***
За столом шумно — компания под стать Ханджи. Правда, Эрен не знаком со многими, но запомнил несколько имён. К примеру, Нанаба — близкая подруга Зоэ, дизайнер одежды. Она была замужем за Майком Захариусом, тем самым новым барабанщиком группы, но после развода они не стали типичными бывшими — они общались как очень близкие друзья, подкалывали друг друга и шутили. Ещё несколько пар, что когда-то учились с Ханджи в одном университете, сидели особняком, не особо вклинивались в общий разговор — лишь изредка что-то добавляли. Ужин вела Ханджи, умело обходила больные темы, подливала Эрвину коньяк, чтобы тот хоть немного смягчился. После того, как Смит застал их с Леви на диване, где они лежали в обнимку и долго смотрели друг другу в глаза, его словно с цепей спустили — он чрезмерно язвил, злобно зыркал в сторону Эрена и Леви. Последнему вообще было плевать — Леви откровенно напивался, сидя с непроницаемым лицом, будто бы ничего не случилось. И эта внешняя стена равнодушия служила ему щитом от ненавистных взглядов Эрвина в его сторону. А Эрену было не по себе. Он чувствовал себя лишним в этой компании, а потом и вовсе крутил мысль в голове, что здесь он только в качестве повара-прислуги, не более. Но, высказывать свое предположение вслух он не решился. Да и незачем было привлекать излишнее внимание и устраивать конфликт. Ему было достаточно того, как Эрвин Смит пожирал его глазами. Леви, отпив несколько глотков виски и практически не притронувшись к еде, усмехается, поворачивает голову к Эрену, так, чтобы видеть его реакцию и кладет руку на его бедро, медленно скользя по ткани джинс пальцами. Эрен мгновенно вспыхивает румянцем, но понимает — сейчас даже и сказать ничего такого нельзя, что может выдать их невинную подстольную игру. Леви нравится дразнить соулмейта, а потому он прокладывает пальцами дорожку от колена до паха, будто играет любимую мелодию на фортепиано. — Эрен, ты совсем не пьешь? — Ханджи уже готова споить каждого, но Эрен накрывает свой бокал рукой. — Совсем, — он пожимает плечами, — не хочется что-то. — Ну, если передумаешь — скажи мне и я открою чудесную бутылочку вина, или отберу, — она гневно смотрит на Леви, но когда переключается на Эрена, её взгляд смягчается, — у Леви бутылку, совесть потерял. — Давно уже, — голос с хрипотцой, отчего сердце Эрена укатывается в сторону трусов, где уже начинает наливаться кровью и пульсировать член. За что ему всё это? Когда ужин достигает пика, а именно начинаются разговоры за бокалом «Ты меня уважаешь?», Леви выходит на балкон, садится на узкий диванчик и закуривает. Ханджи ненавидит, когда курят в её квартире, но почему-то позволяет делать Леви всё, что вздумается. Аккерман забирается с ногами, садится по-турецки, придвигает к себе поближе пепельницу и хлопает по месту рядом ладонью — Эрен тоже вышел покурить. Леви сейчас красив, в свете уличных фонарей, на фоне пожелтевшей листвы и звёздного неба. Его шея открыта, он обмахивается ладонью, ему очень жарко и покраснели щеки. Слишком мило, чтобы быть правдой. — Какие планы? Вопрос с подвохом. Эрен задумывается над ответом, ведь Леви может спросить что угодно — от планов на жизнь до планов на ночь. И тут так двойственно, что сразу и не ответишь. Обычно он так спрашивал, когда предлагал поехать к нему и обдолбиться в край, чтобы потом жёстко втрахивать Эрена в свою кровать. — Даже не знаю, — Эрен пожимает плечами, собираясь уже что-то придумать, как балконная дверь открылась и в узкий, тесный проход ввалился пьяный Смит, толкая Эрена и наступая ему на ноги. — Кто-то переборщил, — недовольно фыркает Леви, выдыхая дым. Эрвин без церемоний садится рядом с Леви, игнорируя существование Эрена. — Не я один переборщил, — сухо отвечает Смит, косясь в сторону Эрена. Взгляд