Море внутри

      Перед началом занятий в классе царило оживление, но намного интереснее привычных разговоров одноклассников было то, о чем никто из них заговорить не решался. Все они, и даже Сэм, смотрели куда угодно, только не на морских детей. Когда кто-то настолько явно старается не обращать на тебя внимания, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что все мысли этого человека заняты только тобой.       Оставалось только гадать, насколько тяжело приходилось новичкам. Странное поведение детей вокруг явно от них не укрылось.       Все казались какими-то чересчур напряженными, словно сидели на пороховой бочке. Никто не решался заговорить с ребятами из общины, ведь дома каждому из присутствующих, скорее всего, запретили это делать. Хотя любопытство и бунтарство против родительских запретов начинали понемногу перевешивать страх перед наказанием за непослушание.       Сэм же не могла думать об учебе, а во время перемен в пол уха слушала разговоры братьев Пак о танцевальном вечере и скором возвращении Мин Юстина, невпопад отвечая на вопросы. Она мысленно гадала, почему волшебника нет в школе, и вчерашняя встреча начинала казаться далеким сном, как будто это произошло не с ней, а с кем-то другим.       Сэм чувствовала разочарование и обиду одновременно, как будто ее обманули. Она сняла повязку и посмотрела на ладонь, с которой утром исчезла рана от падения, единственное доказательство реальности происходящего.       — И для чего были эти бинты, если раны нет? — Джин заметил странные манипуляции подруги. — Наша Сэмми надеялась откосить от уроков, притворившись больной?       Сэм фыркнула:       — Нечего судить по себе! И не называй меня Сэмми!       Пак Джун брезгливо взял бинт двумя пальцами и поднял его на уровень глаз.       — Так зачем тебе это? — спросил он.       — Просто так!       Сэм попыталась отнять бинт, но тот сразу же перекочевал в руки Джина. Братья как всегда работали слаженно и ужасно раздражали неуместным ребячеством. Они были слишком легкомысленные. Казалось, небо упадет на землю, а они только рассмеются. Раньше Сэм именно это в них и нравилось, но теперь отчего-то начинало раздражать.       — Оказывается, ты у нас здорова, как бык, — Джин показал Сэм язык и, скомкав ткань, сделал пас старшему брату.       — Отдай! — потребовала Сэм у Пак Джуна.       — А вот и не отдам! — крикнул тот.       Одноклассники уже начинали странно поглядывать в их сторону.       Вскочив с места, Пак Джун раскрутился, словно метатель ядра, и швырнул скомканный бинт куда-то вперед. Вот только он не рассчитал, что весит его импровизированный снаряд совсем ничего, и полет у него был до постыдного короткий, но яркий. И путь его закончился в тот момент, когда скомканный бинт легонько ударил в грудь сидящего возле окна зеленоглазого парня из общины.       — Вот черт! — выругался Джун.       В классе воцарилась тишина настолько громкая, что хотелось закрыть уши. Воздух буквально звенел от напряжения.       Сэм подошла к новичку, чувствуя на себе взгляды одноклассников.       — Извини… — она замолкла, внезапно осознав, что не помнит имя этого парня.       — Юн Чонхо, — великодушно подсказал новичок. Он не выглядел обиженным или оскорбленным, наоборот, в его зеленых глазах плескались смешинки.       Сэм уже где-то слышала, что мода на иностранные имена обошла «Детей моря» стороной, и они признавали только корейские. И все же было немного странно узнать, что человека, в жилах которого явно течет смешанная кровь, назвали именно корейским именем.       — Извини, Юн Чонхо, мы просто дурачились.       — Да, я заметил, — Чонхо протянул ей бинт. — Вижу, твоя рука в полном порядке.       Сэм машинально спрятала абсолютно здоровую руку за спину, хотя это не имело никакого смысла. Юн Чонхо все равно уже заметил, что рана исчезла.       — А, да, спасибо.       Одноклассник улыбнулся, и в этом ощущался скрытый подтекст. Улыбка-нож. Страшное оружие человека, знающего все твои тайны.       Сэм сразу же по-другому посмотрела на Юн Чонхо, с опаской и недоверием. Так смотрят на непредсказуемого и опасного зверя в ненадежной клетке.       — Можешь звать меня Змей, — улыбка зеленоглазого стала еще шире.       — Змей?       — Все меня так зовут. А это, кстати, Монах, — он кивнул на лысого мальчика, молчаливо смотрящего в окно и даже ни разу не повернувшегося в их сторону. — Мы всегда используем прозвища, принято у нас так.       Сэм не стала спрашивать, кто такие «мы», она и так поняла, что Юн Чонхо имеет в виду морских детей. Мало кто захочет, чтобы за ним закрепилось какое-то прозвище, а ребята с общины почему-то отдают предпочтение именно им. Это показалось Сэм очень странным.       — Эмм… я хотела спросить про парня, который мне вчера помог. А как его зовут? Змей сверкнул глазами, он как будто только и ждал этого вопроса.       — Со Инсу, но его сегодня не будет.       Со Инсу…       Пятое сердце Сэм Ли совершило головокружительный кульбит, когда Змей назвал это имя, а потом рухнуло вниз после слов, что Со Инсу не придет в школу. До этого момента оставалась хоть какая-то надежда.       — Почему?       — Заболел, — коротко ответил Монах. Звук его низкого голоса, настолько не соответствующего детской внешности, просто поражал.       Сэм предположила, что Инсу мог простыть, все-таки он босой гулял под дождем. Возможно, по этой же причине отсутствуют и другие морские дети.       — Вероятно, он вообще больше не придет в школу, — добавил Змей.       — Почему? — Сэм только тупо повторила один и тот же вопрос, у нее внутри все горело.       Монах недовольно посмотрел на Змея, давая понять, что тот сболтнул лишнего.       — Семейные проблемы, — неохотно пояснил он, вот только понятнее не стало.       В класс вошел учитель, и разговор пришлось прервать. Сэм заняла свое место и сразу же услышала шепот сидящего рядом Пак Джина.       — Что еще за Со Инсу? — друг изнывал от любопытства.       — Да так, один парень из общины. Помог мне вчера, когда я поскользнулась и упала.       — Короче, ничего интересного, — заключил Джин, открывая учебник.       У Сэм стало тревожно на душе. Это ужасное чувство было похоже на фантомную боль, не связанную ни с одной частью тела, но ощутимую. Предчувствие чего-то плохого, первый всадник Апокалипсиса.       Какие проблемы в семье Со Инсу? И насколько серьезна его болезнь? Простуда или последствия вчерашнего применения силы? Вдруг для него путешествие в мир красных нитей и последующая встреча во сне не прошли даром. Вдобавок, он избавил Сэм от головной боли и залечил ладонь. Со Инсу может и является волшебником, но при этом остается человеком, у которого есть предел. Вот только неужели все настолько плохо?       Сэм не понимала, что ей делать, если Инсу на самом деле больше не появится в школе. Она же не может просто так заявиться в общину и попросить, чтобы ее отвели к парню, с которым Сэм даже толком не перебросилась и парой фраз.       «Дети моря» вели достаточно закрытый образ жизни, при этом их территория не была огорожена забором, так что в теории там имели право спокойно гулять все желающие. Только таких почему-то не находилось. Кроме Дня Сбежавшего Жениха, праздника, уходившего корнями в легенду о Морском Владыке, жители острова старались избегать тех мест. Разве что молодежь любила отдыхать на диком пляже, находящемся рядом с общиной. Получалось, что единственный шанс встретить Со Инсу, это пойти на следующей неделе с близнецами к шаманке-мудан. И все равно Сэм не знала, удастся ли им увидеться.       Она очень хотела поговорить с Инсу. В голове она бесконечно прокручивала его имя, вспоминала то немногое, что знала о нем. Возможно, Сэм стоило просто довериться Судьбе? Ведь они связаны красной нитью, и их дороги все равно неизбежно должны сойтись. Как же она жалела, что не умела так же путешествовать по чужим снам, как это делал Со Инсу!       В конце концов, Сэм пришлось сосредоточиться на уроках, потому что учитель заметил ее рассеянность. Весь день она провела как в тумане и все делала на автопилоте. Она чувствовала себя усталой и какой-то разбитой.       У Сэм не хватало решимости пойти против того, что уготовано судьбой. Она всегда хотела это сделать, мечтала воспользоваться своей способностью и найти человека, с которым она связана красной нитью. И каждый раз отказывалась от подобных затей, из-за страха или нерешительности.       