Гарри Поттер и Поиск убежища

*** - Стоун, если хочешь когда-нибудь получить приличную рекомендацию, пошевеливайся! - крикнул Смит новому помощнику. - За вторым столом все уже высохли от жажды.       Высокий стройный парень в зеленой бандане раздраженно дернул плечами, но повиновался молча. Подхватив шесть кружек пива, отнес клиентам, потом принес с кухни дымящиеся тарелки с едой, потом снова вернулся за барную стойку, подхватил свежее полотенце и принялся с удвоенным усердием протирать стаканы.       Смит хмыкнул себе в усы. Новый работник был явно неопытен. Однако совсем неглуп, все схватывал на лету, очень ловок и не болтлив. Он совсем не прикасался к спиртному, что для человека, работающего в трактире, было крайне необычно. Смит, сначала сомневавшийся, стоит ли давать ему шанс, теперь был вполне доволен своим выбором. Дэвид был красив, а в таком захолустье, как Сент-Мэри-Уайт, это всегда очень бросается в глаза. Он явно принадлежал какому-то другому миру, откуда безжалостная судьба вышвырнула его прямо к потертой вывеске трактира «Дракон и рыцарь». К новой роли прислуги он привыкал медленно, однако свои обязанности выполнял добросовестно и тщательно. На замечания трактирщика лишь бросал испепеляющие взгляды, но никогда не возражал. - Неплохой вроде парень, - говорил Смит Шумову за обедом. - Слегка мрачноват, слова из него не вытянешь. Но работает отлично. Держу пари, что он вряд ли долго у меня задержится. - Ну, надеюсь, ты не обидишь его, Джо, - улыбнулся Шумов. - Дэвиду нелегко пришлось в последнее время, он заслуживает второго шанса. - О чем разговор! - ответил Смит. - Ты же знаешь, Алекс, я человек справедливый. То, что ты привел его ко мне. И то, как он старается. Если все пойдет так же, у него будет отличная рекомендация и вся моя поддержка. - Спасибо, дружище! - Шумов похлопал трактирщика по плечу. - Приглядывай за ним, ладно?       Поздним вечером, когда трактир уже был заперт, Смит заглянул в каморку Стоуна. Тот сидел на узкой кровати, обхватив руками бритую голову. Вид у него был подавленный. - Эй, - осторожно окликнул его трактирщик. - С тобой все в порядке, Дэвид?       Парень поднял на него взгляд. Светлые, чайного цвета глаза будто пронизывали насквозь. - Спасибо, все нормально, сэр, - ответил он твердо. - Я справлюсь. - Ну, смотри, - ответил ему Смит. - Если чего, обращайся. Я, может, и ворчу на тебя, но не со зла. С любой бедой обращайся - помогу чем смогу. - Благодарю вас, мистер Смит, - проговорил парень, пытаясь вежливо улыбнуться. - Вы очень добры ко мне. Спокойной ночи!       Закрывая за собой дверь, трактирщик слышал, как Дэвид несколько раз негромко повторил: - Я справлюсь. Все будет хорошо... *** - Пришел ответ из Отдела тайн, - сказал Шумов. - Этот камень называется искристый терралюминит. Кое-где в зажиточных домах и отелях для волшебников его используют для освещения. У нас, кстати, в конференц-зале в академии все светильники с терралюминитом. - А я голову ломал, - улыбнулся Гарри. - Да. Это дорогое удовольствие, потому что минерал редкий, - продолжил Шумов. - И раз у Лилибет, которую держат в плену, есть доступ к терралюминиту, значит, это их «Убежище» находится где-то неподалеку от каменоломни. В мире только три места, где он встречается. Две каменоломни есть в Британии и одна - в Соединенных Штатах. - Отлично! - воодушевленно воскликнул Гарри. - Значит, надо тихонечко проверить все на местности! Я могу заняться одним объектом, а Рон - вторым.       Шумов поднял на него серьезный взгляд. - Нет, Гарри, - мягко сказал он. - Ты не будешь этим заниматься. Разведку поручили Уизли и Голдштейну, они уже собирают группы.       Гарри взорвался. - Не может быть! - закричал он возмущенно. - Это дело касается моей сестры! Понимаете вы это или нет? Это мое дело! И вы снова отодвигаете меня! Я имею право!       Шумов терпеливо дождался конца гневной тирады. - Да, несомненно, ты имеешь право, и это для тебя очень важно, - проговорил он. - Но дело в том, что сейчас ты не сможешь выполнять свою работу как следует. И всем окружающим это очевидно.       