такой злобный, что будь Йегер хоть немного слабее, тот час бы расплакался. Ему одновременно ясна и не ясна причина ненависти. Он перебирал сотни вариантов, но остановился на одном — Эрвин ревнует. Ревнует так, будто посягнули на его собственность, будто Эрен испачкал Леви. Но не его имя, не Смита, а кожу Леви. Поэтому, Эрен старается вытерпеть полный черноты взгляд, делает лицо кирпичом и просто курит, иногда наклоняясь к пепельнице, чтобы сбросить с кончика сигареты пепел. — Иди проспись, Эрвин, — Леви тушит сигарету, отпивает глоток виски и собирается встать, но руки Эрвина цепко хватают его за пояс и усаживают обратно. — Не так быстро, — Эрвин усмехается, смотрит с вызовом в глаза Эрену и делает самое мерзкое, что Йегер видел — присасывается к шее Леви, оттягивает голову за волосы назад и смачно целует. Внутри всё переворачивается: органы, сердце, всё, что было съедено, душа. Будто ему только что насрали так, что он в жизни не отмоется. Подобное брезгливой выражение эмоций появляется и на лице Леви. Он резко вырывается, бьёт Эрвина куда-то в бок, затем по лицу и хватает полотенце Ханджи, трёт шею в месте поцелуя и едва не сплевывает на пол. — Какого хуя творишь? — шипит Леви сквозь зубы, отбрасывая полотенце обратно на сушилку, — совсем ебанулся? — Значит ему, — Эрвин усмехается, смотря на Эрена, как на полное ничтожество, — можно, а я пошёл нахуй? — Никому нельзя, ясно? Только я решаю, — Леви едва ли не мечет молниями, а стальной холод в голосе пугает и настораживает. — Значит вот как ты решил, — Эрвин пьяно смеётся, будто захлёбывается воздухом и тычет пальцем в Эрена, — и чем этот пиздюк лучше меня, а, Леви? То, что член у него больше? Сосет как надо? Или это потому, что мы тебе любви к нему добавили? Леви не отвечает. Он только гневно сверкает глазами, быстро приближается к Эрвину и бьёт пощечину. Звонкую, наотмашь. Так, что голова Эрвина повернула влево, на щеке краснеет след от руки, а на губах все равно остаётся та же улыбка-издёвка. — Ты всё равно долго не протянешь с ним, — Эрвин смеётся, как сумасшедший, — кончится меф, закончится и любовь. Тебе самому ведь противно себе лгать, не так ли? — Трезвей, Эрвин, — фыркает Леви, хватая Эрена за руку и выходя с балкона. Эрен максимально ушёл в себя — настолько мерзко ему было зрелище, но больше всего он ненавидел себя. За бездействие, за то, что позволил этому случится. За то, что подумал, что это правда. Что любви без наркотиков у них не будет. Только в трипе, не важно каком. Только нетрезвыми. Леви прощается с Ханджи слишком быстро, даже не объясняя причины ухода. Сама причина уже села за стол и снова начала поглощать алкоголь. Неприятно было то, что Смит сидел с удовлетворенной улыбкой и уже переключился на разговоры за столом. Только Эрена коробила эта ситуация. Он понимал, что слаб, что даже в случае того, что Леви наконец-то его примет — он не сможет его защитить. Но и уступать Смиту ему не хотелось. Леви уверенно хватает из холодильника Ханджи бутыль виски, накидывает на плечи рубашку и выжидающе смотрит на Эрена — что тот выберет. Остаться или поехать с ним? Эрен думает всего несколько секунд, прощается с Ханджи, отказывается от многочисленных контейнеров с едой и наспех собирается под нетерпеливое постукивание ногой Леви об пол. Тот недоволен, выглядит мрачно, но тем не менее, уже не так пугающе, как на балконе. Когда они выходят на улицу — прохладный ветер немного трезвит Леви, придавая ему уверенности в том, что вести сейчас машину не лучшая из идей. Потому, он кивает Эрену на водительское место, кидает ему в раскрытые ладони ключи и впервые за долгое время сидит на пассажирском месте, а не за рулём. Эрен в полном восторге — он ещё ни разу не сидел за рулём мустанга, да ещё и такого