Burden of Proof

Микки чувствовал тошноту, когда снова и снова прокручивал в голове свой разговор с Йеном. Недоеденный сэндвич с бактериями тяжестью лежал у него в животе, пока он шел по коридорам здания суда в ожидании начала дневного заседания. Когда он в третий раз кружил по тому же коридору, из-за двери мультиконфессиональной молитвенной комнаты послышались приглушенные голоса. — Ты сказал, что мы можем выиграть это дело. — А ты сказал, что они ничего не найдут на твоем ноутбуке. Похоже, мы оба ошиблись. Желудок Микки сделал еще один кульбит и заставил его почувствовать тепло нарастающей боли. Голос Лишмана звучал испуганно, и Микки мог представить гримасу на его морщинистом лице, даже если не мог его видеть. — Они ничего не нашли на моем ноутбуке! Ты сказал, что предусмотрел все возможные варианты! Отчаяние было очевидным, и Микки подошел ближе к двери, чтобы услышать ответ Йена на обвинения своего клиента. — Да, Нед. Поверь, я все предусмотрел. Ты позвонил мне спустя чертовы годы и попросил… нет, умолял… помочь тебе, я рисковал всей своей гребанной репутацией в этом деле. Думаешь, я бы взялся за это, если бы знал, что у них есть на тебя тонна всякого дерьма? Я рвал задницу, чтоб снять с тебя эти обвинения, только чтобы ты все это слил к хуям. Теперь послушай меня. Я пойду туда и сделаю все возможное, чтобы убедить присяжных, что ты растерянный старик, который не хотел причинить никакого вреда. На этом мы с тобой закончим. Микки почти прижался к двери, чтобы услышать больше, и не заметил приближения Липа сзади. — Ты знаешь, что говорят о подслушивании? Микки отпрял от двери и схватился за грудь. — Придурок! Лип хихикнул так, как Микки ненавидел. — Ты услышишь там только то, что не хочешь слышать. — О, я даже не знаю. Я только что услышал, как они признали свой проигрыш, так что это не так уж плохо, — Микки старался говорить легко и непринужденно. — Пошли. Давай выпьем кофе, прежде чем вернёмся, — Лип наклонил голову в сторону коридора. Микки последовал за ним и подавил дискомфорт от пребывания рядом с Липом после его пьяной вспышки гнева из-за Йена. Хотя он знал, что его гнев был оправдан, это не мешало ему чувствовать, что существует огромная часть головоломки, которую он сейчас не может увидеть. С бумажными стаканчиками в руках, полными теплой жижей, Лип повел Микки к месту у окна с видом на открытую площадку, где он только что сидел с Йеном. — Йен хочет сделать мир лучше. Микки фыркнул на первый гамбит Липа и покачал головой. — Прости, что мне трудно в это поверить. Лип добродушно пожал плечами. — Это правда. Жизнь не всегда складывалась для него хорошо. Иногда он не мог помочь себе, но другие люди на протяжении многих лет срали на него с огромной колокольни. Он не занимается тем, что возвращает преступников на улицы. Он просто старается дать шанс каждому. Микки закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Говорить о Йене с кем-либо было странно, но разговор с его братом был на другом уровне. Это было слишком близко. Слишком интимно. Слишком похоже на то (если бы все сложилось так, как он надеялся), как они бы по воскресеньям водили детей в парк счастливой маленькой компанией. — Почему он чувствует, что что-то должен Лишману? Лип цыкнул языком. — Йен чувствует, что он всем что-то должен. — Почему? — Потому что с ним случались плохие вещи и это его способ смириться с этим в своей голове. Микки хотел оспорить это. Ему хотелось кричать во всю глотку, что Йен заслуживает большего, чем быть чьим-то рыцарем в сияющих доспехах только потому, что в детстве у него самого не было такого рыцаря. Но он промолчал, потому что боль на лице Липа подсказывала ему, что его боль еще свежа. — Он хороший парень, Микки. Важно, чтобы ты это знал. Какие бы грехи, по твоему мнению, он ни совершил… это не то, что ты думаешь. Микки кивнул. — Мне жаль, что я сказал тебе всю ту чушь. Я был пьян и злился. Мне следовало бы с большим пониманием относиться к тому, кто облажался в детстве. Наверное, я просто не подумал, что, может быть, я не прав. — В чем? — Что Йен защищает Лишмана из-за того, что они трахаются. Моргните и вы пропустите это, но что-то промелькнуло на лице Липа. Микки не моргнул. Он увидел и ему стало грустно. Лип был братом Йена, они были близки. У него не было такого со своими братьями (и это точно к лучшему) но теперь он мог видеть, что прошлое Йена значило для Липа — боль и сожаление. — Нет. Они не трахаются, — тихо сказал Лип. — Но у них есть история, — Микки пытался осторожно подтолкнул его. Лип поморщился и слегка кивнул. — Хороший способ выразить это. Послушай, это не моя история, но я скажу, что Йен не тот, кем ты его считаешь, и ни в чем из того, что с ним произошло, не было его вины. Я должен был сделать больше. Наши родители должны были быть родителями. Но тот, кто он сегодня… то, чего он достиг… Я никогда не перестану им гордиться. Микки ничего не сказал, он просто кивнул и смотрел, как Лип осторожно потягивает кофе ядерного качества. Секретарь высунул головы из двери в зал суда и позвал их. — Итак… — Лип пошел в ногу с Микки. — Мэдди свободна на этих выходных? Микки закатил глаза и усмехнулся. — Я спрошу у сестры. Йен стоял перед присяжными, поставив ноги на ширине плеч и выпрямив спину. Выражение его лица было каменным и прямо противоположным непринуждённому поведению Липа, когда тот произносил свое заключительное заявление. Микки сидел на краю сиденья. