сложно до тех пор, пока новеньких, что уже являлись взрослыми юношами, не стало больше… И именно ему доверили наставления их на путь Божий. «Одни аморальные выродки, сын мой» — шепчет Святой Отец, устало покачивая головой и протягивая ему Библию. «Антихристы! Чем думали матери этих дьяволят, отдавая их в подобное место?» - ворчала старшая Монахиня, перебирая список с именами, подготавливая его для Сандэя. А Сандэй молчал, понимая, ему их отдали просто, потому что сами не справятся. Иронично. И вот, прекрасный день, начинающийся знакомством с новыми лицами. Оттряхнув светлые одеяния от несуществующей пыли, поправив серебряные локоны прямых волос на плечах и поудобнее обхватив книгу со списком, он толкает дверь рукой, что скрывала кожу белоснежной перчаткой. И первое, что происходит, так это брошенный стул в стену по правую сторону двери… Моментально шум и разговоры прервались. Все внимание приковалось к Сандэю. До боли идеально-спокойное лицо с вежливой улыбки не дернулось. Абсолютно. Несколько юношей поспешили принять более приличный вид, встав ровно. И, как понял Сандэй по неловкому «кхм», они были тут самыми «адекватными». По одному лишь поверхностному осмотру, стало понятно, людей тут можно разделить на две группы. Идиотов, что будут творить чушь в открытую, и крыс, что будут подлизываться и делать вид праведника, а в тихую буянить еще больше чем идиоты. Но ничего. Найдет подход. Он тихо усмехнулся, прикрыв за собой дверь, и направился к столу «преподавателя». -Ты кто такой? – недовольно фыркнул один из присутствующих, скрестив руки у груди. -Мое имя Сандэй. Я старший и приближенный ученик Святого Отца. Буду вашим помощником и, скажем так, учителем по исправлению. – Привычным тоном отвечает он. Сандэй выглядел как ангел, так еще и звучал. Ласковый и мягкий темп, вызывающий легкое щекотание, будто от маленьких перьев. Именно это и помогало легко заполучать чувство доверия, вызвать симпатию, а у кого-то даже легкую влюбленность. Тот самый парень показушно цокнул, стараясь выглядеть не полным неудачником, что даже не может найти слов, чтобы огрызнуться. –Хах, еще чего придумают? Ты, конечно, симпатичнее того старика и парочки тупых Монахинь, но не похож на того, кто может справиться с такими, как я. – он ухмыляется, отворачиваясь от взора нового «Учителя». Бархатистый смешок, улыбку, которой скромно прикрывали длинные пальцы рук. -Благодарю за комплимент. Но не стоит так грубо говорить о старших. Парень зажал губы, не находя новых слов для препираний. С легким прищуром, седовласый осматривает смельчака. Ничего примечательного. Типичный «хулиган». Сдержав рвущийся наружу разочарованный хмык, Сандэй вздохнул. –Что ж. Есть ли еще желающие подать голос, или мы начнем наше знакомство более углубленно? В классной комнате было немного душно. Возможно это из-за слишком энергичных присутствующих, а возможно сама атмосфера была не самой лучшей. Но могло ли это как-то отразиться на лице, подобному мрамору? Нет, конечно. Как о подобном можно вообще подумать. Тишина показалась до странного идеальной. Что, никто? А столько жалоб было. –А тебя вообще больше ничего не смутило? Может, скажешь чего-нибудь про вдребезги убитый стул? – самый низкий юноша приподнялся с насиженного места, указывая на стену, в которую благополучно был брошен предмет мебели, хорошенько пострадав и оставив последствия на гладкой, до этого, стене. –Да какая нахуй разница? Что этот пиздакрыл нам сделает? Скажет, что так делать плохо, бог накажет?- выплюнул раздражительным тоном высокий блондин среднего телосложения, сморщив нос, таким образов выражая высшую степень отвращения как к тому, с кем он говорил, так и в целом к ситуации. Сразу видно, кого засунули в Святую школу насильно. Провокация. Открытая и самая банальная. Банальнее только у детей в садах, да у младшеклассников. Этот гений бы еще подошел, да за волосы его дернул. –Я не собираюсь читать нотации, которые вы слушать не будете. – Ребята даже не сразу заметили, когда Сандэй поменял свое местоположения от учительского стола, к окну, выходящему на задний двор, где в данный момент более молодые ученики помогали монахиням сажать цветы. Весна все-таки. Самое время для украшения и озеленения школы. Проведя пальцами по подоконнику и собрав тканевыми подушечками пыль, он растер ее между фалангами. Отврат. Кто вообще следил за уборкой в этом кабинете? –И в чем тогда смысл? Думаешь, я тебе спасибо скажу? Пососи. Сандэй даже не взглянул на него. Куда приятнее сфокусировать свой взор на пролетающей за стеклом бабочкой, на ее аккуратных крыльях, пестрых и таких ярких, но при этом не вызывающих и капли раздражения или неприязни. Крылья, что служили холстом под кисточкой природы, экспериментирующей над разнообразием и оригинальностью своих творений. –Хм. А зачем мне твоя благодарность? – он открыл окно, впуская в кабинет свежий воздух, все еще отдающий легким холодом. Ветерок ласкал светлую кожу, вызвав ласковую улыбку, пока перья трепетали, при помахиваниях небольших крыльев за ушами. –Моя работа читать вместе с вами молитвы и давать наставления. Главное, визуальный результат, а ваша искренняя вера мне не интересна. – Добавил он, после нескольких секунд молчания непринужденным голосом. Само спокойствие. Сандэй убрал руки за спину, наконец-то отходя от окна, прерывая свои наблюдения за летающими существами. Хотя, было бы славно послушать пение птиц. Но для этого нужна тишина. –Я хочу, чтобы вы вели себя хорошо. За старания я, пожалуй, буду закрывать глаза на какие-то…нюансы. – улыбка стала чуть шире. А с контрастным прищуром горящих глаз казалась более хитрой, лисьей. Остальные участники, наблюдающей за этой картиной, неуверенно переглянулись. Некоторые лишь задумчиво потирали подбородки, да теребили неудобную одежду. –На какие, например, нюансы вы собрались закрывать свои прекрасные глаза? – выступил вперед один из тех, кто сидел тише всех, где-то у стены. Длинные, идеально белые волосы стекали по плечам, подобно водопаду, заканчиваясь в районе бедер, черными локонами, будто испачканными случайно, например в чернилах. Но этот вариант сразу отлетал, стоило взглянуть на лицо юноши и увидеть наличие челки, так-же выкрашенной в темный, закрывающей второй глаз. Неформал? Парень скрестил руки и послышался отчетливый звук прикосновения железа друг об друга. Еще лучше. Сандэй задумчиво хмыкнул, на секунду опустив взгляд в пол, дабы припомнить хоть что-то, насчет этого парня. –Хотите конкретики? Похвально. – Сказал он, возвращая своему лицу легкость и непринужденность. – Могу закрыть глаза на наличие, как вы ее называете, «порнушки» в ваших вещах. – Тихая усмешка все же слетала с губ. Как он мог сдержаться? Стоило ему только поднять столь подходящую тему, как парень напряг плечи и поджал губы. –Вы