Она часто размышляла о том, что умение погружаться в алый мир дано ей по ошибке. В таком случае, имела ли она, самозванец, право вмешиваться в естественный ход вещей и пытаться ускорить судьбоносную встречу? Со Инсу, похоже, этот вопрос совершенно не волновал. Он словно плевать хотел на какую-то судьбу и вел себя как эгоист, заставив Сэм пройти через всю ту боль, и все же она почему-то не могла на него злиться.       Абсолютно все в волшебнике из общины волновало и интриговало ее. Сэм стала сама не своя из-за постоянных мыслей о нем. Иногда она начинала сомневаться, а существовал ли вообще на самом деле Инсу или это всего лишь плод ее воображения. Утешало лишь то, что Змей знал Со Инсу, значит, он все-таки не приснился Сэм. Но ее продолжало беспокоить, что она не могла видеть его ни во сне, ни наяву.       В четверг, когда частота упоминания танцевального вечера среди одноклассников возросла до небывалого количества, на остров вернулся Мин Юстин, но в школу так и не пришел. Сэм и близнецы даже не знали о возвращении друга. Ей об этом рассказала бабушка, когда она пришла со школы домой.       Сэм сразу поняла, произошло что-то из ряда вон выходящее, потому что на кухне уже был собран боевой отряд из всех престарелых сплетниц острова во главе со Свистухой, бабулей Квон. Дедушка, скорее всего, был у соседей и играл в маджонг, обычно они с бывшими коллегами собирались там примерно три раза в неделю, иначе он уже разогнал бы этот шабаш.       — Ой, им теперь нужно обратиться к мэру, чтобы он оказал какую-то помощь! Надо же, надо же! — громче всех голосила Свистуха.       — Завтра обязательно загляну к ним и скажу об этом, — ответила бабушка Сэм. — Может, и правда обратятся.       Все женщины одобрительно загалдели.       — И спроси, нужна ли им детская одежка? — продолжала раздавать ценные указания бабуля Квон. — У моей невестки много всякого осталось, кое-что даже не надевали ни разу.       Сэм громко поздоровалась. Все сплетницы разом спохватились, что сейчас со школы и работы начнут возвращаться их дети и внуки, и быстренько упорхнули по домам. Задержалась только бабуля Квон.       — Как прошел день, милая? Как в школе? — засуетилась бабушка Сэм.       — Нормально.       — Кушать будешь?       — Ага.       Сэм села рядом со Свистухой. Иногда ей казалось, что эта женщина живет в их доме, а точнее, на кухне. Она не понимала, почему бабушка, вроде как всем сердцем ненавидя Свистуху, постоянно звала ее в гости и проводила с ней времени больше, чем с собственной семьей. Видимо, после выхода на пенсию, который она восприняла не как долгожданный и заслуженный отдых, а как жестокое наказание, бабушке требовался человек, способный утолить ее жажду сплетен. Общение с такой подругой держало ее в тонусе, улучшало настроение.       Зато дед бабулю Квон терпеть не мог, поэтому старался оказаться как можно дальше от дома, когда она приходила. Или выпроваживал.       — А по какому поводу было собрание? — спросила Сэм, наблюдая за тем, как бабушка накрывала на стол.       — А ты не знаешь? — удивилась Свистуха. — Мама твоего дружка, Мин Юстина, тройню родила!       Сэм опешила от такой новости. Несколько долгих минут она только глупо моргала.       — Как тройню?       — Мама Юстина родила трех девочек, — пояснила бабушка. — Они сегодня около одиннадцати вернулись.       Свистуха усиленно закивала.       — Три девки! Надо же, как бывает! Все обсуждали, что в семействе Мин только один ребенок, а это значит, что мальчик вырастет избалованным эгоистом, а тут сразу тройня!       Сэм часто слышала от бабушки, что раньше на Мокчоне была высокая рождаемость, и все семьи, вне зависимости от достатка, имели много детей. Правда, из-за бедности, голода или болезней, эти дети часто умирали, такие уж были времена. У самой бабушки было шесть братьев, а в живых осталось только три, да и те жили на материке, предпочтя уехать с острова. Конечно, сейчас мало кто имел по шесть-семь детей, но практически в каждой мокчонской семье обычно рождалось как минимум два ребенка. Семья Мин Юстина долгое время оставалась исключением.       — Бабуля, можно я к Юстину схожу?       — Даже не знаю, — неуверенно протянула бабушка. — Ты же наказана. К тому же, ему сейчас явно не до тебя.       Сэм умоляюще посмотрела на бабушку.       — Ну, пожалуйста!       — Смотри, какие глазки жалостливые состроила! — усмехнулась бабуля Квон. — Отпусти ты ее!       — Ага, легко тебе говорить, а мне перед ее мамой отвечать.       — Мда, ты права, Ванда с характером, — неохотно согласилась Свистуха.       — Так что спрашивай у мамы, когда она вернется с работы, — заключила бабушка.       Сэм изнывала от нетерпения, очень уж хотелось увидеть девочек-тройняшек, хотя она понимала, что ей вряд ли покажут детей. Она переоделась, поела и села за уроки, постоянно поглядывая на время.       Мама пришла позже обычного, раздраженная и уставшая. Она жаловалась, что из-за завала в работе, ей пришлось задержаться, не смотря на ужасный запах. Почему-то именно в этот день в столовой этажом ниже решили травить тараканов, и вонь от отравы стояла на все здание, из-за чего у мамы ужасно разболелась голова.       Она, как и бабушка до выхода на пенсию, работала на фарфоровом заводе. Остров Мокчон с давних пор славился своим фарфором, изделия здешних мастеров посылали императору в качестве уплаты налогов, вместе с морепродуктами и мандаринами. Мокчонский фарфор ценился и по сей день, только теперь это уже \не отдельные мастерские и полностью ручная работа, а огромное, практически градообразующее предприятие.       Увидев мамино состояние, Сэм уже и не рассчитывала, что ее отпустят к Юстину, и все равно решилась спросить. Удивительно, но мама разрешила ей сходить к другу. Правда, ненадолго.       Не веря своей удаче, Сэм выскочила из дома под радостный лай Барона. Она, сломя голову, понеслась к близнецам Пак, решив первым делом рассказать им о возвращении Мин Юстина и рождении трех его сестренок. И через десять минут уже вся троица, тяжело дыша, стояла возле дома друга.       Пак Джун как всегда громко свистнул, но Юстин почему-то не вышел. Тогда парень свистнул второй раз.       — Может, не слышит? — предположил Джин.       — Раньше всегда слышал.       — Может, никого нет дома? Или они спят?       — Пак Джин, включи мозги! Свет же горит! Да и рано еще спать ложиться!       Братья Пак резко замолкли, услышав, как открылась дверь за их спинами. Сэм была как никогда рада видеть вечно кислую мину на лице Мин Юстина.       — Вы можете не орать возле чужого дома? — он выглядел еще недовольнее, чем обычно.       — Я не орала, — сразу же попыталась оправдаться Сэм.       — Но и не остановила этих двух, — Юстин недовольно зыркнул на притихших близнецов. — Вам повезло, что дети не проснулись, иначе…       Джун поднял руки, как будто сдавался:       — Прости-прости, мы не хотели шуметь. Просто услышали, что ты вернулся, и сразу же сюда. Кстати, поздравляю, ты теперь старший брат!       — Ага, спасибо.       Сэм показалось, что Юстин не сильно-то рад поздравлениям, он был очень уставшим.       — Правда, что родилась тройня? Три девочки? — Джин явно не понял царившей вокруг атмосферы. Было видно, что Юстин не очень хочет разговаривать о сестрах.       — Ага, — коротко ответил парень.       — Как назвали? — снова Джин.       — Мама просила пока никому не говорить. Она такая суеверная стала, сглаза боится.       — Да ты гонишь! — возмутился Джун. — Не хочешь говорить, так не говори!       — Не давите на него! — Сэм неожиданно для себя встала на защиту Мин Юстина. — Чего вы на него налетели? Ну, не в настроении человек, устал с дороги, недавно же вернулся!       Дверь слегка приоткрылась, и Юстина позвали домой. Это был какой-то незнакомый женский голос.       — Ладно, ребят, до завтра!       Сэм и близнецы в тишине наблюдали, как их друг поднимается по ступеням. От одного его вида почему-то становилось грустно. Мин Юстин словно в одиночку боролся с какими-то проблемами и не хотел ни с кем делиться бедой. Он явно переживал из-за рождения сестер. Возможно, это была банальная ревность. Сложно столько лет быть единственным и горячо любимым сыном, а потом просто смириться с тем, что все родительское внимание отдано трем малявкам. Но в подобное невозможно поверить, зная Юстина. Он никогда не стал бы ревновать. Для этого нужно быть слишком не уверенным в себе, а у друга никогда не возникало проблем с самооценкой.       