***
Следующим утром тренировка началась по расписанию, однако теперь в полигоне дела полностью поменялись. Есть две группы, два лидера, две противоборствующие стороны, официально не соперничающие между собой, когда как в действительности всё было наоборот. На плацу Гермиона стояла напротив Малфоя, лукаво потянув улыбку. В жесте был заключен азарт, предвкушение от состязания на опыт и умение, в частности — на личные качества лидера. И проигрывать никто из них не умел. — Сэр, мое уважение к вам, как к командиру, остается нерушимым, — обратилась к нему Гермиона, а слышали все. — Не воспринимайте мой ход бунтом. Я действую во благо себе, карьере и моих подопечных. — Ваша целеустремленность для меня не в диковинку, — ответил Малфой с таким же скрытым ехидством. Это была игра. На публике они безукоризненно соблюдали устав и регламенты, а наедине случайно рушили дистанции в запотелой от пара банной комнате. — Я позволил вам вольность — это так. Но только из неукротимого любопытства. Не забывайте, что вы все еще подчиняетесь мне. — Старший аврор, разрешите задать вопрос? — ее голос звучал заискивающе, игриво. — Разрешаю. Гермиона понизила тон почти до шепота, и никто, кроме Малфоя, ее не мог услышать: — Тебе нравится доминировать? В этом секрет? Его губы сильнее потянулись в насмешливой улыбке. — А это уже два вопроса, Грейнджер. — Затем он хлопнул в ладони, моментально включаясь в работу. Громко обратился к курсантам: — Сорок приседаний и парная отработка Экспульсо. Группа Малфоя тут же вняла приказу и трусцой побежала к зоне тренировок. Гермиона взглянула на своих подопечных: они не сдвинулись с места и ждали указаний. Подойдя ближе, она произнесла речь: — Спасибо за доверие, будущие авроры. Мой подход к обучению отличный от подхода главного командира, а значит я не буду вас запугивать и заставлять пахать. Думайте в первую очередь о себе, своем будущем и престижной работе. Думайте о семьях, о наградах и почестях. Вы — это только вы и никто больше. И если вы откажетесь заниматься или будете себя жалеть — я без наказаний приму ваш выбор. Воздействие не силой, а психологией. Ей так было комфортнее. Она считала, что выстраивать доверительные отношения внутри группы — самый действенный вариант. Ее выслушали и услышали. Дон первый подал голос: — Это все, конечно, круто. Если все мы тут действуем по совести, могу я пойти покурить? Моя ответственность подсказывает, что я начну заниматься во имя наград и почестей завтра. — Мой брат как никогда дело говорит, — улыбнулся Джон. — Не представляете, мисс Грейнджер, я чувствую то же самое. — Д-да, конечно, идите… Гермиона только что напоролась на острые последствия своей же мотивирующей речи, и исправлять результат стало уже поздно. Братья Патинсоны с улыбочкой прошли мимо, двигаясь в сторону корпуса. Хлоя стояла поникшая. В уставшие темные глаза не хотелось смотреть, чтобы в очередной раз не увидеть провал собственных идеалов и рухнувших планов. Девушка сама заговорила: — Я бы тоже хотела сегодня отдохнуть. Всю ночь не спала… Завтра обещаю вернуться к тренировкам. — Я… не возражаю, — с запинкой ответила Гермиона. В груди теплилась надежда на остальных. Оставшиеся парень и девушка топтали песок. Желали высказаться в поддержку соратникам, но боялись не получить одобрения. — Гермиона, тогда, может, стоит всем отдохнуть? — глухо спросила девушка. — Нечестно получается. — Да, да, — уже на автомате согласилась она. — Конечно, вы можете поступить так, как считаете нужным. Гермиона осталась одна, окруженная прохладным весенним воздухом. Вдалеке занимались остальные ребята, а она с минуту простояла на месте, прокручивая в голове, где ж так облажалась. — У вас проблемы? Вонзился вопрос с сарказмом, с колючими нотами победы и превосходства. До ужаса раздражал его голос, несший сплошную иронию. Гермиона обернулась и увидела красноречивое выражение на лице Малфоя. Расстояние, разделяющее их, не уменьшилось. Драко не приближался, наблюдая со стороны, как крошится её совершенный план в несовершенных условиях. — Все отлично. Я контролирую то, что нуждается в контроле. И в данном случае — это моя личная подготовка. Гермиона присела на согнутые колени и с видной озлобленностью затянула шнурки на своих ботах, крепко затягивая узлы. — Собираетесь тренироваться в одиночестве? Малфой же не упускал ни одной возможности как-либо сострить. Держал руки в карманах, выступал расслабленным наблюдателем, который палец о палец не собирался ударять, но заставлял заниматься других. А Гермиону бездействие взбесило. Особенно после его замечаний. — Я могу, да. Как еще показать пример курсантам? Стоять, как вы, в стороне с угрюмым лицом и надеяться, что прокатит? — По-вашему, я бездействую? — Малфой неспешно сократил расстояние. — Разве нет? — вопрос с вызовом. Она смотрела на него с пылающими глазами, чуть подняв голову. Он давит. Превосходит. Но медленно проигрывает. — А не боитесь, что за неуважение вам прилетит? — Не вижу своей оплошности. Я правду сказала, а вы, товарищ командир, и возразить мне не можете. Поправив рукава куртки, бросив равнодушный взгляд в цепкие глаза Малфоя, Гермиона прошла мимо, собираясь приступить к тренировке. — Госпожа аврор. Ноги остановилась. Она обернулась, готовая выслушать. — Вы всерьез думаете, что если сами потренируетесь, сможете раздавать комментарии по поводу моей физической подготовки? — спросил он. Малфой на её памяти за эти два дня держал себя в руках, имея нерушимую силу характера, поэтому в его вопросе — ни доли злости, лишь чистый интерес. — Никак не смею, но если хотите честности — да, немного сомневаюсь в мастерстве, вы же его не демонстрируете при курсантах. Однако это моё сугубо субъективное мнение. — Интересно… — загадочно улыбнулся Малфой. Перевел взгляд за её плечо, затем обратно и спросил: — А струсите встать в пару? — Как командир с командиром? — у Гермионы появилась идентичная реакция, заинтересованная. — Как бывший командир с командиром. — Сочту за честь, — приняла она пари. — Кто первый обездвижит противника. Ей до легкого покалывания в теле хотелось доказать в первую очередь себе, что она не хуже. Хотелось проверить, насколько она готова отражать не только магический удар, но и ментальный — все эти подколы, иронию и сарказм. И, что немаловажно, хотелось проверить самого Малфоя, о котором неприлично хорошо отзывался министр, раз прислал именно