Любовь и Море

Когда мы переехали, я не сразу заметил, что что-то не так. Это была наша с ней мечта – жить у моря. Хотя, скорее, всё же её. Она меня заразила этой идеей. Домик на холме с видом на волны, закаты, рассветы, сизые облака…Всё это её очень интересовало как художника: последние лет пять нашей совместной жизни в сером панельном многоэтажном доме на окраине Москвы она только море и рисовала. Каждую ночь, каждое утро, а днём работала в магазине консультантом. Сначала ездила в центр, там много платили и текучка большая, потом перевелась в местный магазин сотовой связи: сказала, так меньше времени на дорогу. Но я то знал истинную причину – так можно больше времени уделять рисованию моря дома. Я тоже художник кстати. Но страсти к рисованию чего-то определенного у меня никогда не было. Зато было образование, в отличие от неё, но ей оно и не нужно было. И заказчики ей тоже не нужны были. А мне нужны. Ничего кроме рисования я не умел, а деньги зарабатывать нужно. В общем, это я к тому, что тоже рисую. Рисую портреты на заказ, пейзажи на заказ, стены разукрашиваю тоже на заказ, иногда одежду стилизую орнаментами. Я часто завидовал ей, хотя сам этого не признавал. Завидовал тому, что она не была чем-либо ограничена, рисовала что хочет. Пытался продавать её картины, но мало кто покупал. Все чего-то боялись…Бывало что вот уже договорился в интернете с покупателем, а он приезжает, смотрит испуганно на выбранную картину, извиняется, говорит что-то невнятное, снова извиняется, суёт предоплату мне в руки, но от картины отказывается. Ну и я отказался пытаться продавать картины. Сняли через год другую квартиру, в этом же доме, но побольше. Отдельную комнату выделили под её картины. Такая, своего рода, камерная собственная выставка. Оформлять свои произведения искусства в рамки или хотя бы паспорту она отказывалась наотрез. Ну и я решил не настаивать. Черт с ней, пусть как хочет делает, ей виднее. Ещё через два года наконец решились на переезд. Деньги у нас всегда были, а вот решимости у меня не хватало. Я боялся, что работы там, на море, мне будет не хватать и деньги быстро закончатся. Когда она сильно заболела, испугался не на шутку. Врачи все твердили, что не понимают, что с ней, ставили ВСД, диагностировали тревожное расстройство, на него всё списывали. Прописали моей звёздочке антидепрессанты, а ей от них только хуже – настолько хуже, что рисовать даже перестала. Обратились к другому врачу, выписал другие таблетки, тот же эффект. Я не выдержал и однажды вечером так ей и сказал: бросай это! Поехали на море. Тем же днём выбрали маленький домик на таком же маленьком участке с парой яблоней, но зато вид на море, и по карману, так ещё и деньги на случай чего на накопительном счету остаются. Через два месяца мы уже были там со всеми своими немногочисленными вещами и горой всякой художественной хрени. Всё для творчество свалили на второй этаж, если его можно так назвать, скорее уж чердак с мансардными окнами на звёздное манящее небо, там же и решено было организовать мастерскую. Но моя звёздочка конечно же рисовать ходила чаще всего на пляж, рядом общественного пляжа не было, только дикий, что ей очень нравилось. Дельфины туда часто приплывают, говорила. Очень счастливы были первый месяц, так и летали в облаках оба, пока она вдруг не сказала за ужином «я так его люблю». Моё сердце пропустило удар: кого она любит? Мы же вместе уже семь лет, она не может просто так взять и уйти к другому когда у нас всё так хорошо. Ничего тогда не сказал, она прочитала всё по моему взгляду и поспешила успокоить, сказав всего одно слово «море». Ну море же, естественно, кого ещё она может любить кроме меня и моря. Могла бы конечно родителей или своих детей, но ни того, ни другого у неё не было. Но эта неприятная жгучая ревность и не менее ужасный необоснованный страх поселились в моём сердце именно тогда и опустили меня с облаков. Начал искать заказчиков, предполагая, что тревожность моя с этим связана. Нашёл быстро, но это чувство не утихло, наоборот даже – росло в геометрической прогрессии. Я не понимал откуда это всё во мне. Ведь я не такой человек! Я никогда не таким не был. Я спокойно относился к её друзьям, когда у нее они ещё были, к ее коллегам. Я любил её, всё ей