***
Чем дольше шел день, тем больше Санеми казалось, что вокруг одни идиоты. И мало того, что эти идиоты сами по себе тупые, но было ощущение, что с каждой минутой они становятся все тупее и тупее. А некоторые и вовсе решают свою тупость дополнить наглостью. То к доске выходить отказываются, то хамят на свой страх и риск… А то вообще не приходят на урок математики, хотя по журналу весь день они присутствовали. И это даже не один ученик проворачивал! Санеми кипел. Буквально кипел. Сдерживать крики на этих идиотов было уже просто невозможно. Он орал так, как никогда ещё не орал. И матом и математом, чем только он не крыл этих маленьких наглых придурков, возомнивших себя самыми крутыми именно в этот ублюдский вторник. Потерянный журнал класса Шиназугаву просто добил. Этот староста… Просто взял и, черт его, блять, подери, забыл где он оставил журнал. Идиот. Просто идиот. Это уже просто похоже на издевательство. Массовое издевательство над всеми ненавистным учителем математики. Ну ничего… Эти сопляки ещё поплатятся. Ой как поплатятся. Потому что потраченный впустую обеденный перерыв математика — это худшее, что потенциально может случиться с этой школой. И это сейчас и случится из-за этого непутевого старосты. Сжимая кулаки до побелевших костяшек, Санеми с грохотом ворвался в учительскую, сбив перед этим парочку учеников с ног в коридоре. — Суки, признавайтесь, кто последний раз видел этот блядский журнал?! — гаркнул математик, бешеным взглядом окидывая своих ошарашенных коллег. — Журнал? Какой журнал? — спросил Ренгоку, учитель истории, отвлекаясь от своей свиной котлеты. Шиназугава пронзил его взглядом и нахмурился даже больше, чем было ещё пару секунд назад. — Гламурный, блять. Обыкновенный, какой же ещё, идиот?! — математик захлопнул за собой выдвижную дверь, отрезая парочке смельчаков взор на обедающих учителей. — Ну-ну, Шиназугава-сан, успокойтесь! — раздался мелодичный и нежный голос Канаэ. Этот голос быстро заставил Шиназугаву расслабить руки и нервно выдохнуть. — Думаю, Ренгоку-сан имел ввиду, что мы не знаем, что за класс вы ищете. Да? — Это верно, Кочо! Прошу прощения за свою формулировку! — историк кивнул головой в знак извинения и вернулся к долгожданной трапезе. — М… Да. Я ищу журнал 1-б класса, — процедил сквозь зубы Санеми, понимая, что немного все же погорячился. Не у коллег он спрашивал про журнал. Этим про него знать неоткуда. Канаэ тем временем прикрыла рот ладонью и отодвинула от себя чью-то тетрадку. Даже во время своего перерыва проверяет задания… Какая самоотверженная. Удивительно, что она ещё не устала от этого всего. Чудо-женщина, не иначе… — Ой! Они были у меня пару уроков назад. Значит, скорее всего, журнал должен быть рядышком, — Кочо начала спешно озираться по сторонам, выискивая взглядом журнал с нужной наклейкой. Волосы ее, легкие и шелковистые, не могли не приковать к себе внимание математика. С каждым поворотом головы они струились волнами по чужим плечам, щекам и гру… — Я вфифел… Кхм! — толком и не прожевав целую котлету, Ренгоку захотел снова вставить парочку своих слов, но замялся, услышав как глупо он звучит. Проглотив все, он продолжил, — Я видел этот журнал сегодня утром, в самом начале дня! Я вел их первый урок и тоже принёс потом сюда. — Блять, мне не интересно че ты делал с журналом в начале дня! — Санеми закатил глаза и прошел до своего стола, за который он сел без особой осторожности, явно придавив жопой какую-то бумажку. Насрать на неё? Абсолютно. Не журнал — не интересует. Вот и весь секрет успеха. Все что не нужно сейчас — нахрен не сдалось в принципе… — Сейчас этот журнал где?! — Без понятия! — кристально честно выпалил Ренгоку и засмеялся. Ясно, че его так любят ученики… Он с этими идиотами явно на одной тупой волне. — Тогда не лезь, блять! — прошипел Шиназугава, сжимая ладони в кулаки и озираясь вокруг, пытаясь найти на столах проклятый журнал. На пару секунд в учительской наступила тишина. Немного неловкая и прерываемая только хрустом котлеты историка. Когда ж он её уже доест, боже? — М-м-м… Может, кто-то его забрал? — тихонько предложила Канаэ, вчитываясь в почерк какого-то ребенка. — Я даже знаю кто, — внезапно встрял в разговор Обанай, хитро сощурив глаза. Что за привычка такая дурная, влезать посреди разговора? Раз знает, надо было раньше влезть хотя бы. — Это наверняка один из злых халтурщиков, которых ты сегодня контрольную заставил переписывать из-за жаришки! Утю-тю, бедняжки… Да, наверно так и есть! — Слышь, халтурщик, рот закрой, пока я сам не стал злым, — отчеканил Шиназугава, сдержанно ухмыляясь. Хорошая шутка. Смешная. Только не в той, блять, ситуации рассказана, сейчас Санеми не до «хи-хи» и точно не до «ха-ха». — Ой-ой-ой, боюсь-боюсь. Молчу, а то ещё линейками кидаться начнешь, вообще страшно станет! — ехидничал Игуро, что-то очень «внимательно» разглядывая в телефоне. — Не надо размахиваться линейками! У него ведь даже их нет, мне страшно представить откуда он их достанет! — снова на повышенных тонах влез в разговор Кёджуро. Кажется, у него даже наконец-то закончились котлеты. Удивительно. — А ученики сюда вряд ли могли зайти. Может, журнал забрал Гото-сан? Он как раз был здесь на прошлой перемене! — Как и Мурата с Томиокой! Точно кто-то из них троих! — Канаэ воодушевилась, когда смогла все же вспомнить что-то полезное на пару с коллегой. — А ты откуда знаешь? Я тебя здесь на прошлой перемене не видел! — задумчиво подметил Кёджуро, развязывая ещё одно бэнто. И все же, как в него столько влезает? — А, да я просто мимо проходила, а мне навстречу эти двое шли, я успела увидеть как они заходят в учительскую, — учительница уверенно кивнула головой и обернулась в поисках общего расписания уроков. Оно как раз висело на одной из стен. Чисто для удобства некоторых. — Та-а-ак… У кого там сейчас урок с этим классом? У кого урок, у того и журнал! — Какой журнал? — в проеме двери внезапно возник Томиока. Странно, звука открывающейся двери не было… Неужели Шиназугава забыл её закрыть? Плохо. Он снова нахмурился и презрительно