Ангел с подиума

Дверь тихо скрипит, и сначала в комнате появляется небольшая сумка, а следом заходит Феликс. Он закрывает дверь, выдыхает, разворачивается и… замирает, словно пойманный с поличным. — Джинни? Хёнджин подскакивает на кровати, промаргивается и расплывается в улыбке. — Приве-е-ет. — Ты чего тут делаешь? У тебя вроде сейчас тренировка? Первый вопрос, на самом-то деле, риторический: Хёнджин частенько встречает его после индивидуальных поездок, чтобы прилипнуть на весь вечер и в итоге уснуть в обнимку. А уж после такого вообще не удивительно, что он ждал его здесь. — Хотел тебя увидеть как можно быстрее. — А? — Хотел проверить… Кхм, — Хёнджин на мгновение бросает взгляд на экран своего телефона, — насколько ты вообще реальный. — Чего? — Феликс скидывает куртку и вешает на спинку стула. — Ну… Может, ты мне приснился, или, не знаю, ты реально ангел… — О боже, только не начинай, — парень со стоном закрывает лицо руками. — Ты видел все эти комментарии? — Да… Конечно, да, — сдавленно доносится сквозь ладони. — Ну и в чем дело тогда? — Я… Я не знаю, это просто… — Эй, — голос Хёнджина звучит мягко, — иди сюда. Феликс послушно подходит ближе, и Джинни обнимает его, сидя на кровати, упирается лицом в рёбра. Пальцами забирается под футболку — лишь бы коснуться тёплой кожи, поцелованной солнцем, — и заметно расслабляется. Будто действительно переживал, что за время своего отсутствия Ликс успел стать ангелом или кем-нибудь ещё в таком духе. Феликс со вздохом отстраняется. Впереди ещё долгий и тяжёлый день, но если сейчас ему выпал шанс немного отдохнуть, то он выжмет из него всё. Поэтому он быстро переодевается во всё свободное, мягкое и удобное, собирает часть волос в подобие самурайского пучка и забирается на кровать. А там сразу попадает в объятия Хёнджина. — Почему ты ничего не сказал ребятам? — спрашивает тот, зарываясь носом в светлые волосы. — Да и мне толком не объяснил ничего… — Ну… — откровенничать, когда вы не смотрите друг другу в глаза, намного проще, — мне было как-то неловко… Я до последнего боялся, что всё отменят или что я упаду прямо посреди подиума… — Глупости, — фыркает ему в макушку парень. — И это… — Феликс немного краснеет, — показ женской коллекции, как-то… — Что с тобой сделала жизнь в Корее, — смеётся Хёнджин и прижимает сильнее к себе, — с каких пор ты стесняешься такого? — Ну… — Никаких «ну». Ты был прекрасен, — шепчет почти на ухо, — настоящий ангел. Во всём белом, такой красивый… Феликс задерживает дыхание. Хёнджин часто говорит ему комплименты, но сейчас в этом есть что-то особенное. Возможно, дело в горячих руках, держащих его так трепетно, будто он сделан из фарфора и может разбиться от любого неверного движения. — Я не мог оторвать от тебя глаз, пересматривал фото и видео раз за разом, хотел разглядеть каждую мелочь… — Если ты сейчас скажешь, что ещё и нарисовал меня, то я решу, что умер и попал в фанфик про себя. — Нет… Если честно, я думал над этим, но я не смогу передать свои чувства в рисунке, это просто невозможно, поэтому даже не стал пробовать. Есть вещи, которые нельзя изобразить. — Уф-ф… — Слишком пафосно, да? — Есть такое, — хрипло смеётся Феликс. — Но мне стало спокойнее. Хёнджин мягко проводит ладонью поперёк живота, вжимает Феликса в себя, топит в ощущении тепла и уюта, а затем оставляет крохотный поцелуй за ухом и закрывает глаза. Вот так правильно. Так хорошо. В животе парня, словно в ответ на эти движения, громко урчит. — Значит, очередная диета завершена? — Я… Не… — Ты. Да. Закажем что-то вкусное? — М-м-м… — Значит, закажем, — Хван берёт телефон, упирается подбородком в макушку Феликса и телефон поднимает так, чтобы они оба могли видеть экран. — Хочу курицу, — чуть надувает губы Ёнбок. Хёнджин хихикает. — Нет, не смей. — Молчу. Что ещё? К моменту, когда привозят еду, Феликс уже превращается в нежно мурлыкающую лужу в руках Хёнджина: тот делает ему массаж, расслабляет забившиеся после долгого перелёта мышцы, крепко обнимает и гладит, трогает, щупает везде, куда может дотянуться. В общем-то, типичный Хван Хёнджин после долгой разлуки. А она в этот раз была действительно долгой — сначала отпуск по отдельности, потом он улетел на показ Версаче, а затем и сам Феликс отправился покорять Париж. Всё это время они в основном чатились и созванивались по видео во время коротких перебежек между локациями или перерывов в общении с семьёй. А для тактильного Хёнджина это равно если уж не смерти, то тяжёлому испытанию точно. Поэтому теперь, когда они оба дома, ближайшие дни он будет пользоваться любой возможностью дотронуться. Чмокнув Ликса в висок, парень ставит прямо на кровать ещё горячий пакет с едой, и у него при этом такое выражение лица, что спорить или отказываться от позднего завтрака просто опасно. — Как это было? — Фто? — жуя уточняет феликс. — Нифефо, — передразнивает Джинни и продолжает, — идти по подиуму… — А, это… Ну, волнительно. — Говорит человек, регулярно выступающий перед тысячами людей, — хмыкает он. — Вот именно — регулярно. А тут… Мне казалось, что в какой-то момент земля разверзнется, и я упаду в бездну. — Ты бы даже с закрытыми глазами прошёл идеально, прекращай, — Хёнджин качает головой, делает очередной глоток холодного чая. — Тем более, ты брал уроки, тренировался, я же знаю. — Да, Хоён-сонбэ очень мне помогла, но даже так было очень страшно. Я шёл и старался ни о чём не думать: шаг, ещё один, шаг… Как будто разучился ходить и ноги не слушались. — Но ты справился, и это было потрясающе, — на лице Джинни вновь появляется счастливая улыбка, — я горжусь тобой, Ликс. От этих слов щёки Феликса заметно розовеют, и Хван довольно любуется результатом. Ангел, не иначе. Когда с едой покончено, он сгребает Ликса в охапку и укладывает рядом с собой в позе маленькой ложечки. Высветленные пряди щекочут нос, и он пару раз фыркает, убирая их, но продолжает наслаждаться моментом. Такая возможность выпадает слишком редко. У них не так много времени, через пару часов они снова разойдутся по делам и встретятся только поздней ночью. Феликс задумчиво рисует пальцами узоры на его руке, судя по всему, потихоньку засыпая — и немудрено после двенадцатичасового перелёта. — В общем, в следующий раз зови меня, — вдруг тихо говорит Джинни. — Это ещё зачем? — Феликс выкручивается в его объятиях и кончиком своего носа утыкается в подбородок парня. — Буду сидеть в зале, свистеть и хлопать, как Адам Левин своей жене. У него она ангел Виктории, а у меня просто ангел… — О боже, я попрошу занести тебя в чёрный список. — Ну я же поддержать хочу, — широко улыбается Джинни и подтягивает его выше. — Ну? — А? — на лице Хёнджина отражается непонимание. — Целовать меня собираешься? Или ангелов не целуют? В ответ Хван только ухмыляется и наконец-то тянется к его губам.