Doramachikku na tenkai o dokka kitai shiten darou.
Eve, Dramaturgy
Холодные брызги окропили экран, а затем расползлись по всей поверхности, впитываясь в бархатную ткань. На чёрном изображении прорезались две полоски и, приоткрывшись, уставились на расплывающееся отражение. Как же хуёво фокусировалось зрение после спящего режима. Ещё раз взболтав баллончик, Вокс залил край монитора едко пахнущей жидкостью, с долей раздражения оттирая приставшие разводы от пальцев. Рука невольно скользнула по шее, очерчивая оставленные на тёмной коже следы от зубов, задерживаясь на впадинках. Вокс сильнее нахмурился, порывисто задирая воротник и запахивая рубашку. — Ещё раз схватишь за монитор — и я поставлю тебя на счётчик. — Ну-ну, ты каждый раз так говоришь. — Промурлыкал Валентино, отражающийся в мутном зеркале. Он лениво приподнялся на кровати, позволяя одеялу небрежно спасть с груди, и принялся наощупь шарить по тумбочке левыми руками. — Ещё бы ты, блять, меня слушал. — Тебе же это нравится. Раздался щелчок, и вскоре после этого по комнате распространился табачный запах, вливаясь в стоявшую в воздухе лаванду. — Блять. — Вокс цокнул, заметив на лице ещё один развод. — И кончай дымить, у меня уже датчики от этой херни забиваются. — Ебать. — Хохотнул Вал, пока тот придирчиво оттирал следы прошлой ночи. — А может, сладенький мой, ты лучше пошлёшь эту пизду малолетнюю нахуй, чем будешь трахать мне мозги? — Пиздец как у тебя всё просто. — Да, Вокси. — Бросив сигарету мимо пепельницы, Вал неторопливо сполз с кровати, вытягивая и без того долговязое тело. — Вот так просто, когда не забиваешь голову всякой хуетой. — Его отражение выросло, верхняя пара рук легла Воксу на плечи, а ухмыляющееся лицо склонилось к динамикам. — Или, если хочешь, я могу дисциплинировать эту малышку так, что она сама приползёт к тебе и будет умолять, — с придыханием нашёптывал Вал. — «Мистер Вокс», нет, «господин Вокс». «Господин Вокс, пожалуйста, заберите мою душу, я всё для Вас сделаю». По плечам пробежали искры, распушая меховой воротник Валентино, и тот кокетливо шепнул: — Возбуждает? — Hell, yea. — Выдохнул Вокс, прикрывая глаза. — Но, — всё же нехотя добавил он, смахивая руку Вала. — Нет. Поломанная она мне нахер не нужна. — Почему нет? — Протянул Вал, оборачиваясь в халат, сдёрнутый с двери. — Послушайся папочку, у которого сотни послушных шлюх. — Покажи мне хоть одну с не прокуренными и не проёбанными мозгами. — Хочешь знать моё мнение? — Валяй. — Скептично бросил Вокс, завязывая бабочку. Потеснившись у зеркала, Вал выдавил пенящийся гель и похлопал ладошками по щекам. — Ты сам создаёшь себе проблемы. От нехуй делать. — Ну пиздец. — Не то, чтобы он ждал откровения, но это похуистское заключение отбило у него всякое желание продолжать. — А что? — Как ни в чём ни бывало продолжал тот. — Сначала ты выёбываешься на то, что мы снимаем хуету, хотя порно не устаревает. Ещё греки хер пойми когда баловались оргиями, и никто не спорил, что порево — это божественно. — Вал, блять. — Раздражённый рык отдавался помехами. — В сотый раз? — А вот нехуй было. Пока Вал выщипывал брови, Вокс опёрся о дверной косяк, пролистывая новости в мобильном — иными словами, готовился к очередной лекции о том, почему ему не стоило раскрывать свой жидкокристаллический рот в сторону порно. — Да, блять, Аластор и вся хуйня, но, камон, этот Радио-старпёр никогда не даст грешникам то, что могу дать я. — Он самодовольно ухмыльнулся, многозначительно глядя на Вокса, но тот увёл взгляд, не желая подыгрывать. — Нет, серьёзно, — уже менее тягуче и сладко произнёс Вал. — Подобрал с улицы ноунеймовскую девку, сразу дал ей сольник. Мой, — выделил он, — сольник. Создаёшь ей все условия, а потом в ахуе прибегаешь ко мне: «И почему эта блядь творит хуйню за моей спиной?». Интересно, блять, — рассмеялся Вал, — почему. Может, потому что ты не поставил её раком и не вынудил подписать ебучий контракт? Вокс ничего не ответил, лишь сунул телефон в задний карман и направился на поиски жилета. — И только не надо дуться, сладкий. — Протянул Вал. — Ты всё равно знаешь, что я прав. — Я не дуюсь. И почему он чувствовал себя идиотом всякий раз, отрицая подобное? Потому что звучало это как «да, блять, дуюсь», и хихиканье Валентино это подтверждало. Стянув жилет с табуретки, Вокс невольно зацепился сенсорами за царапины, оставленные на ней, а затем и следы от помады на стене. С