Тогда в чем же дело? Сэм вот всегда мечтала о младшем братике или сестренке, а у Юстина их теперь целых три! Или проблема как раз именно в их количестве?       — Погоди! — окликнула его Сэм. — Ты в школу-то завтра идешь?       Мин Юстин обернулся.       — Конечно, иду.       — Тогда встречаемся в обычное время возле Якоря.       Юстин удивленно вскинул бровь, в его взгляде читался немой вопрос. Друзья встречались утром возле Якоря только в том случае, когда кого-то из них родители в наказание лишали велосипеда.       — Долгая история, — усмехнулся Пак Джин. — Если коротко, то Сэм наказана.       Ему явно удалось заинтересовать Мин Юстина. — А если не коротко? — спросил тот. — Завтра все расскажем, — пообещала Сэм.       Юстин махнул друзьям на прощание и ушел.       Возвращаясь, близнецы Пак громко возмущались холодному приему Мин Юстина и тому, что он показался им недостаточно воодушевленным приобретенным статусом старшего брата. Сэм догадывалась о причинах такого поведения друга, но лезть к нему с расспросами, как Джин, она не собиралась. Она понимала, что это только вызовет раздражение. Оставалось ждать, когда Мин Юстин сам захочет поделиться тревогами с друзьями.       Сэм искренне за него переживала. Ее застало врасплох дурное настроение Юстина, все-таки она рассчитывала увидеть радость и возбуждение, какие отчасти испытала и сама, услышав новость о пополнении в семействе Мин. Она очень хотела увидеть младенцев, но в итоге не смогла даже узнать их имена.       Дома мама и бабушка, сразу же набросившиеся на нее с расспросами, только разочарованно вздохнули, узнав, что Мин Юстин ничего не рассказал Сэм и близнецам.       — Кстати, я слышала незнакомый голос, — вспомнила Сэм. — Какая-то женщина позвала Юстина домой.       Лицо мамы просветлело.       — А, должно быть, это бабушка Юстина, — догадалась она. — Вообще она живет в Ындале, но, по всей видимости, ей пришлось приплыть на Мокчон, чтобы помочь с внучками. Трое маленьких детей, шутка ли?       — Может и она, — пожала плечами Сэм. — Юстин никогда про нее особо не рассказывал.       — Ой, как все загадочно! — всплеснула руками бабушка. — Надеюсь, с детьми все нормально.       Мама цыкнула на бабушку, а та ответила ей недовольным взглядом. Сэм покачала головой, наблюдая подобную картину уже не в первый раз. Она сомневалась, что у сестер Юстина какие-то проблемы со здоровьем или что-то в этом роде. Просто бабушка сверх всякой меры пересмотрела этих дурацких телешоу, и теперь ей везде мерещится драма.       Встретившись на следующий день в условленном месте, друзья все вместе отправились в школу. Сэм, как обычно, ехала вместе с Джином, радостно делившимся с Юстином всеми школьными новостями. А Пак Джун в красках рассказал другу о неудавшейся вылазке на побережье ныряльщиц, закончившейся для Сэм наказанием.       — Ого! Как много всего я пропустил! — сокрушался Мин Юстин.       Он по-прежнему избегал разговоров о семье, и все же выглядел намного веселее. Даже заверил близнецов, что обязательно пойдет с ними на танцевальный вечер. Правда, как оказалось позже, субботние танцы отменили из-за сломавшегося оборудования. Сэм в тайне обрадовалась этому, ведь теперь ей не придется слушать рассказы друзей о том, как они классно провели время без нее.       В выходной бабушка очень рано разбудила Сэм, и они вместе пошли на рынок. Обычно за продуктами ходили бабушка с мамой, но в этот раз отправили ее, что Сэм восприняла как очередной этап наказания и смиренно приняла.       Она понуро плелась где-то позади, предпочитая молча нести покупки, не влезая в сам процесс. Сэм не любила бабушкину дотошность, с которой та расспрашивала продавцов, смущалась, когда она начинала спорить с ними о свежести товаров или пыталась выбить скидку. Еще ее раздражало, что бабушка и шагу не могла ступить, не поздоровавшись с какой-нибудь знакомой, соседкой или бывшей коллегой, бесконечно расспрашивая, как у них дела. При этом обязательно упомянув в разговоре Сэм и ее школьные успехи. В такие моменты хотелось провалиться сквозь землю. И все же сам Пёнмун, главный рынок острова, Сэм любила.       