🎧
Голова взрывается от потока мыслей, а душа разрывается от опустошения. Так и знал, ха. Больно. Осколки острого стекла разрезают душу на лоскуты, из-за чего Минхо снова морщится и переворачивается на другой бок. Вот бы вернуть время на пару часов назад, может, сердце получилось бы склеить. Однако никто не придумал машину времени, а моральных бинтов в общежитии не находилось. Жизнь жестока. Минхо жмурит глаза до разноцветных кругов перед глазами и обнимает подушку, совсем недавно подаренную друзьями. Она мягкая. Но не заменит тепло, внимание и нежность друзей. Наверное, он сейчас уснет, а завтра попросту не пойдет в университет. Хочется отдохнуть. Подушка помогает со сном, Михно жмется к ней, как только может. Он ощущает эту слабость в теле, когда впадаешь в сон, прикрывает глаза, расслабляясь. Ему нужен отдых. Мысли отходят на задний план, Ли откидывает эмоции и переживания подальше, пока они не захватят его разум, засыпая. Джисон устал. Учёба всегда так выматывала или только в этом месяце всё пошло через задницу? Синяки под глазами, сильная усталость в теле, а в особенности в ногах, которые с каждым шагом становились всё ватнее и ватнее. Дойдёт ли он до комнаты? Ох, это будет сложно. Дверь предательски скрипит, давя ужасным звуком на разум. Оглядывается по сторонам, проверяя, пуста ли комната, и когда замечает спящего Минхо, сильно удивляется. Тот так рано никогда не засыпал, а сейчас мирно посапывал, обнимая какую-то подушку. Подарок, наверное? И только заметив подушку, до него дошло. День рождения Минхо. Джисон помнил, честно, однако из-за расписания учёбы, которое сильно отличалось от расписания Ли, они не могли видеться. Если бы не оно, Джи смог бы наслаждаться хоть и вымученной от усталости, но улыбкой Минхо. Хан подумывает чтобы завтра утром сбегать купить цветочки или ещё чем-нибудь другим, лишь бы Минхо простил его за забытость день рождения. Джисон тихо проходит вглубь комнаты, скидывает с плеча рюкзак, затем снимает толстовку, оставаясь в уличных штанах и мешковатой футболке. Садится на кровать, рассматривая соседа перед собой. Красивый. И милый. Хмурит бровки, подрагивают пушистые ресницы, пухлые губы приоткрыты, испуская теплое дыхание. Хочется затискать его, как самого милого кота на планете. Хан улыбается, представляя в голове образ Минхо с пятнистыми ушками и пушистым мягким хвостом сзади. И вправду кот. Джисон радуется, что уснет с улыбкой на губах из-за любимого соседа. Такие дни кажутся особенными. Никакая боль или что-либо ещё не убьёт его, когда он находится в одной комнате с Ли. Но всё же, усталость давит на виски, напоминая о себе. Надо поспать. Хан растилает кровать и падая на неё, мгновенно проваливаясь в сон.🎧
Он спал максимально часа четыре, ведь после какие-то странные звуки заставили Хана проснуться. Джи отлипает от подушки, приподнимаясь на локтях, полностью недовольный. Кто нарушил сладкий сон, которого он так долго ждал? Стоны. Жалобные, скулящие, но не сильно слышные. Однако это не стоны, просящие о помощи, когда ты маячишь на грани жизни и смерти, это были настоящие хныканья от ебаного удовольствия. Они тоже выпрашивали помощь, но ситуация слегка не та. Джисону сначало казалось, что это люди в соседских комнатах, которые всегда выглядели странно, так что им было свойственно издавать такие звуки, однако когда Хан решился освободить уши от царства мягких плотных подушек, скрывающие в себе непонятные звуки, он осознал, что стоны исходят от соседской кровати. «Что происходит?» До него доходит, хоть и не сразу, что это Минхо, но он не верит. Бывает же такое, когда от усталости тебе мерещится что-либо? Наверное, бывает. Хан так думает. Если честно, звуки не раздражают, скорее привлекают внимание, но почему-то хочется, чтобы они прекратились. Стоны заставляют разум туманиться, подкидывая тупые представления, почему Минхо издаёт эти звуки, хотя причина скорее очевидна, чем глубоко зарыта в песок. Но встряхнув головой, нормально сопоставляя мысли, чтобы не казаться дураком, Джисон начинает по-настоящему волноваться за Ли, издающий такие звуки, отчего он встаёт с кровати и подходит к чужой. Перед ним распластавшийся Минхо, крепко сжимающий в руках подушку. взгляд скользит по ноге закинутой сверху подушки, открывая вид на округлые бёдра, которые ранее скрывались под шортами, хотя они не сильно и скрывали часть тела. Глаза с трудом переводит выше, видя непрерывно вздымающую грудь. Он ощущает нагретый воздух, гуляющий возле Ли, который постепенно захватывает щёки, окрашивая их в алый оттенок. Губы приоткрыты, издавая очередной хриплый стон. Мурашки по коже. Джисон правда не знает, что делать. Садится на край кровати, но дашьше не действует. Просто смотрит. Что надо делать? Глаза бегают по телу соседа, в голове громко крутятся шестерёнки. Наверное, стоит разбудить Минхо?🎧