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного ни к кому. Он мог честно в этом признаться. Он мог признаться самому себе, что Йен потряс его безопасный маленький мир до глубины души и заставил его чувствовать вещи, которых он не никогда не знал. Он не мог их осознать, потому что до сих пор они для него никогда не существовали. — Дамы и господа, я хочу поблагодарить вас за ваше достоинство, чувствительность и благопристойность на протяжении всего этого процесса. Вы видели вещи, которые бросят вызов самому холодному сердцу. Микки закатил глаза, потому что это его чертов клиент заставил их увидеть все это дерьмо. — У моего клиента была трудная жизнь. На протяжении семи десятилетий он боролся со своей сексуальностью в мире, который его просто не принимал. Он был вынужден уйти в подполье мирового общества, слишком жесткого, чтобы подчинить его своим правилам, и оно же поставило его на опасный путь. Этот путь привел его сюда. На своем пути господин Лишман встречал людей, у которых гораздо меньше морали и совестливости, чем у него самого, и позволял им вести себя. Его подавленное воспитание привело к тому, что ему пришлось заводить друзей везде, где он мог их найти. Эти друзья воспользовались им и превратили в человека, которого он даже сам не узнаёт. Я не оскорбляю чей-либо интеллект, стоя здесь и говоря вам, что мой клиент не допустил ошибок. Он сделал выбор, который в обычном сознании никогда бы не сделал. Он не монстр. Он не охотится на мальчиков-подростков. Господин Лишман просто жаждет любви и внимания, как и все остальные, как и все заслуживают. Но, к сожалению, в его мире ему приходилось покупать это обожание и привязанность у людей, которые были потерянными душами. Молодые люди, жаждущие внимания со стороны, которые боролись так же, как и он когда-то. Жестокий конфликт бурлил в желудке Микки. Несмотря на всю гордость, которую он должен был чувствовать, когда Йен фактически признал свое поражение перед присяжными, все было сведено на нет жалкими оправданиями и обвинениями жертв, к которым он прибегнул, чтобы смягчить удар. Его не радовал профессиональный провал Йена. На самом деле, ему стало плохо при мысли о том, что ему самому причиняли боль. — Действия господина Лишмана, хотя и предосудительные для большинства людей, имеют корни в глубокой ненависти к самому себе. Его личность никогда не была его собственной. Это вызвало тяжелую психологическую травму, которая исказила его суждения во многих аспектах. По этому поводу он искренне сожалеет и стремится обратиться за необходимой ему помощью. Еще раз спасибо за ваше почтительное присутствие. Микки откинулся на своем месте, потрясенный тем, как Йен драматично вздохнул в последнюю секунду. Конечно, у него не было выбора, но это все равно было шокирующим зрелищем. Однако выражение печали на лице Йена огорчало, и это очень тревожило Микки. Присяжным пришлось выслушать длинные и подробные инструкции судьи Ватсона, прежде чем их отправят для рассмотрения доказательств, а Микки был готов отправиться в путь и заняться реальной работой, даже если это была просто бумажная работа в офисе в течение нескольких часов. Он считал, что присяжные не будут долго совещаться, судья по сути сказал им, что метафорический белый флаг Йена в заключительном слове означал, что у них не было другого выбора, кроме как признать подсудимого виновным. Просто Микки было жаль, что Гаспар работал в одиночку, пока он сам наблюдает за развитием дела. В конце концов, все было довольно очевидно. Детективная работа Микки и техническое волшебство Лайла помогли рассудить это дело. Теперь осталась рутина. В кармане у него завибрировал телефон и он вытащил его, все еще привыкая держать его здоровой, но не доминирующей рукой. «Позвони мне.» Сообщение от Лайла было коротким и по существу, что в работе Микки не сулило ничего хорошего. Он быстро направился к скамейке, где ему не удалось пообедать ранее днем, и позвонил своему другу. — Привет. Вот как ты относишься к разговорам со своей добычей? Требуешь позвонить. Ты чертовски ленив, чувак, — поддразнил Микки. — Пф. Ты бы хотел, чтобы ты был добычей, — легко парировал Лайл. — Ну, я открыт для предложений. Так в чем дело? — Встретимся за пивом? — О, так ЭТО попытка завоевать добычу? — Микки рассмеялся. — Поверь мне, ты не мой типаж. — А какой именно я типаж? — Тот типаж, который влюблен в другого парня. Слова Лайла, хотя и были сказаны в шутку, пронзили сердце Микки, как нож. — Я не влюблен в него! — рявкнул Микки, его слова застряли у него в горле. Лайл только тихо вздохнул и сказал: «О, Микки». — Я буду в баре через час, — Микки сжал телефон крепче. Дерек был немного встревожен тем, что так скоро снова увидел Милковича. Микки любил пиво так же, как и любой другой полицейский, но то, что Мэдди до недавнего времени