Гарри вскочил с места, с досадой смял лист бумаги и швырнул об стену. - Да вы что, сговорились все, что ли! - воскликнул он с гневом.       Шумов тоже поднялся, подошел к нему. - Послушай меня и не кипятись! - мирно начал он. - Понимаю, тебя это раздражает. Все говорят тебе одно и то же. Но они правы: тебе нужно найти какой-то баланс, какое-то равновесие...       Гарри, вздохнув, снова опустился на стул. Шумов, подвинув свой, сел рядом. - Это очень серьезно, Гарри, - проговорил Шумов. - То, что ты перестал нормально спать, то, как бросаешься на каждый зов... Все эти нервы... Ссоры. Ты в зеркало когда смотрел последний раз? Вот-вот. Знаешь, что мы все видим со стороны? Ты сжигаешь себя, Гарри. Без жалости, без меры, бездумно. А так нельзя.       Гарри провел рукой по лбу. Да, наставник был, наверное, прав. Впрочем, как всегда. Это не могло больше продолжаться. - Если бы вы знали, как я устал, - еле слышно проговорил он.       Шумов взял его за плечи. - Поверь мне, мы видим это на твоем лице. И вся твоя семья страдает от этого. И я, и Джинни, и Рональд... Мы спрыгнули бы в пропасть, только чтоб это прекратить. Гарри, очнись, прошу тебя. У тебя чистое сердце, ты жаждешь помочь всем. Но это невозможно! Ты словно пытаешься заполнить все черные дыры, выжженные в ткани нашего мира злом и несправедливостью. И тебя точно не хватит на все мироздание! Ты просто сгоришь, как спичка! Если хочешь пожить подольше, тебе придется найти внутри себя это равновесие - между тем, что ты можешь исправить, и тем, что нужно будет просто принять. - Принять то, что человек погибнет, если я не помогу ему? - с вызовом воскликнул Гарри. - Просто закрыть глаза, и пусть умрет? Так, что ли? - Нет, конечно же нет, - мягко ответил Шумов. - Я не об этом. Знаешь, я сейчас слушаю тебя и словно вижу самого себя много лет назад. Я был почти таким же. Горячим идеалистом с волшебной палочкой. Мне казалось, что я могу бросить вызов целому миру. Что в моих руках столько сил, что я все могу исправить. А потом... Я многое повидал, Гарри. Все мои друзья давно ожидают меня на той стороне. Мы верили, боролись, как могли. Но мы проиграли свою войну. Мой мир стал совсем крошечным. Я 25 лет обучаю юниоров и обедаю у Смита. И считаю, что мне очень повезло найти себе такое уютное пятнышко под солнцем... А ты - Мальчик-Который-Победил. Ты не представляешь, какой свет, какую надежду ты принес в мою разбитую жизнь, когда вернулся. Когда закончил весь этот кошмар. И потом, когда ты пришел в Академию, и я узнал тебя поближе... Ты дорог очень многим людям, Гарри. И я описать не могу, как тяжело мне сейчас смотреть на твое измученное лицо и чувствовать только бессилие и растерянность. - Сэр... - проговорил Гарри, совсем смутившись.       Шумов поднялся, отошел к окну. - Я горжусь тем, что ты был моим учеником, - проговорил он. - Я надеюсь, что был тебе полезен и все-таки смог кое-что дать. Но я уже говорил тебе однажды: у тебя особенная биография. И ты будешь сталкиваться с такими вещами, о которых никто не имеет понятия. И я в том числе. И тебе придется пройти этот путь самому. Нащупать ногой, как канат над пропастью. Как говорят на Востоке, путь воина лежит по лезвию меча. И сейчас, прости мне эти слова, ты рискуешь сбиться с дороги, Гарри. И слететь в пропасть. - Почему? - спросил он, совсем сбитый с толку. - Потому что в своем горячем порыве помочь всему миру ты отрываешься от источника своей силы, - ответил Шумов. - От тех, кто тебя любит. И от тех, кого любишь сам. Это тонкие вещи, мальчик мой. Их опасность трудно объяснить. Но ты поймешь, я уверен. Всегда есть это искушение: больше беспокоиться о тех, кто далеко. Это кажется более значительным и более важным. Но в действительности жизнь человека состоит не из великих подвигов. А из очень маленьких дел, сделанных с большой любовью. В твоей жизни уже был подвиг. По-настоящему великий. И это больше не повторится. Значит, пришло время для маленьких дел и большой любви. Сейчас твой первый долг - это быть хорошим мужем и братом. Хорошим крестным для Тедди Люпина. Хорошим сыном для Молли Уизли, если позволишь. А ты ускользаешь от них. И в конечном счете теряешь себя.       