— Мой хороший, — воркует Джи, исподлобья глядя на Минхо, выцеловывая внутренную сторону бедра. Нежные касания губ ведут влажную дорожку из поцелуев до коленной чашечки, щекоча, а после переходят в настоящие терзания кожи. Втягивает кожу, кусает, оставляя следы от клыков и постепенно расцветающий бутон розы, который после тщательно зализывает. Таких засосов уже множество, создавая настоящие цветущее поле цветков, но, кажется, Джисона это не волнует. Иногда он заходит выше, почти что доходя до подрагивающего и истекающего естественной смазкой члена, но обходит мимо, заставляя Ли жалобно скулить. — Х-хан-и, прошу-у… — тянет Минхо. Джисон не обращает внимания, расцеловывая каждый участок кожи. Хану однозначно нравится тянуть время, дразнить, доводить до иступления и истерики, оставляя после себя расплывающуюся в лужу от ощущения человека. Только от одного такого вида он может кончить без прикосновений к себе. На лице расцветает улыбка, когда он осознаёт, насколько Минхо податлив и уязвим с ним, хотя на деле строит из себя непроломимую каменную стену. И вот снова, барьеры слетают, грудь вздымается, Хо томно дышит от взрывающих ощущений, задыхаясь. Ли смотрит вниз из полуприкрытых глаз с подрагивающими ресницами и буквально визжит, извиваясь и собирая простыть в комок под собой, когда Хан ведёт языком по всей длине, останавливаясь на бордовой головке, слизывая предэякулят. Посасывает её, смотря в карамельные глаза с затуманенными зрачками напротив. Минхо глухо стонет от этого настойчивого взгляда, откидывая голову назад. На лбу образовалась испарина, капельки пота стекали на шелковистые волосы, пачкая. Он тонко чувствует, как его живот сильно напрягается, когда Джисон постепенно заглатывает орган, вылизывая каждую выпирающую венку, довольствуясь вкусом. Ли поскуливает, желая свести бёдра, но голова Хана между ними предательски мешает. Джи, осознав это, тихо ухмыльнулся и крепко сжал подрагивающие бёдра, настолько сильно, что позже явно расцветут синяки или останутся полумесяцы от ногтей, разводя их шире. Ли надеется, что он вообще сможет сегодня кончить, ибо он уже понял, насколько сильно Сону нравится его мучать. И, по всей видимости, Минхо успел где-либо провиниться перед судьбой, ведь он слышит пошлый чмок, слышимый, кажется, по всему помещению и чувствует лишь прохладный воздух, летающий возле органа. — Джи-и-и… — Ах, Минхо-я, чего ты хочешь? — делает вид, что не понимает. Он касается руками груди, выводит различные рисунки возле ареола соска, но не прикасается. Ведёт то выше, касаясь острых ключиц, на которых уже давненько красуются засосы, то ниже, до напряжённого животика, уделяя внимание каждой родинке, вырисовая пальцами возле них узоры. — В-возьми в рот, прошу, — мучается от нежных ласк, но их так мало для удовлетворения. Мычит жалобно, но Хан совсем не обращает внимания. — Ты так сильно хочешь этого? Так отчаянно желаешь, чтобы твой член оказался у меня во рту, да? Хочешь нагло трахнуть мой рот, что скулы болеть будут, а ты даже жалеть не станешь, верно? Плохо поступаешь, Хо-я, — переходит на строгий тон, будто ребёнка отчитывает за разбитую тарелку, хоть это и на счастье. — П-пожалуйста, Сон, сделай это. — Думаешь, заслуживаешь, Минхо? Был ли ты хорошим мальчиком для меня? — Не знаю, н-но я буду, честно! — Обещаешь, Минхо? — Да! — чуть ли не кричит, изнемогая. — Минхо? Эй, Минхо! — Что? Что-о не так, Джи? — Минхо пугается. — Хо, вставай!🎧
— Хо, вставай! Минхо в прострации. Это сон? Не верит. Резко оторвался от постели, отчего темнеет в глазах, хотя в комнате и так тёмная бездна. Он раздраженно трёт кулаками глаза, растирая веки, но ему лишь бы понять, на какой грани он маячит: сон или реальность. — Ущипни меня, — требует Ли. — Ладно, — Джи пожимает плечами, мгновенно ущипывая Ли за предплечье. Тот шипит, жмурясь, но хотя-бы осознаёт, что это не сон. Поняв это, ему нужно узнать другое: зачем его разбудили? — Ам, Джисон, скажи, зачем ты меня разбудил? Молчание. Долгое, стыдливое молчание. Минхо не стыдно, нет, ему незачем, он скорее в недоумении, однако Хан почему-то смущается. Ли надеется, что он не натворил что-либо ужасного за пять с половиной часа. — Ты… — Я? — точно так же тянет, поторапливая соседа. — Ты стонал во сне! Представляешь, так громко, так жалобно, ты буквально молил о чём-то. Мне даже казалось, что ты мяукал или скулил, это всё разбудило меня и я заволновался за тебя, ведь тебе могло сниться что угодно, а я не хотел, чтобы ты чувствовал себя плохо, особенно во сне, когда ты