жила у него дома, означало, что его вечера должны чаще проходить с теплым молоком и печеньем, чем с пивом и закусками в баре. — Нужно ли мне позвонить Бейкеру и просить его присмотреть за тобой? — ухмыльнулся Дерек, наливая пиво. — Ты отказываешься от моих денег, Дерек? Бармен-ветеран лишь мрачно усмехнулся и протянул напиток. — Я добавлю это на твой счет. Микки направился на свое обычное место и стал ждать прибытия друга. Прошло всего несколько минут, прежде чем вошел Лайл, сопровождаемый Гаспаром. — Что, блядь, здесь происходит? Меня не интересует призыв добычи и за мной не нужно присматривать. Его веселье сменилось растерянностью, когда он увидел каменное выражение на лицах каждого из них. — В чем дело? — У нас есть больше информации о Галлагере, — заявил Гаспар. Микки почувствовал, как у него свело желудок. — Ох. — Ага, — кивнул Гаспар. — Его два дела. Два его проигрыша. Микки скрестил руки на груди, неловко держа гипс, но все же желая высказать свое мнение по этому поводу. — Вы двое работали над этим вместе. За моей спиной. Хоть я и говорил вам, что с Галлагером все кончено. Что, блядь, с вами двумя не так? Гаспар привык к вспышкам гнева Милковича и просто отмахнулся от него. — Будто ты не более озабочен Галлагером, чем я — Бартманом. Лайл перевел взгляд между ними и обратился к Гаспару. — Бартман? — Ты не знаешь, кто такой Бартман… о боже, — Гаспар в отчаянии покачал головой. — В любом случае, ты не в теме, поэтому мы не будем сейчас об этом. Ради твоего же душевного покоя, потому что нам и одного горячего парня для обсуждения хватит. Лайл ухмыльнулся старшему полицейскому. — Бен, ты абсолютно уверен, что не хочешь трахнуть Галлагера? Гаспар вскинул ему средний палец и снова сосредоточил свой серьезный взгляд на Микки, который смотрел на их маленькое шоу с изумлением на лице. — Иммиграционное дело. Он взялся за него на общественных началах. Причастный к этому парень был задержан по обвинению в организации схемы незаконной торговли людьми с целью переправки в нашу страну людей с Ближнего Востока. Защита Галлагера была убедительной. У чувака не было никакой предыстории, он был неуклюжим идиотом, который клялся, что увяз в этом из-за своей большой семьи, а у полиции в лучшем случае были косвенные доказательства. — Как он проиграл? — Микки наклонился вперед. — Прокуратура получила кадры, на которых этот парень, одетый как женщина, встречает группу «девочек» в порту. Это было мошенничество. Они надели на девочек восточные платки и никто не обратил на них внимания. Чувак получил восемь лет. — Ух ты, — Микки выдохнул. — Дерьмовая удача у Галлагера. — Действительно, — согласился Лайл. — Мы поговорили с бывшей женой этого парня. — Зачем? — Микки начал что-то подозревать. — Нам было интересно, есть ли связь между ним и Галлагером, — Лайл пожал плечами. — И она есть. Гаспар неловко поерзал на своем сиденье. — Хочешь угадать, какого 15-летнего мальчика она поймала трахающимся со своим мужем на камерах наблюдения в магазине, которым они владели? Микки закрыл глаза. — Нет. — Извини, чувак, — Лайл вздохнул. — Но это заставило нас рассмотреть и второй случай… Микки посмотрел на двух своих друзей. — На этот раз дерни чертов пластырь, ладно? Какого хрена Галлагер сделал на этот раз? — Защищал парня, которого обвинили в уклонении от уплаты налогов и сокрытии денег на незаконных оффшорных счетах. На самом деле никаких веских доказательств не было, просто проверка IRS выявила некоторые нарушения. В то время окружной прокурор пытался сделать себе имя и проталкивал мягкие дела для общего победного счета. — И? — Микки был раздосадован. — Это тоже взорвалось перед лицом Галлагера. Вмешался судебный бухгалтер и внезапно все финансовые схемы этого парня начали рушиться. В итоге ему добавили обвинение в растрате и он получил пятнашку. Микки внутренне рычал на эту несправедливость, когда финансовые преступники получают более суровые приговоры, чем парни, которые буквально торгуют детьми. — Это все? — Неа. Говорил и с женой этого парня, хочешь угадать, почему Галлагер представлял его интересы на общественных началах? — Гаспар грустно улыбнулся. — Пожалуйста. Если я услышу, что Галлагер трахал всех своих клиентов, меня может стошнить, — застонал Микки. — Не совсем. Это что-то вроде семейной тайны. Этот парень — биологический отец Галлагера. Мир Микки закружился, и он схватился за край стола. — Вы уверены? — Лучезарная миссис Клейтон Галлагер была более чем счастлива рассказать об этом грязном маленьком секрете, — Лайл хмыкнул, а Микки вопросительно поднял брови. — Она говорила о нем, как об отребье, — добавил Лайл. — О муже? — О Йене, — уточнил Лайл. — Как будто это была его вина, что его мать трахалась с братом собственного мужа. — Подожди. Его отец ему и дядя? — вскрикнул Микки. — Ебать! Я думал, что у моей семьи проблемы. Гаспар громко фыркнул. — У них действительно есть проблемы. — Я просто не могу понять все это. Что за человек Галлагер? — Микки потер глаза кончиками пальцев. Трое мужчин сидели молча, пока информация впитывалась. Микки был в замешательстве и не знал, что сказать. На него