же не думали, Бутхилл, что ваши вещи не будут проверять на наличие чего-либо «лишнего»? – озорные глазки пробежались по лицам присутствующих, подмечая каждое, даже самое малое, изменение в чужих лицах. Большинство старались не выдавать даже намек на волнение, стыд или, даже, гнев. Ну, конечно. Кому понравится тот факт, что в твоих личных вещах копались? Так еще и точно забрали то, что ты явно прятал. Но в душе Сандэя даже намек на сострадание и жалость не промелькнул. Уверенность в их собственной ошибке крепко засела в голове. Серьезно. Они действительно думали, что оказавшись в таком месте, как православная школа (что больше походило на интернат) позволит им хранить и активно использовать такие вещи как: сигареты, алкоголь, легкие наркотики и даже банальные порно журналы? Как наивно. И тупо. Молчание длилось, даже по меркам Сандэя, слишком долго. Им что, правда, сказать нечего? Даже свои права отстаивать и защищать не собираются? Жаль. Очень жаль. Ведь подобные дискуссии развлекали юношу, каждый раз давая ему потешить свое эго, выходя из спора победителем. –Ангелок, позволь кое-что прояснить. – Кашлянув в кулак, Бутхилл вновь попытал удачу, начав разговор с оппонентом, имеющим более выигрышную позицию. –Не стоит добавлять в разговорную речь столько лести. Грешно пытаться обольстить собеседника. – поучительно покачав пальцем, Сандэй слегка наклонил голову, позволив нескольким локонам челки пощекотать кожу щек. – Но задать интересующий тебя вопрос, или несколько, позволю. Я же не тиран. – усмехнулся он, спокойно усаживаясь на край парты, скрестив руки у груди и не отводя пристальный взгляд столь ярких глаз. –Где же, мне например, вернуть уже конфискованные вещи? Сам понимаешь, удовлетворять себя без журнала будет довольно сложно. – Позабыв, или же, что более вероятно, сделав вид, будто бы не ему было стыдно за подобную вещь, нахально, заявил он, делая несколько шагов вперед и становясь прямо напротив седовласего парня. Зрительный контакт наверняка со стороны выглядел напряженным, сравним лишь с встречей двух хищных зверей. Дай им волю, и они готовы сжать глотку соперника в мертвой хватке острых зубов, попутно стараясь вскрыть брюхо когтями. Но что на счет Сандэя? Ему нравилось. Определенно. Это сравнимо лишь с игрой. Где нет правил, нет особой цели, нет смысла или, даже выигрыша. Только сам завораживающий процесс. У Бутхилла были крайне необычные глаза, подчеркнутые довольно длинными, для мужчины, ресницами. Если бы он не всматривался, то поверхностно можно было сказать лишь о черных радужках и огненно-красных зрачках. Уже довольно оригинально. Но чем больше смотришь, тем лучше видно эти прицелы…буквально. У этого «черта» все, на что он смотрел, автоматически становилось целью. Будь то обычный циферблат часов на стене, узор на светлом наряде или же он сам. Сейчас целью Бутхилла являлся Сандэй. И это звучало хорошо. –Можете об этом не волноваться. Если вы все пойдете мне на встречу, то и я в долгу не останусь. – Не прерывая контакта, отвечает Сандэй, почти на автомате. – Все зависит от вашего желания. Но он уже прекрасно знал итог. Столько таких схем он проводил с подобными ребятами? Много. И каждый раз проходил успешно. Даже самые «бунтарские» нравы он тушил стаканом прохладной воды, состоящим из выгодных условий и комфортного проживания без особых потерь. И все думали, что это Сандэй глупец, раз идет на такие уступки, не получая ничего взамен. Идиоты. Сандэй получает больше, чем все они вместе-взятых. Но ему хватает мозгов не озвучивать этот факт хоть кому либо. Бутхилл удовлетворительно хмыкнул, а после плюхнулся на стул, что прилагался к парте, на которой так удобно устроился халовианец. Он, до странного свободно устроился, открыто наслаждаясь полным вниманием ангелоподобного. –Тогда не разочаруйте нас, господин Сандэй. Наглец, каких поискать. Превосходно. Привычная вежливая улыбка дрогнула в уголках, растянувшись чуть больше. Но почти незаметно, позволяя Сандэю не выдать удовольствие. Встав с насиженного места, Сандэй в последний раз пробегает взглядом по телу Бутхилла. И все-таки есть минусы у минималистической одежды этой школы. Свободные одеяния просто-напросто не могли дать такую возможность, как рассмотреть хотя бы очертания фигуры данной личности. И все же…все ли тело состоит из твердого металла? *** Держа грязно-серебряный подсвечник, Сандэй не спеша проходил по не широким коридорам школы-интерната. Звук, происходящий от каблука обуви, распространялся по идеально тихому помещению. Оно и не удивительно. Двенадцать часов ночи, давно началось время сна. Именно поэтому он сейчас и ходит от одного конца большого здания, до другого, проверяя на наличие ребят, нарушавших правила. Правда ли он их искал? Не то чтобы. Скорее делал вид крайней занятости. А если кого-то и находит, то те спокойно кивали ему, зажав сигарету меж губ, будто давая понять, пару минут и они уйдут. Благо, так и есть. Все-таки не зря он весь этот месяц им мозги промывал, показывая и рассказывая обо всех возможных вариантах обхождения правил и при этом быть не пойманным за руку членами старшего общества этого места. За столько лет, Сандэй кажется, выучил все тонкости и хитрости последователей, так еще и некоторые «моменты» отметил для будущего, пока наблюдал за провалами товарищей по несчастью. И ведь удобно устроился. Строить из себя паиньку, которого все слушаются и уважают лишь за искреннюю веру…наивности даже больше, чем у тех обалдуев, которых он так любезно принял под свое ангельское крыло. Но все же был тот, кто вызывал смешанные чувства. Будто затаившаяся опасность, но при этом не смертельная. Словно хищник, притаился у бока, утыкаясь мокрым и холодным носом тебе в ребра, позволяющий себя гладить, но который в любой момент может откусить тебе руку. Пугало ли это халовианца? Нет. Абсолютно. Если только игриво раззадорило, вызвав нетерпеливое ожидание и легкую волну мурашек. Отодвинув от лица, свечу, уменьшая количество света, падающего на него до этого, он проходит к привычному, никогда не пустующему в ночное время, месту, где его уже, конечно же, ожидает знакомая крашеная шевелюра. Он как всегда, поудобнее улегся на подоконник, облокотившись ногами об стенку и смиренно прикрыл глаза. Будто его «сонный» вид помешает Сандэю сделать ему замечание. Да, Бутхилл был единственным, кто соглашался на сделки только тогда, когда больше выгоды было в его кармане. Это усложняло работу. Ведь выговор делали в первую очередь Сандэю, за, так называемую «непрофессиональность». –Я думал, мы уже обсудили тему сна в любых других местах, кроме личной спальни. – Спокойно сказал он, необычно певучим голосом, отдающим сладостью. Но не приторной, как сахар, или же, конфеты. А что-то напоминающее сладость первого глотка вина. Самый