Midnight City

      Прав был Спайк, называя своего протеже дураком. Эйден только сейчас понял, насколько ему раньше везло. И это касалось вообще всего: и редких попутчиков, которые чаще всего были приспособлены к жизни в новом мире, и окружения, ведь раньше он не имел дела в городских условиях. В городах тесно и непривычно по сравнению с Пустошами, где видно кусак на горизонте и есть возможность сменить маршрут заранее.       Это его и подвело, а точнее глупая самонадеянность.       Эйден безуспешно старался остановить кровь, но она выплескивалась наружу мелкими точками, заливая руки и насквозь пропитав тряпки. Пилигрим как мог затянул импровизированный жгут из ремня чуть выше раны, но медицинское образование не входило в его список умений. Оказать бедолаге что-то помимо первой помощи, да ещё в таких условиях, не смог бы и врач от бога. Место не то и рана паршивая.       Человек рядом с ним умирал.       Юноша устало потёр лицо, размазывая чужую кровь. Будь здесь кто-нибудь ещё, обязательно бы сравнил с индейцем, но зомби говорить не умеют, а кроме них в этом проклятом туннеле ни души. Эйден так думал, пока из рации в кармане спутника не раздались помехи. Кто-то пытался выйти на связь.       — Повторите. Приём.       Его случайный попутчик был не в том состоянии, чтобы возражать, поэтому рацию Эйден нагло приватизировал. Хотя бы у одного из них будет шанс выбраться.       Кроме помех в эфире было глухо.       Эйден устало сполз по стенке. Забег по темной зоне без подготовки и с трёхсотым на спине забрал все силы. Бросать мужика было совестно, а вдруг выживет? Увы, рассмотрев его разорванное в клочья бедро, Эйден заключил, что до рассвета тот точно не доживёт. Зато умрёт спокойно.       Пнув от досады дверь, напротив которой устроился, в голове снова всплыли слова Спайка, потому как твари по ту сторону глухотой не страдали и заскреблись активнее.       Из рации вновь донеслись помехи. А затем…       — …ан … при…       — Вас не слышно, повторите.       — …ять! — если это не универсальное приветствие, то Эйден терялся в догадках. — Дил…н, …то ты?       Юноша покосился на мужика. Тот не подавал признаков жизни, окончательно уйдя в мир иной. Значит, его искали.       — Дилан мёртв. Я Эйден.       — Где т…?       — В туннеле В13. У меня… проблема.       — Это назы…ется «катаст…офа». Зачем вы …лезли туда?       — Насчёт Дилана не знаю, а я просто ошибся дверью, — Эйден бы сам себе не признался, что лучшего места переждать дождь, чем под боком у диких тварей, не нашёл. Посторонним знать о его тупости ни к чему. Не дождавшись ответа, он спросил:       — Ты мне поможешь?       — Да, — на том конце что-то механически запищало. — Продержись ещё двадцать минут.       — Понял.       Рация замолчала. Эйден отложил её и нащупал в луже крови фонарик, чтобы детальнее рассмотреть каморку, в которой ему сидеть ещё двадцать минут, а жажда мучила сейчас.       На вид самое обычное подсобное помещение. Четыре стены, площадь два на два, и куча уборочного инвентаря на полках и по углам. Ничего того, что можно выпить без летальных последствий. Доместос так вообще к праотцам сначала отправит.       В дверь что-то врезалось с невероятной силой, оставив небольшую вмятину. Чем бы оно ни было, а Эйден умирать не планировал и, игнорируя неприятный холодок в области позвоночника, судорожно стал искать, чем подпереть единственный заслон. На глаза ничего не попадалось. Единственный сохранившийся черенок прогнил изнутри и сломался после второго удара. Вмятина стала глубже.       Двадцать минут тянулись как резина. В какой-то момент Эйден поймал себя на том, что не может отвести глаз от неотвратимо увеличивающейся щели между дверью и косяком. Если так пойдет дальше, то подсобка станет его склепом.       