его в лагерь. Оба встали друг напротив друга на расстоянии пяти шагов. Палочка в ладони каждого. Гнетущее ожидание… Малфой первый небрежно махнул рукой, словно не приложил стараний. Магическая волна отправилась в Гермиону, и она с дотошной внимательностью отразила. Белая сфера, разрезая воздух, устремилась в Драко, и он ровно также покончил с ней, едва поведя рукой. Разминка. Потеха, а не дуэль. Старания не во всю, а лишь чтобы прочувствовать соперника. Зримое напряжение возрастало, а курсанты, отставив тренировку в сторону, с нескрываемым любопытством наблюдали за противостоянием двух главных лиц. И нейтральное положение никого не устраивало. Кто-то должен был атаковать. Малфой вдруг набрал темп и с большей скоростью начал отправлять череду коротких заклинаний. Гермиона пятилась и блокировала их, ощущая потерю контроля над ситуацией. Ноги быстро перебирали назад и совершенно не во время наткнулись на камень. Гермиона упала, и сердце будто больно треснуло. Малфой надвигался. А она видела его до ужаса спокойные глаза. Затем резко крутанулась в бок, и взрыв бахнул недалеко от бедра. В одном метре от нее остался черный след на грязном песке. Гермиона сглотнула, не отрывая взгляда от Драко, который всего на немного снизил темп движений из-за неудобного положения палочки в руке. Деревяшка норовила выпасть. Этого хватило, чтобы Гермиона подорвалась с земли и начала прямую атаку, кидая без остановки вереницу заклинаний. Малфой отбивал, но был сражен её порывом, её холодной местью и желанием если не уложить его, то точно связать. Гермиона наполнялась уверенностью и силой от одной короткой мысли — она ведет. — Инкарцеро! Последний хлесткий взмах рукой она сделала от всего горящего сердца и попала точно в цель. Тугие веревки обвили тело Драко, сковывая руки, туловище и даже ноги, вынуждая его свалиться коленями в песок. Гермиона приблизилась совсем близко, присела на корточки и заглянула в лицо с его самодовольной ухмылкой. Надо же, ему весело. — А ты горяча, — сказал он только ей слегка охрипшим голосом. — Ты тоже ничего. В тот же миг веревки на его теле исчезли, и Малфой поднялся, отряхнув себя от песка. Их форма вся измазалась, а курсанты глазели на представление, не пряча разинутых ртов и не пресекая тихие обсуждения. Он еще раз посмотрел ей в глаза — с личным контекстом, не в поле их служебных положений. Искривил улыбку одной стороной губ, но к своей группе следом обратился чересчур серьезно: — Шоу окончено. Продолжайте заниматься, приду — спрошу с каждого. Малфой ушел, а Гермиона стояла посреди плаца опять в одиночестве, будто не было ни боя, ни победы. Только крупные пятна на одежде говорили об обратном. Она провела Драко долгим взглядом и заметила, что Патинсоны все это время курили на ступеньках корпуса и тоже наблюдали. Надо бы переодеться, но вот идти в любом случае придется через них, а тень злости на их поведение и выбор не отпускала до сих пор. Когда она оказалась к разгульным братьям близко, Дон первый выхватил её внимание и высказался: — Надо было придушить его, чтоб наверняка. — Но вы нас все равно поразили, — подключился Джон. — Вы тоже считаете, что это было неплохо? — гордость ворвалась в кровь Гермионы. Эффект эйфории подействовал незамедлительно. — А то! Ваша защита — охрененная. А как вы сочно увернулись! Глаза оторвать не могли, — с доброй усмешкой поделился Дон. — А атака? Братья переглянулись, промолчав. Джон потер шею и подумал, какие бы подобрать слова. Все-таки нашел что сказать, но сделал это с осторожностью: — Мы, конечно, не беремся судить, но кажется, этот урод вам поддался. — С чего бы? — нахмурилась Гермиона. — Вы же использовали Инкарцеро, — с той же заминкой напомнил Дон. — Оно путает только туловище, а он с ногами свалился. Видать, свое невербальное сотворил. Не заметили? — Заметила… — Гермиона впала в крепкое раздумье. Не заметила ни пристальные взгляды братьев, ни то, как рассеялся её взгляд. Она абстрагировалась от внешнего мира, ощущая себя в полной мере дурочкой — только они не обращают внимание на очевидное. И уже беспечная беседа с братьями не интересовала, как и не интересовал полигон, курсанты, их занятия или бездействие, собственный замаранный внешний вид. Гермиона резво поднялась по ступенькам, игнорируя короткие вопросы вслед, и пустилась за Малфоем, который скрылся в коридоре корпуса совсем недавно. На этаже командиров стало безошибочно понятно, куда бежать: приоткрытая дверь предбанной комнаты зазывала вломиться без каких-либо смущений — не зря же её не закрыли — и разнести нечестно игравшего соперника. Гермиона распахнула дверь, а сердце плюхнулось в пол. Мимолетным взглядом, почти невидящим, но цепким, она увидела Малфоя с расстегнутой молнией аврорских брюк, на сантиметры приспущенных на бедрах. Он вытирал руки о полотенце, расположившись около раковины, и, очевидно, планировал переодеться. Гермиона отвернулась бурей. Непослушные щеки сами собой загорелись. Естественная реакция на бесстыдного Малфоя. Абсолютно естественная. — Да что ж такое! — выплюнула она. — Ты можешь при мне не раздеваться? — Я не виноват, что тебя так и манит, — этот усыпляющий голос вызывал в ней нестерпимое раздражение. — Я просто собирался сменить форму. Тебе, кстати, тоже бы не помешало. Взгляд опустился на грязные брюки, и Гермиона мысленно согласилась, но вида не подала, что смягчилась. Сердце продолжало стукать в висках. — Интересно, ты меня дурочкой считаешь? Вот бы посмотреть на его лицо. — В данном случае — да, потому что я все еще в одежде, а ты уже краснеешь. — Я не краснею, — возмутилась Гермиона и резко развернулась к нему лицом. Хлопнула за собой дверью. — Я соблюдаю рамки приличия. И именно ты тут ни при чем. — Да ну? — он загадочно усмехнулся. Черт, усмехнулся! Будто пытался подловить. Или уже подловил и сейчас сыграл на нитях её тонкого смущения. Как бы там ни было, увести тему в другую сторону у него получилось идеально, но Гермиона не собиралась все спускать ему с рук. — Еще раз: ты считаешь меня дурочкой? Думал, не замечу? — Не понимаю, о чем ты. Малфой равнодушно пожал плечами, всем видом демонстрируя, что собирается продолжить приводить себя в порядок. Отправился к шаткому шкафу, что-то поискал внутри, затем присел на скамью, боты расшнуровал — и все это под хлопающие ресницы сбитой с толку Гермионы. Вот козел. — Вот ты козел… — слетело с губ почти