окинул Томиоку с головы до ног. Спасибо, что хоть кофту свою накинул из приличия. А то Санеми был бы готов ударить физрука прямо в его идеальное лицо, если б ещё хоть раз увидел вблизи эту чертову обтягивающую футболку. — О, мы потеряли журнал 1-б класса! Он, случайно, не у вас? — объяснила Канаэ, радостно хлопая в ладоши. Она с ходу заметила, что коллега держит в руках какой-то журнал, но увы, наклейку рассмотреть не имела возможности. — А… Да, 1-б у меня, — Томиока задумчиво поднимает журнал, словно впервые его видит. Шиназугава резко встал со стула и направился в сторону коллеги. — Я как раз хотел его занести и… Он не успел договорить, ибо из его рук грубо вырвали несчастный журнал, и без того потрепанный жизнью. Томиока от неожиданности впал в ступор и затих, видимо, не планируя продолжать свой монолог. Он лишь глупо смотрел на то, как Санеми возвращается на свое место, небрежно смахивает бумажки со стула и садится, кажется, процеживая что-то отдаленно похожее на «Спасибо». Ну. Раз забрали, то было нужно. Пялиться не обязательно. Шиназугава отложил найденный журнал в сторону и все же достал своё бэнто. Какое счастье, обеденный перерыв не будет потрачен в пустую. И на том спасибо. Журнал можно будет и на уроке заполнить, устроив детям какие-нибудь тесты. А еду есть уже нет… Приоритеты слишком очевидны. — Прия-я-ятного аппетита, Шиназугава-сан! — мелодично протягивает Канаэ и прикрывает наконец тетрадку. — Что вы там ещё хотели, Томиока-сан? Вы не договорили. — М. Да… Я хотел взять журнал 4-а. Они сдают сегодня нормативы. — Ого-го, как рано… Учебный год же только начался, что за нормативы? — девушка облокотилась на стол локтями и упёрлась кулачками в щёки. Её волосы соскользнули с плеча. Краем глаза Шиназугава за это зацепился. Какие же шелковистые… — Эти ваши сегодняшние вышибалы тоже часть нормативов? — вновь влез в разговор Ренгоку, откладывая палочки. Пожалуй, в скорости поедания бэнто он быстрейший. Шиназугава хмыкнул. Удивительно. Не он один заметил эти странные вышибалы. Даже интересно что на это скажет физрук. — Что?.. Нет. Это не нормативы. Просто игра, — мужчина безучастно отвел взгляд в сторону, пряча руки в карманах. — Нормативы другие. Бег стометровка, челночный бег, прыжки в… — Прыжки в «всем насрать». Ищи журнал и уходи, — рявкнул Обанай и ткнул пальцем в сторону коридора за плечами Гию. — Как грубо! — подметил Ренгоку, переставая улыбаться. Этот химик за резким словом в карман не полезет, но сейчас это было совершенно беспочвенно, как показалось историку. Томиока же в ступоре стоял в дверном проёме, удивленно приподняв брови. Хотя, если не знать как они у него расположены обычно, то показалось бы, что ему совершенно плевать. — Да уж, это было слишком, Игуро-сан! — ошарашенная Канаэ даже опустила руки на стол, впиваясь взглядом в грубого коллегу. Тому явно стало некомфортно и тот, насупившись, уткнулся в свой компьютер. — М-м-м… Все равно Томиока-сан журнал не найдёт. Я отдала его буквально в начале перемены Узуй-сану, а он ещё не пришел… — Что? А ему журнал зачем? — брови Томиоки вновь опустились на исходную позицию. Мужчина посмотрел на Канаэ и чуть прищурился, кажется, подозревая что-то неладное. — Честно, не знаю! Он спросил — я и отдала. Прошу прощения! — учительница сложила ладони вместе и чуть склонила голову в молящем варианте. Видимо, ей действительно было неловко. Но спустя пару секунд она сложила руки на столе и внимательно осмотрела своего коллегу-физрука. — Ничего. Я подожду, — Томиока прикрыл за собой дверь и облокотился спиной на стену рядом, пытаясь разглядеть лист с общим расписанием. Вот нет бы подойти и посмотреть? Нет, надо стоять и пялиться как идиот. Санеми фыркнул, поддевая палочками кусочек моркови в карри. — Томиока-сан… У вас волосы растрепались, — подметила Канаэ. И действительно, если присмотреться, то можно заметить, как резинка физрука съехала со своего места и теперь уже совсем не держала взлохмаченные волосы. Томиока хоть когда-нибудь их все же моет? Они слишком странно блестят на свету. Томиока непонимающе захлопал глазами, глядя на свою коллегу-учительницу, но все же положил руки на свои волосы. И вправду растрепались. Ещё чуть-чуть и потерял бы резинку, наверно. Даже не ясно к лучшему это было бы или к худшему. Краем глаза Шиназугава всё же посматривал на учительницу биологии и на физрука. Хоть и очевидно, что сделает этот синий придурок, но все равно почему-то интересно. Гию перехватил рукой волосы у самого затылка, а второй рукой стянул бедную и несчастную резинку с волос, явно намереваясь завязать хвост ещё раз. Такой же, как и обычно. В чем вообще прикол этой его обкоцаной прически? Выглядит убого и странно. Так сильно хочет создать идеальный образ школьного консультанта и главного дежурного, а сам не может даже нормально подстричься. «Неадекват - он и в Африке неадекват» — промелькнуло в голове Шиназугавы, пока он жевал рис и мясо. — Знаете, а я вот сколько здесь работаю, я ни разу не видела вас с распущенными волосами, — подметила Канаэ. Она вновь облокотилась щекой о ладонь, перекрывая взор для математика. — Почему у вас из причесок только хвостик? Волосы такие длинные, а вы совсем не экспериментируете с ними… — Так просто удобно, — Томиока отвел взгляд от коллеги и крепко перевязал волосы резинкой. — С распущенными жарко. — Правда? Никогда не замечала, — Канаэ с задумчивым лицом выпрямилась и руками собрала волосы в хвост чуть повыше затылка, оголяя шею. Такую изящную, такую… Кукольную. Санеми впился в эту шею взглядом, забывая про все на свете. Через пару секунд девушка восторженно вздохнула и её лицо вновь озарила улыбка. — А ведь действительно! Спине так и вправду чуть прохладнее. У вас нет запасной резинки? Томиока, уже завязавший свои волосы, начал искать по карманам что предложить коллеге. Он слегка растерянно сначала похлопал по своим карманам, а потом в один из них запустил руку. Но Ренгоку был намного быстрее. Видимо, на его столе уже лежит парочка резинок как раз на такой случай. Он резко вытянул