тяжело давило то, что человек, к которому он так тянулся… был так связан с ним на молекулярном уровне… не соответствовал той информации, которую он о нем узнавал. — А что с ним, Мик? — спросил Гаспар так тихо, что Микки почти не услышал его. — А? — Чем такой парень заставил Михайло Милковича выкинуть в окно его книгу с правилом не заводить отношения на работе? Микки закатил глаза. — Я спрашиваю себя об этом уже несколько недель. Я имею в виду, что мы никогда не были друзьями. Этот парень бесит меня так, как никто из тех, кого я когда-либо встречал. И мы трахались лишь однажды. Буквально один раз. Он даже не разбудил меня на второй раунд, прежде чем сбежать в горы. — Так что, мать твою, в нем такого? — Гаспар рассмеялся. — Что такого было в Джони? — Микки выстрелил в ответ. Гаспар ухмыльнулся. — Она позвала меня в комедийный клуб на наше второе свидание и я видел, как она смеялась так сильно, что заплакала. Это было похоже на удар молнии. Микки и Лайл переглянулись и покачали головами. — Правда, Бен? Гаспар пожал плечами. — Любовь не должна иметь смысл. — Это не ебучая любовь, — возразил Микки, понимая, насколько капризно звучит. Мэдди гордилась бы им. — Я просто… не знаю… хочу… быть рядом с ним. Все время. Лайл ухмыльнулся и толкнул его в плечо. — Это любовь, друг мой. — Ну, любовь может сразу пойти на хуй. Им потребовалось время, чтобы выпить немного пива и восстановить самообладание. Микки было нелегко рассказывать о своих чувствах. Не потому, что у него их не было. Он просто не привык иметь друзей, которые бы его слушали. Мэнди была для него самым близким доверенным лицом, а ей слишком нравилось тянуть его за яйца, чтобы он был постоянным приятелем по сплетням. Парни вскоре разошлись, а Микки пошел по спирали. Он не только узнал больше вещей о прошлом Йена, без которых мог бы спокойно жить дальше, но он также на 99% подтвердил для себя, что любит этого надоедливого рыжего засранца. Когда он собирался позвонить Мэнди и узнать, смогут ли трое Милковичей вместе поужинать, он получил сообщение от Липа. «В здание суда. Жюри вернулось.» Микки взглянул на часы и уставился на время. Жюри совещалось менее двух часов. Пришло время положить конец этому делу и продолжить свою жизнь. Лип ждал возле входа, когда прибыл Микки, ухмыляясь. — Привет, Мик. Ты готов? — Готов к тому, чтобы покончить с этим, — кивнул он. — Хотя воспоминания о том, как твой брат упал на свой меч, будут согревать меня холодными ночами еще долго, — Микки ухмыльнулся в ответ. — Хм. Может быть, ты предпочел бы вместо этого сам упасть на его меч, — легкомысленно сказал Лип и подмигнул, когда шокированный взгляд Микки встретился с его взглядом. — Прошу прощения? — Расслабься, Мик. Я никому не расскажу твой маленький секрет. Микки вспыхнул от гнева. — Это ни черта не секрет. Было время в его жизни, когда его сексуальная ориентация была тайной (так должно было быть), но это было давно в прошлом, и Микки совершенно не стыдился себя. — Хорошо, — Лип только пожал плечами. — Пошли, давай сделаем это. Пятьдесят баксов на то, что он получит минимум пять лет. Микки усмехнулся и толкнул Липа в плечо костюма за тысячу долларов. — Сотня, что это минимум десять. Они протиснулись в зал заседаний и остановились, встретив темный взгляд Йена. Микки почувствовал небольшое удовольствие от победы теперь, когда он навел порядок в своей голове. Для Йена это не было проигрышем. А для Лишмана будет и это самое главное. Судья Ватсон с кислым лицом бросал на Йена неприязненные взгляды, пока зал заполнялся людьми. У Микки сложилось впечатление, что Йен не привык к тому, что люди не считают его божьим даром, и это заставило его усмехнуться про себя. Судья объявил начало заседания и обратился к председателю присяжных заседателей. — Вы признаете ответчика...? — Виновным. Громкий и ясный ответ присяжных наполнил сердце и душу Микки, и он встретил взгляд Липа ударом кулака в воздух. Лип подмигнул ему и перетасовал бумаги, чтобы не смотреть в глаза Йену. Микки не был так осторожен и взглянул на рыжего, который смотрел на свои записи в полной бесстрастной тишине. Лишман же дрожал на своем месте. На его лице был написан ужас. — Спасибо, председатель присяжных. И спасибо всем членам жюри. Это был не простой случай, и мы ценим ваше благоразумие. Вы можете быть свободны. Микки услышал слова судьи Ватсона и оторвал взгляд от Йена. — Мистер Лишман, — судья с отвращением скривил губы. — Мне нужно время, чтобы по-настоящему обдумать приговор, который я вынесу. Ваши преступления отвратительны по своей природе, а ваши жертвы заслуживают того, чтобы я уделил достаточное количество времени, чтобы полностью оценить их страдания, прежде чем вынести приговор. Вы будете находиться под стражей до тех пор, пока я не назначу дату вынесения приговора. Охрана, пожалуйста, выведи мистера Лишмана для заключения под стражу. Микки наблюдал, как Йен смотрел в след уходящему Лишману и заметил, что его глаза сузились. Йен был олицетворением напряжения и Микки действительно не понимал, почему он так взволнован этим, если то, что сказал Лип, было правдой и они сейчас не трахаются. Микки