Забытая на полу рация вновь ожила.       — Приготовься бежать по сигналу.       — Что за сигнал?       — О, ты его ни с чем не спутаешь.       Эйден хотел уточнить, но уши резко заложило, а затем взрывной волной вынесло дверь. Пилигрим вжался в стену и уставился на обгорелого монстра, словно испуганный кролик на удава. Существо неистово рычало, щёлкая раздвоенной челюстью, и в его неестественно жёлтых глазах Эйден видел первобытную ярость.       Уняв некстати подгибающиеся колени, Эйден, не особо задумываясь, прыгнул на спину твари и пулей вылетел в туннель.       Всё полыхало.       Толпа зомби ломанулась на взрыв, почти не замечая человека. Огонь перекидывался с одного живого трупа на другой, Эйден едва удерживал содержимое желудка в себе, видя, как кусками отваливается пузырящаяся гнилая плоть. Кто-то падал и превращался в мерзкое месиво под ногами остальных. Сильно пахло шашлыком.       Твари двигались к эпицентру, и пилигриму надо было уходить. Он оттолкнул ближайшего зомби, освобождая себе путь, и побежал к выходу. Под подошвами ботинок хрустели осколки выбитых стёкол автомобилей, и, чем дальше он был от огня, тем больше зомби обращали на него внимание. Одна тварь увязалась следом, чересчур быстро нагоняя Эйдена.       — Впереди будут ворота, — юноша не осознавал, что все это время крепко сжимал рацию в руке. — В твоих интересах успеть до того, как они закроются.       Эйден выругался, уворачиваясь от вылезшего из-под перевернутого автомобиля вирала. За спиной раздался новый взрыв, но достаточно далеко, чтобы не задело шальными осколками. Прыткий зомби ускорился, догоняя юношу и сбивая с ног.       Эйден задохнулся.       Зомби залез сверху, не позволяя жертве извернуться, и принялся бешено размахивать когтистыми руками. Ткань трещала, на руках, которыми Эйден закрыл лицо и шею образовались кровоточащие царапины. Не будь у него любви к многослойной одежде, то сейчас от рук остались бы одни ошмётки.       Краем глаза пилигрим уловил движение, а в следующий миг из тени на тварь обрушилась бита. Замах был такой силы, что снёс зомби половину черепа.       Не дав опомниться, спаситель вздернул парня на ноги и, не отпуская, побежал вперёд. Эйден, будучи на прицепе, не сопротивлялся, активно перепрыгивая мусор и трупы.       — Мы почти на месте!       Человек не соврал. Буквально за поворотом гигантские ворота под скрип заржавевшего механизма опускались к земле. Времени не оставалось.       Подбежав ближе, незнакомец на полной скорости швырнул пилигрима в проём, как котёнка, а затем пролез сам, вскакивая на ноги.       — Закрывай!       Опешивший Эйден не сразу заметил второго человека, что шаманил с проводами у щитка. В зубах тот держал фонарик, от чего невозможно было как-то его разглядеть, только смазанный силуэт. Едва отвлекшись, юноша вновь устремил свой взгляд на ворота, которые с жутким скрипом медленно скрывали за собой ужасы туннеля.       Сердце бешено колотилось в груди, пока юноша пытался собраться в кучу и восстановить способность быстро соображать. Последние часы стали для него серьёзным испытанием, провалить которое ему не дали альтруисты. Ничего другого по отношению к этим двоим в голову не приходило.       — Батюшки! — воскликнул человек с фонариком, присаживаясь рядом. — Да из тебя отбивную делали, не иначе.       — Нарвался на бегуна, — второй подошёл ближе, отряхивая биту от кусков гнилой плоти.       — Хм, у ублюдка хороший вкус.       Эйден, до сего момента тихо вслушивавшийся в разговор, на последней фразе тупо уставился на говорящего. Подумать и отреагировать он не успел: незнакомец с битой отвесил первому смачный подзатыльник, что-то бормоча себе под нос.       — Да будет тебе! А с тебя, малыш, — снова обратился к нему мужчина, потирая место ушиба. — История о том, как ты вляпался в это дерьмо. И будет лучше, если она интересная. У нас тут, знаешь ли, на эпическую литературу дефицит. Развлекаемся, как можем.       Разведя руками для пущей убедительности, он помог пилигриму подняться с холодного асфальта.       — Кстати, я Хакон. Это со мной ты болтал по рации. А тот молчаливый Боб — Лейто.       — Так Боб или Лейто? — переспросил юноша, с любопытством вертя головой. Пусть на улице было темно, а вдоль шоссе обзор закрывала густая растительность, играть в сову это никак не мешало.       — Лейто, — фыркнул названный и сделал большой глоток из бутылки. Несмотря на глубокую ночь, дорога была безопасной и тихой, поэтому минута слабины не удивляла. — Держи.       Юноша жадно припал к горлышку, едва не кашляя от того, как спасительная вода касалась его иссохшегося горла. Во рту было суше, чем в пустыне, пускай там он и не бывал.       — Ха-а, спасибо. Эйден, — представился он, возвращая тару владельцу.       — Выкладывай, Эйден, зачем сунулся в туннель. Не похож ты на самоубийцу, чтоб в гнездо с голой жопой лезть.       — Искал способ попасть в город. Пока отдыхал на радио вышке, поймал сигнал о помощи. Чувак застрял в туннеле, взамен обещал провести внутрь. Вышло так, что к моему приходу он был едва живой. А потом, — юноша печально вздохнул, — сам занял его место, по пути растеряв весь багаж. Спрятался в подсобке, куда идти не знаю, из вещей только рация. Затем вы помогли.       Хакон обернулся, подозрительно притихнув, а потом и вовсе застыл каменным изваянием посреди дороги. Только глаза блестели в тусклом свете луны.       — Погоди-ка. Что значит «хотел попасть в город»? Ты не из Вилледора?       Юноша отрицательно покачал головой. Внезапно, он снова почувствовал то забытое ощущение отстранённости, которое появляется всегда в присутствии людей. Сейчас он скажет им, что является пилигримом, и в ближайшие дни его попросят свалить подальше. Как чумного. Естественная реакция людей, запершихся в кирпичных коробках.       Он точно не был готов к ауре счастья и розовых единорогов, возникших от улыбки мужчины. Эйден потёр глаза, сгоняя морок. Хакон едва ли не запищал.       — Я отмечу этот праздник в календаре! — через плохо скрываемый ультразвук расслышал юноша, — Эта дата свободна, Лейто?       — Кажется, сегодня День Паприки.       Хакон отмахнулся и вновь устремился вдоль шоссе лунной походкой.       — Пережиток прошлого. Ебать меня семеро, не ожидал вновь увидеть пилигрима!       — Эм, — растерянно промычал парень, ловя взгляд Лейто, что шёл вровень.       — Он нас спас когда-то давно, — сжалился мужчина, решив прояснить ситуацию, — Рад, что смогли вернуть должок.       Эйден пожал плечами. Наверное, та встреча действительно произошла много лет назад, может сразу после эпидемии. Тогда бы это многое объясняло: пилигримы часто слонялись по свету, их было в разы больше, а отношение ещё не достигло точки невозврата. В последний раз он видел одного из своих больше восьми месяцев назад. Если всё именно так, то ему неслыханно повезло.       Заметив воодушевление на лице их нового знакомого, мужчина фыркнул:       — Не обольщайся, народ здесь не самый гостеприимный.       — О, дружочек, — подхватил Хакон, все же разворачиваясь мордой к городу, — На прошлой неделе базарцы повесили одного залетного. Припёрся откуда-то с окраин, покашлял, а его за заражённого приняли и вздернули без вопросов.       От подобных перспектив юношу заметно перекосило. Мужчина, тем временем заливался соловьём.       — А все потому, что ему кусака биомаркер отгрыз вместе с кистью. А без него ты, считай, не человек.       