красивого. Леви любил черный цвет, а потому матовое покрытие смотрелось необычно, а черный кожаный салон — просто великолепно. А то, какой рык выдал мустанг, как только Эрен тронулся с парковки — полный улёт. Леви усмехнулся, смотря как Эрен превращается в ребенка за рулём, как оглаживает поверхности, кожаный чехол на руле и вслушивается в звук мотора. — Да, мне тоже нравится, — усмехается Леви, отпивая виски прямо из бутылки, — она успокаивает. — Звук просто бомба, — Эрен радостно улыбается, прибавив немного газа, сворачивая на проезжую часть. Эрен ведёт легко и аккуратно, Леви напивается в одиночестве и совсем не чувствует тоски. Сегодня Эрен действует на него успокаивающе, даже если в машине тишина, только звук мотора нарушает её. Даже привычка включать музыку на всю громкость, чтобы уши закладывало от басов и заглушало мысли, сегодня была проигнорирована. Адрес дома Леви Эрен знал наизусть. Знал, где обычно он парковался и даже кодовый замок открывал с первого раза. Наверное, это было единственным местом, куда Эрен хотел возвращаться почаще. Когда Эрен заглушает мотор, наступает неловкое молчание. Он мнется, ожидая, что Леви пригласит его внутрь, но тот молчит, курит в открытое окно и смотрит на небо. Эрену любопытен Леви, ему всегда интересно, что же творится в его голове, но Аккерман словно ограждается невидимой стеной, не пуская в поток своих мыслей. И не потому, что Эрен там лишний. Йегер думал, что у Леви проблемы с доверием. Леви думал, что не стоит пускать мальца в это дерьмо.***
Бросив ключи в коридоре на тумбе, Леви проходит на кухню, варит себе кофе, пытаясь избавиться от головной боли. Перепить — ещё куда не шло, но допится до мигрени — хреново. Эрен садится на барный стул, свесив ноги и наблюдает за каждым отточенным движением, будто Леви это делает уже часто и на автомате. Засыпать сахар, три ложки, поставить кружку на каплеприемник, выбрать из меню двойной американо, достать из холодильника молоко, потопать ногой ровно восемь раз, пока варится кофе. Зафиналить тем, что залить в чашку немного молока и перемешать оставшийся на дне не растворенный сахар. В точности до мелочей. А потом он делает чай для Эрена. И выглядит это не менее захватывающе — Леви словно пожил немного в Китае, обучившись чайной церемонии. Эрен представляет Леви почему-то в японском кимоно тёмно-синего цвета и мысленно восхищается. Подлецу всё к лицу. В шкафу находятся несколько видов печенья и Леви высыпает их в манежницу, а потом вспоминает про фрукты в холодильнике и моет несколько яблок. Нарезав дольками, он кладет их в ячейки круглого деревянного блюда и кивает Эрену на диван. Они практически не говорят за вечер. Леви щелкает пультом, выбирая фильм на вечер. Они сходятся на какой-то старой комедии, садятся рядом, касаясь локтями, а на середине фильма Аккерман засыпает, положив голову на плечо Эрена. И такого уюта, тепла и заботы от Аккермана ещё никогда не было. Эрен боялся пошевелиться, дышать даже. Чтобы не спугнуть чудесные моменты. Когда Леви спит, его длинные ресницы немного дрожат, дышит он ровно, а складки на лбу разглаживаются — во сне он не может хмурится. Вот бы так вечно сидеть. Когда фильм заканчивается, у Эрена уже затекает плечо и ему все же приходится разбудить Леви. Тот недовольно потирает глаза, выключает телевизор и идёт наверх, где переодевается в домашнюю одежду и долго ищет что-то в шкафу. — Я пойду, — Эрен понимает, что Леви нужен отдых, но тот выуживает футболку и штаны для Эрена. — Ложись спать, — Леви плюхается на кровать, повернувшись на бок, — нечего по ночам шастать. Эрен максимально счастлив. Эндорфины накрывают его волной, когда он, стеснительно ложась с краю, попадает в плен рук сонного Леви. И впервые за последнее время засыпает с улыбкой.