вытащил свой телефон и отправил сообщения Гаспару и Лайлу, чтобы сообщить им об обвинительном приговоре. Когда он снова посмотрел вверх, Йена и Липа уже не было. Его телефон зазвонил и он принял звонок от Лайла. — Ты сделал это, детка! — Лайл вопил в трубку, как босс итальянской мафии. — МЫ сделали это. И не называй меня деткой. — Заткнись и наслаждайся моей любовью, — возразил Лайл. — Бен получил разрешение от Джони отпраздновать сегодня вечером, и он согласился пойти с нами в клуб. Сначала выпьем в баре в 9. Микки слушал, как его друг организовывает его жизнь, и понял, что совсем не против этого. А еще ему самому было бы чертовски сложно доставить Гаспара в Бойстаун. — Я буду там. Спасибо, Лайл. Он повесил трубку и отправил сообщение Мэнди. «Выиграл дело. Могу я пригласить свою принцессу на пиццу, чтобы отпраздновать это событие?» Она ответила секунду спустя. «Извини, я занята, но Мэдди свободна. Я подготовлю ее для тебя.» Наконец он был готов уйти. Был готов положить конец этому чертовому делу и вернуть себе свою жизнь. Он вышел и пошел по коридору, остановившись только тогда, когда услышал голос Липа. Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что никто его не видит, Микки заглянул в щель двери в зону ожидания и увидел Липа, крепко обнимающего своего младшего брата. — Горжусь тобой, — пробормотал он. — Спасибо, — тихо ответил Йен, крепко сжимая спину Липа. Лип отпустил его, но удержал за плечи, а Микки зашаркал, чтобы убедиться, что он находится вне поля их зрения. — Ты готов присоединиться к хорошей стороне, теперь, когда все кончено? Йен усмехнулся. — Я всегда был на хорошей стороне. Лип тоже засмеялся. — Я знаю. Пошли, возьмем стейк размером с мою голову. — Ты платишь, — выстрелил в ответ Йен. — Разумеется. Микки пришлось броситься в нишу, чтобы братья его не заметили, когда вышли из комнаты. Йен, казалось, больше не был в плохом настроении, Микки был рад за него. Проигрыш дела был одним из худших чувств, которые может принести их работа, но Микки было легче отмахнуться от этого. Это не было центром его существования. Но для Йена это была его единственная работа, и сегодня он ее провалил. Было приятно видеть, что у него был брат, который мог поднять ему настроение. — Дядя Микки! — Мэдди ткнула в его руку без гипса пальцем, испачканным пиццей. — Ты улыбаешься. Микки не обижался. — Я знаю. Я счастлив. — Почему? — Потому что я с тобой. Мэдди широко улыбнулась, и Микки увидел кашу пережеванной еды у нее во рту. — Я тоже счастлива. — Хорошо. Не разговаривай с набитым ртом. Она сглотнула и отпила сок. — Я скучаю по жизни с тобой. Его сердце сжалось и он кивнул. — Я тоже скучаю по этому. Теперь у меня нет друга по кокосовым хлопьям. Мэдди хихикнула и потянулась за еще одним куском пиццы. — Теперь тебе нужен друг, который станет твоим другом по кокосовым хлопьям. — Ага. Думаю, что да, — Микки медленно кивнул. И, возможно, это будет не Йен. Он может это принять. Ничего не вышло. Бывает. Его сердце исцелится. Но, возможно, пришло время признать, что в его жизни есть место не только для работы, Мэнди и Мэдди. Однажды. Гаспар был на удивление ловок и танцевал так, будто никто его не видел, когда из звуковой системы заиграла классика 80-х группы Wham. Он каждым дюймом выглядел как натурал средних лет, который свернул не туда, но он смирился с этой ситуацией. Лайл угостил их всех напитками и тихо указал Микки на бармена. — Мы встречались несколько раз. Микки похлопал Лайла по спине. — Хорошая работа. Он милый. — «Он» — они, — Лайл ответил с кривой ухмылкой. — Раньше это была «она», но и немного «он». Решил стать «ими», — Лайл пытался объяснить, и Микки кивнул, надеясь, что он все понял. — Ура, — сказал Микки, ухмыляясь другу. Лайл хихикнул и обнял его. — Рад, что ты здесь, Мик. — Давай потанцуем. Лайл откинулся назад и прижал кончики двух пальцев к шее Микки. — Просто проверяю твой пульс. — Уф. Почему? — Микробы. Наркотики, — Лайл отшатнулся. — Все это заставляет сердце биться быстрее и заставляет делать то, что вы обычно не делаете. Танцевать, например. Микки отпихнул его. — Мы должны спасти Бена. Лайл радостно подпрыгнул на месте и развернул Микки, чтобы указать на Гаспара, танцующего с кем-то примерно на пять дюймов выше его и одетого в облегающее красное блестящее платье с подходящими туфлями на шпильках. — В настоящее время Бен общается с мисс Офелией Боллс, лучшим трансвеститом в городе. — Ебать! Я должен это сфотографировать. Микки схватил телефон и сделал несколько снимков своего напарника, кружащегося в танце со своим новым другом. — Ты отправишь их Джони? — спросил Лайл. — Конечно, — согласился Микки, прикусив кончик языка в веселой сосредоточенности. — И всему участку. — Ты злой! — хихикну Лайл и потащил его на танцпол. К двум часам ночи Микки окончательно напился и теперь смотрел, как Лайл очаровывает своего друга-бармена, пока сам он пропускает следующий танец. Гаспар любил жизнь и позволил себе расслабиться, но у Микки болели ноги и ему нужно было присесть. Подавив зевок, его мозг прокручивал события этого дня. Йен был тверд в его памяти, Микки