руку с резинкой вверх, широко улыбаясь. «Здесь!» — громко выдал он, начав размахивать этой самой резинкой, привлекая к себе внимание. Канаэ радостно захлопала в ладоши и быстро вытянула руки вверх, готовясь поймать резинку. А что? Одну волну с историком у нее получилось поймать. У резинки тоже есть все шансы. Ну, то есть, как есть… Были бы. Если бы Кёджуро хорошо прицелился, а не бездумно бросил резинку куда-то в сторону получателя. Конечно, бедная резинка не попала в руки девушки. Она мало того, что улетела сильно дальше, так она ещё и в совсем другую сторону полетела. И вместо мягких ладоней учительницы биологии, резинка упала прямо на голову физрука. «Что за детский цирк…» — подумал Шиназугава, сдержав глупый смешок. Он, в общем-то, был единственным, кто хотя бы попытался. Обанай и Канае тихонько хихикнули куда-то в сторону, а Ренгоку засмеялся во весь голос, горячо извиняясь перед «пострадавшим» коллегой. А тот в ответ лишь взял резинку, тихо помотал головой и, подойдя чуть ближе, отдал резинку хихикающей Канаэ. Томиока обернулся на часы и немного нахмурился. — Кажется, Узуй ушёл с журналом на обед, — обреченно выдохнул физрук. — Скорее всего он вернётся только со звонком! Если он вообще планирует вернуться… — проинформировал Ренгоку, разглядывая свои пустые коробки из-под бэнто. Могло даже показаться, что в его глазах мелькнула грусть. Теперь он будет грустить из-за того что все сожрал за половину перемены? Ну конечно, очень в его духе. Шиназугава даже закатил глаза, когда заметил выражение лица историка. Ещё один принц драмы в школе, супер. — Если у вас нет никаких дел, то можете присесть и подождать с нами! Заодно и отдохнёте. А то весь день на ногах под открытым солнцем! Томиока вновь вздохнул и медленно двинулся к ближайшему свободному месту в учительской. Пришлось обходить два стула полностью покрытых каким-то хламом от Хаганезуки и Тенгена. Как они только умудряются здесь сидеть? Везде какие-то листочки, коробки, мусор… Сковорода под стулом валяется. Не ее ли искал учитель рукоделия буквально вчера? На соседнем от этих двух тронов из мусора аккуратненько лежит чье-то бэнто. Физрук решил особо далеко от выхода не отходить в поисках свободного места, а потому сел за чужой стол между Кочо и Шиназугавой. Наглость — второе счастье, как говорится. Но будто бы Томиока не особо счастлив тому, что ему позволили тут остаться. Сидит со своей кривой каменной рожей, словно вообще не стыдится своей наглости. Неужели нельзя было хотя бы место другое выбрать? Шиназугава хмурится, окидывая Томиоку взглядом исподлобья. «Какой гордый, блять. Сел за чужой стол без разрешения, и хоть бы хны!» — думал Санеми, все агрессивнее и агрессивнее пережевывая несчастный рис. Где-то сбоку драматично вздохнул Обанай, словно это к нему только что сел ненавистный Томиока. И услышав этот полный отчаяния и боли вздох приятеля, Шиназугава лишь закатил глаза. «Неженка». — Томиока! — спустя минуту тишины снова начал Ренгоку. Вот не сидится же ему на месте. Нет, обязательно нужно о чем-то попиздеть с кем попало. — Сейчас ведь обеденный перерыв, где ваше бэнто? Кто о чем, а этот о еде. — Я не ношу бэнто, — неловко ответил Томиока после секундного молчания. Настолько не хочет общаться со своими коллегами, что его удивляют даже такие вопросы? Вот урод. — Как так? Почему? — выражение лица историка было просто неописуемо. Такого удивления от него ещё никто не видел. Действительно, как же это так, какой-то идиот не носит бэнто в школу, какой ужас, как так можно! Идиоты. — Не люблю готовить… — коротко ответил Гию и уткнулся взглядом в обложку какой-то книжки на столе. Видимо, он не особо был настроен на разговор. Ну а что? Урод он и в Африке урод, кто от этого Томиоки мог ожидать чего-то другого? — О, понимаю понимаю, это может утомлять, тем более с вашим подходом к работе! — улыбка снова озарила лицо Кёджуро. Он даже чуть покивал головой, добавляя уверенности своим словам. Хотя какой уж тут подход? Бегать за учениками весь день и бесить всех — это все, что Томиока умеет делать в школе. Особо тяжелого подхода здесь нет. — Тогда почему вы сейчас не в столовой? Макио и Хинацуру сегодня хорошо потрудились, ученики в восторге от сегодняшних блюд! — Я не голоден. Шок на лице Ренгоку говорил сам за себя. Кёджуро от удивления даже открыл рот, не понимая как такое вообще возможно. В принципе, в этой ситуации шок весьма уместен. Какой придурок не будет голоден после семи часов на ногах? Тем более под палящим солнцем и с орущими детьми вокруг. Шиназугава скептически вскинул бровь, искоса глядя на ненавистного коллегу. Краем глаза он заметил и то, что Канаэ тоже удивленно разглядывает Томиоку. Как в зоопарк пришли, ей богу… — После этих детей мне иногда уже жить не хочется, что уж про еду говорить, — внезапно признался Томиока, облокачиваясь на стол локтями и утыкаясь лбом в свои ладони. В учительской на секунду воцарилась тишина. Это… Было действительно неожиданно признание для всех, кто находился в кабинете. А Томиока, кажется, даже и не понял, что он сказал. Конечно, когда ты не особо-то и говоришь с людьми, базар фильтровать трудно… — Вот… Так честность, — ошарашенно подметила Канаэ, удивленно прикрывая рот ладонями. — Уж от кого от кого, а от вас я такого услышать не ожидала… Что случилось? — Чем больше я здесь работаю, тем больше мне кажется, что дети специально пытаются вывести меня из себя, — Томиока прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Не часто он так разговаривается, но, видимо, дети его все же вывели. — Это ж что такого нужно выкинуть, чтоб вывести аж самого Томиоку из себя? — с не сдержав смешок, поинтересовался Санеми, отставляя полупустой бэнто в сторону. Томиока, услышав такой вопрос, в недоумении поднял голову и уставился на математика своими глубокими синими глазами. Зря Санеми спросил… — Что?.. Что значит «самого Томиоку»? — пару раз физрук непонимающе хлопнул ресницами и нахмурил брови. Это единственное что его смутило? Недостаточная четкость в фразе? Нет, он реально идиот. Это же