Гарри со вздохом уронил голову в ладони. - Рон говорил мне то же самое, - горько проговорил он. - Я... Мне никак не удается. Я опять веду себя, как кретин, да? Бедная Джинни. Господи, как они только меня терпят... Шумов снова сел рядом. - Они очень любят тебя, Гарри, - мягко сказал он. - Я тоже их люблю, очень! - воскликнул Гарри. - Но почему-то постоянно получается всё не так. - Никто не обещал, что будет легко, - улыбнулся Шумов. - Наберись терпения. Сейчас ты измотан. Возьми пару дней, проведи их с семьей. Просто отдохни как следует. Надеюсь, я не зря тратил время, обучая тебя окклюменции? Приложи усилие, выключи всю эту музыку внутри хотя бы на какое-то время. Мир не рухнет, уверяю тебя, если ты отдашь себя тем, кто имеет на это полное право. Кому ты нужен больше всего на свете. Отдай себя тем, кого любишь. Только это тебя спасет. И будет единственным шансом не сбиться с пути и пройти его до конца. - Надеюсь, они простят меня, - виновато буркнул Гарри. - О, даже не сомневайся, - улыбнулся Шумов. *** - Джинни!       Дома было пусто. Ни записки, ни звука. Даже Лина отпросилась на пару дней по каким-то срочным эльфийским делам, и теперь во всем доме было слышно лишь тиканье больших часов в гостиной и редкое уханье Мерлина.       Гарри зашел в гостиную и, не зажигая свет, бухнулся на диван. Разговор с Шумовым будто отрезвил его. Сбросив с себя долгий мучительный дурман, он вдруг понял, как сильно испытывал терпение своих родных в последние недели. Вспомнил свою вчерашнюю ссору с женой, и ему вдруг стало так стыдно, так противно от самого себя, что впору биться лбом об стену. Гарри подошел к шкафчику, налил себе полный стакан эльфийской настойки и выпил залпом. Потом снова забрался на диван. Было темно, тикали часы, по стенам ползли длинные мрачные тени. И на него навалилась жуткая, смертельная тоска... - Небеса святые! Гарри! Что ты тут делаешь?       Джинни испуганно трясла его за плечо. Гарри, уставший, измотанный угрызениями совести и тяжелыми мыслями, так и задремал, свернувшись калачиком на диване, вцепившись в бархатную подушку. Он открыл глаза, увидел встревоженное лицо жены, вскочил. - Джинни! Боже мой. Ты здесь. Я... Я думал...       Он вцепился в нее, как утопающий цепляется за спасательный круг. Как приговоренный хватает приказ о помиловании. Ошарашенная, ничего не понимающая и встревоженная Джинни обняла его, усадила рядом с собой. - Что с тобой? Гарри, да на тебе лица нет! Что случилось?       Он судорожно перевел дух. - Я пришел домой, а тебя нет. Я... Джинни, вчера я вел себя как свинья! Просто как последний осёл. А сегодня тебя нет. И я испугался. Подумал, что... О, Господи.       Она с облегчением вздохнула и снова обняла его. - Мерлин бородатый, я решила, что случилось что-то ужасное... Ты подумал, что я брошу тебя и уйду из-за такой ерунды? - спросила она тихо. - О, Гарри, мне бы надо разозлиться и обидеться, но ты и без того на себя не похож... Посмотри на меня! Ну же!       Он наконец поднял глаза, полные тоски и невыразимой боли. Жена смотрела на него серьезно и спокойно. От нее будто исходил ровный и сильный свет, который медленно наполнял его измученное сердце покоем и теплом. - Я люблю тебя, глупенький, - сказала она тихо. - Люблю больше жизни. И никогда не оставлю. Что бы ты ни натворил. Все люди иногда ссорятся, спорят и делают глупости. Это все чепуха. Я жива только потому, что жив ты, Гарри. Неужели ты до сих пор этого не понял? - О, Джинни, прости меня, пожалуйста, - выдохнул он. - Я плохой муж. От меня вечно одни проблемы. Но я обещаю... - Гарри, ты МОЙ муж, - тихо ответила она. - И никого другого мне не нужно. Ты - мое сердце. Мой воздух. Куда я могу уйти? Ох, бедный мой...       Она обняла его и долго-долго молча гладила по голове, ероша волосы, пока не поняла, что навалившийся мрак отступил и рассеялся, и что Гарри снова стал прежним.