тосковал по нему. Видеть, как Йен и Лип опустили судебные дела и профессиональное противостояние в пользу простых братских объятий, было довольно поэтично. «…ты готов присоединиться к хорошей стороне…» «…Я всегда был на хорошей стороне…» «…Я знаю…» Музыка внезапно стала вдвое громче, чем раньше, и у Микки кровь застучала в ушах. — Ебать! — закричал он достаточно громко, чтобы его услышали Гаспар и Лайл. Они осторожно подошли к нему, и он попытался сформулировать предложение. — Это он, — выпалил Милкович. — Это Йен. — Здесь? — Лайл начал дико оглядываться. — Где? — Нет! — Микки покачал головой. — Таинственные доказательства… это Йен! Он сделал это. Он позаботился о том, чтобы у нас были доказательства, позволяющие уничтожить Лишмана. — Что? — Гаспар нахмурился. — Откуда ты знаешь? Микки внезапно впал в истерический бред. Все обрело смысл. Почему он вообще стал защищать Лишмана. — Я слышал, как Лип сказал, что ему пора присоединиться к хорошей стороне. Правда, кто еще это мог быть? Кто еще мог иметь подобные доказательства, но не хотел, чтоб мы знали его имя? Лайл кивнул. — Конечно. В этом есть смысл. Гаспар щелкнул пальцами. — И другие случаи. Уверенные победы, которые он проиграл, благодаря появлению каких-то неожиданных доказательств. — Еще это объясняет, почему он не мог остаться с тобой. Ты, зная правду, рисковал всем. — Ебать! — Микки перевел дыхание. — Пиздец! Гаспар протянул ему напиток, и он залпом его выпил. — Что ты собираешься делать? — А что я могу сделать? Лайл схватил лицо Микки ладонями и сжал его щеки. Драматическим голосом рассказчика романтической комедии он кричал ему в лицо. — Господи Боже! Иди и поговори с ним! Гаспар подавился смехом. — Ага. Найди его в два часа ночи, пока ты еще пьян и скажи ему, что ты знаешь, что он намеренно проигрывает дела, чтобы отомстить ошибкам своего прошлого. Рискни. И Микки в облаке эмоций и алкоголя решил, что это чертовски отличная идея. Это и была отличная идея. Действительно отличная. Вплоть до того, что Микки выбежал из клуба и сел в такси только для того, чтобы вспомнить, что понятия не имеет, где живет Йен. — Блядь! — крикнул Микки. — Сэр? — таксист оглянулся на него. — Извини, — Микки вздохнул и назвал свой собственный адрес. Он воспользовался поездкой, чтобы написать Липу, алкоголь лишал его здравого рассудка. «Эй. Нужен адрес Галлагера. Другого Галлагера. Сейчас. » Пока машина пробиралась по улицам к его дому, Микки пытался собраться с мыслями и сосредоточиться на пути, который не привел бы к тому, что он еще больше потеряет свое достоинство. В его руке завибрировал телефон и он открыл ответ Липа. «Ты собираешься убить его?» Микки усмехнулся. «Нет, тупица.» «Собираешься упасть на его меч? 😉» «Отвали. Я хочу поговорить с ним.» «Скука 😴 Я пришлю тебе локацию.» «Спасибо. И ты используешь слишком много чертовых смайлов для взрослого человека.» « 🖕🖕🖕 » Когда через полсекунды появилось местоположение на карте, Микки ухмыльнулся, увидев, что Йен живет в двадцати минутах ходьбы от его квартиры. Но у него не было настроения совершать пробежку, поэтому он поменял место высадки такси, откинулся на сиденье, закрыл глаза и вызвал в сознании образ Йена. Бледная кожа… розовые веснушки… огненные волосы… — Сэр, просыпайтесь. Мы на месте. Микки резко выпрямился на сиденье и вытер рот. — Ух, спасибо. Сунув водителю двадцатку в руку, Микки вышел на тротуар и посмотрел на многоквартирный дом. Здание из красного кирпича выглядело прилично, учитывая, что они находились на краю гетто, Микки поднялся по трем ступенькам к двери. Найдя кнопку номера 4а с именем Галлагер, написанным выцветшими чернилами, Микки один раз нажал на нее. Он подождал, по его мнению, минуту, но на самом деле прошло около восьми секунд, и снова позвонил, удерживая палец на кнопке. — Какого хрена! — сонный голос Йена прорвался сквозь помехи. — Впусти меня. — Кто это? Джош, если это снова ты, я звоню в полицию… — Я и есть полиция, — Микки ухмыльнулся. — Что… Микки? — Единственный и неповторимый. Впусти меня. На меня смешно смотрит кот. Микки уловил хриплый смех Йена, когда тот позволил войти в здание. — Второй этаж. Он словно плыл вверх по лестнице. Йен прислонился к дверному косяку, скрестив руки на обнаженной груди. Его красные боксеры в клетку подчеркивали мускулистые бедра. Микки сократил расстояние между ними и схватил Йена за лицо, случайно ударив его гипсом на руке. Йен не сопротивлялся, и их губы встретились в поцелуе под очень странным углом и с очень небольшим нажимом. Микки отстранился и заглянул в душу Йена. — Это был ты. Глаза Йена слегка расширились, но он не стал отрицать. Микки провел большим пальцем по линии подбородка Йена и застенчиво улыбнулся. — Мне не нужны подробности. Мне просто нужно, чтобы ты сказал мне, что я не сошел с ума. Что я прав в этом. Йен кивнул, и Микки снова поцеловал его. На этот раз интенсивнее. Глубже. Йен наклонился к поцелую и притянул Микки к себе, пока они стояли в коридоре. — А мы? — спросил Микки, когда тот отстранился. Йен с нежностью улыбнулся ему в ответ. — Мы не могли быть нами, пока шел суд. Ты ничего не мог знать об