запоминающийся, самый лучший с терпким послевкусием на губах. До ужаса пьянящий. –Мы много что обсуждали, Ангелок. – Наигранно уставший голос прозвучал из приоткрытых обкусанных губ. И сразу после этого звук прикосновения металла об камень. Бутхилл просто поменял позу. Ноги теперь покоились на полу, иногда постукивая каблуком. Он поднял руки, пытаясь потянуться. Роль только что проснувшегося получалась неплохо. Актер без Оскара. –Такая фамильярность вам просто так не обойдется. – Горящие в темноте глаза аметрины, слегка прищурились. Довольно зловеще, учитывая плохое освещение свечи и нахождение лица со светлой кожей в темноте. Вот только безрезультатная «угроза». Бутхилл лишь ухмыльнулся, достав из кармана широкого рукава припрятанную сигарету. Слегка помятую, и явно не самого лучшего качества. Все же с добычей «запрещенки» без участия самого Сандэя было тяжело. Но это стоило похвал. За старание. Но с губ халовинца не соскользнуло ни слова. Или хотя бы звука. Он молча наблюдал, как Бутхилл, без угрызений совести и стыда, достает зажигалку откуда-то из внутренних заначек в одежде, сжимает сигарету губами и прикрывает рукой от возможного ветра огонек, после чего делает затяжку. Выдохнув приличный клубок дыма в сторону ангелоподобного, и он медленно рассеялся у его лица. Сандэй лишь немного поморщил нос. –Ох? Ангел никогда не чувствовал запаха сигарет? – хохотнул Бутхилл, расплываясь в широкой клыкастой улыбке. – Хочешь попробовать? Или твой Бог тебя накажет? – продолжал он, с лёгким ехидным хихиканьем. Были ли это попытки унизить или просто шутки, Сандэй предпочел не думать. Вместо этого он поставил подсвечник на подоконник, рядом с сидящим длинноволосым, а после одним уверенным движением забрал сигарету. Покрутив ее, Сандэй убедился в ее дешевости и плохом качестве, а после потушил об стенку с тихим шиком. Бутхилл хотел подскочить с возмущением, но его толкнули в грудь, усаживая на место и не давая даже слова вымолвить. –Я подобный мусор не курю. – Сандэй запустил руку во внутренний карман, нащупал небольшую коробочку и достал ее. Гладкая и блестяще-серебряная, с черной гравировкой названия. Упаковка все еще была запечатанная тонкой прозрачной пленкой, что немного переливалась из-за танца скромно горящей свечи. Он, обычно, лично в руки никому подобные вещи не передает, больше предпочитая в тихую назначать на это доверенные лица, по типу сторожа, что являлся мужчиной под тридцать с алкоголизмом и небрежно побритым лицом. Стоило подкинуть мужчине пару дополнительных монет, да он без лишних вопросов исполнял роль поставщика. Удобно, безопасно и вполне комфортно. Но сейчас он пошел на уступки своим же правилам, для более высокой цели. Удивление в столь «опасных» глаз того стоило. Да, определенно. Он буквально видел, как засияли огненные зрачки, стоило коробочке блеснуть в элегантных руках. Он вальяжно, а главное ловко, подцепил липкую часть пленки, без сожаления разрывая ее и откидывая на колени Бутхилла. Раскрыв пачку, он втянул две порции никотина. Приоткрыв губы, он аккуратно сжал мягкую основу, протянул вторую Бутхиллу и посмотрел в чужие глаза, ожидая. Он несколько раз глупо моргнул, пока наконец-то понял, чего от него ждут. Приняв столь щедрый и неожиданный подарок…или, скорее, подкуп, он снова вызывал маленький трепещущий огонек зажигалки, поджигая свою, уже новую, сигарету. Сандэй нагнулся и кончик его сигареты коснулся чужой, что уже была подожжена секундой ранее. Надменная улыбка сама собой расцвела на красивом лице, будто розы в королевском саду. Кроваво-красные цветы, облитые кровью недругов, мирно расцветали на изумрудно-зеленом кустарнике, у невинного, чистого неба, под которым журчал кристальный, прозрачный ручей. Но этот хищный взгляд, будто сокол, вырвал сердце когтистой лапой. Кровь нещадно стекала на землю, питая ново растущие розы. Кажется, Бутхилл с трудом сдержал сигарету во рту. А после слишком сильно сжал губами, отворачиваясь к окну. Тихая усмешка, подобна ножу, нарушила тишину. Холод, гордость и красота. –Не сидите долго, Бутхилл. – только и сказал «ангел», прежде чем отставить длинноволосого красавца за спиной. И лишь оставленная свеча рядом была доказательством реальности этого момента… *** Сложив ласковые женские руки в молитвенном жесте, и прижав к груди, девушка бегала сверкающими глазами по витражам главного храма школы. –Как тут славно. – Прошептала она совсем тихо, чтобы ее нежный голос мог услышать лишь рядом стоящий юноша. Крылья Сандэя слегка взъерошились. –Рад, что тебя все устраивает. – Удовлетворительно кивает он, не отрывая взгляд от толпы молодых леди. Не часто подобные гостьи могут посетить столь «холостое место», как это. Школа для мальчиков. Название говорит само за себя. Но это не мешает сейчас прекрасным девушкам, будто пушинкам гулять по храму и щебетать между собой. –И все же. Почему именно это место для хора? Я знаю множество более престижных мест для тебя. – Закончив осмотр проходящих девушек, спросил ангелоподобный, поворачиваясь к своей сестре. Длинные волнистые волосы, шелком растекались по плечам, завораживающе переливаясь как драгоценности под лучами теплого солнца. Ухоженные длинные перышки встрепенулись и слегка взмахнули, выдавая некую нотку взволнованности. –По-моему, этот вариант не хуже тех, что у тебя на уме. – Улыбнулась она, фирменной кроткой улыбкой, которой вровень лишь красота расцветающего поля цветов. Нежных и податливых. – Но что скрывать умалчивая. Ты ведь меня как открытую книгу читаешь. – Хихикнула она. – Соскучилась я. Столь долгий разрыв в общении…лишь писем уже было не достаточно. Позволила я своим эгоистичным желаниям дать волю, да использовала каплю обаяния и вот. Выбор сделан. Парень хмыкнул. Но в этом жесте была своя горделива нотка, немного выдающая его перед сестрой. Частенько в письмах он прямым языком поднимал тему обширных возможностей Робин, просто будь у нее желание их направить немного в эгоистичное русло. Но та вежливо отнекивалась, не видя в этом потребности. За это Сандэю стыдно никогда не было и не будет. А что? Свои желания всегда в приоритете. Главное, уметь их преподнести так, будто бы это благое дело. –Могу лишь высказать тебе скромную похвалу. Это большой прорыв для такой душевной личности как ты. – Легким движением, он провел по голове девушки рукой. Она довольно прикрыла глаза, подобные рассвету поздней весны, принимая такие редкие ласки. Буквально первые, за столько лет. –Организация церковного хора будет на мне. Будь добра в ближайшее время преподнести мне все тонкости мероприятия в письменном виде для удобства. На подготовку нужно немного времени и возможной коррекции. – Через несколько секунд сказал он, убирая руки за спину и возвращая лицу привычную вежливую полуулыбку. Робин кивнула, уже мысленно