шепотом. — Подставить меня решил? Перед моей же группой, да? Его взгляд поменялся на её глазах — появилась неодолимая серьезность. Малфой настроился решительно отстоять заявление. Встал, плотно приблизился и придавил одним своим грозным видом. — А ты не думала, что я наоборот пытался помочь? Нет? Не приходило в голову? — Каким образом? — Гермиона задрала подбородок. Пусть видит — она не боится. — Опозорить на глазах курсантов и надеяться, что они начнут меня слушаться? — Да потому что жестче надо быть, ясно? — почти рявкнул он. — Я перед твоими выпендривался. Чтоб они увидели, вывод сделали и прислушались к тебе, а не бродили кто где, как идиоты бесхребетные. — А может я не хотела их силой брать, может я тебе доказать хотела, что не хуже? Не думал? — Гермиона прикрикнула, в моменте отпустив самоконтроль. Резко наступила тишина. Её сбитое дыхание разбавляло провал в диалоге. Ни звука больше. Малфой пытливо не отводил взгляд, да и она не собиралась. — Мне? Смеешься? — уже тише, скорее спокойнее, без эмоций. — Я похожа на клоуна? — Похожа на обиженку. — Да что ты понимаешь… Приехал на все готовое, меня сместил, еще и поклоняться заставляешь. — Поклоняться? Исполнять магический устав — это поклоняться? Да я дал тебе больше свободы, чем кому-либо здесь. Тебе, Грейнджер! Позволяю вытворять то, за что любого другого нахрен бы отсюда вытолкали. Гермиона видела, насколько он был заведен, как он тоже терял контроль над эмоциями. Малфой в моменте замолк, неспокойно пробежал взглядом по её лицу. Сдался: — Прошу тебя, уйди. Я не хочу с тобой ругаться. Она не досказала, но усмирила себя через силу, сомкнув губы. Развернулась и ушла. Не хотела ругаться. Тоже.***
Грохот расходился по всему пустому полигону — один бах, второй, третий. Между звуками — ни секунды тишины или паузы. Манекен то принимал магический удар, то отбивал. А каким образом это происходило — непонятно. Закономерности не было, как и не было времени обдумывать заклинания. Гермиона их кидала с остервенением, голодной пылкостью и гневным жаром. Силы тратились. А она тренировалась до изнеможения, до боли в грудной клетке, хлестко дергая рукой на каждый выпад. Представляла на месте манекена врага. Безликого. У него не было ни имени, ни статуса, не имелось чинов и внешности. Враг, которого хотелось убить в прямом смысле и поставить галочку — выполнено. Враг, который научит её, натренирует, разожжет злобу внутри. Воздуха не хватало, он вылетал изо рта рваными выдохами. А небо над её головой мерцало тихими звездами, и время бесшумно подкрадывалось к полночи. Никого. И одиночная борьба продолжалась еще некоторые минуты, пока Гермиона не увидела в стороне темную фигуру в полумраке, куда не доставал свет фонарей. Она нехотя остановилась, опираясь руками на колени, только бы унять неспокойное дыхание. И безошибочно знала этого человека из тени. — Отбой был два часа назад. Из полумрака вышел Малфой: руки в карманах брюк, на поясе висел футляр с клинком внутри, строгий взгляд бесцветных глаз, безупречная осанка. Показалось, что он весь состоял из притворства и словно нарочно общался с ней официально, как командир с подчиненной, упорно игнорируя все, что происходило с ними вдалеке от чужих глаз. Он все еще пытался. — Не спится… — с трудом произнесла Гермиона, выпрямляясь. — Меня это мало волнует, ты должна быть внутри, — Малфой скептически глянул на изрезанный заклинаниями манекен. — Одному дашь слабину — трое воспользуются снисхождением. — А если об этом никто не знает? Считается? — Ты собираешься впахиваться до утра? — Час — и я зайду. — Перестань торговаться. Ровно в двенадцать закрываются главные двери. И ради тебя они не распахнутся. Малфой отправился назад, особо не церемонясь и не уговаривая. Его дело — предупредить, ее — успеть. Но если бы проблема крылась только в желании отработать заклинания… — Малфой, постой. Он остановился. — Я хочу взять реванш, — Гермиона не собиралась уходить. — Только ты и я, наедине. Каков бы ни был исход, я хочу честности. — А ты готова эту честность принять? — А ты? У него возникла странная улыбка, говорящая сама за себя — он не верит в свой проигрыш. — Наготовь палочку. Гермиона выставила её, как прицел. Конец его палочки тоже посмотрел ей прямо в глаза. Они держали друг друга в напряжении, проверяя, кто первый дернется и атакует. Кто покажет страх? Гермиона махнула рукой в бок, сделав пустой отвлекающий маневр. Драко не шелохнулся. Крепко держал древко палочки и томил непредсказуемостью. Выждав достаточно минут, он резко пригнулся и кинул волну энергии в ноги Гермионы. Она успела дернуть в сторону и скрыться за деревянной балкой всего на секунду, чтобы в следующий миг сломить неожиданным ударом из укрытия. Малфой отбил. Легко. В ней закипела былая злость. Теперь её враг не манекен, а Драко. И теперь он разжег злобу внутри неё. Не страшась получить удар, Гермиона выбежала из укрытия и неистово начала пускать мощную волну одну за другой. Как минутами ранее — хлестко, до изнеможения, до боли в груди. Сама от себя не ожидала подобного рвения. И Малфой не ожидал. Попятился, ловко отбивая заклинания, но неминуемо теряя контроль. В какой-то момент ему необходимо было взять бой в свои руки, и он успел поставить блокирующее заклинание, попутно кинув магическую атаку в её ноги. Не долетело. Он шагал задом прямо к тупику, к деревянному забору около манекенов, а Гермиона наступала, сокращая расстояние с каждой секундой. Либо он делает все, либо проигрывает. Ухватив подходящий момент, Малфой кинул волну энергии в сторону. Она разбилась о манекен, а остатки заклинаний отбились от поверхности и изменили направление, помчавшись в сторону ничего не ожидающей оттуда Гермионы. Это отвлекло её на секунду. Всего лишь на секунду, но за которую Малфой резко сделал выпад и бросил заклинание ровно в неё. Колючие веревки скрутили ее тело. Палочка вывалилась из рук. Рывок к Драко. Закручиваясь, Гермиона ударилась о твердую грудь спиной, вмазалась в нее, выбив воздух из легких через распахнутые губки. Перестала дышать. Капитулирована. Нет возможности шевельнуться, но есть возможность чувствовать холодную ладонь на своей шее и теплое сбитое дыхание у уха. — Я готов к честности. А ты? — вкрадчиво, шепотом, только для нее. Можно ощутить, как вырывается его сердце. Как напрягаются мышцы его руки, когда он пытается держать ее крепко, чтобы обездвижить, но