буквально очевидно. — Ты рожу хоть свою видел? — вновь решил вставить своё «фи» Обанай, откидываясь на спинку стула. Руки он предусмотрительно сложил у себя на груди так пафосно, как только смог, а потому, видимо, приходилось изо всех сил бороться с желанием нагло ткнуть в сторону физрука пальцем. — Ходишь двадцать четыре на семь с еблищем-камнем, а теперь удивляешься простейшим вопросам. Идиот. Канаэ вновь осуждающе глянула на учителя химии, а после перевела тот же осуждающий взгляд и на Шиназугаву, что не особо пытался сдерживать смешок с этой ситуации. Санеми быстро отвернулся к окну. Он ни при чём. Это не он. Это все Игуро. Тем временем Томиока просто молчал. Он не решался вступать в этот диалог с коллегой и лишь продолжал сидеть, глупо пялясь то на Шиназугаву, то на Обаная. — Вообще-то… Вопрос Шиназугавы-сана весьма интересный! — тише обычного начал Ренгоку облокачиваясь на стол и наклоняясь ближе в сторону учителя физкультуры. — Что такого выкинули дети? — Конкретно сегодня или?.. — Томиока опустил подбородок на сложенные в замок ладони и приподнял брови. — Так много разных событий что ли? — историк вскинул одну бровь и пошире раскрыл глаза. Хотя казалось бы, куда ещё больше? — М… Ладно, не особо разных, просто, — он не успел договорить, ибо Обанай вскинул руки вверх и через чур громко вздохнул. — Что? — Какой бедный, какой несчастный! Что, ученики на пару уроков не пришли и ты уже убиваешься из-за этого? Пф, а выглядишь как непробиваемый булыжник, — кривляясь съязвил химик, а после взял свою толстую папку и направился в сторону выхода из учительской, — фу, даже слышать не хочу твое нытье. Без меня. Вот это говно давайте без меня. — Игуро-сан, да что за кошка вам с утра под дверь нагадила, что с вами такое?! — восклицает Кочо, искренне удивленная таким поведением коллеги. Ну да, перед ней он обычно просто молчаливый парнишка, который сам себе на уме. Не болтает, ни с кем в открытую не ругается, прям божий одуванчик. А тут как-то разошелся. — Бе-бе-бе, да что за кошка вам под дверь нагадила, бе-бе-бе! — Обанай демонстративно покачивался из стороны в сторону, подняв раскрытые ладони к своему лицу. Он резко остановился, обернулся и ткнул пальцем в сторону физрука, в отвращении сощурившись. — Вот кем-кем, а личным психологом этого идиота я быть не хочу! Мне аб-со-лют-но насрать что там его так довело! Пусть в подушку об этом поплачет, а не здесь. Я на урок. Бывайте. Учитель химии демонстративно повернулся ко всем спиной, махнув своим лабораторным халатом, и вышел из кабинета. Дверь хлопнула как-то неприлично громко. Из-за неё послышался недовольный бубнеж уходящего Обаная и хохот кого-то из учеников. Канаэ на такое детское поведение лишь выдохнула и разочарованно покачала головой. — Томиока-сан, вы только близко к сердцу не принимайте… Уверена, у него просто день такой! Так что же… Случилось? — Вообще, он угадал, — скучающе признался Томиока, прикрыв глаза. Ого, он что, признал тот факт, что он идиот? Секундная тишина. Шиназугава краем глаза покосился на коллег и нахмурился. Вот так уж им прям интересно, че там кто натворил в этой школе, где каждый день кто-то какую-то хуйню творит. Вот прям уж удивились. Прям никто ничего не ожидал. Но, судя по милому лицу Канаэ и… Обычному, но удивленному лицу Кёджуро, можно сказать, что они реально не ожидали чего-то подобного и сегодня. — Что-что? — Кочо непонимающе наклонила сторону слегка в бок, придерживая локон своих волос за ухом. — Это по поводу… Прогулов что ли? — Кёджуро выпрямился и чуть нахмурил брови, не отрывая взгляда от Томиоки. Тот от такого пристального взгляда, кажется, даже чуть поёжился. Иронично. С его-то прической. — Да. Дети придумывают все более и более идиотские отмазки, лишь бы не пойти на урок. Это действительно начало раздражать… Особенно после некоторых индивидуумов. — Дай угадаю, больше всего тебя бесят близнецы Токито? — на вскидку предложил Шиназугава, начиная крутить в руках карандаш. Ну а что? Эти идиоты очень даже подходят под типичных учеников, которых мог бы ненавидеть Томиока: длинные волосы, крашенные кончики, бегают по коридорам, вечно опаздывают, язвят, грубят, и вообще, обалдели совсем. Им бы по нулю баллов на лбах нарисовать и выпороть. Было бы просто чудо. — Нет. Больше всего меня выводит юная Кочо Шинобу, — резко и абсолютно беспардонно признался Томиока, совершенно игнорируя тот факт, что здесь сидит её старшая сестра. Стоило бы, наверное, выразиться помягче, но это его опустошённое и уставшее выражение лица говорило само за себя: Томиока и так выразился мягче, чем хотел. Канаэ положила руки на покрасневшие щёки и широко раскрыла глаза. — Что… Что? Что-что-что? Шинобу? Б-больше… Всех? — от шока старшая Кочо запиналась и заикалась. Она была просто уверена в том, что ее сестра находится в списке «выводящих из себя» хотя бы где-то в середине, ибо острый язык ее действительно мог задеть кого угодно, да и ленилась Шинобу довольно часто. Но чтоб больше всех? Как же так? Неуж-то она часто прогуливает уроки? Но… Как? Оценки всегда на месте, нет никаких ни пропусков, ни "н"-ок. Да и зачем? Шинобу весьма подтянутая молодая девочка, полная сил и энергии. Выносливая и быстрая. Вроде… Должна же быть лучшей ученицей и в физкультуре, но… — Юная Кочо? Вроде ведь, хорошая девочка… Неужели прогуливает? — Кёджуро нахмурился ещё больше, медленно переводя взгляд на Канаэ, словно она в этом виновата. — Уже как три месяца. — Три?! — воскликнул математик, подскакивая со стула. — Она три, блять, месяца не ходила на физкультуру?! — Да, — весьма сухо отрезал Томиока, разглядывая свои же руки. — И ты взял и позволил ей это?! Ты что, реально бесхребетный идиот? — Шиназугава ударил руками по столу и попытался заглянуть в это тупое лицо тупого учителя. Не получилось. Он нарочно отворачивается. — Но… Но-но… Как? Как она так умудрилась? Три месяца это… Это же ужасно много! — восклицала Канаэ. Её брови изогнулись в печали, а щёки стыдливо краснели и краснели. — Сначала я ничего и не заподозрил даже. Она сначала отыгрывала