собирая главные пункты для обязательного внесения их в будущий список. Но долго ей думать не позволили. Громкая девушка, что издалека так и походила на ходячую сахарную бомбу, из зефира, ваты и леденцов, энергично помахала рукой, зовя его сестру укороченным, но ласковым именем. «Роби». А сестра времени не теряла, пока находилась в женском монастыре. Уже нашла себе миловидную фанатку. Сандэй осмотрел очередную гостью, пока та преодолевала расстояние между ними. Такое же длинное платье, как у всех, приезжих в их школу, девушек. Короткие и слегка буйные сладко-розовые волосы, украшенные скрытыми голубыми лентами. «Бунтарка» - усмехнулся Сандэй. –Здравствуйте! – поприветствовала она парня, лучезарно улыбаясь. Даже ямочки есть. Идеал девушки любого стандартного парня. Робин махнула крыльями, после чего поспешила встать сбоку подруги, приобняв ее за локоть. –Позволь познакомить тебя, братец, с моей близкой подругой. Март Семь! – промурлыкала она, поглаживая голую кожу руки розоволосой девушки большим пальцем руки. Сандэй кивнул в знак приветствия. –Очень приятно, мисс Март Семь. – Как всегда, идеально поставленный тембр голоса, смешанный с вежливостью и идеальными манерами мужчины. Хорошее впечатление он завоевывал у всех, но тут он даже больше проявил желания, чем обычно. Все же если Робин выбрала себе подругу, что так ласково звала ее сокращённым именем, то это явно значило больше, чем могло показаться. Март тихо хлопнула в ладоши несколько раз, прежде чем начать обсыпать Сандэя комплиментами, по типу «Вы так похожи на Робин! Просто глаз не оторвать!». Хотя…каждый комплимент Сандэю как либо затрагивал его сестру, тем самым хваля Робин. Молодец, сестрица, спрятала под крыло верную девчушку. –О, что за гости? Неужели товарищи с самих небес спустились, чтобы тебя навестить, Ангелок? – знакомый шутливый и прокуренный голос прозвучал за спиной. Удивительно. Как, иногда, этот парень мог бесшумно подкрадываться к нему, халовинец не понимал, но и не пытался узнать. В этом есть свой шарм. Март, как только ее добрый взор упал на фигуру длинноволосого, презренно прищурилась и скривила губы. –Опять ты! – возмущенно воскликнула девушка, указывая на него пальцем. Удивился ли кто-то еще подобному оклику? Из девушек – никто. А вот Сандей позволил непонимающему хмыку прозвучать в столь странной ситуации. Знакомые? Бывшие друзья? –Оо, мисс Март, сколько лет, сколько зим? Как поживает Пом-Пом? – как ни в чем не бывало, развел он руками, будто ожидая принять распростертые объятия. Голос еще более игрив, но эта капля дегтя в бочке меда… –Змеёныш! Еще смеешь спрашивать о подобном? Пошел прочь маленькая мерзкая…. мышь! – Март начала махать руками и толкать парня, пыхтя и закипая от злости. Но она больше похожа на маленького хомяка, пока дула щеки. Робин и Сандэй переглянулись, мысленно соболезнуя друг другу. –А что за ругань? Вы знакомы? – Робин склонила голову на бок, приложив палец к губам, покрытым прозрачным клубничным блеском. –Конечно. – пробурчала Март Семь, потирая ушибленные руки. Совершенно забыла о особенности Бутхилла, его явно более крепком теле. – Помнишь, я рассказывала о том, как друг Келуса, лет пять назад, угнал мамину машину? Так вот. Посмотри на виновника торжества. – Она резко тыкнула в грудь широко улыбающегося зубастого юношу, и тут же прижимает руку к себе, шипя и пища «Ногтем ударилась!» Робин выдала понимающее «оу…», приподнимая тонкие брови, пока Сандэй удерживал рвущийся смешок в груди, отдающим зудом в животе. –Да ладно. Ты еще злишься? Успокойся, вернул же! – без капли сожаление сказал он, продолжая расплываться в улыбке, но уже чуть отходя от Март, не желая больше ощущать эти похлопывания по механическому телу. –Ты чуть Пом-Пом до смерти не довел! Нельзя же так её стрессовать! –Она всего лишь попутешествовала по городу, ничего страшного. –Ничего подобного! Мама говорила же, она домашняя! Некая перепалка все больше походила на комедию. А интерес наблюдающих рос. –Кто такая Пом-Пом? – шепнул на ухо сестры Сандэй, не отводя взгляд от яростного розового месива, что рядом с черно-белым парнем, выглядела уж слишком яркой. Ох, бедная нежная ромашка, что столкнулась с коварным шиповником. –Это кролик мамы Март Семь. В день угона она в переноске сидела, так как ее к ветеринару собирались вести,…а Бутхилл, пока брат Март отошел, за приставкой, решил на машине покататься. Без разрешения, конечно. – Робин вздохнула, с кроткой улыбкой любуясь подружкой. Сандэй присвистнул. Вот как. Он знал, что Бутхилл не тот, кто хулиганит по мелкому, но угон машины чуть ли не на глазах ее хозяев – это сильно. –Даже предполагать не мог, что в вас так мало совести. – Тихо посмеивается молодой священник, прерывая возмущенные звуки исходящие от «ромашки». – Тут вы ведете себя более…законно. – Продолжает он, прожигая в монохромном дыру. Бутхилл как по щелчку пальцев переключает свое внимание с давней знакомой на ангелоподобного. –Ну а как иначе? С таким надзирателем, как вы, ценности меняются. Я встал на верный путь. – Игриво мурлыкнул он, прищурив не закрытый челкой глаз. Подвешенные на лесть языки обычно не вызывают у Сандэя каких-либо эмоций, принимая их как должное. Но с каждым новым выкинутым подобным словом, Бутхилл все больше вызывал противоречивые эмоции. С одной стороны, хотелось проучить наглеца, показать, что именно Сандэй тут главный и на него подобное не работает. Что пусть тот хоть на коленях восхвалять будет, а Сандэй продолжит смотреть на него высокомерно, ощущая себя полноценным Богом и без похвалы таких как он. А с другой…именно эта личность, этот грязный, даже без чернословия, язык и подобное поведение было до жути интересным зрелищем. Как горящее пламя, что медленно переходило на собственную одежду, медленно пожирая тебя, а ты лишь продолжаешь смотреть, наслаждаясь приближающимся теплом и красотой танцующего огня. Рано или поздно этот игривый огонек, без чести и совести, сожрет его полностью, не оставив и перышка. И он это понимает. Понимает лучше, как никто другой. Но продолжает позволять. Позволять вести себя так, и даже наслаждается. «Грешник» Сандэй хмыкнул, скрестив руки у груди. –Язык у вас, Бутхилл… –Рабочий. Знаю. – Усмехнулся длинноволосый, не позволив халовинцу закончить озвучить мысль. Не теряя времени, он оставляет Март Семь за спиной, сокращая расстояние между самим собой и Робин. –А вы, мисс, как я понял, сестра Ангела? – протиснувшись между девушкой и ее братом, тот почти невесомо тронул ее за плечо. – Красота в вашей семье, видимо, в крови. –Просто Робин. – Махнула рукой она, отгоняя нежелательные прикосновения со стороны персоны мужского пола. Особенно когда этот мужчина в прошлом насолил близкой подружке. Март Семь промычала, зажав губы в тонкую линию и потопала маленьким каблучком об