недостаточно сильно, чтобы сделать больно или напугать. — Тоже. Готова, — мягко произносит она. Дышит. В ожидании… А перед глазами звезды. У носа витает аромат его чертовски вкусного парфюма. На теле веревки. И абсолютно безнаказанная близость к его телу. Гермиона набралась смелости с нежной мольбой попросить: — Будь мягче, пожалуйста… Малфой ослабляет хватку, тут же поддавшись, чтобы она дышала глубже, но не отпускает, очевидно, желая услышать признание о проигрыше из непокорных губ. Рука его по-прежнему сковывала её движения, поэтому Гермиона предприняла еще одну попытку, еще более ласковую. — Драко, со мной будь мягче. Одна фраза — его слабость. Он скользнул ладонью от её шеи к хрупкому плечу, нежно чертя пальцами невидимую линию по её коже, выражая уступчивость. Именно на мелочь уступил, но не отпустил. Для предостережения уложил вторую руку на её скрытый под слоем формы плоский живот, чтобы не вырвалась. Все еще ждал признания. Сейчас. И ни доли снисхождения больше. В это время ей хватило небольшой свободы осторожно завести руку назад, без подозрений вызволить клинок из его футляра, пока Драко ни о чем не догадывался, и перерезать один жмущий канат, до которого кое-как удалось дотянуться. И этого было достаточно, чтобы снять действие заклинания. Затем резкий разворот — она выбивает палочку из сильных рук. Приставляет острие клинка к горлу Драко, а сам он делает шаг назад от неожиданности и упирается в деревянную стену спиной. Тупик. Потребовалась секунда на осознание. Его губы потянулись в знакомой, такой выразительной улыбке, что невольно показалось — у него все еще остался козырь, вопреки оружию у горла. — Не ошибся. Горяча… — протянул со вкусом, с точным осознанием, что она победила честно. Гермиона приблизилась к нему на катастрофично маленькое расстояние, чтобы рассмотреть красивое, но ехидное даже в моменты опасности лицо. Когда же она сметет с него эту чрезмерную уверенность? Острым концом металла она пощекотала бледную кожу на его шее, поднялась чуть выше, к скуле. Ее очередь улыбаться. — Вы проиграли, товарищ командир. И Драко очень медленно поднимает руки на уровень головы в знак согласия. Кривая улыбка тонких губ становится хитрее, однако он понимает… — Да, проиграл. В груди разлилось тепло гордости от понимания, что хитрость, смекалка и ум выиграли у Малфоя, который твердил о силе. У нее зародилась большая уверенность в своей философии и принципах. Она может. Вне сомнений, может. Когда импровизированная дуэль закончилась, когда места были распределены, а доказывать силу не было необходимости, они договорились о перемирии и собрались в корпус. Личные отношения, кои сейчас выяснялись, пора бы отставить и подумать о порядке, потому что время зашло далеко за полночь. Отбой был довольно давно, и если не наладить режим сна, завтра ранним утром и жить не захочется. В главном коридоре, вдоль которого шли двери в спальни курсантов, господствовали тишина и порядок, однако в воздухе витал неприятный запах гари, на который Гермиона сразу обратила неподкупное внимание и указала на него Малфою. Он тоже принюхался и сразу начал искать источник неладного, но шлейф исходил от одной двери. И Гермиона точно поняла, кто и что за этим стоит. Бесцеремонно распахнув дверь во вторую комнату курсантов, Малфой остановился на пороге и на миг всмотрелся в темноту. Он ждал, когда глаза привыкнут к полумраку, но обоняние помогло понять, что медлить нельзя — помещение заполонил столб дыма от тлеющей тумбы. Огня не было, и Гермиона сумела различить в темноте спящих близнецов, не реагирующих на гарь вблизи них. Оттого, каким вдруг взбудораженным стал Малфой, пробрало до костей. В нем закипела война. Терпение долго топтали, проходились по нему бульдозером, и теперь вот оно — нещадное последствие. Он помчался прямиком к кроватям, схватил сначала одного за шкирку, затем другого и толкнул близнецов на пол. — Тупые, блять, кретины. Оба свалились на деревянный пол, и грохот собственных тел вышвырнул их из крепкого сна. Близнецы сонно, практически в пьяном угаре переглянулись, пытаясь растолковать случившееся, и перевели взгляд на нависающего над ними Малфоя. К тому моменту он успел потушить тлеющее дерево плотным пледом, найти допитую бутылку огневиски и заметить забытые недокуренные сигареты — источник начавшегося едва ли не пожара. И словно из неоткуда прямо в лицо им плеснула порция воды для отрезвления. Совсем, как у оторопелой на пороге Гермионы: она стояла пораженная крахом собственных убеждений и унизительного провала и представляла, что вот та порция воды прилетела не им, а ей в лицо, чтоб наконец одумалась и уяснила — на полигоне необходим беспрерывный контроль, подкрепленный силой, о которой повторял Драко. А если нет, то велика вероятность носить груз севших на плечи самовольных подчиненных.***
Все курсанты, вырванные из положенного сна, стояли в шеренгу под открытым ночным небом. Они догадывались, что могло произойти, и странно косились на пошатывающихся близнецов, но не позволяли себе открыть рот в присутствии строгого командира и уже не менее строгой госпожи аврора. Гермиона смотрела каждому в глаза, будто в холодном поиске их беспрекословного послушания. Незримо чувствовала за спиной энергетику властного Драко, который нарочно не взял слово, перекладывая ответственность на нее, потому что с самого начала предупредил: ее группа — её руководство. И как оно будет — лишь результат ее тактики. А тактика, черт её, обрушилась, как домик из куриных косточек. И Гермиона не решалась начать. Внутри распирало от бьющегося, словно в клетке, сомнения. Оно из стороны в сторону швырялось, билось о два мнения насчет приговора и вынуждало принять решение прямо здесь, прямо под взгляды десяток глаз и холодным надзором Драко. Она знала, чего он от нее хотел, и где-то глубоко внутри была с ним полностью согласна. Оставлять провинившихся без сурового наказания значит проявить слабость. А слабость — согласие с последствиями, с пожаром и своей полной неспособностью управлять. — Я давала вам свободу, — властность в голосе перешла ей от Малфоя. — Позволяла выбирать: карьера или отставка. Вразумляла спокойно, без наказаний и строгости. А итог? Две случайно спасенные жизни. И если бы не наша бдительность, сейчас бы кто-то подсчитывал жертвы. Не мы. Взгляды курсантов опять невольно сместились на Патинсонов, но не так очевидно и в