ужасные страдания от головных болей, корчилась от боли в животе, в ногах… — начал перечислять Томиока, уже и сам понимающий свою наивность. — Между всеми этими страданиями у нее обязательно были «женские дни» по полторы недели. Потом либо у нее ангина была на выходных, либо простуда, либо ротовирус, либо вообще все сразу, и обязательно у нее есть куча справок от родителей. Недавно начались записки. От мамы, от папы, по несколько штук за неделю. Последние два урока она и вовсе не явилась объясниться, хотя я видел её в коридорах… — Ох божечки, ох божечки… Простите, Томиока-сан, мне жаль что она так себя ведет! — Канаэ, совсем раскрасневшись, отвернулась и помотала головой. В груди Шиназугавы что-то ёкнуло. — Я с ней обязательно поговорю! Ах, простите! Как стыдно-то… Три месяца!.. Простите! — Кто бы мог подумать, что юная Шинобу способна на такие хитрости! — Ренгоку сложил руки на груди и снова улыбнулся. Чего только не придумают дети в наше время! «Изобретательность это всегда хорошо. Даже если от этой изобретательности страдает посещаемость» — что-то такое он уже однажды говорил, когда парочка учеников взяли и пришли лишь на последние пять минут урока с умопомрачительной историей их геройства. — Ага, а по ней и не скажешь, что она бунтарка, — подметил Санеми и ухмыльнулся. — А по твоему брату все и так очевидно, — выдал Томиока, все же повернув голову в сторону Шиназугавы. — Это ещё что должно значить? — Ухмылка мгновенно пропала с лица Санеми и тот нахмурился. Вот тут уже с одной стороны интересно, а с другой снова появляется желание ударить кое-кого по лицу. — Тоже бунтарь, получается, — пояснил физрук, пожимая плечами, — то форму забыл, то голову разбил, то ногу в драке потянул, а вчера он вообще с мотоцикла, видите ли, упал, не может заниматься. Что. Генья? С мотоцикла? Упал? Генья, блять, упал с мотоцикла? Этот идиот все же посмел сесть на блядский мотоцикл? Так ещё и упасть с него. Руки Шиназугавы непроизвольно сжались в кулаки от злости. Он широко распахнул глаза и пытался прожечь Томиоку взглядом. Этот мужик сейчас серьезно? Или шутит? Какие-то тупые у него шутки. Лучше б молчал в тряпочку и дальше, как оно было всегда. Ему явно не идет быть разговорчивым. Каждый раз, как он открывает рот, узнается что-то плохое. То контрольную списали, то Генья подлым и наглым лжецом оказывается. Что дальше? — И ты. Оставил его. Сидеть во время. Своего урока? — максимально сдержанно процедил Шиназугава, прикладывая все усилия просто чтобы не разбить что-нибудь. Не здесь. Не сейчас. — Да. Мне показалось это серьезным. — Томиока вновь лишь пожал плечами, ещё больше разжигая этим злость математика. — Блять, ты… Шиназугава не успел озвучить свою колкую и грубую мысль, ибо по всей учительской прокатился ужасно громкий и заливистый смех учителя истории. Конечно, все коллеги посмотрели на него в недоумении. Чуть прокашлявшись, он изволил объясниться: — Извините, извините, падение с мотоцикла это, конечно, ужасно, но вы мне напомнили о сегодняшней ситуации с не самым приятным поведением учеников! — Ох! А у вас что успело произойти? Я думала, что у вас на уроках все ведут себя хорошо и покладисто! — хихикнула Канаэ, положив руки на стол перед собой. Её щёки больше не горели от стыда, а милое личико озаряло присутствующих милой и нежной улыбкой. Пожалуй, эта улыбка — это единственное, что заставило Шиназугаву глубоко вздохнуть и успокоиться. — Ха, обычно так и есть! Но сегодня у нас должна была быть проверка проектов, а на таких уроках обязательно кто-то что-то выкидывает! — Кёджуро снова посмеялся и посмотрел на Кочо. — Сегодня, например, близнецы Токито устроили мне целый квест «Угадай кто из нас кто», представляете? — Конечно, а кто ж ещё, если не эти идиоты, — пробубнил Шиназугава и закатил глаза. — Целых двадцать минут от урока я не мог понять кого из них спрашивать! Проект мне должен был сдавать Муичиро, но оба открещивались и пытались заверить меня в том, что каждый из них Юичиро! — Ха, очень похоже на них! У меня на уроке тоже что-то похожее было, но там уже я была виновата… Вызвала одного, а к доске вышел другой, — хихикнула Канаэ, — и я даже этого не поняла! Стоим, разбираем тему, я называю Муичиро по имени… А это Юичиро! Ха-ха-ха! И главное тот близнец, что остался сидеть на месте, начал доказывать мне обратное… Если честно, я так и не поняла кого вызвала! — Вот то же самое! Они одинаковые, да и к тому же на одной волне, ха-ха! — Такое поведение нужно пресекать, — буркнул Шиназугава, облокотившись щекой на сложенные в замочек руки. — Сегодня они смеются с того что вы их не различаете, завтра они смеются, а потом они пользуются вашей наивностью и срывают уроки. — Ой, да ладно вам, Шиназугава-сан! Это же дети. В первом классе средней школы можно и подурачиться! — Лучше оставить дурачество в младшей школе, — сказал Томиока и посмотрел в потолок. — Все же в их возрасте нужно хотя бы начинать работать над дисциплиной, если её ещё нет. — Ой, вы двое слишком категоричны, это же… И снова умная мысль не смогла быть озвучена. Дверь с оглушительным грохотом открылась, и на пороге учительской появился разъяренный учитель изобразительного искусства. Весь взлохмаченный, красный от злости, он сначала тяжело и громко дышит, а потом во весь голос орёт. Просто орёт. Шиназугава, Томиока и Кочо поспешно закрыли уши от этого крика, но это мало помогло. — Я. НЕНАВИЖУ. ЭТОГО. УБЛЮДКА! — проорал Узуй, яростно швыряя школьный журнал в ближайшую мусорку. Томиока мигом это замечает и встает со своего места. — Что этот Токито, блять, о себе возомнил?! Пусть он свой язык засунет себе в ЖОПУ! Когда у меня будет с ним урок, о-о-о-о-о, когда у меня будет с ним урок я ему, блять, устрою… — Ха-ха, как удачно, мы как раз вспоминали о близнецах Токито! — Кёджуро как сидел за столом со сложенными на груди руками, так и сидит. Вот где-где, а в этой ситуации ему действительно везет. Хоть где-то его плоховатый слух является плюсом. — Пусть они нахуй сходят эти близнецы, сука, Токито! — рявкнул Тенген и быстрым движением