пол. –А ну хватит тереться об нее, дешевая версия стиральной машинки. – Шипит она, подобно ревнивой кошке. Та буквально подбегает к крылатой девушке, вытаскивая ее из лап опасной «колючки». Робин даже не пытается сдержать довольной улыбки. Интересные, все-таки, у женщин дружеские отношения. Совсем немного и черта греховности будет нарушена, подобна порванной нитке. Легко, непринужденно, но так нежно, будто даже правильно. Собирается ли осуждать молодой священник сестру за, возможную, глубокую связь против правил? Нет. Пока та благополучно справляется с ролью «идеала» в глазах посторонних, пусть хоть убивает своими же нежными руками, обхватывая чью-то шею. Он лишь поможет избавиться от тела, да придумать алиби. Неправильно, но зато как удобно они оба устроились в предоставленных условиях. Бутхилл фыркнул, театрально отворачиваясь. –Ладно. Познакомились и славно. – на выдохе говорит в итоге Робин, поглаживая тыльную сторону все еще дующуюся Март Семь. – Я уверена, у моего дорогого брата еще много дел. Не будем отвлекать. – Март энергично кивает, соглашаясь и уже разворачиваясь, дабы подальше оттащить подругу от старого знакомого. И ведь она напишет Келусу про это в письме. Наверняка не поверит, что Бутхилл теперь в православном интернате… Сестра на прощание помахала, после чего девчонки убежали к другим участницам хора. –Красивая у тебя сестра. На тебя похожа. – внезапно выдал Бутхилл, поправляя челку на лице. – Была бы взаимная симпатия я бы… –Осуществил картинки из твоего журнала? – для приличия спросил он, прекрасно зная о мыслях этого парня. На что сразу получил ответ в виде уверенного кивка. – Как наивно. – фыркнул он. –А что? Старший братик не разрешит спать с такими как я? –Предпочитаю искренне верить, что Робин достаточно умна, чтобы не выбирать таких, как вы, для серьезных отношений. – Сандэю даже поворачиваться не нужно было, чтобы увидеть с каким возмущением сверкнул глаз-прицел. И сдержать улыбку было сложно. Очень. –Прямолинейности тебе не занимать. – С легкой обидой в голосе буркнул он, находя слова ангелоподобного довольно несправедливыми. –А вы не согласны? – Сандэй делает шаг ближе, поднимая глаза на юношу, чуть выше его самого. –Определенно. Я уверен в своей красоте и сексуальности. Поэтому не будь я среди «святош», обязательно развратил пару красавиц. – Уверенности в голосе не занимать. Хотя выглядело это со стороны довольно по-детски. Будто подросток, с повышенным либидо, пытается доказать другу о существовании придуманного гарема из девочек-фанаток с параллельного класса. Забавно, но интересно. –Спешу вас огорчить. Даже если говорите…правду, то сделать ничего подобного с участницами церковного хора я вам не позволю. – потирая подбородок пальцем в мягкой перчатке, усмехнулся он, искренне не веря ни в одно сказанное слово этими лживыми покусанными губами. Именно эти губы и скривились в наглом оскале, показываемый острые зубы. –Тогда мне придется перекинуть все подобное желание на тебя. Как говориться, запретный плод – сладок. - Он прикрыл глаза, продолжая улыбаться. Как же мысленно он расхвалил и свой мозг, выдавший подобные слова, и язык, что посмел их озвучить. Описать выражение лица Сандэя было невозможно. Глаза выражали обычное спокойствие и безмятежность, но губы превратились в сплошную линию. Бутхилл раскрыл глаза лишь тогда, когда почувствовал крепкую хватку на своей челюсти, что заставила его повернуться лицом к ангелоподобному, взглянув в строгие, но горящие непонятным желанием глаза. –Из вашего рта дьявольские слова вылетают слишком часто. Не боитесь пожалеть о сказанном? Столкнуться с последствиями? – горячим полушепотом спрашивал он, не разрывая зрительного контакта, лишь сильнее завораживая. Нет, он не ангел. Он дьявольское создание, которое лишь пытается поближе подобраться к Богу и воткнуть тому нож в спину, заняв его место. Этот огонь в желтых глазах, с контрастом фиолетовых зрачков, выглядело как ночное небо в золотой оболочке. Такие же глубокие, такие же дорогие. –Подобное меня не пугает. Я экстремален. – Тише и с задержкой отвечает монохромный. После молчаливого длительного взгляда, Сандэй на половину прикрывает глаза. –Хм. Это прекрасно. – Хватка ослабевает и в конечном итоге вообще исчезает с чужой челюсти. Пока Бутхилл, в какой-то степени, отходил от подобного внезапного действия со стороны священника, Сандэй успел уйти. Его, как и не было. И лишь щекотливое чувство от шепота оставалось на коже. –Сандэй съест его со всем прилагающим. – Шепнула Робин, наблюдавшая за парнями изподтишка. –Я бы на это посмотрела…и по возможности на память сфоткать бы. *** Бутхилл не понимал, что происходит. Абсолютно. В какой момент взгляд на некоторые вещи полностью поменялись за полгода пребывания в этом месте? В какой момент некоторые вещи стали нормой и даже начали приносить удовольствие? Наверное, еще в начале. В первый день он решил, что главной целью для отвратных шуток станет тот, кто, по его мнению, был самой желанной целью для многих. Сандэй. Этот странный тип, что выглядит таким чистым, покорил его, лишь стоило ему со спокойным лицом встретить класс, состоящий из сомнительных личностей. Истинный праведник. Кто бы удержался? Правильно, не он. Вот только он уже потерял ту границу, где с одной стороны шутки и издевки, которые должны звучать грубо и грязно, обижать адресата, а с другой открытый флирт, выступавший ролью приглашения, немой просьбы, намеком. Когда он споткнулся и покатился вниз, глубже и ближе к адскому пеклу? Когда Сандэй стал его личным грехом, постоянно мелькающим где-то рядом, но не позволяющий ухватиться за себя. Не позволяющий даже разглядеть наличие души, если та в нем вообще имелась. Как бы Бутхилл не желал чувствовать в этой игре себя пантерой, что облизывает клыки, наблюдая за райской птицей, представляя сладость мяса…это не получалось осуществить в реальной жизни. Чужие когти уже царапали кости в его груди, вызывая с каждой прошедшей ночью все большую горячку. Он опять лежит послушной шавкой лицом вниз, закусывая одеяло, пока крепкая хватка с силой сжимала его волосы на затылке. «Моли о прощении» - шепчет причина его грехов, проводя второй рукой по пластинам пресса, ощупывая царапины и потертости металла. Механическое тело, подобно старому двигателю, нагревалось с каждым новым движением, начиная обжигать чувствительные подушечки пальцев ангела. Бутхилл по привычке закусывает губу, не позволяя даже намеку на звук вырваться изо рта. Даже сейчас, будучи полным проигравшим в собственной битве, он продолжает набивать себе цену. Каково высокомерие. Один из страшнейших грехов. Ангел недовольно мычит над ухом, прежде чем сильнее дернуть за длинные локоны, заставив грешника поднять голову и все-таки вырвать долгожданный звук. Смесь болезненно шика и