Дружной группой они обогнули провал в асфальте, в котором, как почудилось Эйдену, что-то шевелилось и переливалось мутными пятнами. Лейто подтолкнул юношу, уводя от неприятного места.       — Ещё насмотришься.       Парень понятливо кивнул и поспешил догнать проводника. Город не Пустоши, чтобы выжить, необходимо следовать иным правилам.       — А что за биомаркер такой?       — Красивый браслетик, вместо паспорта носим, — заявил Хакон, но, не дождавшись нужной реакции разочарованно вздохнул. — Помогает отслеживать уровень заражения, полезная штука. С рассветом и ты им обзаведешься.       — Я не заражён.       Мужчина споткнулся, недоверчиво оглядывая Эйдена. Что он собирался разглядеть в темноте, было загадкой.       — Брешешь.       — Это так удивительно?       — Видишь ли, — Хакон задумчиво почесал бородку. — В Вилледоре все за жопу укушенные. Не в прямом смысле, конечно. Поэтому… Да, это удивительно. Как так получилось?       Эйден фыркнул.       — Не давал себя кусать.       — Мы это исправим, малыш, — хохотнул спаситель.       Лейто шикнул, указывая концом биты на замершего неподвижно зомбака. Тот стоял в нескольких метрах от них, а от памятника его отличали светящиеся оранжевым крупные волдыри и неуместное расположение для монумента. Троица слаженно нырнула в куст, оставаясь незамеченной.       — Дальше пойдем по крышам, — шепнул Лейто и пристально посмотрел на пилигрима. — План следующий: впереди увидишь в одном из зданий на последнем этаже ультрафиолетовые фонари, нам туда. Я иду первым, Эйден, ты за мной. Хакон тебя подстрахует, прыгать придется много и часто. Самое главное — не шуметь, двигаемся в полной тишине. Если что-то пойдет не так, я отвлекаю, а вы бежите к убежищу. Всё ясно?       Парень согласно кивнул:       — Играем в ниндзя.       — Ты начинаешь мне нравиться, — хлопнул его по плечу Хакон, вызывая глупую улыбку.       Лейто угрожающе крутанул биту.       Они гуськом добрались до козырька близстоящего здания, собирая все кусты по пути, и попрыгали по крышам в сторону фиолетовых огоньков. Аки ужаленные под хвост зайцы, не проронив и слова, миновали рычащую толпу внизу, обогнули выросшее на пути деревце и через балкон завалились в пункт прибытия.       Надо сказать, что квартирка была с ремонтом. Эйден оценил, стоило ему плюхнуться на любезно предоставленный диван.       — У нас не отель, так что не обессудь, придётся потесниться в одной комнате, — залихватски подмигнул мужчина, проходя вглубь комнаты.       Из-за угла вынырнул с большой коробкой в руках Лейто, громыхнув ею о незамеченный ранее столик. Содержимое оказалось вполне кстати: набор первой помощи, бинты, баночки и сотни блистеров, от которых рябило в глазах.       Пока пилигрим вылезал из своей скорлупы, рьяно теребя заевшую молнию, мужчина также молча, как и в первый раз, громыхнул о поверхность стола уже тазик с водой и чистыми тряпками по бокам, снова исчезая из поля зрения.       — Полегче, торопыга, стриптиз так не делают, — Хакон, до этого орудуя в шкафу, вновь дал о себе знать.       Эйден хоть и покраснел ушами, но комментировать никак не стал, лишь позволил помочь выпутаться из жилетки. Как оказалось, вся его верхняя одежда была убита в хлам и годилась только на тряпки. Лоскуты свисали, открывая вид на багровые полосы, а в одном месте вместо ткани толстовки зияла дыра с отметинами по краям, напоминающим зубы.       — Ну точно отбивная, — до слуха юноши донеслось негромкое бормотание с недовольными нотками.       — Чёрт.       — Не похож, — отозвался Хакон.       Вдвоём они не без труда сняли с Эйдена остатки верха, прилипшие к коже кровавыми подтеками. Вернулся Лейто, сразу ныряя с головой в коробку с лекарствами и вытаскивая на всеобщее обозрение шприц и ампулу с прозрачной жидкостью.       