***
Когда на часах высветилось 23:00, Хидан с тихим щелчком открутил крышку с бутылки пива. Сделав глоток, он довольно улыбнулся и откинулся на спинку кресла. В спальне бухтел телевизор, судя по знакомой мелодии заставки, начались «Друзья». Хидан терпеть не мог этот сериал и в любой другой ситуации немедля переключил бы канал, но сейчас было слишком лень. Уютное глубокое кресло поглотило его и не выпускало. Вместо телевизора перед глазами широкое окно, за которым качались от ветра деревья. По стеклу сбегали капли, дождь стучал по козырьку. Медитативно. Забравшись в кресло с ногами, Хидан пил первую за сегодня бутылку пива и с удовольствием предвкушал еще, как минимум, три. Единственной проблемой было малое количество закусок, но что поделать. В маркет в такую погоду не пойдешь. В голове проскочила шальная мысль позвонить с этим вопросом, например, в полицию. Они же должны помогать гражданам? Тем более городскому пастырю. Не гоже божьему человеку пить пиво без чипсов. Мысль забавная, Хидан усмехается. Конечно, он не будет этого делать. Его образ приличного, святого человека разрушать нельзя, иначе со службы попрут, а этого очень не хотелось бы. Вопреки расхожим суждениям, деньги ему за работу платили очень неплохие, плюс надбавка за переезд и аренда квартиры. Ему плевать было, куда именно его отправляют, жить одинаково скучно везде, кроме, разве что, Лас Вегаса, так что он развлекался как мог. Вообще-то раньше было не так. Сирота, выпускник церковной вечерней школы, глядящий в будущее огромными наивными глазами. Делать добро, помогать людям, нести слово Божье. Это сейчас он понимает, почему так свято в это раньше верил. Когда с детства не видишь ничего, кроме стен храма, кругом одни монахини да святые отцы, откуда бы взяться иным интересам. Только когда Хидану позволили и самому стать падре, он начал кое-что понимать. Во-первых: католики слишком ограничивают свободу и заморачиваются на грехах. Во-вторых: все люди наивные идиоты. В-третьих: протестанты веселые. Довольно странно, что все знания и дрессура, которой пичкали Хидана с детства, так быстро из него вылетели, стоило ему ступить в самостоятельную жизнь. Пару лет он потратил на изучение окружающего мира, ни в чем себе не отказывая и пользуясь своим положением, но допустил ошибку — пожалуй, стоило для начала переехать куда-нибудь подальше. Его чуть не лишили сана за неугодные выходки, но все же простили, сжалившись над не знавшим искушений сиротой, а ему только того и надо было. Трудно сказать, почему он так просто разуверился во всем, чего его учили. Может, он вовсе никогда не верил искренне, а только подстраивался под обстоятельства, в которых оказался. Может, вера оказалась не так уж крепка. А может, религия была неподходящая и он просто еще не нашел ту, которая нравилась бы ему больше остальных. Уехав, наконец, в другой штат, он решил, что лучше будет протестантским пастором. Это гораздо проще — никакой определенной формы, спрос небольшой, ограничений не так много. Хочешь в сутане ходи, хочешь в костюме. Чуда от тебя не ждут, жить в церкви не надо, терпеть лишения и придерживаться скромности тоже. Конечно, грешить на людях тоже не стоит, но дома-то можно. Повезло, что в городе, в который Хидана направили от его бывшей церковной школы не так давно, оказалась пустующая церковь. Он наведался в администрацию, заверил, что готов взять эту церковь на себя и его, разумеется, приняли с нескрываемой радостью. Финансирование оказалось весьма внушительным и поскольку получал его именно Хидан, то и он решал, сколько денег пойдет на нужды церкви, а сколько ему в карман. Небольшая деревянная постройка с часовней оказалась вполне себе крепкой, строили явно на века, хоть и очень давно. Особого ремонта не требовалось, после осмотра Хидан пришел к выводу, что ремонт тут уже делали года два-три назад. Конечно, он не наглел до крайности, чтобы не спалиться, что-то все-таки делал хотя бы для виду. Закупил новые скамьи, заказал свечей оптом с хорошим запасом, нанял дворника, чтобы не ковыряться во дворе самому. Внутренний зал он еще мог подмести, но вот стричь газон и кустарник ему уже стало лениво. В общем, сложилось все очень хорошо, даже не верилось. Никто не знал, какой Хидан на самом деле. Он не позволял себе показываться на людях пьяным, например, так