Экземпляр

      В присутствии Уралона становится гадко. Виной тому не удушающий запах благовоний, а нечто иное: кажется, будто само его физическое воплощение вступает в конфликт с искусственно регулируемой атмосферой корабля, сгущая воздух и стягивая его плавными волнами прямиком к несущему слово. По скромным и несколько дилетантским наблюдениям Лорда Капитана, каждый его личный визит сопровождается колебаниями варпа настолько сильными, что колдовские способности Уралона тяжело недооценить.       Он больше не утруждает себя эффектными появлениями, скорее оказывается там, где считает необходимым, тогда, когда ему вздумается. Стало быть, прямо сейчас ему что-то очень нужно. Вольный торговец стоически хмыкает, подавив привычный позыв к рвоте, спровоцированный резким изменением давления в своих покоях.       — Ты настолько же безвкусна в служении нашим Богам, насколько в управлении своими людьми.       Лорд Капитан выгибает бровь, не сдвигаясь с места своего расположения — вальяжного возлежания на гротескном алтаре — ни на дюйм.       — Вы, смертные, не способны ни на что, кроме как следовать за тем, что не силитесь понять, умирая, никогда не жив.       Она могла бы прикрыться, но не видит а этом никакой необходимости: взгляд гиганта, исполненный брезгливого отвращения, прикован к стальному колесу четырех метров в диаметре, увенчанному семью шипами-оконечностями по периметру, а не к обнажённому телу внутри конструкции. А жаль.       Искуственный глаз, тихо щелкая, внимательно следит за движениями служителя Тзинча: Уралон делает пару шагов вперёд, касаясь цепей, которые, обертывая кольца, удерживают внушительный том на весу, прямо над головой вольного торговца.       Уралон взмахивает рукой, и мир вокруг начинает меняться: сталь цепей плавится, стекает вниз медленными в стремлении ручьями, окропляя человеческую кожу. Лорд Капитан с интересом наблюдает за тем, как по ее объемной плоти, оберегающей кости по-своему благородного происхождения, струится сталь — не больно. Колдун шуршит страницами, и влажная пульсирующая скверна под ногами стремительно разрастается, прожилками образуя отдаленно знакомые символы.       — Добротный экземпляр, — тянет он с заметной нотой довольства. — Твой щенок из Инквизиции тоже был бы впечатлён. Но лишь на толику той меры восхищения, которую способен выразить верный слуга Хаоса, обладающий мозгом.       Он выдерживает многозначительную паузу.       — Кроме смертных людей, разумеется. Но твой энтузиазм похвален.       Ещё один мудреный жест рукой подвешивает том в сгущённом воздухе, колдун бегло перелистывает главы.       — Взгляни.       У Лорда Капитана выбивает воздух из лёгких, вокруг расцветают черные переливающиеся звёзды. Ей с трудом удается разобрать слова, льющиеся низким скрипом изо рта Уралона.       Так бывает всегда. Звёзды, невозможность сделать вдох, пульс скверны в ушах и руки — стоит признать, достаточно грубые для того, кто за свою жизнь держал больше еретических книг, чем оружия. Уралон получает удовольствие таинственного происхождения, ощупывая ее, как теленка на заклание. Лорд Капитан ёрзает на своем же импровизированном алтаре; внимание колдуна кажется головокружительно навязчивым не столько из-за непочтительных прикосновений к бёдрам, сколько из-за невыносимого гула переливающихся в каюте красок, названий которых она не хочет знать. Скажи вольный торговец, что варп текучий и вибрирующий, Уралон бы непременно скривил и без того искаженное Хаосом лицо: ни единое слово, сказанное человеком, не способно охарактеризовать его форму, а уж тем более сущность; кроме того, небольшое представление, открытое ее глазам — не больше, чем десятая часть капли в море.       С боем втянув в лёгкие воздуха объемом не больше достаточного, чтобы кислород добрался до мозга, торговец выпускает его обратно с блаженным мычанием: бледные крупные пальцы космодесантника поглаживают ее точно там, где хотелось бы, немного перебивая хор света, чувства и звука более приземлёнными ощущениями.       — Я не смел и на секунду усомниться в том, что удовольствие плоти придется тебе по душе многим больше, чем незапятнанный экстаз погружения в первозданные материи.       Она пропускает очередной укол в область своего смертного достоинства мимо ушей, аркой выворачивая спину новым касаниям пальцев с подпиленными когтями вдоль и поперек хрупкого горячего нутра.       Стало быть, ему действительно что-то очень нужно.       Лорд Капитан не спешит предаваться размышлениям о первопричине порывов заботливой предусмотрительности, не свойственной Уралону ни в одной известной ей мере, закатывая живой глаз внутрь черепа и цепляясь некрупными руками за те элементы доспеха, до которых в силах дотянуться и не распороть ладоней.       Вертикальный зрачок в огненно-красных радужках колдуна чуть сужается, а пальцы, растирающие нежные стенки лона человека, издающего похабное множество звуков органического происхождения, становятся все настойчивее в движениях, подбирая неочевидный ритм.       — Ну, давай же, — раздражённо шипит несущий слово, склоняясь над распластавшимся телом вольного торговца. — Хватит с тебя.       Согласно содрогнувшись бедрами, она фыркает и расплывается в гадкой самодовольной улыбке.       Уралон раздражённо цокает и, обтерев влажные склизкие пальцы о ближайшую драпировку, бесследно растворяется вместе с книгой.