Каждому — свое время

Глава 7

Роман продолжал наслаждаться атмосферой, он никак не мог осознать, что это не сон, после которого не хочется просыпаться. Хочется остаться в нем навечно. Это ощущение не отпускало его. Юноша окончил разговор с Софией, поскольку та оказалась занята подготовкой к ужину, как и другие слуги. Не найдя занятия лучше, Савьялов решил прогуляться по дому и осмотреть его. Раз хозяин сам предложил — не стоит разбрасываться такой возможностью. Так он оказался в самом широком коридоре. Спереди была столовая, в неё двери всегда были нараспашку открыты, четко виден большой, чистый стол, растянувшийся по пространству в самой своей красе. Сложенная на углу скатерть обнажала мраморные вставки на столешнице, золотое обрамление неровного края. Белые, прошитые белоснежным ситцем стулья в гарнитур композиционно очень подходили комнате, что вызывало непреодолимый эстетический восторг, но на лице он отразился лишь слабой улыбкой. На кухне, вход в которую был чуть дальше, если смотреть чётко из дверей, что-то журчало, шипело и трескалось. Освещение в столовую проникало благодаря большим, высоким окнам, выходящим на сад. Это именно то, что в миг заинтересовало Романа больше всего. И как раз по правую руку от него была массивная дверь, скрывавшая за собой каменную тропинку до беседки и завешанный полотном крон деревьев газон. Отведя засов, который не был задвинут до конца, Рома толкнул дверь рукой. Она не с первого раза, но поддалась, скрипнула и открылась. Парень взобрался на деревянное крыльцо с выкрашенным в цвет дома навесом и взглянул сначала на дорожку, и эта самая дорожка привела его обострённое внимание к белой с серой, матовой крышей, беседке. В ней предусматривались шторки, дверь закрывалась не полностью, а только снизу и напоминала дверцы от ящиков. Кусты сирени по бокам стояли уже давно отцветшие, шиповник и всякая изгородь обрамляла наружные стены особняка. Пестрели пионы, медленно тускнеющие и редеющие, от прошедшего ночью легкого дождя на свету солнца листья кустарников серебрились и сверкали не хуже кристаллов Сваровски, какими были украшены часы в главной комнате. Юноша с изумлением рассматривал ухоженный двор, белые оградки и зелёную траву. Она приятно шелестела и рябела в глазах. Еще дальше кустов, под шумящими деревьями, тропа вела к застекленной матовой постройке на широких чугунных столбах. К ней внимание Ромы прицепилось моментально. — Вот ты где! — послышалось из-за спины Ромы, этот голос и эту интонацию сложно было спутать, парень обернулся и увидел удивленное лицо Евгения с приподнятыми бровями. В руках трубки уже не было, газеты тоже, поэтому граф спокойно мог их развести, упираясь локтями в нижние ребра. — Красивый сад, беседка тоже. — сказал Савьялов, улыбаясь в знак солидарности с довольно хорошим настроением Жени, — А что это за строение? Вот там, стеклянное. — Это? Так, оранжерея. Ничего там уже лет шесть не растет. — слегка растерянно выпалил Завьялов, вытянул губы, кивнул, отвел Рому в сторону от двери и закрыл её. Евгений осторожно взял юношу под руку и тихо зашептал: — Давай только договоримся, что если тебя застукают мои слуги без меня, то ты ни в коем случае не будешь выдавать тайну нашего… «Язык подвешен неимоверно, говорит быстро, но четко, было заметно, что его способности разговаривать завидовали многие» — упоминал вскользь какой-то господин, эмигрировавший после революции в Испанию, с ним Евгений был знаком не понаслышке, а Рома наслушался этого от матери, когда та упрекала его за непоставленную речь. Граф стал отчаянно подбирать слова, и глаза его резво забегали в этих поиках. Роман, приметив это, решил помочь и подсказал тем же нежным шёпотом: — Нашей концессии! — Да ну тебя, концессия! — посмеялся с легкостью Женя, оттащил руку от Савьялова и хлопнул его ей же, — Ну, ладно, пусть так. Теперь вот о чем позаботимся… Завьялов, примяв кудри ладонью, вытянулся, сделался серьезным и, вырвавшись вперед, пошел к лестнице. Она сходилась со вторым этажом над входной дверью и все спальни шли по стороне сада, по бокам, в двух крыльях дома на втором этаже были довольно большие комнаты, вход в которые осуществлялся при пересечении одной из сторон полностью. Но все же направление юношей заставляет заострить внимание на спальнях. Граф встал у лестницы, взобравшись по ступенькам на второй этаж, и пронзительно долго думал над чем-то. Рома догнал его через несколько секунд и тоже стал смотреть на три двери, представшие перед молодыми людьми. Молчание Жени вызвало в нем гору сомнений. — Прям как в книгах или фильмах, где за одной дверью огонь, за второй лед, за третьей пропасть. — усмехнулся неловко Савьялов, на что Евгений посмотрел на него с явной укоризной. Несмотря на это, в глазах все равно можно было разглядеть спокойствие. Рому это обнадеживало, но не сильно ободряло. — Не возникай. — кротко сказал Женя и, проведя пальцем по всем дверям, пропустил свою спальню и указал на первую дверь слева, — Будешь жить вот в этой комнате. Завьялов, дернув рукой, двинулся к двери и преодолел расстояние всего за несколько шагов. Граф попытался открыть ручку раз, второй, провернул её и она щелкнула, Роман усмехнулся