такой невинный лежишь, уязвимый и с тобой может произойти всё что угодно. А мне страшно было, честно, вот я и разбудил тебя… Впрочем, что тебе снилось? Натворил. Столько всего успел натворить, а это всего лишь эротический сон, который, мать твою, преследует его на протяжении двух недель, однако такое впервые, раз Джисон только сегодня разбудил его. Ну, а может Хан просто недавно проверил свой слух, а ещё у него оказался чуткий сон и сегодняшний день стал окончательным подтверждением этого. Нет, не верится. — Ладно, спасибо, можно было не в таких подробностях, однако… В общем, иди спать, да. — Что? — нотки удивления в вопросе Джисона повисают в помещении, после которого слелует очередное молчание. Удивление смешивается с неким напряжением между ними, связывая их толстыми нитями. «Что? Что не так?» — Хан? — недопонимает, жутко недопонимает. Это напрягает, он собирается задать волнующий вопрос, типо, что, блять, происходит, однако он не успевает произнести, пугаясь, когда Джи пододвигается вперёд, еле ощутимым касанием трогая бедро. Минхо вздрогнул, как удара тока и незамедлительно отодвинулся назад, к стенке, чуть ли не стукнувшись головой о стену. Джисон не обращает внимания на отстранение, будто Хо свойственно так реагировать на прикосновения. Что он хочет от него? Ну, бывает же такое, когда издаешь звуки во сне, да? Некоторые вообще лунатят, это нормально! Так почему он лезет? — Джи, иди спать, хорошо? Я попытаюсь не издавать звуков. Хо тоже сильно хотелось спать, однако он не сможет лечь по двум причинам. Первая — Хан Джисон, который, кажется, движется всё ближе и ближе, оставляя между ними слишком мало расстояния. Вторая — вставший член, скрытый под шортами — единственное, что на данный момент надето снизу. Он хочет сморщиться и отчаянно зашипеть, когда ощущает трение головки об мокрую ткань от смазки, но не станет же он подавать виду, что у него стояк от одного сна преследующего его достаточно долго, где присутствует, мать его, Джисон, который сейчас сидит перед ним и как-то странно шумно дышит, либо Минхо кажется из-за возбуждения, давящего на тело, либо из-за тонкой тишины, в которой даже шелест падающих листьев за окном слышно. Хан молча заглядывает в глаза, прося разрешение, но Ли недопонимает (либо боится согласиться на очевидное), просто в ответ смотря в карие оленьи глаза напротив. Он не знает, как это понял Джи, но после ощущает широкие ладони, слегка сжимающие его напряжённые бёдра. Минхо думает, что это странно, ведь сейчас он не отстранился от касания. Может, он не сделал этого, потому что бежать в длиннющем лабиринте с замурованным выходом некуда. Тепло ладоней оставляет множество горящих ожогов на коже, заставляя мурашки пройти табуном. Тот ведёт руками выше, то ниже, а Минхо не может уже сдерживаться, задерживает дыхание, хотя так и норовит выпустить тихий вдох вперемешку со стоном. Он прикрывает глаза, из-за чего касания жгут ещё сильнее, но пытается максимально расслабиться. Хорошо, что он не видит лицо Джисона, если бы увидел — сгорел бы не от прикосновений, а от смущения. Он почти задержал дыхание, не выдавая свои чувства, которых было слишком много. Они были готовы вырваться за пределы громко бьющегося сердца, рвали красные нити в виде сосудов, забрызгивая все внутренности кровью. Делали настолько больно, хихикая над ним, когда нарочно уходили, прячась по уголкам, оставляя лишь раздирающую пустоту души. Но Минхо не позволял, вставал на пути, даже если получал множество наточенных ножей в спину, а под ногами ходили настоящие монстры, ломающие кости в ногах. Он может их освободить от оков, но ему страшно. Да и кто сказал, что получит взаимность? Он задумался. так глубоко, что не заметил, как сломался. В ушах стоит звенящий шум, когда осознаёт, что открылся. Ли стонет, выдавая кучу воздуха из лёгких, когда Джисон дотрагиваются до члена, потирая головку большим пальцем через ткань, который сразу же реагирует на касание, дрогнув. Минхо всё ещё с прикрытыми глазами и это однозначно спасает его. Спасает до того момента, когда понимает, что он не знает последующих действий Хана. — Минхо, это будет странно звучать, но я хочу предложить помощь? — шепчет Джисон на раскрасневшееся ушко, прерывисто дыша. Мурашки. Хо ощутимо вздрогнул от этой близости и чертовой фразы, явно удивлённый. Джисон. Минхо. Помощь. В интимной, блять, близости. Что-то не сходится в голове, такого не бывает. — Д-джи, — голос дрогнул. Ли открывает глаза для удостоверения, что над ним не насмехаются, но видит Хана, который выглядит серьёзно настроенным. Будет ли правильным согласиться? — Только с твоего разрешения. Минхо обдумывает последствия, в которых точно будет