этом. Это означало бы ложь под присягой, лжесвидетельство и множество других вещей, от которых я не смог бы тебя спасти. И я не мог отвлекаться. Ну, не больше, чем я уже был. Микки прижал его к себе и положил лоб на грудь Йена. — Извини. — За что ты извиняешься? Это я все испортил. — Я был зол. Даже когда я узнал, что он с тобой сделал, когда ты был ребенком. Как я мог злиться на тебя, если мне даже в голову не приходило злиться на других детей, которым он причинил боль? Йен тихо рассмеялся. — Потому что я защищал его. Я заставил тебя думать, что я на его стороне. — Какой кошмар. Какой, блядь, кошмар. Мне жаль, что это случилось с тобой, — пробормотал Микки в щетину Йена. — Ты войдешь? Может быть, я смогу немного объясниться… Микки кивнул, и Йен взял его за руку, ведя в скудно обставленную квартиру. Они вошли в гостиную, и Микки удивился во второй раз за сегодня, когда увидел Липа, сидящего на диване в белой майке и боксёрских шортах из Пак-Мэна, с одеялом, свисающим на пол. — О да, мой брат здесь. Микки впился взглядом в небрежное заявление Йена и помахал Липу двумя пальцами. — Привет. — Приятно видеть тебя здесь, Мик. От тебя пахнет пивоварней. Хорошо отметил победу? Развязному тону Липа соответствовала его дерзкая ухмылка, и Микки закатил глаза. — Смейся, крутой парень. Йен хихикнул и снова схватил Микки за руку, на этот раз потащив в спальню. Лип громко кричал им вслед. — Стены тонкие, ребята. Никакого секса! — Отвали, — Микки и Йен, не сговариваясь, крикнули в ответ. Йен закрыл за ними дверь и глубоко поцеловал Микки. — Он прав насчет пивоварни, — Йен ухмыльнулся, когда отстранился. — Но ты этого заслуживаешь. Ты был потрясающий. — Э-э… спасибо… — Серьезно. У меня был приступ ярости, когда ты выступал в суде, — признался Йен и Микки толкнул его. — Давай, устраивайся поудобнее. Микки зевнул в руку и разделся до боксеров. — Прости, что вломился к тебе. — Заходи в любое удобное для тебя время. Йен похлопал по кровати рядом с собой и Микки заполз внутрь, почти мурлыча от тепла, которое создало тело Йена до того, как он сюда заявился. — Кто такой Джош? — Микки снова зевнул. — Бывший. Вроде, как бы, что-то вроде того. В прошлом году мы встречались около двух месяцев, но он до сих пор иногда приходит. — Хм, этот член волшебный, — сонно пробормотал Микки. — Может быть, тебе стоит попросить полицейского побеседовать с ним. — Может быть мне и стоит. Микки закрыл глаза, мягкое дыхание Йена погрузило его в состояние релаксации. — Нам нужно поговорить. — Ты должен поспать. — Поговорить. Это важно… Йен прижался губами ко лбу Микки. — Я знаю. Но я не думал, что ты когда-нибудь снова окажешься в моей постели, так что, пожалуйста, просто спи и дай мне насладиться этим. Завтра мы сможем поговорить. Микки кивнул. — Хорошо. Завтра. — Спокойной ночи, Микки. — Спокойной, Галлагер. Когда Микки снова проснулся и увидел пустую кровать и холодные простыни, его сердце остановилось. Затем он вспомнил, что он у Йена, и его пульс нормализовался. Его клубная одежда валялась на полу кучей, это была не совсем удобная домашняя одежда, поэтому вместо нее он решил покопаться в комоде в поисках чего-нибудь чистого, что можно надеть. Ему повезло найти хлопковую футболкой Bulls, которая была настолько изношена, что казалась ему шелковой. Она была свободной и удобной, Микки этого было вполне достаточно. Он вышел из спальни, скрестив пальцы, надеясь, что это не будет самой неловкой ситуацией, в которую он когда-либо попадал в своей жизни. Под звуки слегка фальшивого пения Йена (если он не ошибется, это песня Бритни Спирс) Микки нашел его на кухне. Йен все еще был одет в боксеры и ходил по маленькой комнате, готовя свежий кофе и жаря бекон. Слава богу, Липа нигде не было видно. — Ты проснулся! Привет! — поприветствовал его Йен и остановился рядом, чтобы нежно поцеловать в губы. Микки остался в дверях и спокойно наблюдал, как Йен занимается своими делами, готовя им завтрак. Человек перед ним сейчас был не тем парнем, которого он встретил много месяцев назад. Эта версия Йена была расслабленной и комфортной и это заставило Микки увидеть, что Йен, которого он знал до сих пор, был сосредоточенным и напряженным по какой-то причине. У него была миссия и он был полон решимости довести ее до конца. Теперь, когда все закончилось, Микки увидел настоящего Йена, и это было чертовски приятно. — Ты не такой, как я думал, — выпалил он, когда Йен подал ему черный кофе. — Не такой? — Йен был удивлен. — Как ты думаешь, каким я был? — Холодным. Отстраненным. Полным тьмы. Йен кивнул. — У меня бывают дни полные тьмы. Но сейчас я гораздо счастливее. У меня такое чувство, что теперь я тебе понравлюсь больше. — Раньше ты мне очень нравился, — тихо сказал Микки и почувствовал, как на нем вспыхнул румянец. — Хорошо. В этом случае ситуация может стать только лучше, — Йен усмехнулся и разложил по тарелкам немного бекона и яиц. Они вместе ели за двухместным обеденным столом под кухонным окном и наблюдали, как гигантская черная собака гоняется за мячом в парке за многоквартирным домом. — Как тебе это удалось? — спросил Йен, медленно жуя