смахнул со своего стула гору мусора. — Я к нему со всей своей ебучей душой, а он!.. — Прошу не материться так громко, — прервал разочарованную тираду художника Томиока. Он невозмутимо подошел к мусорке и достал из неё журнал. Тот самый, которого он ждал все это время. — Дверь открыта, все ученики вас слышат. — Да мне насрать, блять, на этих учеников! Мои права должны быть… — Вы учитель, Узуй-сан. Вам нельзя нецензурно выражаться в присутствии учеников. — Слышь, правильный, сдрыстни отсюда тогда и дверку заодно прикрой, чтоб меня не услышали! Потому что я такого не потерплю! Этот пацан уже в край ахуел, не иначе! Шиназугава закатил глаза и отвернулся к окну, уже даже не вслушиваясь в дальнейший диалог двух коллег. И так ясно, что Тенген от своего «Нет, я хочу всех обосрать» не откажется, а Гию не откажется от своего «Вообще-то, по правилам, ты не должен то, се и это». Не в первый раз эти двое препираются. И точно не в последний. Но этот неровный шум чужих голосов реально бесит. Хоть голос Томиоки в какой-то момент и стих, ситуация лучше не стала. Теперь без остановки на повышенных тонах общались Узуй и Ренгоку. Что было, наверно, даже хуже просто потому что Ренгоку реально громкий. Очень громкий. И Узуй, блять, такой же. — Блять, вот обязательно вам так орать, да?! — воскликнул Санеми, резко обернувшись к коллегам. Томиоки в кабинете уже нет. Канаэ тихо и мирно наблюдает за разговором двух друзей. А эти двое наконец-то на секунду затихли. — Не устраивает — пиздуй за Томиокой! Тут может орать кто угодно и когда угодно! — Тенген по-детски сложил руки на груди и запрокинул голову назад, глядя на математика «сверху вниз». — И лично я сейчас хочу поорать, именно здесь и именно сейчас! — А жёнам поплакаться не судьба, да? Обязательно здесь обижульки свои устраивать? — Шиназугава слегка улыбнулся, полностью уверенный в том, что задел эго Узуя. Хотя улыбочка эта больше походила на сдержанный оскал. — Мамке своей поплачься, что коллеги без тебя между собой общаются! — выдал оскорбленный художник, демонстративно опуская уголки губ неестественно низко и нагло выставляя перед собой средний палец с ярко-зеленым лаком. Самодовольная ухмылка Шиназугавы быстро сменилась на оскорбленный оскал, полный злости и ярости. Санеми вытаращил глаза и покраснел от злости. Блять, вот это уже явно было лишним. Математик разъяренно подскочил со своего места, почти задыхаясь от желания убить нахала. Сдерживаться он был не намерен, а потому быстрым шагом направился к Тенгену. Разволновавшаяся Канаэ попыталась встать между ними размахивая руками и прося успокоиться, но Шиназугава быстро её обогнул и оказался лицом к лицу с наглым коллегой. Тот не проявил и капли сожаления о своих глазах. Блять. Пизда этому идиоту. — Что. Ты. Сказал?! — руки математика крепко сжимались в кулаки, на руках и лбу выступили объёмные вены. Не удивительно. Кровь Санеми кипела от возмущения. — Мамке своей иди поплачься!.. — уверенно начал Узуй. Но увы, в этом кабинете никто и никогда не договаривает свои фразы. Костлявый кулак математика с огромной силой «поцеловал» щёку наглеца. Раздался возмущенный возглас боли. — Ещё раз ты, мразь, вспомнишь мою мать в разговоре — я серьезно тебя закопаю. Заживо блять. Я не шучу. В комнате вновь воцарилась тишина. В этот раз ужасно тяжёлая и напряженная. Шиназугаве больше нечего было сказать. Тенген явно продумывал что бы такого ответить. Будет ли Санеми его слушать? Не в этой жизни. Он резко развернулся, прошелся до своего места, схватил журнал и спешно вышел из кабинета, хлопнув дверью. Себе в след он успел услышать мекающие передразнивания. Надо, наверно, ещё раз ему врезать… Но уже поздно. Кабинет уже за спиной, а ноги быстро несут Шиназугаву к очередному кабинету на урок. Урок… Сейчас Шиназугава точно не в настроении что-то там кому-то там рассказывать. Значит, как и планировал, устроит им контрольную. Или самостоятельную. На крайний случай проверочную на пол урока, кто ж знает. И снова появление Санеми в классе вызвало гробовую тишину. Видимо, все было понятно по лицу математика, так как некоторые начали устало вздыхать сразу, как Шиназугава подошел к своему столу. Мужчина взял мел и молча написал на доске число, давая всем надежду на спокойный день. Но дальше Санеми начал писать различные уравнения и неравенства. Без пояснений. Без слов. Без предупреждения. Просто начал писать и продолжал, и продолжал, и продолжал… Продолжал до тех пор, пока все четыре секции доски не были исписаны цифрами и буквами. Положив мел и отряхнув руки, математик повернулся к классу и нахмурился. — Не вижу ваших пишущих ручек. Времени много что-ли, я не пойму? Это не на весь урок. Пишем.***
Тишина — это все же лучшее, что может услышать учитель в конце своего рабочего дня. Отпустив учеников, Шиназугава засиделся в одном из кабинетов, небрежно просматривая журнал последнего класса на сегодня. Нужно было проверить, всем ли ученикам он поставил оценки за самостоятельные, но перед глазами, как на зло, все плыло и съезжало в стороны. Жара и усталость делали своё дело. Санеми все же сдался и забил огромный болт на несчастные оценки, закрыл журнал и откинулся на стуле, глубоко дыша. День был реально тяжелый. Слишком много агрессии и нервов за пол дня, что даже удивительно, особенно для человека вроде Шиназугавы. Посидев так около пятнадцати минут, Санеми поймал себя на мысли, что вот-вот уснет. Но уснуть в школе — это последнее, чего ему хотелось, как минимум сегодня. А потому он встал, взял с собой журнал и медленными шагами направился к учительской. Его шаги громким эхом раздавались по пустым коридорам. Благодать. Лишь в некоторых кабинетах слышится чей-то бубнеж и копошение. Кружки по интересам, увы, никто отменять не собирался. Очень жаль. Шиназугава тяжело вздохнул и встал перед дверьми в учительскую. Тихонько открыв дверь, мужчина заглянул внутрь и заметил, что кабинет абсолютно пуст. Слава богу. Общаться сейчас с кем-либо — это явно не самая приятная перспектива. Даже очень неприятная, можно сказать. Математик