разочаровавший вариант. Не важно, если разочаруется Хо. Переживёт. Лишь бы перед Соном не оплашаться. Взвесив за и против, Ли соглашается. Джисон не действует сразу, думает, правильно ли это. Он любит его до луны и обратно, но это не значит, что у любимого человека найдутся ответные чувства. Для него Минхо пахнет любовью. Для него Минхо — сумасшествие с первого взгляда. И как же он хочет, чтобы этот запах теплой любви отражался на душе у Мина, обозначая взаимность. Как же хочет, чтобы это сумасшествие вскружило голову им обоим. Впрочем, вероятно, чтобы заполучить это, нужно что-либо сделать. — Можно? — Минхо ломается и действует первым. Тянет дрожащую руку к лицу Джисона, но не касается, ждёт разрешения. Хан так смотрит, что Хо пугается, будто делает что-то неправильное, но после младший твёрдо кивает. Он сам ластится к ладони, прижимаясь щекой, словно котёнок. Ли поглаживает большим пальцем скулу и отвести взгляда не может. Джи выглядит, как ребёнок, который не получил должного внимания, из-за чего вымаливает его у любого знакомого. Мин не может сдержать нежную улыбочку, когда тот прикрывает глаза, тихо мурлыча. Минхо движет рукой ниже, фаланги пальцев покалывают от нагретого тепла на тонкой шее и притягивает ближе. Тот распахивает глазки, томно дышет, взгляд затуманен. Будто это не он мурлыкал, как кот, который ластится к любому проявлению нежности. Минхо от стойкого взгляда Джисона и отворачиваться не смеет. Держит до последнего, хотя сердце готово катапультироваться в неизвестные дали, но связь разрывается на считанные секунды, когда взгляд Хана скользит чуть ниже, а после возвращается. Он прикрывает глаза и тянется к Минхо, который ответно скрывает карамельные радужки под веками, полностью отдаваясь вере, надежде и безграничной любви. Трепетным касанием губ накрывает чужие, столь желанные и до мурашек нежные. Под сердцем щемит от того, насколько правильно они ощущаются, гулкие удары заглушали все суетливые мыслишки, что это может быть неверным решением. К черту. Не играет роли, когда он чувствует так много, целуя этого хорошенького мальчика. Сминает своими, кусает, оттягивает, ведёт языком по нижней губе. Хан довольствуется вишневым вкусом губ, улыбаясь сквозь поцелуй. Он ждал этого. Джисон никогда не ощущал любовь. Раньше и не знал, что это. Полтора года назад он смог узнать, но какой болью отзывалось сердце при этой любви, представить сложно. Хан не мог спокойно касаться Минхо, потому что не знал, позволено это ли ему или нет. Не мог разбрасываться милыми фразочками и комплиментами, потому что думал, что это будет выглядеть странно. Это ведь он влюбленный по уши в человека, у которого нет ответных чувств, так пусть не жалуется. Сиди в углу и тихо плачь, сожалея. И, может, это было всё напрасно? Зачем мучал себя, если мог признаться, получить отрицательный ответ и уйти, заглушая боль алкоголем? Признался бы и всё прошло. Хан знает себя, всё так и было бы. Но он не признался. Не получил отрицательный ответ. Хотя, что тут говорить, он вообще не получил ответа. Но тогда почему всё так получилось? Сейчас же он смог почувствовать, как крохотные руки достают осколки стекла, позволяя органу отбивать ритм, вести кровь по сосудам, а улыбке расцвести на лице. Позже сердце окажется в плотных бинтах, а пока достаточно одного присутствия любимого человека, отвечающего на долгожданный поцелуй, который сможет исцелить его всего. Как так получилось? Всё просто, он получил утвердительный кивок. Минхо тихо стонет, Джисон скользит языком в приоткрытый рот, обводит им ровный ряд зубов, касается нёба, полностью изучает его. Языки сплетаются, кружатся в медленном танце, на глазах у Ли выступили капельки слёз, он прерывисто дышет и стонет, пока чужой язык очерчивает полость рта. Одиночная слеза катится по щеке, а Хо, кажется, только сильнее жмётся к нежным губам, не веря в происходящее. Хан, чувствуя влажность и солоноватый вкус в поцелуе, медленно отстраняется. Минхо что-то несвязанно мычит, недовольствуясь. – Минхо? Ты плачешь? – до жути мило беспокоится. – От счастья, – всего одна фраза, а так греет душу, заставляя Джисона улыбнуться. Он покрывает лицо мелкими касаниями губ скулы и щёки, собирая теплые слёзы. Младший сжимает тонкую талию, целует в ключицу, прижимаясь горячими губами, а после оставляет поцелуй уже в основании шеи парня. Джи проводит дорожку мокрых поцелуев, вызывая тихие вздохи сверху. — Джи, целуй сильнее, — просит Минхо, умоляюще смотря на него. Его резкая раскрепощенность умиляет. Джисон и улыбки сдержать не может — хмыкает от милой просьбы парня, а хрупкие поцелуи сменяет терзанием кожи. На определенных местах, за ушком — через чур