прощал, души в ней не чаял. Откуда взяться ревности? Ну с ней ладно, а что за страх? Чего мне бояться? Но я понял чего в этот день. Это было 12 сентября, вечером. Последний месяц она стала пропадать на море целыми днями, говорила, что август – лучшее, что может случиться с морем, и что ей обязательно нужно нарисовать каждую волну, каждое облачко и каждый лучик августовского солнца. Пропускала обеды, завтрак брала с собой, возвращалась только на ужин, и то, после заката. Говорила, что появление и уход солнца ей уж никак упускать нельзя. По этой же причине, она спала очень мало. Но картина выходила и правда роскошной…Она никогда столько времени на это не тратила, обычно за пару вечеров картина уже была готова, а тут почти целый месяц. 31 августа она пришла ночью и показала результат. Я чуть со стула не упал. Это было…это неописуемо. Будто бы каждый день по-отдельности смотрел на меня с этой картины. Волны сливались во что-то единое, оставаясь в месте с этим чем-то раздельным, причем не только сами по себе, но и по дням, по погоде. Солнце, несмотря на то, что было всё же одно на картине, в то же время будто бы было сразу несколькими солнцами: рассветным в начале августа, закатным в середине месяца и полуденным сегодняшним. Я был очень удивлен и спросил можно ли я попробую эту картину продать кому-нибудь за дорого? Или подам заявку во французскую картинную галерею. Моя любовь только посмеялась и сказала, что самым лучшим вариантом было бы оставить её на память о ней. Вот тут меня снова настигло чувство страха, причем в сто раз больше чем обычно. Я потерял равновесие и упал, очнулся на диване. Звёздочка сказала, что вколола мне успокоительное, потому что на вид у меня были все признаки панической атаки и утверждала, что я был в сознании и сам ее об этом попросил, и даже сам нашел шприцы. Я этого не помнил… В начале сентября я решил, что должен взять отпуск. Мы стали ходить с ней вместе на дикий пляж и проводили там весь день вместе. Всё лето я почти не вылезал из дома и естественно не купался, но это не было моим желанием – это всё грёбанная аллергия на солнце. На фоне моей малышки я выглядел белым снегом. Ей очень шёл загар, особенно с её этой смешной соломенной панамкой с большими полями и её любимым сарафаном, больше похожим на халат буддийского шамана. На диком пляже, как я и предполагал, народу не было. Ну оно и не удивительно, наш дом стоял обособленно от всего остального, ближайшая деревня была в двух километрах. Да и там народу не много, я часто ездил туда за продуктами. Моя звёздочка сказала, что несмотря на то, что пляж дикий, тут вполне можно купаться. Так у нас образовалась традиция купаться тут голышом по вечерам. Днём я всё ещё предпочитал сидеть в тени. Но она купалась. И я поначалу боялся того, насколько долго она может плавать там одна и как далеко она заплывала. Иногда ее не было час-полтора. Когда она возвращалась, она всегда мне рассказывала какие-то истории. Например, что на другом берегу, где-то у Анапы, какой-то мальчик неаккуратно играл с мячом и теперь этот мяч принадлежит морю. До Анапы было около двух часов езды, поэтому я думал, что она всё это придумывает, чтобы меня развлекать. Сейчас я уже так не считаю, конечно же … Ещё через два дня после такого же заплыва она заявила мне, конечно же по секрету, что всё это узнает от моря и они с ним любят так вот разговаривать. Я конечно же посчитал это за шутку и засмеялся. А она всерьёз на меня тогда обиделась и ушла в дом. Я долго извинялся в тот вечер, хотя она простила меня ещё после первого извинения, но я продолжил извиняться и утром, а она меня затыкала поцелуями. Это было лучшее утро за последние несколько месяцев, как я сейчас это понимаю. Мне очень нравилось, как она проявляет свою нежность и любовь ко мне. Мы в ночь того же дня решили поспать на мансарде и перед сном обсуждали звёзды, которые было видно через окно. Тогда она ещё раз сказала мне, что любит его. Море. И что хочет почувствовать какого это, когда в тебе отражается звёздное небо. В этот раз я уже не смеялся, понимал, что она говорила серьезно. В эту ночь я тоже колол себе успокоительное, но уже сам и втихоря, чтобы не беспокоить её, не будить. Мне нравилось смотреть, как она спит. Её лицо становилось таким спокойным…Как