Пилигрим предупреждающе сощурился, глядя на мужчину исподлобья.       — Антибиотик, убьёт любую инфекцию.       — Не советую отказываться, — Хакон смочил чистую тряпку, протягивая её Эйдену.       Парень потёр глаза, проморгался, но перед глазами все ещё двоилось. Впервые с начала их душеспасительного и захватывающего знакомства было достаточно светло, чтобы они могли друг друга рассмотреть. В темноте всё сливалось, но сейчас пилигрим отчётливо видел двух одинаковых людей. Врал, конечно, отличия были, но первое впечатление было именно таким. Перед ним сидели идентичные близнецы.       Мозг Эйдена на миг закоротило, и этого времени хватило, чтобы сделать укол. Рука у мужчины была лёгкой.       — Эм, Лейто? — получив согласный кивок, парень нашел глазами второго. — И Хакон, получается.       — Схватываешь на лету.       Пилигрим не помнил, как вырубился. Вот он оттирал влажным полотенцем грязь с кожи, с любопытством разглядывая дом своих спасителей. А в следующий момент уже лежал на диване, проснувшись от шального солнечного луча сквозь забитые окна.       Очень опрометчиво с его стороны так довериться первым встречным. Прав был Спайк — Эйден дурак.       Близнецы мирно спали в углу, свернувшись в единый кокон, даже не подозревая о мыслях пилигрима. Тоже дураки.

∆∆∆

      Пришлось изрядно повозиться, но биомаркер Эйдену достали. Не сразу, конечно, сначала помариновали пару дней, чтобы раны успели затянуться и, как выразился Хакон, легально отдохнуть. Почему кто-то может им это запретить, Эйден, в силу образа жизни, не понял и уточнять не стал. Люди в кирпичных коробках склонны себя во многом ограничивать.       — На тебе зажило всё как на собаке, — отметил мужчина, бросив взгляд на крепкие руки. — Скажи честно, ты наркоман?       Пилигрим как раз снимал бинты, оголяя предплечья. Именно они пострадали сильнее всего при нападении зомби.       — А?       — Ну, там… «Я прививки не боюсь, если надо уколюсь» и все в том же духе. Это вредно, малыш.       Оторвавшись от дел, Эйден смерил мужчину красноречивым взглядом. То, что у Хакона язык как помело, он уже понял. Разобрать же, шутит ли тот или говорит серьезно, был не готов.       — Он, — указательный палец направился прямиком в Лейто, до сего момента тихо жужжащего паяльником в углу. За проведенные два дня вместе именно в этой части квартиры Эйден чаще всего видел одного из близнецов. — … во мне дырку проделал, у него спрашивай.       Хакон расплылся в победной улыбке.       — По части дырок мы оба хороши, — Эйден, не выпуская из виду мужчину, затылком почувствовал, как Лейто закатил глаза. Хакон, тем временем, подобрался к юноше вплотную. — Серьёзно, тебя не предупреждали, что от чрезмерного употребления ингибиторов могут возникнуть побочки?       — Потребления чего?       Мужчина театрально взмахнул руками.       — Не при…       — Идиот, он в Вилледоре впервые, — перебил Лейто, забросив работу. Сосредоточиться, когда в доме разворачивалась комедия, слишком даже для него. — Откуда ему знать про ингибиторы?       — Да ёб твою…       — Не-а.       Хакон захлопнул рот, взглядом метая молнии в сторону брата. Брату было решительно до лампочки. Семейная идиллия. И всё же на эксперта по затяжному молчанию Хакон не претендовал, а потому вернулся к пилигриму.       — Я видел похожие шрамы, — он кивнул на руку Эйдена, с тыльной стороны которой её уродовали бугристые розовые рубцы. Эйден спрятал руку под стол. — Поэтому решил, что ты…       — Что? — огрызнулся юноша и сразу же пожалел. Лицо Хакона больше не выражало ничего.       — … знаешь о боли не понаслышке. Собирайся. Пойдем за биомаркером, раз ты здоров.       