открытую. Авроры косились незаметно, дабы не разозлить Гермиону еще пуще. А она обернулась за спину. Перед решающим моментом нашла чопорные глаза Драко и без малейшего сомнения поняла — он ждет от нее именно силы. И сила ее заключалась в вынесенном решении: — Согласно военному уставу Магической Британии, я имею все полномочия отправить в отставку авроров Дона и Джона Патинсонов без дальнейшего восстановления. Указ об увольнении будет подписан сиюминутно. Сдайте свои значки. Близнецы посмотрели на её выставленную руку с особым пренебрежением. Они как единое целое, что даже эмоции на лицах были схожи. Несмотря на публичный позор, значки они таки отодрали от формы и всучили ей, выйдя из шеренги. Отношения, регламентированные уставом, в эту секунду разорвались, и Дон вдруг вспомнил то, о чем мечтал с первого дня появления старшего командира в полигоне. — Малфой, я теперь без препятствий могу сказать, что ты мудак. Гермиону будто ударило электротоком. В испуге она обернулась на Малфоя, мысленно умоляя все высшие силы, чтобы он не ответил на провокацию. Однако он еще ничего не сказал, но размеренным шагом приближался, словно охотящийся на мелочь зверь. Это означало одно — Малфой сейчас вмажет тому в челюсть. — Драко, пожалуйста… Гермиона забыла обо всем: о курсантах, о полигоне, о своем и его положении. Нужно было любым способом остановить его от грубейшей ошибки, чреватой увольнением и концом карьеры, если он поднимет руку. А Драко даже не взглянул на её взволнованные глаза. Остановился напротив Дона, смерил равнодушным взглядом и лениво ответил: — Ты не стоишь того, чтобы я пачкал о тебя руки. Собирай вещи. Гермиона с облегчением выдохнула. Когда Дон понял, что не возымел должного эффекта, когда увидел, что Малфой безразлично пошел в сторону корпуса и на этом всё, воткнул словесный гвоздь ему в спину: — А че не рассказываешь, как стелился перед нашей старшей? Понравилась? — бросил вдогонку. Затем он обратился к Гермионе: — Гермиона, вы же знали — мы за вас горой, но все равно под ним прогнулись. Ай-йа-йай. Спите, что ли? Раздался глухой удар. Дон схватился за нос и запрокинул голову. Поволочился назад и с ужасом вытаращил глаза на свои запачканные в крови руки. Он поймал приступ дикой ярости, проорав вслед теперь уже точно уходящему Малфою: — Сука ты, ясно? Гермиона в моменте почувствовала тупую боль в животе из-за неизбежного. Ее парализовал ужас, но она не понимала, что делать дальше. Что говорить? Куда бежать? За ним? — Марш по комнатам! — и от своего голоса она удивилась еще сильнее. Он прозвучал под стать манере Драко — коротко, ясно, без послаблений. Любопытные курсанты выполнили приказ, но когда уходили, время от времени оборачивались, чтобы не пропустить какие-нибудь подробности всей этой истории, которую не досмотрели. Прежде чем побежать в корпус, Гермиона задержалась перед братьями и с пренебрежением приказала им немедленно покинуть территорию полигона. Даже разговаривать не хотелось — диалог воспринимался ею, как обваливание в грязи. Выискивать Малфоя долго не пришлось. Дверь в его рабочий кабинет и по совместительству личную комнату была неприкрыта — всего маленькая щель, но она явилась многозначительным указателем на то, что Драко ждал. Гермиона осторожно толкнула дверь и заглянула внутрь. — Можно? Держа тлеющую сигарету только губами, Малфой стоял у стола и обрабатывал свежие ссадины на костяшках пальцев. С её приходом он перестал возиться с рукой, зажал сигарету между двумя пальцами, чтоб удобно было разговаривать, и нескромно поправил: — Товарищ командир. Гермиона плотно притворила за собой дверь и продвинулась вглубь. Выслушивать поучения об этике в данной ситуации было так нелепо, но она приняла правила. — Нарушаете, товарищ командир? — Ты о сигарете? — Да обо всем. — Он получил заслужено, — сухо изрек Малфой, защелкивая аптечку. Сигарету потушил о пепельницу. — Как ты не понял, что это была дешевая провокация? Он просто сделал так, чтобы завтра тебя отсюда выставили. — Отлично, освобожу тебе место. Малфой прошел мимо нее и оставил коробку с мазями на подвесной полке. Гермионе оставалось лишь проводить его непонимающим взглядом, хлопнув глазами. — Издеваешься? — Разве не этого ты хотела? С самого начала мечтала выпроводить меня. От того, как сократилась дистанция между ними, сердце пару раз сбилось с ритма. Малфой остановился напротив, неизменно сложил руки в карманы и чего-то ждал. Откровенности, очевидно. Оба держали друг друга взглядами: ее — неспокойный, его — внимательный, напористый. И от его глаз не хотелось скрываться, несмотря на то, как по-другому они на нее смотрели. Таили в себе не обыкновенный интерес, а нечто большее, за что получилось ухватиться только на уровне ощущений. Малфой буквально бросил ей вызов, и Гермиона приняла. — А разве не ты говорил, что не женское это дело — мракоборцев подчинять? Мы вдвоем оказались не правы. Ей так понравилась его легкая ухмылка с привкусом насмешки. — А ты подчинила? — Одного — точно. Эти ехидные губы искривились еще больше. Гермиона в красках проследила за ними, и Малфой это заметил. — Интересное мнение. Однако ставлю этот значок на то, что в заключительном пари ты точно проиграешь. Драко отстегнул тот самый пресловутый знак командира и положил его на стол, при этом ни на секунду не отводя взгляда от Гермионы. — Помнится, ты утверждал, что никогда не снимешь его при мне. — Было, да. Но сейчас я ставлю всё на победу. — Слишком уверенно. Хотелось бы проверить. И что нужно делать? Малфой щелкнул пальцами, и замок двери тоже щелкнул. — Не сопротивляться. Расстояние между ними безвозвратно разрушилось. Драко шагнул вперед и накрыл её губы своими, запустив длинные пальцы в распущенные волосы. Это нападение — долгожданное, волнительное, всеми флюидами тела неизвестное. По инерции Гермиона уложила руки на его грудь, как если бы для возможности в какой-то момент его оттолкнуть, но даже не подумала сопротивляться, потому что почувствовала запретные губы на своих и сдалась. Сдалась в тот же миг. Она нестерпимо ждала и тихо мечтала попасть в плен этого искушения. В плен его сильных рук, которым позволила сделать все, о чем и они мечтали тоже. Когда Гермиона ответила на поцелуй, Драко выдохнул, издав слабый звук, похожий на наслаждение. Ее руки медленно скользнули от груди к плечам, а затем и вовсе обвили его шею в знак полного смирения. И