море в спокойный теплый сентябрьский полдень…Извините. На следующее утро, 12 сентября, мы снова пошли на пляж. Взяли с собой кофе и домашнюю шарлотку из нашего скудного яблочного урожая. В этот день мне она показалась особенно задумчивой, скорее даже загадочной. Говорила меньше, чем обычно, поэтому в основном говорил я. Сам не понял, как дошло до того, как я начал строить планы про путешествие по Европе. Она улыбнулась и сказала «это ты без меня уже поедешь», я естественно спросил, как это без неё? Я без неё никуда не поеду. Она подсела поближе и обняла меня мягко за плечи. «Я сегодня не вернусь. Оно сказало, что готово меня принять и даже почти что полюбить». Я понял, что она говорила о море. Но не понял, что именно. Возможно из-за очередной панической атаки. Я соврал, что мне нужно в дом сходить за добавкой кофе, но я думаю, она понимала, что я пошел за успокоительным. Последнее, что я от нее услышал, было «Я люблю тебя. И море люблю». Я развернулся и посмотрел ей в глаза. Она подошла ко мне, поцеловала в лоб, приподнявшись на цыпочки, и продолжила: «но море я люблю больше, если сможешь, прости меня пожалуйста». Конечно я простил её! Я простил ее в ту же секунду. Я не могу по другому. Она снова поцеловала меня в лоб, опустилась, посмотрела мне в глаза таким специальным взглядом, смотрящим прямо в душу, и добавила «Мне пора». Я ничего не понял и попросил её подождать, пока я приду из дома. Моё сердце колотилось со скоростью света, я уже не мог держать равновесие, мне казалось я вот-вот упаду. Она помотала головой и пошла к морю. Я стоял минуты две в оцепенении, смог шевельнуться только когда она вошла в море. Прямо так, в платье, не снимая панамы и даже сандалий с носками. Я побежал к воде. Замялся, думая, нужно ли мне снимать свои кеды, всё-таки снял, зашёл в море. Я видел как она идёт в двух метрах от меня, не оборачиваясь. Я кричал её имя. Не в силах сдерживать себя, я начал орать, задыхаясь в слезах. Я бежал, бежал и кричал, пока воды не стало по подбородок. А она прошла ещё пару шагов, я не понимал, почему ей вода всё ещё по пояс, обернулась, поймала мой взгляд, что-то сказала, видимо снова «прощай», послала мне воздушный поцелуй, после чего развернулась и исчезла. Я тер глаза, в надежде, что мне показалось, свет преломился в моих слезах к примеру и блик закрыл ее фигуру пятном. Но нет. Она правда исчезла. Моё сердце казалось остановилось на секунд десять точно. Слезы остановились тоже. А ноги нет. Только теперь я бежал не за ней, а к дому. Кеды я так и оставил у воды, море почему-то не стало смывать их волнами и позже я их забрал. Дома я поднялся в её мастерскую и меня охватил гнев. Я начал кидать ее краски, кисточки в стену. Картины я трогать не посмел. Закончилось всё тем, что я сидел у её последней картины. Да, той самой, и тупо смотрел на море. Точнее на его горизонт, где теперь, почему-то, видел ее силуэт. Она будто бы смотрела на меня с картины и посылала тот самый воздушный поцелуй. Чёрт. Я стал ходить каждый вечер на море и просить её вернуться. Я стал ездить по разным пляжам и на каждом, заходя в море, я тоже просил её вернуться. Я поклялся себе, что найду ее. Она же не может вечно быть морем. Когда-нибудь ей надоест и она выйдет на берег. На следующий день я принял решение устроиться работать на маяк. Я договорился с каким-то домом культуры организовать выставку ее картин. Я надеялся им сплавить все её работы, кроме последней (её я оставлю себе), а потом просто не приходить их забирать. Но они меня всё равно нашли и отдали все до единой. Я расставил их в нашем доме, я не стал его продавать, пускай стоит в качестве картинной галереи. Моей собственной. На маяке мне выдали комнату. Я и сейчас там живу, рисую иногда до сих пор, над кроватью ее картина висит. Смотрю на нее каждый день перед сном. Рассказываю как мой день прошел, говорю с ней. Сначала пытался говорить с морем, оно мне хоть и отвечает, но я понимаю, что там звучит не только она, но и море, к которому я стал ревновать её ещё больше. Какое-то время вообще перестал ходить на пляж, но, как видите, одумался. Хотите посмотреть как море с маяка выглядит, кстати? Тут недалеко идти. Вы же вроде фотограф, вам понравится. Что? Картина её? Нет, я вам её не покажу, извините.