Не говоря больше ни слова, он забрал мешок и ушёл, оставляя Эйдена. На душе скребли кошки.       Уйдя глубоко в свои невеселые мысли, пилигрим не сразу заметил, как Лейто сел рядом.       — Я не хотел.       — Знаю. И Хакон знает, потому что сунул нос куда не следует, — Лейто взлохматил каштановые волосы на голове парнишки и вздохнул. — Поторопись, он на крыше весь день ждать не станет.       Хакон и правда, заслышав юношу, убрал от лица бинокль и приглашающим жестом позвал за собой.       В домике расположенном на домике проживал Киллиан. Тучный мужчина, отдалённо похожий на Санта Клауса, встретил их на удивление прохладно. Хакон успел поведать по пути, что они вместе служили и по сей день над чем-то работают, поэтому такой приём показался пилигриму… странным.       — Я похож на склад?       — Брось, Киллиан, в твоих закромах если покопаться, можно ракету собрать.       Толстяк вздохнул.       — Зачем он тебе? Ты же знаешь, их мало, давать твоему брату на эксперименты даже не проси.       — Не угадал, — фыркнул Хакон, качнув головой вбок, на Эйдена. Казалось, Киллиан только сейчас заметил постороннего на пороге дома. — Для него.       Санта окинул юношу цепким взглядом, отчего вдруг стало совсем неуютно, и приподнял бровь от неожиданности.       — Пилигрим, значит. Друзья под стать.       Хакон напрягся, делая шаг вперёд.       — Биомаркер, — сказано было с такой интонацией, словно мужчина зарядил метафорическое ружьё. Жёстко и без права на отказ.       Киллиан раздосадованно покачал головой, но браслет дал. И сразу закрыл дверь перед носом, ставя точку в диалоге.       — Не стоило портить отношения из-за меня, — Эйден чувствовал себя полным уродом.       — Не выдумывай, малыш, — меланхолично отмахнулся мужчина. — Учитывая, сколько дров я наломал, мне впору становится дровосеком. Давай руку.       Ухватившись за ладонь, Хакон провел большим пальцем по плохо скрытым за повязкой шрамам. Прежде, чем Эйден успел выпустить колючки, он сказал:       — Сожалею, — и защелкнул браслет.       Всё тело прошило мощным разрядом, казалось, будто по оголённым нервам ударили молотком. Перед глазами все поплыло, из горла вырвался неконтролируемый крик, а затем…       Затем Эйден пришел в себя, заполошно дыша, в крепких объятиях.       — Если правильно попросишь, то понесу на руках, — расхохотался мужчина, выпуская пришедшего в себя пилигрима. — От имени всех шлюх, бандитов и придурков, нарекаю тебя гражданином Вилледора.       Эйден потёр ноющее запястье, на котором красовался горящий зелёными делениями биомаркер, и пихнул Хакона в плечо.       — Про придурков верно подмечено.       — Стеснительный как моя первая жена. Зато теперь тебя можно вывести в люди. Бывал в метро?       — Не люблю тесные помещения. Особенно под землёй, — пилигрим поморщился.       — Придётся потерпеть, но оно того стоит. Я покажу тебе вселенную, — воодушевленно начал Хакон, но был резко перебит.       — Да ты издеваешься. Я видел побольше твоего, старик.       Мужчина надулся как павлин и показал средний палец. Эйден кашлянул в кулак, скрывая смешок.       — Ты кого стариком назвал, пупсик? То-то же. Во Франции бывал?       Они перемахнули через ограду, оставляя дом Киллиана позади, и неспешно двигались в сторону станции. Между крышами когда-то давно удобно расположили деревянные мостки, поэтому прогулка предвещала быть спокойной.       — В Новом Париже.       — И как оно? — казалось, Хакон действительно заинтересован в жизни за пределами стен. Эйден неловко пожал плечами: интересных историй у него не так много.       — У тебя там кто-то остался?       — Нет, просто любопытно, как обстоят дела на Родине.       Эйден хлопнул себя по лбу, вызывая у мужчины лёгкий прищур. Не иначе, как за умалишённого принял.       — Так вот, что у вас с языком, — протянул он. — Я то считал тебя и Лейто картавыми, а вы, оказывается, французы!       Не дослушав, Хакон схватился за живот в приступе неконтролируемого смеха. Юноша заулыбался, глядя на чужое веселье, и похлопал мужчину по спине.       — В жизни подобного бреда не слышал, — задыхаясь и утирая слёзы, хрюкнул мужчина. — Ну ты пиздец клоунаду устроил. Моё уважение.       — Так куда мы идём? — решил всё же добиться ответа Эйден на недавний вопрос.       — Первым делом, к миротворцам.       Военные отстроили вокруг станции самый настоящий форт. Впечатляющее зрелище для человека, который несколько месяцев не видел людей. На входе их остановил одетый в синее боец.       Хакон по-птичьи склонил голову набок и чего-то ждал.       — Сдаюсь, — вздохнул миротворец. — Я хуй знает, кто из вас кто. И я в рот ебал ваши игры.       — Когда-нибудь у тебя получится, Гэвин, — хмыкнул Хакон, проходя вглубь заграждений.       Оставшийся охранять вход боец, громко крикнул, придерживая свободной рукой шлем:       — В рот ебал, усёк! И братцу передай!       — Угу. Видимо, я сюда недавно заходил, — высказал мысль вслух мужчина, почесав в затылке. — Куда бы я пошёл?       В результате, Лейто нашёлся точно внутри станции, выкладывая из рюкзака разное барахло в окружении нескольких миротворцев. Торговля шла полным ходом. Эйден и Хакон остановились неподалеку, привалившись к стене.       — Что не так с тем парнем? — любопытство часто брало верх над пилигримом, поэтому оставить тот концерт на входе он просто так не мог.       — Ты про Гэвина? — получив подтверждение, Хакон продолжил. — Если ты не заметил, мы с братом очень похожи.       — Неужели, — усмехнулся Эйден.       — Язва какая, надо же. Нас часто путают, а, как я уже говорил, развлечений в Вилледоре один-два и обчелся. Вот народ и тешится.       — Вы же разные совсем, — нахмурился юноша.       — Тебе не поверят.       Толпа вокруг Лейто рассосалась, и мужчина подошёл к ним, натягивая заметно похудевший рюкзак.       — Как прошло?       Вместо слов, Эйден оттянул рукав, показывая работающий биомаркер.       — Хочу показать ему «Рыбий глаз», — встрял Хакон. — Пойдёшь?       — Заодно отдам хлопушки, — кивнул близнец, поясняя. — «Рыбий глаз» — это территория ночных бегунов, там же можно комнату снять.       Спуск в метро, как и сами туннели, ничем не запомнился: сырость, темнота, разгоняемая УФ-лампами по периметру, и обветшалые поезда. Залезая в вагон, Хакон намерился узнать пилигрима получше.       — Слышь, ты изменял своей девушке?       — У меня не было девушки.       — А парня?       Эйден вздохнул.       — Тоже.       — Никогда никого не было? Правда? — не унимался мужчина.       — Не все такие озабоченные, как ты, Хакон.       Лейто одобрительно присвистнул.       — Послушай пацана, может тогда я перестану получать пощёчины вместо приветствия.       — Серьезно, Хакон, как ты себе это представляешь? — голос эхом отозвался от сводов туннеля.       — Не, я понимаю. Когда постоянно таскаешься из одного города в другой, в отношениях нет смысла.       — Но секс это не отменяет, — ухмыльнулся Лейто, закидывая руку на пилигрима. — Эйден?       Эйден упрямо молчал, поджимая губы. Хакон не смог упустить момент.       — Эйден, блять, ты пилигрим, а не монах, ей богу.       — Вот именно, — проворчал юноша, предпринимая ленивые попытки стряхнуть с себя Лейто. Лейто, к невеликому сожалению, не стряхивался. — Напомню, если память подводит, я изгой.       — Логично.       Некоторое время они шли в молчании, только шорох одежды и шагов разбавлял тишину метро. Естественно, долго это продолжаться не могло.       — Значит, рукоблудие?       Лейто заржал.