он шагнул на нее, заставляя попятиться к кровати. Гермиона следовала, позволяла безумию продолжаться, удлиняла головокружительный момент, в который можно забыть о правилах и последствиях и просто тонуть в удовольствии. Растягивала собственное желание еще на чуть-чуть, чтобы потом, приземлившись на постель, все-таки не дать себе проиграть и эту схватку тоже. Драко устанавливал правила, и с ними Гермиона не согласилась. Когда оба избавились от курток и остались в футболках, Гермиона ловко поменяла позу, свалив Драко на спину. Он не сопротивлялся — да, это главное правило, — и коварно улыбнулся, сначала когда она села сверху, а затем, когда вдавила его руки по обе стороны от головы в постель. Гермиона опустилась к его шее. Чертовски хотелось укусить или даже сделать больно, но Малфою, кажется, уже было всё равно — с закрытыми глазами он пытался не потерять связь с реальностью, когда она расстегнула молнию на его брюках и скользнула рукой внутрь. В таком её нападении не то что сопротивляться, но и дышать не получалось. Кружила ему голову неспешными движениями своих ласковых рук. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы избавиться от своей формы и приспустить его брюки. В глазах напротив она увидела туман большого вожделения и медленно, привыкая к новым ощущениям, опустилась на Драко. Вернулась к его рукам, чтобы он не нарушил её план захвата, начала двигаться неторопливо, чувствуя каждое свое движение и каждый сантиметр его тела. Внутри поднимались волны сдерживаемой страсти, и она опасалась, что потеряет контроль и голову тоже, прям как Драко, потому что в этот миг он полностью сдался, загипнотизированный тихими стонами из её приоткрытого ротика. Искра между ними увеличилась ровно также, как и ускорился темп. Все-таки самоконтроль Гермиона отпустила, загадочно прошептав: — И попробуй поспорить, что это не подчинение аврора. Взгляд Драко приобрел ясность. Оба остановились в ожидании. Что последует за этими словами дальше? А дальше он терпимо сжал её шею, грубо толкнулся в её бедра, но мягко проговорил: — Я не согласен. Всё, что было до, Гермиона из памяти вычеркнула. Всё, что она с ним делала и что он позволял — шалость по сравнению с тем, как быстро он перевернул её на постели, поставил на колени и прогнул спину под напором крепкой руки. Раздался звонкий шлепок по заду, и Гермиона жалобно пискнула, сжав ткани простыни в кулачке. Да, шалость. В самых извращенных фантазиях она хотела именно этого. Хотела его грубости, его силы, напора и страсти. Хотела под каждым приятно больным шлепком почувствовать его настоящее желание. Хотела ему сдаться. Ощущать резкие толчки, жжение кожи в местах, где он грубовато ее сдавливал, почувствовать собственное неземное удовольствие и с жаром признать проигрыш. Быть в его власти и позволить довести тело до запредельного оргазма, разошедшегося от кончиков до кончиков пальцев. Экстаз медленно угас, оставив её обессиленной, запыхавшейся и потрясённой. Драко притянул Гермиону к себе за плечи, чтобы она уложила на него голову, и на ухо спросил: — Позволишь сделать всё, что хочу? В какой бы громкоговоритель закричать: «Да», чтобы он точно узнал, насколько сейчас она ему покоряется? Поза довольно ярко напоминала их последнее столкновение на полигоне, только теперь Гермиона не собирается приставлять клинок к горлу и побеждать. Сейчас её поставили на колени и к горлу приставили… Драко усмехнулся, увидев невинные глазки сверху вниз. До чего же они большие и сказочные. Гермиона старалась и покрывалась мелкими мурашками от чужих пальцев в волосах, от звуков его удовольствия и своих усилий. Сомкнув глаза, Драко толкнулся в последний раз, прижав её голову к себе. По тихой комнате разошелся сдавленный стон и звук нескрываемого восхищения. И пусть это будет такая же своеобразная победа, подчинение аврора, потому что именно она доставляет ему блаженство и сласть, заставляет быть перед ней максимально уязвимым и настоящим. Время близилось к утру, а они лежали на кровати и отказывались смотреть в завтрашний день. Увольнение, выговор, потеря карьеры? Какая ерунда. Но только сейчас. Именно в эту секунду, когда он нежно поглаживает её щеку, убирает волосы от лица, улыбается и смотрит с теплом. До неузнаваемости другим взглядом. Гермиона мягко перехватила его руку, пальцами осторожно касаясь ссадин. — Болит? — Пока ты рядом, все это неважно. — Безрассудный поступок, Драко, — с укором сказала Гермиона, чуть нахмурившись. — Понимаешь, чем это обернется? Завтра приедет министр, и ему обо всем доложат. Если не меня, так тебя отсюда выгонят. Почему ты об этом не переживаешь? — Поверь, я очень об этом переживаю, но уже сделать ничего не могу. Если мне суждено позорно сложить полномочия, то хотя бы буду знать, что назначение сюда было не бесполезным. — Не говори так! На самом деле, ты отличный командир, и я вижу, как ты горишь работой. — Так же, как и ты. Чего только стоило твое злое личико, как только я наступил на землю полигона. Это надо было видеть, я тогда откровенно поржал. Драко состроил гримасу, подобную злой физиономии Гермионы в тот день. Она разинула рот в возмущении и толкнула его в грудь. — Придурок! Посмотрела бы я на тебя, когда на твое место прислали бы другого. Или тебя надо было встречать с аплодисментами? — Мне очень понравилось, как ты встретила, — признался он. — Эту ненависть в глазах и желание меня убить я запомню навсегда. Особенно, после того, как немного позже эти же глазки смотрели на меня непорочным взглядом. Драко шумно потянул воздух в нос, на выдохе произнес: — Черт, мы сейчас пойдем на второй круг… — О, нет-нет-нет, вставать через два часа… — Гермиона начала было выбираться из-под его рук, но Драко притянул её к себе, уткнувшись в спутанные волосы. — Останься со мной. Как же он умеет убеждать. Этот голос, слегка молящий, но в то же время уверенный в своей способности безотказно влиять на нее, задержал Гермиону. Она опять сдалась. Черт, с ним всегда сдается. Повернулась к нему лицом, нашла его согласные губы, оставив короткий поцелуй, и удобнее умостилась на односпальной кровати. — Только без твоих шуточек! И тут же почувствовала нежное прикосновение его пальцев между ног, а с губ слетел неожиданный всхлип. — Не понимаю, о чем ты.***