бекон. Микки игриво фыркнул. — Поскольку два моих лучших друга вели это расследование, у тебя не было шансов сохранить все в секрете. Они соединили несколько точек и вот мы здесь. Йен кивнул. — Мои предыдущие дела? — Ага, — подтвердил Микки. — Зачем ты это сделал? Йен откинулся на спинку стула и отодвинул тарелку. — Месть звучит слишком банально. Но я думаю, что в ней все дело. У меня было странное детство. У меня есть проблемы с психическим здоровьем, которые не всегда можно было взять под контроль. Люди использовали меня в своих интересах на протяжении многих лет, когда я был уязвим и не знал ничего лучшего. Когда я разобрался со своей головой и с карьерой, они начали искать меня, когда оказывались в затруднительном положении. Кэш боялся, что его депортируют в Пакистан. Тупой придурок. Он же американец во втором поколении. Он отписал мне свою долю бизнеса в обмен на то, что я буду представлять его интересы в суде. — Тупой придурок, — Микки усмехнулся. — Я заставил его переписать все на Линду. Его жену. Она много лет боролась за алименты. Она это заслужила, — Йен задумчиво улыбнулся. Микки мгновение переваривал это и подождал, закончит ли Йен. Он продолжил. — Клейтон думал, что он намного лучше всех остальных. Включая меня, пока я ему не понадобился. Когда я был ребенком, он сказал мне, что сожалеет о моем существовании, потому что моя мама — дешевая шлюха. Он был немного пьян, когда сказал это, но я запомнил. У моей мамы была куча недостатков, но она не была шлюхой. Ну… может быть, в какой-то момент она и была, но у него не было морального права говорить о ней так. Так что он тоже получил то, что заслужил. — Отомстил ублюдку, — Микки поднял чашку кофе. — А что насчет Лишмана? Йен стал серьезным. — Он был отцом парня моей сестры и начал приставать ко мне на званом обеде с его семьей. Мне было шестнадцать. Он сказал, что заплатит за ужин для всей моей семьи, если я позволю ему подрочить мне. Я был возбужденным подростком. Стейк и приятная дрочка? Ну и ночка! — он вдруг рассмеялся своей неудачной рифме. — С этого момента все началось. Он покупал мне вещи, водил в модные отели и коктейль-бары. Мы вместе пили шампанское и пили таблетки. Я был в полном дерьме. — Что случилось? Йен пожал плечами. — У меня начались маниакальные эпизоды. Тогда я этого не знал, но это было биполярное расстройство. У моей мамы тоже было такое. Я начал слетать с катушек и он бросил меня, как чертов горячий камень. Сказал мне, что я сумасшедший и он не может рисковать своей репутацией ради психа. Так что меня выбросили на обочину и я больше его не видел, пока пару лет назад не столкнулся с ним на благотворительном вечере сбора средств. Он пошел за мной в туалет и думал, что ничего не изменилось. Он попытался прикоснуться ко мне, но я отпихнул его. Именно тогда он показал мне фотографии, которые были у него на телефоне, на них я был ребенком. Измотанный и голый. Я был в полном беспорядке, Мик. Йен запнулся, и Микки пожалел, что спросил его об этом. Он потянулся и взял Йена за руку, нежно сжимая. — Все нормально. Тебе не нужно… — Нужно. Я должен рассказать тебе, чтобы ты знал. — Знал что? — Знал меня. Больше никаких сюрпризов. Потому что теперь ты здесь, и я не смогу снова тебя отпустить. Микки тепло улыбнулся. — Я никуда не уйду. Обещаю. Йен сжал его руку в ответ. — Я попросил Липа найти все материалы на его устройствах так, чтоб Нед не знал, и удалить все следы моего существования. Он компьютерный гений. Когда я исчез из его истории, у меня возникла идея уничтожить и его тоже. — Анонимное сообщение, что он припарковался возле школы? — Микки раскрыл рот. Йен поднял руку. — Моё. — Парень, который подал жалобу? — Он никогда не собирался давать показания. Мы заставили его подать жалобу, а затем сказали ему отказаться от дачи показаний. Оплатили ему лечение. Нам просто нужно было достаточно оснований, чтобы получить более тяжелые обвинения. Если бы он просто слонялся возле школы, его бы выпустили через несколько недель. — Так ребенок был жертвой? Йен кивнул. — Ага. С его участием тоже были видео. Теперь их можно будет удалить. — А «мы» — это ты и Лип? Он все время знал? — С первого дня, — подтвердил Йен, и Микки расплылся в улыбке. — Хорошо. Я рад, что ты это сделал. — Даже если я нарушил закон? Нарушил кодекс своей профессии? Микки рассмеялся и отхлебнул кофе. — Абсолютно. Йен наклонился ближе к Микки, опершись локтями на стол. — Мне очень жаль, что я ушел той ночью. Это преследовало меня. Мне жаль, что я это сделал. Микки оценил извинения больше, чем ожидал, и слегка кивнул. — Все нормально. — Я был так растерян. Так зол на себя. Все, что мне нужно было сделать, это выполнить свою работу. Засадить Неда. Но я пошел и влюбился в главного детектива, рискуя все испортить, — Йен вздохнул. — Ты мог бы посвятить меня в… подожди, ты меня любишь? Йен нервно хихикнул. — Ага. Люблю. — Ой. Ладно. Хорошо, — Микки медленно выдохнул. — Круто. Йен откинул голову назад и радостно рассмеялся. Он взял руку Микки, чтобы поцеловать ее. — Круто. И вот так они завтракали и радовались рассвету нового дня. Рассвету нового будущего.