забавной технологии безопасности. — Запомнил как открывать и закрывать? — спросил Евгений, оборачиваясь на Рому, парень кивнул и одернул свой пиджак, — открыть влево, закрыть вправо. Внутри не помню. Такие противовзломные системы установились еще во времена деда Жени, который ко всему бывал в своем характере очень подозрительным, а к старости это вообще перешло в откровенную паранойю. Он стал думать о том, что кто-то может быть горазд покуситься на его состояние, приучал к этому флегматичного сына и припугнул внука. Отец Жени так и не добрался до распоряжения об разблокировке дверей, а Евгений не видел в этом особой надобности. Дверь наконец открылась и перед юношами открылась просторная комната, по виду своему давно не заселенная. — А здесь кто-то раньше жил? — спросил с искренней невинностью Савьялов, рассматривая гладкий, отполированный паркет, долгий шлейф из пыли, цветущей на приглушенном свете, и широкую кровать. — Моя семья, такой ответ пойдет? — недовольно вздохнув, ответил Женя. Он очень не хотел пока делиться подробностями своей частной жизни с новым другом, некоторая доля вопросов, вызванная детским любопытством, бесила его. Рома видел уже сейчас, что Евгений не такой уж и разговорчивый, как писали его приятели, возможно, это было приобретенной чертой. В комнате было достаточно много пустого места, посередине, у стены перед дверью стояла кровать с деревянным балдахином, по его верхней части и каркасу самой кровати шли красивые рельефы растительной тематики. Из-за отсутствия постоянного проживания в спальне на кровати не было постельного белья, белые подушки неряшливо торчали из-под одеяла, по комнате веяло пылью и старыми духами. Около двери стоял комод. Пройдя немного в сторону, пока Евгений изучал пыльные занавески и отмахивался от облака пыли, параллельно ругаясь на прислугу, Рома заметил сбоку от себя расписанный лаком секретер. Остальную комнату занимал пустой будуар с множеством вешалок и треног, завешанный плотными шторами. Завьялов отодвинул одну половину и вошел в затемненный уголок с вешалками, крючками и стойками. Он оглянул взглядом все поверхности и на одной из вешалок заметил бежевые перчатки с бахромой. — Вот же чёрт! — воскликнул Евгений, схватил, как оказалось, свои перчатки, Роман прибежал на громкие возгласы, — А я думал, что обронил где-то на вечере, заказал себе такие же из Голландии, в три раза дороже, а они здесь! Женя показал подоспевшему Савьялову свой аксессуар и продолжил ругаться на слуг, которые не смогли найти его перчаток, когда они висели на самом видном месте. Рома взял одну перчатку в руки и стал изучать материал, из которых они сшиты. Это был самый мягкий и нежный бархат, который Роман, как ему показалось, когда-либо в жизни видел и трогал. — Вкус у Вас что надо, — сквозь улыбку сказал Рома, — в этом деле о Вас в наше время много слухов, Вас называют одним из немногих дворян конца эпохи Российской империи, у которых был истинно хорошее чувство стиля. Очаровательный граф забрал у Савьялова находку и засиял от таких приятных слов. «Любит комплименты и всякие другие приятности, — вспоминал Рома из прочитанных источников, которые ему подсовывала мать, — хорошими словами расположить Завьялова к себе не составляло большого труда». Граф не смог сдержать приятного чувства, что нахлынуло на него, от столь пристального внимания, он помотал головой, скромно отвечая тем самым, что признателен за слова. Рома взглянул на Женю и стал долго-долго вглядываться в знакомые черты, но одновременно абсолютно чужие. В один момент Роман не выдержал и сказал: — Мы с вами совсем не похожи. — Ну, посмотрим. — усмехнулся Завьялов, забрал у Ромы свою перчатку и, дернувшись к часам, опомнился: — Есть не хочешь? Савьялов завис на секунду, сам взглянул на циферблат и увидел там стрелку, направленную на восемь вечера. Рома качнул плечами, поскольку абсолютно не знал, что отвечать на поставленный вопрос. Увидев смятение гостя, Евгений улыбнулся, коснулся пальцами его плеча и сказал: — Пойдем-пойдем, лишним не будет. А люди пока приведут эту комнату в порядок. — А... Вы не будете против, если я присоединюсь позже? — спросил Роман, закусив губу. Завьялов только оглядел его спокойно-вопросительно с недоверием, но похлопал по плечу и вышел из комнаты. Так Рома остался один, но ненадолго. Парень успел подойти к окну, отодвинуть штору, как сзади послышался женский голос: — Открыть не получится, в этой комнате ручки сняли. Савьялов увидел Алису — впервые без едких комментариев Софии. Она, похлопав глазами, отрешенно улыбнулась и принялась заниматься уборкой комнаты. Вид ее показался Роману самым адекватным. Он мог бы что-то спросить, но мысли в голову совсем не лезли. Стало до невыносимости душно. Тогда Рома задал вопрос: — А где открывается? — Могу предложить Вам выйти на воздух в сад. Если Вам нехорошо, лучше вызвать врача. — метко подметила Алиса, а потому Роман сразу одернул себя в смысле ее проницательности, постарался не подавать виду и держать себя в норме. Пока она не заметила, Рома вынырнул из комнаты и пробрался по лестнице, по самому ее краю, к дверям в сад. Стоило набраться воздуха, может так мозг хоть что-то поймет?