хриплого стона. Он удовлетворительно улыбается, а после проводит влажным языком по ушной раковине, вознаграждая, хоть и не добровольное, но «выполнение» прямого приказа. Монохромный упирается ладонью в стену у кровати его комнаты, стараясь сдержать те небольшие крупицы самообладания и гордости, на которые он только мог рассчитывать. Чужие перья щекочут кожу лица, и это единственные ласки, в привычном понимании, которые могли исходить от такого молодого священника. Остальные движения и действия были грубы, местами резки и болезненны. Но таков грех похоти. Такова страсть. Таковы его грязные желания, о которых даже нельзя было догадаться, до этого момента. Когда-то излюбленные порно-журналы с горячими девчонками в ковбойских костюмах, что являлись спутниками его вечеров, теперь пылились под матрасом, забытые на долгое время. А зачем они, когда есть что-то более запретное? Колено Сандэя по-хозяйски протискается между его бедер, приподнимая таз на приличное расстояние над кроватью. Нежные пальцы ведут ниже по животу, замедляясь лишь у пряжки штанов. «Столько лишних вещей. Это мешает должным образом провести с тобой исповедь. Или ты не хочешь рассказать мне о своих грехах?» - громче, чем обычным шепотом, говорит он, проводя кончиком крыла по скуле Бутхилла, надавливая коленом в пах. Бутхилл сам не понимает, что отвечает. Что-то неразборчивое, почти не слышное, с неглубокими отдышками. Сандэй кивает, говоря ласковое «понимаю», а после и вовсе отодвигается от головы, выпуская ее из хватки. Лицо сразу утыкается в одеяло. Оно никогда не было удобным. Колючее, простиранное, скучно белое. Но сейчас он был так рад устроить свою голову хотя бы так, просто потому что уже не хватало сил сдерживать себя в узде. Освобожденная рука присоединилась к пряжке, начиная аккуратно снимать увесистый ремень. Он упал на пол, ударившись об поверхность с тупым звуком. Указательным и большим пальцами обхватил замок на ширинке, сразу расстёгивая и приспуская штаны. Бутхилл промычал, глубже утыкаясь носом в постельное белье, хмурясь и зажимая глаза до цветных пятен. По ощущениям ничего не изменилось. Член все так же был напряжён, не чувствуя никакого облегчения от снятого предмета одежды. Запустив фаланги пальцев под резинку нижнего белья, ангел остановился, выжидающе уставившись в затылок наглого грешника. «Хочешь позволить себе начать исповедь?» - приторно ласково спросил он, игривым шепотом, специально остановив какие либо действия со своей стороны. Бутхилл бурчит, пока несколько капель стекают по лбу от напряжения. Так еще и Сандэй имеет настрой на подобные игры. На игры, в которых у Бутхилла осталась одна жизнь. Единственная попытка на прохождение. Это возбуждает. Слишком сильно, чтобы не пойти на поводу у явной провокации. Халовинец пристально наблюдал, как сжимающая одеяло рука, с тихим скрежетом, сама потянулась к промежности. Просить ничего Бутхилл уж точно не собирается, ведь именно ощущения его беспомощности ждал Сандэй, потешить свое эго, успокоить голод внутреннего беса. Вот только самостоятельность позабавила ангелоподобного, ведь со стороны это выглядело еще более унизительно, чем вслух попросить о помощи в снятие напряжения. Сандэй развел чужие ноги шире, убрав колено, после чего прижался грудью к горячей спине Бутхилла. Золотые пуговицы ударились об металл, упираясь в ребра крылатого. Но он будто этого даже не замечал. Он провел большим пальцем по чужим губам, прежде чем и вовсе без разрешения засунуть указательный и средний между острых зубов, прикоснувшись к не менее горячему языку. Клыки ранили нежную кожу, испортив ее небольшими ранками, но это не мешало Сандэю продолжить изучать полость монохромного. «На первый раз прощу твое невежество и начну первым». – Сказал он так, словно делал большое одолжение. Бутхилл усмехнулся, обхватывая пальцы губами и сжав фаланги зубами чуть больше, наслаждался сладковатым привкусом крови на языке и тихим шиком Ангелочка. Растрёпанная челка перекрывала большую часть обзора, из-за чего он впервые пожалел о выборе прически. Было бы куда лучше, если бы этот высокомерный пернатый сжал ее так же грубо, как ранее, заставляя его болезненно стонать против его воли. Заставлял его почувствовать себя куском мусора на руках святого. Где-то на фоне прозвучал колокольчик. С начало тихо, далеко. Потом громче и четче. Бутхилл распахивает глаза и подскакивает на кровати, чуть не упав с узкого матраса. В коридоре продолжал звучать звон от колокольчика, только теперь с женскими певучими голосками, ласково и по-домашнему просящие встать всех учащихся. Такого раньше не было. Бутхилл вздохнул, прежде чем закрыть лицо все еще горячими руками. Несколько долгих секунд он просто молча сидел в одном положении, стараясь переварить застрявшие в голове события. Сделав несколько подряд дыхательных упражнений, он наконец-то остывает, как двигатель машины, что проехал минимум пару тысяч километров. Схватив край неплотного одеяла, монохромный откинул его, сразу натыкаясь на влажные пятна на штанах и пододеяльнике... –Невероятно… - шепчет он, поражаясь итогом лишь обычного эротического сна. Хотя сказанное слово подходило не так идеально, как «пиздец». Но мата себе юноша позволить не мог. Что ж. Это новый уровень его фантазии, раз он проснулся не просто со вставшим членом, а полноценно кончившим. У кого-то появились большие проблемы. *** Девицы, одна краше другой, стоя в идеальный ряд, пели высокими оперными голосами восхваления Бога. Простые белоснежные одеяния лишь выделяли каждую девушку. Все красивы, но каждая по-разному. Ни один из учеников, от младших до старших, не мог оторвать взор, отвлечься хоть на что-то, кроме как продолжить смотреть на церковный женский хор. Сандэю пришлось стоять чуть поодаль, чтобы видеть все и вся, следя за порядком. Идеальный план подобной церемонии, для поддержания духа веры, был разработан без единого изъяна. Не зря же он, с участием Робин, потратили столько времени, учитывая все моменты возможных вариантов событий Все было прекрасно. Кроме одного момента. Сохраняя невозмутимое лицо, Сандэй продолжал наблюдать с легкой улыбкой. Но крыло нервно дернулось, желая прикрыть лицо от назойливого взгляда со стороны. Слишком пристально. И он прекрасно знал кем являлся этот негодяй. В последнее время, в основном пока тот готовился к выступлению хора, привычно прилипчивый нахал просто начал его избегать. Буквально. Делал все, лишь бы не встречаться с молодым священником лишний раз. Даже стал вести себя более праведно. А это уже за гранью привычных рамок. Ему это не нравится. Нет, он любит игры в кошки мышки, но не тогда, когда его избегали без его собственного желания. Ранее, ему даже казалось, будто они уже давно спелись. Буквально две противоположности встретились, идеально дополняя