RenHeng week 2024

Ин-син. Длинная тонкая кисть не слишком послушна маленьким пальцам, то и дело норовит соскользнуть, поставив кляксу, но Дань Фэн, старательно завершив последнюю черту иероглифа, остается доволен: получилось почти так же красиво, как у учителя Джаньхао. Ин-син. Он мечтательно подоткнул щёку кулаком, рисуя в углу страницы, исписанной одним-единственным именем, пару мелких звёздочек; после неуверенно добавил под ними два силуэта: один с парой длинных рогов и хвостом, и… второй. Дань Фэн понятия не имел, как должен выглядеть таинственный Инсин. Он помнил только ощущение его присутствия: как рядом с ним тепло, и спокойно, и легко, будто ты один из пузырьков в нагретой солнцем банке содовой, а не верховный старейшина. Наверное, Инсин тоже видьядхара; Дань Фэну не было позволено разгуливать по Лофу без сопровождения, и шанса пообщаться с людьми особо не выдавалось. Подружиться с другим видьядхара было бы куда проще, даже несмотря на круглосуточный строгий надзор и то, что остальные дети, едва завидев его, лишь уважительно кланялись, тут же прекращая всякое веселье. Дань Фэн сразу узнает Инсина: ведь раз им суждено стать лучшими друзьями, тот не убежит, как все остальные. Хихикнув, он дорисовал второму силуэту пару длинных ушей, представляя, как они вместе с Инсином сбегут в переулок Ауруматонов и будут пить столько содовой, пока сами не станут лёгкими-лёгкими, как пузырьки, и не взлетят над Лофу, вспугивая робоптах. — Дань Фэн. Голос учителя Джаньхао прогремел над плечом внезапно; нервно дёрнув хвостом, Дань Фэн прикрыл испорченную страницу ладошкой и полуобернулся, наигранно невозмутимо встречая чужой взгляд. — Да, учитель? — Ты выполнил своё задание? — Я в процессе, учитель. Хмыкнув, Джаньхао также неслышно, как подкрался со спины, принялся неторопливо обходить вокруг стола, требовательно протягивая руку. Дань Фэн, некоторое время действительно выполнявший задание по каллиграфии, попытался схитрить, отдав только нижние листы, но Джаньхао отобрал всё. Он даже не посмотрел на почти выполненное задание, только уставился внимательно на самый верхний лист — на то, что должно было быть самым большим секретом Дань Фэна. Об Инсине никто не должен знать; учителя непременно решат, что друг, пусть даже пока они не знакомы, будет лишним в расписанном по часам графике подрастающего верховного старейшины. Стараясь не показать охватившего его волнения, Дань Фэн сидел прямо и неподвижно, лишь обхватил ладонями кончик беспокойного хвоста, не давая елозить по полу. — Кто такой Инсин? — голос у Джаньхао был мягок, как у родителя, что интересуется прошедшим днём — вот только в отличие от обычного ребёнка, Дань Фэн не мог не ответить. — Мой друг, — он осторожно повёл плечом. — Я его… придумал. Так веселее выполнять задания по каллиграфии. Он даже не то чтобы соврал. Наверное, в Инсине не было ничего такого, что стоило бы прятать от учителей — просто Дань Фэну, уставшему от их контроля, нравилось иметь свой собственный секрет; хоть что-то, принадлежавшее только ему. Сначала Инсин было просто сном, что являлся ему в период созревания в яйце видьядхара; он забыл многое из того, что видел в мутных первородных водах, но это имя вынес кристально ясным, родился с ним, вложенным в уста вместо нефритового украшения, словно Инсин — самое ценное, что было в его прошлой жизни. Лишь потом, полистав книжки, не входящие в учебную программу, он понял, что вовсе не в прошлой — в грядущей. В культуре видьядхара это называлось соулмейт. Когда ещё будучи в яйце узнаёшь, с кем тебя накрепко свяжет судьба. Инсину с Дань Фэном только предстояло случиться, и он с нетерпением ждал момента их встречи. — Дань