прошёл вглубь учительской и небрежно кинул журнал на его законное место. В окне виднелись первые лучи заката. Небо окрашивалось в зеленовато-рыжий из-за заходящего солнца, а редкие, но пышные ватные облака почти что светились изнутри. Приятная картина. Шиназугава подошел к окну ближе и облокотился на подоконник. Почему бы не полюбоваться закатом, пока есть минутка? Взгляд Шиназугавы блуждал по приятному пейзажу, игнорируя местами обшарпанные человеческие мини-муравейники. Не до них. Хотя лучи солнца весьма красиво освещают стены и окна. Получается весьма интересно. Взгляд случайно с довольно интересных, но не особо завораживающих, домишек перескочил на ярко отсвечивающее нечто на заднем дворе школы. А, ну да. Уличные раковины. Довольно полезны во время субботников и, возможно, на уроках физкультуры, но больше они ничем и не примечательны. Удивительно, что лучи солнца в принципе осветили эти скудные раковины так ярко. Но в какой-то момент яркое пятно особо сильно отсвечивающей раковины было перекрыто. Перед раковиной возник подтянутый силуэт в обтягивающей белой футболке, синих трениках и с черными неопрятными волосами. Опять этот. Шиназугава нахмурился и громко цокнул языком. Даже тут обязательно нужно было влезть. Видимо, Томиока почувствовал на себе взгляд. Он обернулся на окно учительской и посмотрел Санеми прямо в глаза. Математик лишь фыркнул и поспешно отошел от окна. Больно нужно ему с этим идиотом в гляделки играть. Следующая цель Шиназугавы — дойти до дома. Желательно без приключений. И желательно побыстрее. К вечеру, конечно, погода стала поприятнее, но жара никуда не ушла. Лишь тёплый ветерок раздувал застоявшийся за день воздух. А заодно и взлохмаченные белые волосы Санеми. Довольно приятно. Мужчина быстрым движением заткнул свои уши наушниками, включил свой любимый плейлист и прикрыл глаза. Ещё немного и он будет дома. Лишь бы мелкие не разнесли пол квартиры… Санеми вздохнул и спрятал руки в карманы. Что там ему сегодня надо сделать? Ах да. Сготовить чего поесть. А то субботнее карри наверняка закончилось. Утром оставалось лишь на обед и ужин для мелких и болеющей матери. Сейчас там наверняка остался только сухой рис… Хорошо бы и в магазин зайти, наверно. Хотя, в морозилке валяется пара пакетов мяса и котлеты. Можно не сильно париться и приготовить что-то серьезное завтра. А сегодня перебьются чем есть. Но со стороны Геньи было бы очень мило после школы заскочить и купить чего самостоятельно. Ну… Это вряд ли. Этот парень наверняка пришёл домой после школы и завалился дрыхнуть, пока есть возможность. Или сел бесить младших братьев. Или они его. Всё возможно. Что за звук? Санеми отвлекся от своих мыслей и заметил, что он уже на своем этаже. Что же его отвлекло? Какие-то визги… И писки. А ещё злобный детский хохот. Черт, это звучит подозрительно. Мужчина нахмурился и достал ключи. Он подошёл к двери своей квартиры и быстро открыл её. Ну конечно. В него со всей дури с дичайшим визгом влетает Шуя, размахивающий всеми своими конечностями одновременно. Санеми не медлит и в ту же секунду стискивает ошарашенного мелкого в крепких объятиях, поднимая того над полом. Испуганная Тейко сперва замирает при виде старшего брата, но быстро прячет оружие пыток за своей спиной. Суми и вовсе с криком «А я говорила!» убегает на кухню. Хироши же, видимо не сразу заметил нового игрока, а потому гордо размахивал кухонным полотенцем, не прекращая хохотать изо всех сил. — Вы че устроили тут?! — рявкнул Санеми, крепко держа вырывающегося брата. Кажется, он был не в восторге с прерванной игры. — Это… Это-это он все придумал! — слезливо выдала Тейко, тыкая в среднего брата пальцем. — Он сказал, что это будет весело! — Эй! Ты че врешь?! — Хироши резко повернулся к сестре и уставил руки в боки. В его громком голосе отчетливо слышалась обида. Конечно! Его же тут оклеветать пытаются. — Я тут вообще не при чем! Это Суми начала! А тебе я в шутку предложил, кто ж знал, что ты согласишься, а?! Санеми устал удерживать в плену брата, а потому поставил его на пол. Он победоносно показал старшим забиякам с полотенцами язык и побежал в комнату, толкая при этом Хироши. — Ай! Шуя, блин, ты!.. — Никаких «блин» мне тут. Вы че устроили, я ещё раз спрашиваю? — Да я же говорю, это все Суми! — начал канючить Хироши, разводя руки в стороны и мотая при этом головой. — Эта дура… — По губам дать? — Шиназугава медленно закрыл за собой дверь и сжал губы. Взглядом он проводил маленькую и неуклюжую сестричку до кухни. Там она спряталась за стенкой. — Ой… Ну… Короче, Суми опять просто так на всех в мире обиделась и начала бить меня полотенцем! — Хироши схватил полотенце поудобнее и ударил им пару раз по воздуху, показывая как именно сестра начала его бить. — Вот так! А я кто, терпила что ли, чтоб вот так это проглотить?! — И что ты сделал? — Ну, как что… Схватил полотенце и ударил её в ответ. А она! Она! Начала бить ещё сильнее, так ещё и орать на меня! А потом ещё и Тейко прибежала! Она ваще нас обоих побила, представляешь?! Санеми лишь скептически вскинул бровь. — Да я честно говорю, так и было… А потом ещё и Шуя начал вокруг бегать и под горячую руку попал… И тут… Ну… Ты… — И ты ему поверишь? — послышалось откуда-то с кухни. Старший Шиназугава тяжело вздохнул, разулся и лениво прошелся до кухни. Облокотившись на проём двери, он нашел взглядом Суми, вальяжно раскинувшуюся в кресле с телефоном. Она выглядела так, словно вообще не при делах. — Я вообще-то всего лишь толкнула его за то, что он мои фотки уродливые друзьям моим скидывал! А я даже не разрешала себя фоткать! — девочка оскорбленно вскинула голову и прикрыла глаза. — Я не сделала ничего плохого, в отличии от этого придурка! Это он за полотенце схватился, а не я. — М, да неужели? — Санеми поднял обе брови, и угрюмо сел за ближайший стул. — Тейко, а ты что скажешь? — А это не я… — грустно сказала девочка, теребя пальцами свои шорты. Конечно, это была не она, но нервничает сильнее виноватых. — А кто это начал? — мужчина попытался расслабить свое лицо, чтобы