За что дотла сгорает пламя

      Дали совершенно не хочет верить в происходящее. И в то же время абсолютно уверена, что иначе и быть не могло.       Ведь это ее господин.       Добрый, доверчивый, наивный.       Долгожданный, преисполненный волшебства, исключительный.       Ее совершенно особенный, драгоценный господин, которого она обязана и бесконечно готова защищать.       Крата знает, что объяснения не помогут. Но говорит. Вернее шипит. Внутри нее клокочет злость, обращаясь огнем. Но ее господину не нужна эта правда. Он не хочет знать, что его брат и сестра его ненавидели. Настолько, что готовы были убить.       — …я не выдержала! — вглядывается крата в синие глаза. Она знает, что той легкости, что была когда-то, больше не будет. — Мой долг — защищать тебя! Только тебя и волшебство в тебе!       Но все хорошо. Если она может защитить его, этого достаточно. Ее не волнуют ни Джозеф, ни Маргарет. Потому что нет смысла беспокоиться о мертвецах.       — Я могу спасти твою сестру, Крис, — голос златовласой режет острее любого клинка.       — Нет! — собственный крик оглушает Дали. Но он давит меньше, чем слова златовласой фэйри.       — …А что я получу взамен?       Крата дрожит, но неровность огненных всполохов, кажется, не видит на мгновение задумавшийся Кристофер. Все существо Дали жаждет его отказа от сделки. Уже не потому, что златовласая предлагает спасти лишь мешающую девчонку. Потому, что Кристофер Мэллоу слишком слепо любит младшую сестру, в упор не замечая ответной ненависти. И его доброе сердце ради ее спасения, даже ненавидящей и желающей ему смерти, издевательски не дрогнет ни перед чем и ни перед кем. Даже перед неизвестной фэйри, от которой совершенно не ясно, чего ожидать.       — Все, что пожелаешь.       Эти слова — приговор для краты. Но в голове Дали ни единой мысли об этом. Только о том, что она не должна допустить, чтобы чужая фэйри навредила ее господину.       На исходе боя крата в очередной раз бросается на противницу. А та — не к ней, а к Кристоферу. Дали в панике ускоряется.       Обжигающая холодом боль заставляет крату замереть на месте. Она в бессмысленном жесте зажимает горло руками. И не смеет перевести взгляд на господина — боится увидеть отсутствие жалости к ней в его глазах. И жалость тоже. Даже сильнее.       Пока по слабеющим пальцам еще бегут огненные ручейки крови, пока слабеющие ноги еще держат, не давая свалиться к ногам победительницы, она впивается взглядом в нее в немой молитве:       «Не навреди ему…»       Не имея возможности узнать, понята ли ее мольба, зная лишь то, что защитить от наглой девчонки Кристофера не удалось и что златовласая фэйри после такого обещания не оставит его в покое, крата Дали падает.       И все ее заботы и переживания обращаются посмертным равнодушием. Некому больше задать вопрос, зачем же она бросилась в эту битву. За что убита мечом того, кого должна была защищать. За что отдала свою жизнь, оставшись лишь копотью на полу.