Гермиона мялась с ноги на ногу, но бешеное волнение старалась скрыть изо всех сил. Получалось плохо, и Малфой ее взбодрил: — Грейнджер, расслабься. Он не чудовище. Руки все равно дрожали, и чтобы не выдать еще и этот любопытный нюанс, она прижала их к телу. Вышло подобие прямой стойки. Через сетку ворот полигона она увидела темную фигуру министра в сопровождении своих секретарей. Мужчина выглядел добродушным, улыбающимся на каждое дуновение ветра, однако все прекрасно знали, что если бы не его строгость на работе и безупречная ответственность, он бы не занял высокий пост в Магической Британии. Нервные клетки хрустели от напора волнения и приближения неминуемого. Когда министр зашел через ворота, Драко и Гермиона вовсе сделали вид, будто друг друга почти не знают. Это наедине они позволяли себе всё, а под прицелом глаз курсантов, важного чиновника и остальных людей они просто командир и старший-бывший аврор. Малфой первый пожал руку министру. — Приветствую, — чопорно поздоровался он. — Здравствуй-здравствуй. С ослепительной улыбкой мужчина переключился на Гермиону, сжал и её руку. — День добрый, мисс Грейнджер. Секретари остались у ворот, а трое последовали к ждущим в шеренге курсантам. Министр излучал дружелюбность, но это происходило только из вежливости. — Погодка сегодня шепчет! — воодушевлено сказал он, с прищуром глянув на небо. — Надеюсь, и вы в полном здравии. — Вне всякого сомнения, господин министр, — без эмоций отозвался Драко. — Чудно, — заключил мужчина. — А вы, мисс Грейнджер, как ваши дела? От его вроде бы сладких слов кидало в панику. Но это лишь ее восприятие разговора. Она знала, что отвечать придется за все и министр действительно не монстр. — Дела неплохи, сэр. — И как вам новый командир? Успели подружиться? Гермиона проглотила слова, едва ли не оторопев. — Хороший командир. Услышала, как где-то сбоку усмехнулся Малфой. — Не переживайте, сэр, госпожа аврор не жаловалась, — добавил он с тенью улыбки. Да как он это делает? У него имеется кнопка «выключить волнение»? — Это радует, — министр вдруг остановился. — Послушайте, вы приятные люди, но я располагаю информацией о том, какой конфликт тут произошел. Уж извините, но судить о качестве работы и принимать решение я буду, как министр, а оценивать вас как командиров полигона. — И я считаю это справедливым поступком, — согласился Малфой, не колеблясь. Гермиона кинула на него встревоженный взгляд. Слова его верны, но как же больно бьют в живот. — Славно, — министр вновь принялся созерцать красоту и побрел дальше. — Тогда пойдемте к вашим курсантам, разберемся. Молодые люди ожидали, где обычно. Разные эмоции бегали на их лицах: от скрытого любопытства до легкой взволнованности. Их тоже съедал интерес — а что будет дальше? Министр, Драко и Гермиона остановились напротив курсантов. Совсем не хотелось публичной порки, но, видимо, именно она собиралась начаться. Малфой громко скомандовал всем смолкнуть и выслушать, и министр начал речь: — День добрый, будущие авроры! Совсем недавно, ввиду того, что ваш командир не смогла справиться с возложенными на нее обязанностями, было решено отправить к вам нового командира. Я возлагал на него большие надежды, но вчерашние события скорректировали мои взгляды. Удивительно, как быстро из простодушного мужчины он превратился в авторитетного блюстителя порядка и законов. — К огромному сожалению, конфликт между курсантом и старшим аврором — наглядный показатель беспорядка. А значит, и мистер Малфой не справился. Ведь было же? Министр цепко посмотрел аврорам в глаза, выискивая либо подтверждение, либо отрицание. Все неловко молчали, лишь соглашаясь с суждениями. Ведь отрицать очевидное для них — риск нарваться на гнев министра. Ведь было же. И только Гермиона смотрела не на подопечных, а скосила взгляд на непроницаемое лицо Драко. Кажется, она слышала его без слов, и просьба его заключалась в её молчании — не пытайся перечить министру и отстаивать то, что очевидно, как на ладони. Гермиона плотно сомкнула губы, когда министр, вздохнув, продолжил: — Мистер Малфой, у вас есть оправдания по этому поводу? Он, до ужаса горделивый человек во всем, что касается чести, собрал на себе абсолютно все взгляды. Каждый любопытствовал, что же умного скажет он в свое оправдание, но Драко лишь коротко произнес: — Никаких, сэр. Хотя ему, безусловно, есть что сказать, но собственное достоинство взяло верх. Гермиона на расстоянии услышала его очередную просьбу не влезать, прозвучавшую лишь в её голове. Невероятно, как тонко она сумела его почувствовать. — Что ж… — замялся министр всего на секунду. — Красноречивое молчание ваших курсантов сказало само за себя. Мистер Малфой и мисс Грейнджер, сдайте ваши значки, пожалуйста. Приговор, подписанный протянутой к ним сухой рукой министра. И при взгляде на нее рушились не только мечты и цели, но и вера в себя, в свои силы и старания. Словно бы годы тренировок, дисциплины и самоотдачи прошли зря. И все из-за… Гермиона упускала мысль о причине всякий раз, когда думала о ней. До сих пор ее окутывало непонимание, где именно она оступилась и почему на ее место прислали Драко. Если она, борец за справедливость, за подопечных и ответственность, если сама обладает сильными качествами и требует того же от других, то почему? Почему не вышло? В чем она все-таки плоха? На полигоне шумел только легкий ветерок. Остальные же проглотили языки и следили, как лишают полномочий двух влиятельных авроров. Где-то за закрытыми створками ее души теплилась надежда, что курсанты выскажутся в защиту, ведь их мнение — основополагающий фактор в принятии решения министра. Однако будущие авроры молчали. Позорно смолкли — хотя в чем их позор, если не справились другие? Гермиона первая отстегнула значок и задержала его в теплой ладони, согревая металлическую основу, из которой сделана фигурка. Кто-то из толпы громко шаркнул ботинком. — Господин министр… — голос подала Хлоя. И теперь взгляды принадлежали ей. — Не уверена, что отставка мисс Грейнджер — верное решение. Смею предположить, что беспорядок в полигоне был вызван братьями Патинсонами. Гермиона крепче сжала значок в ладони, опустив руку. — И мне так кажется, сэр, — высказалась еще одна девушка из группы Гермионы. — Есть свидетели их нескончаемых нарушений: курение, распитие алкоголя по ночам. Они и нам мешали отдыхать после отбоя. — А еще вступили в конфликт с командиром, — заговорил парень. — Все слышали, как Дон перешел на личность. С самого начала они нарочно не исполняли