чувствительное место Минхо — втягивает кожу до синяка, покусывая и зализывая. Хо стонет, запрокидывая голову назад, даёт больше места для засосов. Совсем не граничит с той нежностью, что ютилась на губах у Джисона ранее при бархатных прикосновениях к коже, но Ли нравится этой незабываемый контраст. – Снимешь футболку? – спрашивает Джисон, а руки уже тянет к краю, готовясь. Старший кивает и поднимает руки для удобства снятия. Хан одним движением стягивает вещь, осматривая обнаженный торс. Его худое телосложение напоминало минималистическую человеческую форму. Он не был накачен, и не имел пресса, руки обычные, как у всех смертных людей, правда отличались от многих худобой. Торс напоминал детское тельце, такое маленькое и худенькое, напоминающее брусок. Джисона умиляла это худощавость, он просто надеется, что это не является главным комплексом Минхо. Ли нравится своё тело, честно, но иногда в голове витают мысли, что он и вправду похож на ребёнка из-за телосложения, которое явно не подходит под его возраст. Он никогда не стеснялся своего тела, ведь нет причин, но сейчас, в таком положении, Хо накрывает жуткое смущение, ему хочется спрятаться от стойкого взгляда, но тот не позволяет, когда Минхо тянет ладони к лицу, желая скрыться. – Такой красивый котёнок, – шепчет Хан, убирая ручки от лица, а у того в животе узел скручивается от этого прозвища. Он готов исчезнуть с планеты навсегда, не жалея о том, что не совершил некоторые дела, лишь бы не умирать от стыда перед Джисоном. – Д-джи, пожалуйста... – Что ты хочешь, котёнок? – Прикоснись, прошу. Он касается груди, ведёт руками, спускается ниже, оглаживает бока и напряжённый гладкий животик. Возвращает руки наверх, снова вниз и дальше в различных направлениях. Минхо прикрывает глаза, отчего ощущения становятся острее, а когда Хан мельком прикасается губами ключиц, его тело вздрагивает. Джисон, продолжает покрывать тело мокрыми поцелуями, проводит языком, оставляя дорожку слюны, в некоторых местах втягивает кожу, кусает, а после тщательно зализывает. Джи лижет и покусывает алую бусинку соска, отстраняется и переходит ко второму соску, проделывая тоже самое. Мелодичные стоны сходят с пухлых губ Минхо, его накрывает возбуждение, приятно тянущееся узлом в животе, но болезненно стоящий член давал другой спектр ощущений. Ему нравится, до покалывания на кончиках пальцев, но ему нужно больше, намного больше. – Хан-и, коснись меня. – Но я и так касаюсь тебя, – Минхо знает, что тот знает, о чём идет речь, просто Джисон играет с ним, желает добиться полноценного ответа, который обязательно вгонит Ли в новую волну смущения. Он не думает, что сможет сказать это, но он должен, ведь иначе не получит нужного. – Ты же знаешь, о чём я, Джи! – Слова, Хо-я, используй слова и объясни. – Коснись меня-я-я... – слишком отчаянно звучит. Хан крепко сжимает тонкую талию, ожидая нужных слов. Ухмылка так и не стирается с его лица, пока он ждёт слов от извивающегося тела под ним. Минхо вертится и это кажется странным (и милым на душе у Джисона), ведь что от этого копошения он получит? Они оба знают ответ. – Джи-и-и, я хочу, чтобы ты коснулся... там. – Где-где? Планы сохранить невозмутимый и каменный вид (чел, у тебя день рождения было, вообще-то) на весь день окончательно провален. – Коснись моего члена, прошу! – настолько отчаянно звучит, что Джисон хихикает, прикрывая рот. – Несложно, правда? – Джисон быстро чмокнув его в губы, собирается стянуть эти бесячие короткие шорты, которые он так и норовил снять в последние пять минут, но дразнить – всегда на самом высоком месте его увлечений. Быстрым движеним стягивает шорты, откидывая их в угол комнаты, а за ними – боксеры. Он полностью открыт для него, и ведь не только телом. Голый, смущающийся Минхо – настоящая услада для глаз и души. Минхо никогда не стыдился того, что его могли заметить голышом в комнате под музыку, в особенности тогда, когда твой сосед – парень. Единственное, что сейчас его смущало, да и напрягало, то, что Джисон всё ещё в одежде. Это как-то нечестно и обидно, что-ли... Ещё этот пожирающий взгляд, табун мурашек, не более. Джисон поглядывает на подрагивающий член с выперающими венками, бордовую головку, с которой обильно вытекает предэякулят, а во рту по щелчку пальца скапливается слюна. Он наклоняется ближе, окружая нагретым воздухом орган, вызывая грузный вздох сверху. Сон зацеловывает бёдра, но не сильно посвещается – у самого выдержка кончилась. Мокро целует головку, а после языком проводит, слизывая естественную смазку. Хо мычит, сжимая в руках простыни. Ощущения совсем новые, и нет, конечно ему делали минет до этого, но именно с Ханом всё чувствуется иначе. У Минхо