друг друга в ежедневных издевках. Грешник, что даже не пытался быть святым, но имел душу, и его демон, притворявшийся ангелом и желающий получить все, но медленно, игриво. Подождав еще несколько минут, он все-таки не выдержал назойливого желания посмотреть в ответ. Вызвать на, уже, привычную игру в гляделки. Сандэй перевел взгляд на выделяющиеся пятно из черно-белых локонов, прикрывающих добрую часть лица. Но Бутхилл отвернулся в тот же момент, как его слежка была вычислена. Как глупо. Неужели он правда думает, что Сандэй этого не заметит? Сандей видит все. А если не видит своими глазами, увидит чужими. И услышит не своими ушами, и скажет через чьи-то уста. Всего хватало, чтобы знать каждый, даже самый мелкий, секрет или сплетню в этом здании и во всех прилагающих. Задержав холодные, как сам северный полюс, глаза на излюбленном затылке, в итоге возвращает взор на хор, наслаждаясь прекрасным выступлением сестры. Конечно же для вида. Пение и красота девушек ни капли не привлекает его внимания. Лишь изредка он от скуки поглядывал на Робин, но не более. Кто бы что не говорил, а это не подходит под описание «не подвластен похоти и грязным желаниям». У него просто…другие приоритеты. Раздались аплодисменты. Юноши спешили одарить певиц цветами и похвалой, держа в сердце лишь одно желание – вызвать интерес у выбранной представительницы прекрасного пола. Эх, знали бы вы, бедолаги, с каким трепетом каждая из участниц будет отзываться о выбранной душой и телом подружке, вы бы даже и не пытались заполучить эти крупицы внимания и осколки эмоций. Сандэй встречает сестру, вручив ей скромный букет из колокольчиков. Нежных, таких невинных. Робин расплывается в улыбке, но священник почти сразу откланивается, бросив не конкретное «Поговорим позже». Девушке лишь остается смотреть вслед, в спину уходящего в непонятном направлении брата. Она вздыхает, глазами находя фигуру Март Семь и мысленно принимает поражение. А какое, уже явно не играло роли. Черно-белая макушка, не смотря на незаметный уход, была поймана с поличным в коридоре спален учеников. Спокойно насвистывающий случайную мелодию, тот размеренным шагом собирался на ближайшие часы слиться со своей комнатой в едино, разбираясь с кое-какими последствиями прошедших дней. –Не понравился хор? – без каких либо знаков присутствие сразу начал разговор Сандэй, рассчитывая, как минимум, на эффект неожиданности. –Ну что ты. Хор был прекрасен. Передай Робин и Март от меня похвалу. – не останавливаясь говорит он, даже не соизволив повернуться к собеседнику лицом. Какое неподобающее отношение. –Вам стоило сказать им об этом самостоятельно. – ускорив ход он поравнялся с Бутхиллом. –Думаю, Март Семь мне скорее голову откусит, нежели позволит сказать ей хоть пару слов. –Справедливо. – усмехнулся Сандэй, продолжая следовать за парнем, и, к своему счастью, отмечая нотки непонятно откуда взявшегося волнения в лице. Слегка поджатые губы, немного ускоренный шаг и сжатые в кулаки руки. Для полной картины не хватало бегающих глаз и капельки пота. Но, к сожалению, Бутхилл был той личностью, что никогда не отводил взгляд первым. Это он запомнил еще при первой встрече. Несколько долгих, будто вечность, минут, они шли в тишине. И если Сандэя это только больше веселило, Бутхилла все сильнее, как казалось, напрягало. –Хочешь еще что-то спросить? – не выдержал он, все-таки разрушая эту молчаливую атмосферу между ними. –Хочу. На протяжении этой недели хотел. –И что же мешает? – фыркает монохромный, выдавая своей реакцией понимания причины. –Ну… – Сандэй выдерживает паузу, будто глубоко задумавшись. Даже непривычно хмурит лицо, потирая пальцами в бархатистой ткани подбородок. – Ваше избегание. Оно довольно усложняет эту задачу. –Сейчас я тут. Рядом. –Даже не собираетесь грубо сбежать у меня из-под носа? – усмехнулся ангелоподобный, все лучше подмечая мелкие особенности собеседника. Например, походку. Он еще давно заметил, что Бутхилл ходит иначе, нежели другие. И он не мог дать определение ей. Что-то между вальяжно-ленивой, игривой и свободной, и солдатской, четкой и по счету, будто ему сейчас по ногам стрелять будут, за неправильный темп ходьбы. Удивительно как все эти неподходящие, даже скорее противоположные, описания могли так гармонично смешаться в…нем. Еще чуть-чуть и Бутхилл либо сбежит, показав свою спину тому, кому этого делать ни в коем случае нельзя, либо пойдет на поводу и добровольно позволит вонзить в свою душу клыки, что укусят больнее, чем кто-либо мог ожидать. –Ну как в твою красивую голову могла прийти столь плохая мысль? Если мой Ангел желает, я к твоим услугам. Можем поговорить и в моей комнате. – ухмылка расцветает на губах, когда он все таки поворачивается к Сандэю лицом. Молодой священник узнает этот взгляд. Полной уверенности и высокомерия, что может вызывать глубокое отвращение, злость и раздражение у того, на кого таким смотрят. Все отрицательные эмоции, да что угодно. Но Сандэй рад. Воистину божье чудо, ведь он лишь улыбается, наслаждаясь этим зрелищем и трепеща крыльями. Наверное, он бы назвал Бутхилла эталоном грешника. Какие только нехорошие вещи он совершал в открытую, не боясь ни Бога, ни его детищ…И все это именно в нем являлось правильным. До искр в глазах раздражающим, до кровавых проклятий неподобающим, но до бабочек в животе необходимым. Теперь, Сандэй знал, как чувствуют себя наркоманы, наконец получившие дозу дури. Возможно, именно этого и ожидал этот грешник. Именно этого результата и добивался. И почему крылатый должен сопротивляться соблазну? –Отказываться не в моих интересах. – стандартный в своей манере ответ, что так не сочетался с горящим золотом в глазах. Ни бардак в скромно обставленной мебелью комнате, ни заметная духота, ни отсутствие нормального освещения из-за закрытых шторами окон, ничего из этого не мешает Сандэю по-хозяйски вступить за порог, пока за его спиной захлопнули дверь, с последующим характерным щелчком прокрутили замок. –И что же мой Ангел желает обсудить? – наигранно незаинтересованным голосом, спрашивает монохромный, небрежно отбрасывая небольшой ключ на письменный стол, заваленный изрисованной бумагой и чистыми салфетками. –Некоторые мелочи, для успокоения моей души. – Проводив пальцем по тумбе, что покоилась рядом с изголовью кровати, он собрал лежащую на поверхности пыль. – Вам бы прибраться немного. –Планируешь навещать меня чаще? – усмехнулся длинноволосый, запустив механические пальцы рук в густую челку, зачесывая ее назад и наконец, открывая полный вид на свое лицо. – Буду только рад, найти весомую причину разобрать бардак. Сандэй растирает пыль между подушечками пальцев, буквально втирая грязь в ткань декоративного предмета одежды. Наблюдая за собственными действиями, тот блаженно вздыхает, прежде чем зацепиться