что пить приходилось исключительно дома. Еще он любил дурацкие телешоу, от которых ржал, как осипшая гиена, и фильмы ужасов про каких-нибудь зомбей или маньяков. Разговаривая сам с собой, он изрядно сквернословил, да и вообще в целом иной раз хотелось высказаться от души, но он давил в себе этот порыв, хотя бы мысленно посылая нахуй всех, кто его раздражал. Раздражение, к слову, тоже приходилось скрывать за маской добродушной улыбки, в которой внимательный глаз нашел бы нервное подергивание губ. Когда становилось совсем невмоготу, Хидан брал короткий отпуск и уезжал в соседний штат, чтобы угареть в баре, спустить бабки в казино, переспать с кем-нибудь несколько раз за ночь и натворить всякой дичи, о которой потом приятно вспомнить. Самым темным пятном на его прошлом было убийство, хоть он на нем и не попался. Перепив в баре, Хидан собирался уйти домой, чтобы отоспаться перед поездкой домой, но нарвался на какого-то мудака, который слишком уж навязчиво к нему приставал. Отказы он не принимал, ни первый, ни последующие, угрозы отхватить в ебало его веселили, Хидан бесился. Обычно красноречиво злобного взгляда хватало, но этот хрен казался непробиваемо туп и отставать не собирался. В конце концов, Хидан из бара все-таки выбрался, просочившись через толпу незамеченным. Уже обрадовавшись, что не пришлось ни с кем драться, он направился к мотелю, но неожиданно его окликнули. Тот самый придурок пёрся за ним. Почему-то в тот момент Хидан понял, что иного выхода нет. Обычно, встречая назойливых людей, он как-то находил способ от них отделаться, но в тот раз ни одна другая мысль в голове не водилась, только обжигающее желание убить. Проблемой стало то, что у него с собой нихрена, кроме бумажника и ключа от номера не было, а убить кого-то голыми руками дело не из легких, но все случилось само по себе, как по наитию. Когда мужик подошел, сходу осыпая своими сальными подкатами, Хидан без особых раздумий воткнул ему в глаз ключ. Вообще-то, он не думал, что будет так легко. Заметавшегося от боли человека осталось только добить, и тут же под рукой нашлась пустая бутылка. Хидан разбил ее и острыми краями перерезал мудаку горло. До сих пор он не понимает, что им тогда двигало. Откуда взялось это желание убить человека, который ничего толком плохого-то и не сделал. Ну, мог бы сделать в перспективе, но мог ведь и не сделать. Хидан мог убежать, мог подраться с ним, но не убивать же. Ни через день, ни через месяц к нему не явились копы, хотя он был уверен, что найти его не составит труда. Сейчас, вспоминая об этом, Хидан понимает, что ему несказанно повезло — ну чисто божий промысел. Впрочем, никаких угрызений совести Хидан не испытывает. Для него люди не важны, ему плевать на них. То, что он избавил мир от какого-то мусора, который считал нормальным доебываться до кого-то и не принимать отказы, так это он сделал одолжение. Подчистил генофонд. Иногда он думал, что, возможно, сделал бы это еще раз. Возможно даже не без удовольствия. Пустую бутылку Хидан ставит на пол, тут же тянется за второй. Небо уже совсем потемнело, тяжелые тучи несутся по небу, подгоняемые сильным ветром. Жаль, что небо так затянуто, обычно здесь оно ясное по ночам и видно фантастически яркие звезды. Хидан закидывает ноги на подоконник, разминает шею. Ему здесь правда нравится, даже удивительно. Он успел побывать во многих городах и штатах, но здесь было по-странному приятно. Город достаточно крупный, но тихий и спокойный. Можно было бы даже сказать скучный, но это точно не минус. Если бы здесь происходил каждый день какой-нибудь невероятный движняк, Хидан бы страдал от невозможности к нему присоединиться. Нет уж, пусть здесь будет спокойно. За греховными развлечениями лучше выезжать, чтобы не попасться никому на глаза. Единственной примечательной деталью, повторяющейся на каждой проповеди, которую Хидан устраивал два раза в неделю, был один человек, Какузу. Наметанным глазом Хидан сразу вычислил в нем приезжего, такого же, как он сам. Местных отличал акцент и какое-то блаженное спокойствие, а у Какузу в глазах отражалось что-то тревожное и опасное. К тому же он никогда не общался с прихожанами, которые все были друг с другом знакомы, а еще постоянно задерживался, задумавшись и не заметив окончания службы. Хидан сразу понял — этому человеку религия не нужна, он не верит. Так чего же ради он приходил с таким завидным постоянством? Попытка выяснить это успехом не увенчалась, Какузу попросту не ответил. Он вообще чаще молчал, избегал прямого взгляда и старался побыстрее отделаться от любого общества. Тогда Хидан поступил хитрее, однажды он попросил Какузу подвезти его до дома, решив, что тот не сможет отказать священнослужителю. Так и оказалось, но разговорчивее от этого Какузу не стал. Поездки проходили в полной тишине, но Хидан получал небольшое количество времени, чтобы получше изучить загадочного слушателя его проповедей. В машине не обнаружилось никаких религиозных штучек, зато на зеркале висел армейский медальон. Значит, бывший военный. На приборной панели валялась пачка сигарет, складной нож и кожаные перчатки. Однажды на заднем сидении Хидан заметил отполированные оленьи рога. Охотник, значит. Все это время, сидя вечерами перед окном и попивая пиво, Хидан пытался придумать, как разговорить этого сурового человека. Что такого сказать, чтобы вовлечь его в разговор? Что-то подсказывало, что он не любитель трепаться по пустякам. Другой темой для размышлений был вопрос, а зачем, собственно, Хидану это нужно. Захотелось с кем-нибудь подружиться, чтобы пить пиво вместе? Повод достойный, но не дотягивало. Возможно, просто от одиночества стало скучно и мозг выдумал эдакий челлендж, тоже вариант неплохой. В любом случае, это было увлекательно и похоже на какую-то тяжелую загадку, которую хотелось решить. На часах 02:00. Пиво допито, мышцы расслаблены, голова блаженно пуста. Хидан встает с кресла, пошатывается, тут же хватаясь за спинку для устойчивости, усмехается. Стягивает через голову толстовку, на ходу выбирается из свободных штанов и уходит в спальню, выключая по дороге телевизор. Завтра рано вставать. Засыпать под шум дождя приятно. По потолку медленно проползает полоса света от проехавшей по улице машины аварийной службы. Хидан закрывает глаза, поворачивается на бок. Может, предложить Какузу поохотиться на грешников? Было бы смешно.***
Едва Итачи уснул, как из только начавшегося сна его выдернули шаги, раздающиеся над головой. Кошка под рукой подняла голову, значит, тоже слышала. Вообще-то сосед сверху никогда проблем не доставлял, не смотрел посреди ночи телек и не топал, но сейчас он явно прохаживался по квартире в уличных ботинках, а, учитывая, что он бывший военный, ботинки тяжелые. Топот стоял не слабый. Итачи нервно вздохнул. Не стоило спешить с выводами. Через несколько минут топот прекратился. Что ж, мало ли, что могло случиться, иногда обстоятельства сильнее людей, стоит быть терпимее. По крайней мере, снова настала тишина, так что ни к чему нервничать. Итачи переворачивается на другой бок, кошка перекладывается под колени. Слух улавливает какие-то тихие шорохи, но их Итачи не может идентифицировать. Это может быть шуршанием листьев на деревьях на улице, или сквозняком, или просто шумом перекрытий в старом доме. Такое больше похоже на бытовые звуки. Но вдруг громко хлопает дверь у кого-то выше этажом, и Итачи вздрагивает от неожиданности. Ему, честно говоря, немного любопытно, у кого такая движуха посреди ночи. Часы озвучивают ему время, и он удивленно поднимает брови. Три ночи. Никогда еще в такое время никто из соседей не позволял себе такой шум. Хотя, опять же, все очень быстро затихло, так что стоит ли беспокоиться? Наверняка это не повторится, просто у кого-то что-то случилось. Если бы Итачи мог видеть, он бы выглянуть в окно и, как ему кажется, обнаружил бы там машину неотложки. Плохое самочувствие может застигнуть в любое время. Больше никаких лишних звуков не случилось. Со временем Итачи перестал об этом думать и уснул.***