бабочки в животе порхают, прелестные крылышки щекочат ребра и он осознаёт, насколько счастлив. Он постепенно, но уверенно соглашается с тем, что стонал во сне не зря. Ради этого он готов стонать, скулить, как отчаянный щеночек, да хоть мяукать из-за дурацкого прозвища про кота, лишь бы заполучить желанное. И он получает. Хан вылизывает выпирающие венки, мажет языком по всей длине, иногда играясь с уретрой, либо толкая в рот только головку, мило посасывая. Отстраняется с пошлым хлюпом, от губы ниточка слюны тянется, а потом снова вбирает в рот и показательно сосёт, как леденец. Новый, изящный минхоновский стон слетает с губ, которые крупно дрожат от переизбытка чувств. Младший останавливаться не смеет, только больше заглатывает, принимая половину члена, выпускает всё больше и больше слюны, создавая громкие чмоки, которые могли услышать на верхнем этаже. И, видимо, Джисон этого и добивается, когда одним резким движением заглатывает орган до основания, вызывая протяжный стон под собой. Даже не закашлявшись, продолжает усердную работу. Он что-то мурчит на кошачьем, вызывая вибрации по члену, начинает двигаться в более быстром темпе, толкает так глубокого, что головка бьётся о стенку горла, но Джисон настаивает, принимает весь, касаясь носом мягкого лобка. Минхо разрывает, скулит, что-то неразборчиво шипит, стонет, а руки деть некуда, то сжимают простынь, то тянутся к кудрявым волосам, крепко сжимая и оттягивая прядки. Спина с хрустом выгибается, глаза закатываются, стоит пелена возбуждения, голова окончательно не мыслит. Пальцы на ногах поджимаются, он ощущает, как живот тянет от истомы, иногда напрягаясь, а член начинает давать приятные пульсации. Конец скоро настигнет его, он на явном пределе, о котором Ли пытается предупредить, отрывая макушку Хана от себя, но тот упрямо держится, толкаясь до горла. Хорошенько сосёт, как самое вкусное мороженое, наплевав на возмущения Минхо, смешанные со полустонами, ведь Джисон не прекращает вылизывать член. Мин не может себя остановить, когда с громким стоном кончает ему в рот. Хочет убить, но не может, когда видит перед собой довольно улыбающегося, как чеширский кот, парня и облизывающий остатки спермы с губ, громко глотая. Капельки в смешку со слюной катятся вниз по тонкой шее, но тот попросту не обратил внимания на это, приникая языком к головке, вылизывая её дочиста. Минхо соображать не может. Пушистые ресницы подрагивает, впрочем, как и всё тело. Грудь вздымается, он отдышаться не может, кажется, будто целый марафон пробежал. Сквозь ластящуюся пелену он ощущает мелкие поцелуи на лице и несколько – прямо в губы. Это заставляет улыбнуться. – Минхо, перевернись на животик. – Хорошо... Он привстает и, как было велено, переворачивается на живот, утыкаясь лицом в подушку Теперь он не будет знать будущих действий Джисона и это сильно будоражит. Джисон оглаживает спину руками, целует между лопаток, успокаивает. Гладит его по мягким ягодицам, и пальцем проводит по ложбинке, находя колечко мыщц. Проводит подушечкой большого пальца по тугой розовой дырочке и слабо давит в центр. Минхо выдыхает, поворачивая голову набок. – Я сейчас, – шепчет Джи на ушко, целуя за ним и несильно кусая хрящик. Хан отстраняется, но лишь на секунду, чтобы взять из тумбочки смазку и презервативы. Возвращается, попутно выдавливая обильное количество смазки. Комнату наполняет сладко-приторый вкус спелой клубники. Сон растирает холодную смазку между пальцами, согревая, а когда она становится достаточно теплой, подносит палец к дырочке. Надавливает влажными пальцами на пульсирующую дырочку, и прижимается тёплым поцелуем к левой ягодице, а затем к правой. Прикусывает мягкую половинку, и Минхо стонет в голос. Джисон слабо давит пальцами на центр достаточно легко поддающейся дырочки и наблюдает за эмоциями Минхо. Действует осторожно, боится навредить. Пальцы обводят колечко по кругу, но входят в дырочку, поддразнивает. Ли хнычет, желая ощутить заполненность. Палец плавно входит, растягивая тугие стеночки. Хо губы кусает, сосредотачивается на внутренних ощущениях и расслабляется, отдавая себя в надёжные руки. – Джи, ещё... Немного играется, вынимая палец до фаланги и толкая до основания, но всё же, на данный момент он готов исполнить любой каприз старшего, любое предложение –закон, так что добавляет второй палец. Оставляет их на некоторое время неподвижными, а после начинает потихоньку двигать ими. Пальцы с хлюпающими звуками скользят в сжимающуюся дырочку, сжимает и разжимает внутри, раскрывает их в манере ножниц, растягивая стенки. Разводит пальцы так, раскрывая дырочку неприлично широкой. Хан животно разглядывает, как та становится больше и сам