приказы мистера Малфоя. А он все по делу говорил… Голоса прорвались, как по заказу. Курсанты осмелели за шаг до конца. Поняли — если отмолчаться, справедливости не добиться никогда. — А почему же вы молчали, когда я задавал вопрос? — спросил министр, смятенно пробежав глазами по аврорам. Похоже, его боялась не только Гермиона. — Хорошо. Вы считаете, что причина в двух безответственных аврорах? — еще раз узнал он. — И оправдываете рукоприкладство старшего? — Мистер Малфой всегда действовал по совести, — вклинился еще один. — Как командующий, он мне сразу понравился. Я с ним Экспульсо отточил до идеала… — А мне импонирует честность мисс Грейнджер. Она всегда говорила, что мы должны работать ради себя. Это, знаете ли, отлично мотивирует, — подытожила другая девушка. — Неужели вся причина крылась в Патинсонах? — министр наконец обратил внимание на слушающих Драко и Гермиону. — Не берусь судить, но они действительно разлагали дисциплину, — в произнесенных словах Гермиона ухватила истину. Конечно. Смешно, но это правда. Когда она смотрела на неудачи со своего расстояния, невольно закапывала свои способности куда поглубже. Стоило услышать мнение со стороны, сложить элементарное и очевидное, как причина, которую она отчаянно искала все это время, показалась сама по себе. — Кх-м… — министр стушевался. — Если же я закончу карьеру двух командиров вот так не разобравшись, то по какому праву другие клеймят меня справедливым? Как видите, даже министры могут ошибаться… Мужчина принял тот самый добродушный вид, однако теперь он был подкреплен легким замешательством. Вновь заговорил: — Мистер Малфой, мисс Грейнджер, я вижу, что необходимо дать вам второй шанс и оценить работу в других условиях. Однако… В одном полигоне не может быть двух командиров. Это тоже подорвет порядок… — Мисс Грейнджер довольно талантливый управляющий, — за долгое время Драко взял слово. — У нее не возникнет проблем, я в этом уверен. Его мягкий взгляд коснулся Гермионы. Она уловила слабую улыбку, заметную только ей, на строгих все это время губах. Сердце сжалось и разболелось. — Хотите уступить место? — уточнил министр дотошнее. — Не смею занимать её законное. — Интересно-интересно… — мужчина сложил руки за спиной. — Однако это облегчит распределение, благодарю. Слова министра не доходили до ушей Гермионы. Она не могла оторвать долгий взгляд от Драко, который тоже встречался с её глазами в моменты паузы, проскальзывающие в беседе с министром. Это значит, что он уедет. Оставит её наедине в местах, которые пропитались их накаленным противостоянием и страстью за короткое время. Это значит, что от его благородного решения будет только хуже обоим. Министр закончил какую-то речь. Совсем неразборчиво говорил и мотивировал. Гермиона смотрела перед собой в одну точку, не моргая — невероятно замотивировалась и преисполнилась энергией, да. А когда основная часть подошла к концу, когда министр поблагодарил за внимание, попрощался и собирался отчалить обратно, он спросил: — Мистер Малфой, собираетесь трансгрессировать в Лондон? В Аврорате будут рады вашему возвращению. Драко скупо улыбнулся, заведя руки за спину, и учтиво ответил: — Возвращайтесь без меня, я скоро буду. У меня есть незаконченные дела в полигоне. Министр кивнул и отправился к воротам, где его встретили секретари. Курсанты не шелохнулись. Гермиона приросла к земле, растерянная. И только Драко слегка указал рукой, безмолвно подсказывая ей, что пора бы сказать хоть что-то. Один на один с отрядом. Одна против десятка подчиненных. Одна. А раньше такой исход казался сладкой победой. Но если курсанты в нее поверили, если Драко уверен в ней, то почему бы не доказать теперь себе? — Внимание! Десять кругов трусцой и отработка Экспульсо! — смело приказала она. — Приду — спрошу с каждого! Запылала уверенностью и отдала её часть курсантам. Они беспрекословно вняли приказу и отправились на тренировочную площадку. Только теперь сердце чувствительнее напомнило, что она осталась один на один со своей горечью. Один на один с ним. Момент, который Гермиона ждала с волнением, неизбежно наступил. Без былой решимости она подошла к Драко, и он предложил отойти, беспечно указывая на укромное место. Не похоже, что он волновался. Значит ли, что он нарочно не впадает в тоску, дабы не усугубить ситуацию? За углом здания их никто не мог увидеть, и все признания будут принадлежать только им. Драко оценил настроение Гермионы и знакомо усмехнулся. — Грейнджер, не вижу счастья в глазах. Все вышло так, как ты хотела. — Ты находишь время на сарказм? — Ни единого подкола, ты же меня знаешь. Руки тряслись содрать эту раздражающую в данный момент улыбку. Но Гермиона лишь бессильно вздохнула. Драко мягко приподнял её голову за подбородок, чтобы она смотрела ему в глаза. — Подожди… Ты серьезно подумала, что я тебя отпущу? В ответ — молчание и прибитый к его глазам открытый взгляд. — О-о, нет, Грейнджер, ты так просто от меня не отделаешься. Натура у меня такая, надоедливая. Уж как хочешь, а свыкнуться придется. Гермиона не сдержала усмешку. — Признайся, умение ехидничать тебе вводят внутривенно? — А я сейчас более, чем серьезно. Скоро лето, отпуск у командиров. Вернешься в Лондон, и я устрою самый незабываемый трип в твоей жизни. Частенько буду навещать здесь, так сказать, контролировать порядок. Ну а после распределения заберу к себе. Вот такой приговор ты себе подписала. — Самый лучший… — прошептала она, сдерживая улыбку. — Все почести и обожания оставим на потом. Такое обсуждается в спальне, — ухмыльнулся Драко. — А сейчас посмотри, какая ответственность на твоих плечах. Не теряй голову раньше времени. Отныне улыбку не хотелось сдерживать, она расцвела сама по себе. Гермиона утонула в объятиях, когда Драко притянул её к себе и крепко сжал, вкладывая в жест нежелание отпускать её даже на короткое время. — Сделай это ради себя. Все получится, — горячо прошептал он в её макушку. Гермиона ненамного отпрянула, только чтобы сказать ему в глаза: — Я применю все, чему научилась у вас, товарищ командир. Драко тихо рассмеялся, уложив ладони на её щеки, а затем наклонился, чтобы потерять улыбку на её приоткрытых губах, чтобы оставить трепетный поцелуй и насытиться ею перед отбытием. За углом здания их никто не видел. Всё также гулял легкий ветерок, касаясь их влажных губ. Май близился к завершению. Скоро отпуск. И целая жизнь впереди.