Пёнмун, самый большой традиционный крытый рынок Мокчона, привлекал туристов своей колоритностью. Сувениры, уличная еда, фрукты, овощи, алкоголь и, конечно же, свежие морепродукты, чего здесь только не было. Стоял нереальный запах от готовящейся еды, в носу приятно щекотал аромат специй. Сэм нравилась эта суета и крики продавцов, зазывающих покупателей посмотреть на их товары, здесь она могла ходить часами. Но больше всего Сэм с самого детства любила наблюдать, как в одной из палаток выжимают мандарины и готовят из них сок. Это зрелище почему-то завораживало.       Практически ничего не купив, ведь поход на рынок в выходные для бабушки скорее был чем-то вроде традиции или досуга, чем реальной необходимостью, они пошли на пристань. Там рыбаки продавали улов, устраивая настоящие торги за только что пойманную свежую рыбу.       Сэм издали увидела очень высокого морщинистого мужчину в ярко-красной кепке, который оживленно махал руками, пытаясь перекричать столпившихся вокруг него людей. Она догадалась, что возле ног рыбака стоит таз с рыбой, выставляемой на импровизированный аукцион. Мужчина называл цену, а собравшиеся предлагали свою, и тот, чья цена оказывалась самой высокой, забирал домой огромную рыбину. Бабушка Сэм просто обожала подобное, торгуясь до хрипоты чисто из спортивного интереса, ведь дед тоже иногда рыбачил, и недостатка в морепродуктах дома не было.       — Сэмми, кажется, там сегодня рыбу-саблю продают! — глаза бабушки загорелись. — Из нее можно сделать отличный суп!       — Бабушка, ну какой суп! — застонала Сэм. — Зачем нам эта дурацкая сабля?       Но бабушка уже ничего и слушать не желала. Вручив Сэм свой пакет, она с подозрительной для человека постоянно жалующегося на боли в спине скоростью побежала к торгующимся.       Тяжело вздохнув, Сэм села на сложенные неподалеку поддоны и принялась ждать. Ей на глаза попались ныряльщицы, сидящие полукругом перед огромной клеенкой и весело о чем-то болтая, женщины ловко чистили кальмаров. Среди них она увидела и усердно помогавшую другим хэнё Юми. В огромном синем фартуке с собранными под простенькую косынку волосами внучка бабули Чэнь выглядела до смешного нелепо. Было заметно, что получается у нее не так хорошо, как у старших, но девушка очень старалась. Ее перепачканное чернилами лицо казалось необычайно серьезным.       Юми заметила ее, и Сэм кивнула ей в знак приветствия. Юми помахала в ответ, но тут же покраснела и вернулась к работе, оказавшись под прицелом испепеляющих взглядов старушек-ныряльщиц. Сэм улыбнулась и про себя подумала, что, раз они держат бедняжку в такой строгости, не позволяя отдохнуть даже в выходной, тогда точно не одобрят кого-то вроде близнецов Пак в качестве потенциальных ухажеров Юми.       У Сэм вдруг кольнуло в сердце. Вот она сидела на этих поддонах, смотрела на белые, как платье невесты, облака, размышляла о Юми и близнецах Пак, переживала о странном поведении Юстина после рождения его сестер, ходила в школу, беспокоилась из-за того, что друзья пойдут на танцы без нее. Жизнь продолжалась, хотя все же что-то важное изменилось. Время замедлилось, оно растягивалось, закручивалось, играло сознанием. Как будто встречи с Инсу никогда и не было, но Сэм знала, что к ее мизинцу привязана соединяющая их красная нить, даже если сейчас она ее не видела.       Сэм словно сидела в концертном зале перед закрытым занавесом и ждала, когда тот откроется, и на сцене появится актер. Но ничего не происходило. И Сэм начала подозревать, что должна сама подняться на сцену и распахнуть занавес.       Столько лет она наблюдала за чужими историями, а теперь, когда началась ее собственная, испугалась и только и делала, что в нерешительности топталась на месте.       Теперь она точно знала, чего хочет и что ей нужно.       Она обязана пойти в общину и встретиться с Со Инсу.