стонет от одного вида. Хо безостановочно издаёт различные звуки, то скулеж, то хныканья, то шептания о том, как чертовски хорошо. Джисон придерживает средний темп, который не позволяет уплыть на волнах оргазма раньше времени. Мин всхлипывает, сам насаживаясь на пальцы. Извивается весь, не зная куда себя деть. Действия Хана умелые и точные, особенно это ощущается, когда тот находит нужный угол проникновения, запоминая как особенно звучно мяукает Минхо и под руками мелко дрожит. Пальцы Джисона длинные, уж точно длиннее пальцев Минхо, которые уже были задействованы в таком ранее, из-за чего те почти что не каждый раз попадают по простате, вызывая поток стонов и мычаний. Третий палец скользит в мокрую дырочку, и Ли прикусывает ладонь, чтобы не прокричать в голос. Хан не мельчит, буквально вытрахивает из него душу одними пальцами, почти что доводя до пика, но Джи вовремя останавливается, не давая кончить. Ещё несколько тягучих движений и пальцы с выразительным хлюпом пропадают из дырочки, что стала жадно сжиматься вокруг пустоты. Хан тянет руку к собственному изнывающему члену и высвобождает его из тесной одежды, также снимая верхнюю часть. Раскатывает презерватив по члену, проводит ладонью по всей длине, размазывая остатки смазки и приставляет головку к мокрой дырочке, плавно толкаясь внутрь. Оба затаили дыхание, тихие полустоны одновременно слетели с их губ. Кажется, время остановилось для них двоих, разрешая действовать. Хан даёт привыкнуть, оставаясь неподвижным, но вскоре Ли утвердительно кивает, призывая. Крепко сжав упругие бёдра руками, Джисон совершает первый плавный толчок в раскрытое для него тельце, и цепляется пальцами за хрупкие плечи, чтобы найти опору для своего поплывшего сознания. Новый созданный контраст, пуская табун мурашек по коже. Минхо сам тянется за поцелуем, сильно жмурясь, сливаясь с низким стоном Хана. До безумства хорошо. Джисон аккуратно двигается, поцелуй не разрывает. Он не толкается грубо или резко, но Минхо скулит и хнычет, мечется, весь сжимаясь у него в руках. Он подмахивает бедрами в такт, толчки становятся глубокими. Хан руки тянет к чужой заднице, раздвигает половинки для лучшего скольжения в узкую дырочку, и Хо чувствует себя до неприличия открытым. Но ему хорошо. Он обвивает ногами стройную талию, меняя угол направления, отчего член чуть ли не каждый раз попадает по комку нервов. Минхо сжимается, наносит небольшие розовые царапины на чужой спине, не зная, куда деть лапки. Давится стонами и вздохами, а на душе тепло-тепло. Толчки становятся резче, Минхо навстречу двигается и насаживается сильнее, желая прочувствовать каждую венку на члене. Простата стимулируется от грубых толчков, узел скручивается в животе, и Ли млеет, закатывая глаза, когда Джисон покрывает его лицо влажными, трепетным поцелуями. Руки блуждают по телу, задевают твердые розовые соски, немного щекочат грудь, оглаживают бока. От такого с ума сойти недалеко, ну а Минхо, видимо, уже. Размазало его по стенке, но он доволен. Вновь они сливаются в карамельном поцелуе, на губах у Джисона отпечатываются сладкие стоны, когда бёдра вколачиваются в ягодицы сильнее и резче. На ляжках позже останутся следы от пальцев, но ничего страшного, если надо будет, Хан зацелует каждый синяк, каждую болячку, каждую вмятинку на коже, лишь бы Минхо чувствовал себя хорошо. Он и вправду чувствует себя хорошо, отлично. Голос почти что сорван от криков наслаждения и безразмерного удовольствия. Ли думает, что завтра он точно не пойдет в университет. Джисон думает, что обязательно вылечит его горло. Ведь высокий голосок так прекрасен, аж сердце готово беззастенчиво убежать, пища от умиления и любви к этому милому созданию по имени Минхо. И оно убегает, отдаётся полностью, пока Джи шепчет ему на ухо что-то о любви, что-то красивое и сладкое. Старший не разбирает слов, но чувствует их каждой клеточкой тела. Он с глубоким стоном кончает, крупно вздрагивая от еле услышенной фразы. – Я люблю тебя, Минхо, – то самое, единственное, что он успел услышать из всего перечисленного.🎧