казаться менее злобным. Злых дядек мелкая не любит. — Суми начала ругаться… А Хиро драться… Хироши заглянул на кухню и пригрозил сестрам кулаком. Санеми лишь кинул на него осуждающий взгляд. Парнишка быстро растворился в темноте спальной комнаты. — А почему Шуя от вас бежал? Он тоже захотел подраться? — Да! Мы все начали играть и он тоже захотел… — девочка положила на столешницу полотенчико, которое она все это время держала. Теперь она выглядела менее напуганной, но все равно переживала по поводу наказания. — А Генья где? — Санеми все же отметил отсутствие одного из братьев и теперь уже повернулся к старшей из сестёр. — Опять гуляет где-то? — Нет, этот идиот в комнате спит. Укрылся подушкой и типа не при делах. Я пыталась его разбудить, но… — она пожала плечами и закатила глаза. — Ты знаешь как он спит. Как убитый. А таких болючих пальцев, как у тебя, у меня нет. Отлично. Нарушил запрет, обокрал своего старшего брата, наврал своему старшему брату, прогулял урок, забил болт на мелких, а теперь ещё и отсыпается как ни в чем не бывало. Список преступлений Геньи стремительно быстро растет. И если вчера этот пацан легко отделался, то сейчас ему явно придётся преподать урок. Санеми молча кивнул сестре, встал из-за стола и прошёлся до комнаты. Там его встретила темнота зашторенных занавесок. Включив свет, мужчина окинул взглядом общую спальню. На матрасе сидит Шуя, уже играющий в чей-то телефон, рядом с ним успел развалиться недовольный Хироши, почему-то до сих пор с полотенцем в руках, а на своей кровати реально лежит Генья. Демонстративно укрывший свою голову подушкой, Генья. Он что, ещё и пытался заглушить визги мелких? О, это явно не лучший план. Санеми откинул одеяло с ног своего брата, схватил того за щиколотки и резко стащил его с кровати. Тот ошарашенно вскрикнул и начал непонимающе озираться по сторонам. — Эй! Ты чего эт… Бедный парнишка не успел договорить. На него всем своим весом уселся старший брат. Без шуток. Без предупреждения. Просто взял и придавил на холодном полу. Генья закряхтел и попытался выползти из-под жопы своего брата. — Аники! Слезь! Чё я уже успел сделать-то опять?! Генья, судя по голосу, уже почти плакал от непонимания происходящего. Конечно, разбудили, стащили с кровати, ещё и на спину сели… Но Санеми совсем его не жалко. Он лишь оборачивается в сторону мелких братьев и удивленно распахивает глаза. — Вы представляете? — Санеми до жути наигранно корчит удивленное лицо и тыкает пальцем в затылок Геньи. — Он ещё и спрашивает. Ужас. — Да вообще жесть! Совсем уже! — буркнул Хиро, возмущенно поднимая кулак над головой. Генья все ещё пытался выползти из-под брата, когда Санеми взял его за отросшие патлы и наклонился к его лицу. Парнишка неловко сглотнул, прокручивая в голове все сегодняшние события. — Ты какого хрена позволил этим идиотам бои без правил устраивать? — прошипел старший, хмуря брови. — Ничего я им не позволял! Я… Я просто спал! — Генья вытянул свои волосы из чужих рук и положил голову на пол. — Слышь, спал, тебе ещё повезло, что от их оров мама не проснулась, я бы тебе тут прям на месте жопу надрал. — Боже, Неми, да чего вдруг началось? Она бы и не проснулась… — Генья, кажется, хотел на этом остановиться, но быстро дополнил своё оправдание. — Она все равно в магазине! Мама? В магазине? Совсем одна? Лицо Санеми быстро переменилось. Все эмоции на мгновение испарились с его лица, но одна эмоция быстро вернулась обратно. Злость. Как Генья позволил их болеющей, и без того хрупкой, матери пойти за продуктами? А что если что-то случится? Санеми быстро схватил младшего брата за руку и начал заламывать её за спину. — Где-где она? — атмосфера резко начала тяжелеть от голоса старшего сына. Шуя испуганно отложил телефон, а Хироши отложил наконец полотенце. Генья в ответ лишь заскулил от боли и начал пытаться отпинаться от брата. Получалось плохо. — Ты отпустил маму таскать тяжёлые пакеты, а сам взял и лег спать? Даже не удосужившись посмотреть за младшими? — Ай-ай-ай! Аники, стой, послушай! Я… Я-ай! Я предлагал ей помощь! — Генья всё же извернул верхнюю половину тела так, чтобы было хоть немного удобнее с заломанной рукой. Ещё чуть-чуть и его глаза заслезятся. — Она сама отказалась, сказала что я буду полезнее тут, чем там, и вообще что она мне… Ай-ай, ну хватит! Что она мне позвонит если что! — Ты совсем тупой, или что? — одной рукой Санеми вжал голову Геньи обратно в пол. — Она болеет. А ты все равно отпустил её куда-то одну. И ладно бы отпустил и делал что-то по дому… Но нет, ты абсолютно, блять, не полезен здесь! Что ты сделал? Прибрался дома? Помог мелким с уроками? Ты остановил драку хотя бы? Что ты вообще сделал?! — Н… Ничего… — пробормотал второй сын и послушно уткнулся лицом в холодный пол. Да, пожалуй, ему действительно стыдно. Санеми тяжело вздохнул и выпрямился, явно не собираясь вставать. Он поднес ладонь к затылку брата и отвесил по нему громкий болезненный щелбан. Генья дёрнулся и зашипел, быстро прикрыв затылок руками. — Месяц без карманных, — отрезал Санеми и достал из заднего кармана брюк телефон. — Что?! За то что я поспал?! — Генья был в ужасе. Он резко обернулся на старшего брата и все же пустил скупую мужскую слезу. Не совсем то, чего ожидал Санеми, но так даже лучше. Хироши злобно захихикал откуда-то со своего угла. — Да. Нехрен спать днем. Для этого ночь есть, — мужчина подпёр щёку кулаком и набрал номер мамы. — Алло, мам? Ты где? Из телефона послышался нежный усталый голос. Шизу просила не беспокоиться. Мол, она и сама справится. — Нет-нет, я пойду к тебе. Ты в комбини у дома? Да? Отлично, буду через минуту. Санеми быстро встал со своего брата, позволив ему наконец вздохнуть. Он прошелся до входной двери, парой движений обулся и скорым шагом направился в сторону лестницы, даже не закрыв за собой дверь. Зачем? Все равно на обратном пути его руки будут заняты. Да и что может случиться за пару минут? Разве что, Генья сбежит от серьезного разговора куда-нибудь к своим друзьям. Но это он может сделать и с закрытой дверью, если захочет.