Фэн, — голос Джаньхао прорвался в поток мыслей. Дань Фэн встрепенулся, вопросительно поднял взгляд. — Ты меня слушаешь? — Да, учитель. — Витаешь в облаках, — Джаньхао вздохнул с таким видом, словно Дань Фэн был самым нерадивым учеником на его долгом веку. Тихо фыркнув, Дань Фэн с тоской покосился в окно: очередной прекрасный солнечный день проходил мимо него. Где-то там, на улицах Лофу, рассказчики вещали небылицы, уличные артисты показывали фокусы, в лотках у торговцев дожидались покупателя причудливые безделушки, пахло вредными, но вкусными закусками. По мнению Дань Фэна, он был замечательным учеником, раз честно отсиживал положенные часы в пустом душном классе вместо того, чтобы быть частью этой увлекательной жизни. Скорее бы уже этот Инсин нашёлся. Сбегать из-под учительского надзора с кем-то веселее, чем одному; лишь бы Инсин знал, где есть надёжные места для укрытия от зорких глаз наставников. *** — О, о! — Байхэн вдруг прервала свой рассказ о приключениях на какой-то очередной планете, впечатала пиалу с байцзю в стол и возбуждённо захлопала по столешнице ладонью. — Дань Фэн! Переглянувшись с Цзинлю, которая пожала плечами, будучи тоже не в курсе, что происходит, Дань Фэн смочил губы и вопросительно склонил голову. Свесившись через перила веранды на втором этаже ресторана, где они имели обыкновение собираться втроём, Байхэн сосредоточенно выслеживала кого-то. — Помнишь, как ты проиграл нам в правду или действие и рассказал один из своих секретов? Про твоего соулмейта Инсина? Он не помнил, но вполне мог допустить, что нечто подобное имело место. Не дождавшись ответной реакции, Байхэн взглянула на него и мотнула головой куда-то в сторону, указывая пальцем в толпу с улыбкой настолько лучезарной, будто прямо сейчас происходило главное событие века, не иначе. — Вон там, темноволосый мальчишка на мосту. Это Инсин! Заметив шебутную Байхэн, активно замахавшую ему рукой в знак приветствия, Инсин неуверенно улыбнулся и помахал ей в ответ. В следующую же секунду вдруг осёкшись, он сменился в лице и принялся зачем-то поправлять волосы и кузнечный сюртук, то и дело бросая исподлобья взгляды на балкон. — Очаровательно, — прокомментировал Дань Фэн, безразлично наблюдавший за этой пантомимой, и отвернулся обратно к столу. — Кажется, это он тебя так смутился, — поддела с насмешкой Цзинлю. — Пожиратель Луны, Похититель Сердец у девятилетних мальчиков. — Ему двенадцать. — Байхэн опять схватилась за свою пиалу и посмотрела на обоих с укором. — Эй, он отличный малый! Борисинцы захватили его родную планету и он умудрился тайком пробраться на торговое судно до Чжумина. Несмотря на юный возраст, у него золотые руки! В Комиссии по ремёслам говорят, он уже настоящий гений своего дела. Эоны, это алкоголь так сильно ударил ему в голову или Байхэн на полном серьёзе приплела к биографии какого-то ребёнка соулмейтов и расхваливает его перед Дань Фэном? Судя по взгляду, Цзинлю, сдерживая смех, задавалась тем же вопросом. — Хм-м. Понимающе кивнув, Дань Фэн бросил взгляд на улицу: мальчишка, будто затылком почувствовав внимание к своей персоне, отвлёкся от прилавка, возле которого крутился, и полуобернулся. — Коротковат, — вынес вердикт Дань Фэн с таким видом, будто приглядывался к Инсину всерьёз. В следующее же мгновение эта нелепая маска слетела с его лица; Байхэн недовольно закатила глаза, наблюдая, как её друзья, смеясь, чокаются пиалами с иронично-издевательским тостом «за любовь». Дань Фэн выбросил Инсина из головы в тот же вечер; детские сказки про вечную любовь и соулмейтов уже давно не занимали его разум. Но, верно, что-то в них всё же было, раз позже Инсин сумел клеймить собою и эту жизнь, и следующую.