Они лежат в обнимку, укутавшись в пушистое одеяло, нежатся. Крепко жмутся друг к другу, боясь отпустить. Сердце отбивает тихий ритм, уже мирно посапывая, однако лёгкие поцелуи на щеках заставляют просыпаться, вздрагивая, по итогу мучая сердце бессоницей. Нет никакого уважения, но все притензии к Джисону, Минхо не виноват. Ох, ладно то сердце, переживёт, не впервые щемит от ощущений, что прикажите делать с чувствами, желающие вырваться наружу? Минхо гложет мысль, что Хан сделал это с ним ради потребности интимной близости, а не из-за каких-то там ответных чувств. Ему нужно проверить, срочно. – На счёт того, когда ты сказал, что любишь меня – это был непросто всплеск эмоций из-за переизбытка чувств? Ты... правда? – Минхо так невинно об этом спрашивает, что достойно получает новое прозвище «крошечный». Боится сказать что-то не так, хотя, собственно, что здесь не то? Если он не узнает, то вскоре ему придётся ходить к психологу залечивать душевные раны. – Хо, это будет странно, если сейчас я окажусь слишком открытым? – Ничего странного, просто скажи. – Я много размышлял, что для меня настоящая влюблённость. Знаешь, в подростковом возрасте шанс того, что ты влюбишься, равен меньше пятидесяти процентам. В таком возрасте я не умел расценивать чувства, не понимал, как их проявлять и стоит ли вообще, думал, что, если влюблюсь – это навсегда. Где-то ближе к девятнадцати некоторые мыслишки и долгие размышления крались в мою голову, я часто углублялся в тему любви. Тогда я понял, что никогда не влюблялся, никогда. В двадцать я встретил тебя. Времяпровождение с тобой – что-то тихое, спокойное, душевное, но с каплей шуток и твоего милого смеха. Тогда я понял, что для меня настоящий комфорт. Со временем я почувствовал, что без тебя всё тусклое, мне всегда хотелось быть с тобой, а позже по каким-то причинам от любых твоих прикосновений у меня шли мурашки, а сердце странно колотилось, когда ты говорил мне комплименты, даже не замечая этого, я густо краснел. Я не мог понять, что происходит, месяц, а может и больше. Потом до меня дошло. То, чего я изучал и искал, появилось в моей жизни в твоём облике. Любовь. Представляешь, я люблю тебя уже больше года, но никак не мог признаться. Сегодня просто выпал маленький шанс, за который я ухватился чуть-ли не в последний момент, но если бы ты не издавал эти звуки в эту ночь, то, скорее всего, я так и не признался бы. Самое главное, что я смог, так что прошлое можно будет обсудить и позже. В настоящее время, я – Хан Джисон, который до безумства любит Ли Минхо. Любит тебя. Я люблю тебя, Хо. Сердце перестаёт биться, лишь оно трепещит, лёгкие не дышат, лишь прерывисто вздыхают, только одна душа расцветает лёгкими соцветиями. Если задать вопрос «как так получилось?», ранее заданный Джисону, Минхо не ответит. Он не найдёт ответа. Разве это судьба их свела? Никто не знает. Может, это масштабная шутка Хана, которую он таил у себя на душе долгие годы, чтобы сильно пошутить над Хо? Сегодня не первое апреля. Ли не найдёт ответа. Зато его сердце уже нашло, просто напрямую не сказало, но передало чувствами и эмоциями. – Хан-и, – дрожащее шептание, ненароком сказанное, единственное, что произносит Минхо. Долгое, протяжное молчание, которое пугает обоих. Хотя, нет смысла врать, когда Джисон был настолько откровенен боится отсюда только Минхо. Он боится себя, ему страшно, что он скажет что-то не то. Мин знает, что проявление любви – это не только слова. Прикосновения, внимание, интеллект, всё из перечисленного – неразрывная любовь. Так что он обнимает, крепко сжимает до хруста костей, вдыхая нежный запах хвои. Минхо плачет, стеклянные капли катятся по щекам, из-за чего чужие широкие плечи, играющие роль опоры для души, становятся влажными. – Ты чего плачешь, Хо-я? – Я так ненавижу наши дурацкие скрывания друг от друга. Почему молчали, будто играли в молчанку, почему прятались, будто играли в прятки? Ты не представляешь, как я боялся, что мои чувства раскроются, а по итогу мне надо был их выставлять на показ? А ты почему не говорил о своих чувствах, дурак?! Я ненавижу тебя, ненавижу! – Минхо... Старший повис, как маленькая обезьянка, обнимая ногами тонкую талию. Джисон поглаживает его по спине, не зная, что сказать. Неужели он правда ненавидит его? Тогда о каких чувствах он говорит? – Я-я люблю тебя, Хан Джисон... Какое жуткое облегчение, которое сопровождается вздохом со стороны Хана. Он сам отстраняется от Минхо, заглядывая в красные мокрые глазки, часто моргавшие из-за новой скопившиеся влаги на ресницах. Выглядит, как котёнок, Джи буквально распирает от милоты перед ним. Он, улыбнувшись, тянет ручки к щёчкам и начинает целовать-целовать-целовать. Без остановки покрывает скулы, щёки, одно крыло носа и другое, веки и много-много всего, не оставляет сухого места на лице. Минхо пищит, желая убежать от щекотки, но тот не позволяет, сильно держит. Это заставляет ярко улыбнуться, а после засмеяться, когда руки сходят на туловище, активно двигая пальчиками, чтобы довести Минхо до сумасшедшего смеха и нехватки воздуха от единой щекотки. Наверное, теперь жизнь не такая ужасная, а судьба ни в чём не виновата. Наверное, у них всё хорошо. Наверное, они счастливы. Да, это очевидно. (комендант отрежит им что-нибудь за то, что они так сильно шумели ночью)