указательным и большим пальцем второй руки за кончик перчатки на фаланге, дабы потянуть ее и аккуратно стянуть с утонченных рук, подобно порнографическим фильмам, чтобы в следующее мгновение выбросить их в «гнездо» из помятых одеял и простыни на кровати. –Частота моих посещений зависит от ваших дальнейших ответов. – Убрав манящие кисти рук за спину, Сандэй начиная движения по комнате медленными, полными уверенности шагами, не скрывая своего заворожённого и пристального взгляда в чужие глаза. Столь опасных, как само дуло пистолета Именно это чувство ему так нравилось. Ощущение нахождения самого себя на прицеле у охотника, что готов выстрелить, стоит ему лишь шелохнуться. –Ваше поведение последнюю неделю отличалось от того, что было до. Могу ли я узнать причину этого? – наклонив голову, улыбка стала наглее и шире, показывая полное отсутствие даже намека на страх. Даже на малейшие крупицы. Бутхилл наблюдает одними глазами, за плавными движениями ангела, не смея пошевелиться даже мельком. –Ну… – протянул он задумчиво, после продолжительной тишины. – Думаю, что если узнаешь причину, тебе станет дурно. – Отрицательно махнув головой, он усмехнулся. –Удивите меня, Бутхилл. – заявил Ангелоподобный нетерпеливо. –Ох, Ангел. Твое любопытство столь прекрасно, что мой отвратный язык не может даже подобрать слова, дабы описать всю красоту, что мне приходиться видеть перед собой. –Вы льстец, каких я еще не видал. Но оставьте сладостные речи…на потом. – Крылатый, пользуясь моментом, обходит своего главного грешника, чтобы положить свои ладони на крепкие плечи, сжав их с определенной силой. – Я пришел за ответами. – Чуть тише шепчет священник. Тело в руках напрягается. Поэтому следующими массирующими движениями пальцев, тот скользит по широким плечам, то почти соскальзывая с них, то игриво переходя к ключицам. –Дело в том, Ангел. Что ты вызываешь у меня явно не те эмоции, которые хотелось бы испытывать. Сандэй кивает, давая разрешение на продолжение монолога. –И чем больше ты находишься рядом, тем сильнее твои перья щекочут мою душу. Легко, непринужденно… Но так нагло, что аж завидно. Усмешка над ухом звучит так сладко, напоминая мед, стекающий с желанной сладости, что ждет окончания обеда, дабы быть съеденным каким-нибудь любителем. Любитель млеет под гибкими пальцами. Осталось только оказаться в руках этого любителя, бегать каплями по коже, прилипая и переливаясь под лучами теплого солнца, ожидая, когда эти наглеющие капли будут слизаны. –И чем же эти «щекотания» вам мешают? –Всем, Ангел. Всем. – Вздыхает Бутхилл, откидывая голову и касаясь затылком чужой макушки. – Столько ночей твое горячее тело сопровождает меня в царстве снов, что смотреть на тебя в живую, без дальнейшего прикосновения, уже невозможно. Голос вызывает лишь мурашки по всему, даже механическому, телу, не давая и шанса на спокойное существование. –Хм. И лишь из-за этого? Я думал подобные вам люди, решают проблемы довольно низким, но действующим способом. –Например? –Мастурбация. У вас ведь явно есть на что это делать. – Непринужденно заявил Сандэй, убирая руки и голову с чужих плеч, вызвав моментальное недовольное мычание. –Хватало бы мне физических потребностей, я бы даже разговор бы не начал. Смекаешь? – он оборачивается, не желая в присутствие Сандэя, просто на просто, находиться к нему спиной, вместо того, чтобы прожигать каждую частичку его тела взглядом, будто собираясь в какой-то момент просто накинуться и разодрать светлую тонкую кожу зубами, оставляя глубокие укусы и яркие засосы. Привычная игра в гляделки приобрела новый окрас, когда чуть прикрытые веки игриво подмигнули. –Предпочитаю не «смекать», а выслушивать прямые высказывания. Конечно, он догадывается, и наслаждался этим всеми возможными способами, вытягивая слова и дразня, до не приличного открыто. Ему нравилось. Настолько, что только из-за этого его смело можно было отправлять в ад. Бутхилл плотно сжал зубы, выпуская через них воздух, впервые, за все время, прерывая зрительный контакт первым. Что-то новое. –Понимаешь, Ангелок…– он замолчал, сомкнув губы в тонкую полосу, отводя глаза к закрытому шторами окну. То ли собираясь с мыслями, то ли подбирая нужные слова, он конкретно провалился в себя. Отстранённость маской наросла на лицо, будто защищая хозяина от внешних факторов, не позволяя им помешать потоку слов, что запутанными нитями собирались в клубки. И не зря. Халовинец прекрасно понимал, такие как Бутхилл редко бывают честны на свое мнение и чувства, предпочитая подменять эмоции как удобно, никому не позволяя лезть им в душу, не позволяя давать себе свободы слова. –Сандэй. Священник, неожиданно для самого же себя, вздрогнул и сероватые на концах перья распушились, подобно птенцу, почувствовавшего опасность. Он только что назвал его по имени. Бутхилл назвал его по имени. Привычное прозвище «Ангел», стало ему, можно сказать, родным, приятным на слух и даже лестным. Но лишь от его грешника. Ведь из его уст это звучало забавно, с издевкой, усмешкой. Как что-то, горящей в венах крови будоражащее и свежающее. Бутхилл с удовольствием отмечал интересные изменения на красивом лике. Не каждый день увидишь на лице вечно спокойного ангелоподобного намеки на шок, удивление, непонимание. –Знаешь, Я не умею говорить красивые слова любви. – Под спокойный голос он обхватывает чужую голую ладонь, наконец-то осознавая реальность данного события. Руки как в его сне. Даже мягче, чем могло казаться. Приятнее, чем бархатные перчатки, без каких либо изъянов в виде шрамов, ран или пятен. Нежная молочная кожа. Одним словом «идеал». – Ты не тот, с кем кто-либо мечтал бы построить отношения, будь уверен. Ты бездушный обольститель, гнилой внутри, но невероятно красив снаружи. Проводить время с тобой, это ждать нож в спину, быть марионеткой в руках кукловода, быть жертвой перед хищником. Бутхилл нежно прикладывает тыльную сторону ладони Ангела к губам, оставляя краткий поцелуй сухими губами. –Остаться с таким как ты, добровольно встать в медвежью ловушку. Единственный вариант безопасности, это иметь нож в собственной руке, приготовившись сотворить грех…– Сандэй склоняет голову, улыбаясь все шире, не смея сдержать рвущиеся эмоции. Сказанные слова не были похожи ни на одно признание, которое ему доводилось слушать. Даже немного. И из-за этого становилось только лучше. – Но грех, совершенный с большим удовольствием. Сандэй поддается вперед, обхватив челюсть монохромного свободной рукой, сжимая до покраснения кожи, поднимая его на уровень своего лица. –Я лично выберу вам нож, чтобы разделить этот грех на двоих. – Шепчет он в чужие губы. –Не волнуйся, я всегда ношу нож с собой. – Отвечает Бутхилл, нетерпеливым рывком впиваясь в манящие его, столько времени, но до этого запретные как райские плоды, губы.