Дождь будто стал слабее, или это просто видимость? Глаз настолько привык к постоянным помехам за окном, что они начали казаться чем-то постоянным и неизменным. К монотонному шуму добавилось рычание проезжавших время от времени по дорогам грузовикам аварийных служб, пытавшихся согнать с улиц воду. Судя по всему, наконец взялись за прочистку водоотвода, давно пора. Какузу проснулся в дурном настроении. Две недели он спал спокойно, забываясь абсолютно пустым сном без сновидений и чувствовал себя вполне сносно, но сегодня полночи ему снилось что-то абсурдное. Простыня сбилась от его беспокойных телодвижений, одеяло сползло, и он успел замерзнуть. Во сне постоянно было темно, словно жаркой южной ночью где-то на востоке, перед глазами мельтешила луна. Или чей-то фонарик? Кажется, он разговаривал с кем-то, но теперь он напрочь не помнил, о чем был диалог. Такие сны быстро смываются, исчезают из памяти, как за них не хватайся. Еще секунду назад помнишь, что там было, но, пытаясь повторить, уже не можешь. Какузу нахмурился, потер глаза. Проклятье. Этот сон — дурной знак. Вероятность того, что снова начнутся кошмары, повышалась. Пройдясь по дому до кухни, Какузу ловит себя на дурацкой мысли, от которой даже останавливается на миг. Не завести ли ему собаку? Наверно, тогда здесь было бы не так пусто. С другой стороны, повсюду будет шерсть. Но зато выгуливать не надо, просторного двора ей будет достаточно. Но время ей уделять тоже нужно, собаки любят внимание. За внутренним спором Какузу проводит утро. Мысль оказалась навязчивой и не желала покидать голову. С чего его вдруг вообще перестала устраивать эта прекрасная домашняя тишина и порядок? Захотелось немного хаоса? Сидя за столом, Какузу с грустью смотрит на висящее на стене ружье. Может, все-таки продлить лицензию? Охота была неплохим способом занять себя чем-то, убить время. Без нее придумать себе занятие оказалось трудновато, а чтением книг сыт не будешь. Тело требовало движения, чтобы спокойно спать нужно куда-то тратить энергию. Коротких занятий спортом для поддержания формы не хватало, нужно что-то более длительное. Найти работу? Какузу с трудом представлял, чем мог бы и, что важнее, чем хотел бы заниматься. Да и что он вообще может найти — у него из образования только колледж, а потом долгая военная служба. Что он умеет? Убивать людей. Навык, конечно, редкий, но сомнительный. Еще он неплохо разбирается в деньгах, но экономического образования у него нет. На слово вряд ли кто-то поверит. К тому же, сидеть в каком-нибудь душном офисе и копаться в бухгалтерии еще скучнее, чем пялиться весь день в телек. К черту, это глупая затея. В его возрасте надо наслаждаться размеренной жизнью и бездельничать, свое он уже отработал. Наверно, лучше все-таки завести собаку. Ближе к вечеру Какузу решает доехать до маркета. Надежда на то, что воды на улицах стало меньше, призрачна, но все же. Пусть джип и по глубокой воде проедет, а сапоги позволят добраться почти куда угодно, хотелось бы верить, что город все-таки скоро выдохнет от этой напасти. Натянув свою кожаную куртку-авиатор, Какузу открывает дверь и обнаруживает у соседнего дома полицейскую машину. Надо же, у них тоже есть внушительные автомобили с высоким клиренсом, на которых можно проехать по затопленным улицам. На крыше тачки синим и красным вертится мигалка, освещая темную улицу и отражаясь в воде. Какузу закрывает за собой дверь и идет к своему джипу, как вдруг замечает спешащего к нему полицейского. Тот пробирается через глубокие лужи не без труда, но, судя по всему, служащим тоже выдали высокие сапоги. Этого копа Какузу знает, пару раз пересекались. Первый раз Какаши продлевал ему лицензию на оружие, потом выдавал новую, на охоту. Неплохой мужик, в целом, но довольно неразговорчивый, как, впрочем, и сам Какузу. Приятно, когда люди не болтают лишнего и не пытаются завести разговор там, где он не нужен. — Сэр, погодите, не уезжайте, — кричит Какаши, пробираясь через улицу, — Черт, забыл, что ваш дом на этой стороне. — Бывает, — вежливо улыбается Какузу и подходит поближе к тротуару. — У меня пара вопросов к вам, — запыхавшись, Какаши явно борется с порывом согнуться и отдышаться, — Вы знаете Джузо Бива? — Да, — Какузу почему-то сразу же чувствует что-то дурное, к горлу подкатывает волнение, — Случилось что-то? — Простите за плохие новости, — Какаши качает головой и вздыхает, — Его нашли мертвым сегодня. Мы опросили соседей, и они сказали, что вы несколько раз к нему заходили, так что я решил, вы знакомы. — Он… мой сослуживец. — Боюсь, должен попросить вас поехать со мной в участок. Это не займет много времени, но нам нужны ваши показания. — Конечно, — кивает Какузу и идет за Какаши к патрульной машине. Медленно шагая вслед за полицейским, Какузу глядит на свое отражение в глубокой луже. Он понимал, что когда-нибудь это случится, но не думал, что так скоро.