деланным равнодушием он произнёс: — Энджел заходил? — О-о, нет. Эта шлюшка взбрыкнула и решила перенести все наши игрища на время съёмок. — Он глухо посмеялся, облизываясь. — Трахаться при всех ему нравится больше. Вокс только хмыкнул, отворачиваясь к панорамному окну. И нахуя он вообще заговорил об этом? — А это оставила одна девка. — Тягуче смаковал Вал. — Приходит и плачется о том, что достойна большего, но ебётся за гроши. И знаешь, она охуеть как бездарна. — Твоя? — Ещё нет, хах, но я даю ей неделю. Кстати, об этом. — Он обернулся и сощурился, встречаясь с Воксом взглядами. — Тебе же просто нужна душа этой суки, да? — Ну? — Хочешь, я докажу тебе, что ты просто страдаешь хуйнёй? Вокс закатил глаза, но промолчал — эфир через 20 минут, а ему ещё нужно было отчитать зазнавшуюся овцу, так что перебивать Вала всё равно что время терять. Он и так скажет всё, что хотел, только потратив 10 минут сверху на срач. — Переубивай к херам всех её друзей, — протянул Вал, — выстави её с голой жопой на улицу и назначь дедлайн. Она будет в таком днищенском положении, что сама всё просрёт. Сочинил на коленке своим прокуренным мозгом, не благодари. — И что ты, по-твоему, доказал? Что умеешь лишать воли к жизни всех, включая меня? — А вот сейчас ты выёбываешься. — Зажав сигарету в зубах, он похлопал себя по карманам. — А ты не вкуриваешь. Щелчком пальцев Вокс высек искру, направленную к Валу, и тот закурил, наконец готовясь его слушать. Самый настоящий ребёнок, только с косяком вместо соски. — Да, эта херня сработает на слом, но кого, по-твоему, девчонка будет винить во всех своих бедах? — А с каких пор Вокси у нас носит белое пальто? — Вал, блять. Больше всего Вокса раздражало то, что Вал был далеко не идиотом, и уже давно допёр бы до мысли, если бы не встал в позу и не разыгрывал этот блядский стендап. — Представь, что ты забрал у Энджела всё. — Я и так это делаю, — с нескрываемым довольством посмеялся Вал, расплываясь в широчайшей ухмылке — как бы не поперхнулся табачными испарениями. — Наши отношения держатся на кипящей ядом ненависти. — Я знаю. — Излишне резко вставил Вокс, уже с трудом укладываясь в таймлайн. — А если бы, скажем, ты выпустил его на свободу, дал ему всё для счастливой жизни, а он бы потом сам всё просрал? — Хо-о. Ну, он бы почувствовал себя никчёмным куском дерьма. В глазах Вала заблестели огоньки, которые появлялись лишь в одном случае — когда его садистское нутро предвкушало чужие муки и уже ликовало, заводясь от одних только мыслей об этом. — И, что главное, он бы понял, что ни гроша не стоит без Меня. Ах ты продуманный плазматический ублюдок, — с жаром выдохнул тот, слизывая с губы красноватую слюну. — Знаешь, Вокси, я так люблю тебя недооценивать, чтобы потом с новым запалом… — Фак, нет. — Тот увернулся от объятий, выставляя руки вперёд. — Не сейчас. — Но я хочу сейчас. — Капризно протянул Вал, переплетая их пальцы, и Вокс рассмеялся. — Ну пиздец, Вал, удачи тебе с этим. — Он порывался высвободиться, но Вал потянул на себя и принудительно обнял. — У меня дохуя важный эфир сейчас. — А у меня дохуя важный секс. — Его горячее дыхание отражалось помехами на экране. — Ну давай, Вокси. Расскажи мне ещё о своих мразотских фантазиях. О том, как разбиваются мечты. Склонив голову на бок, Вокс негромко посмеялся, но прикосновение ладони к монитору отдалось отрезвляющим разрядом. Ещё одна грёбаная секунда — и он очнётся через час со звоном в динамиках и проёбанной работой. — Блять, Вал, — метнувшись искрой к зеркалу, он зарычал, встряхивая спрей. — Десять долларов, нахуй. Вал рассмеялся, пока Вокс причитал, торопливо оттирая отпечатки пальцев. Наконец, поправив бабочку и воротник, он прогладил руками костюм, принимая представительную позу. Он бросил беглый взгляд на мутное отражение Вала, блестящего золотым зубом, и растворился мерцанием в ближайшей камере, скользя по проводам. «Фантазии о том, как разбиваются мечты, хах. Это не фантазии, блять, а моя жизнь». Проносясь по уличным мониторам, он переключил сетку вещания на News 666, материализуясь уже в телестудии. Стажёры с кофе, операторы, дикторы, снующие по путаным коридорам — все как один здоровались с Воксом и кивали ему в знак уважения. Вита словно почувствовала его приближение и, только завидев, поднялась со скамьи, складывая руки перед собой. — Доброе утро, мистер Вокс. — Доброе. — На автомате бросил тот, чуть дольше задерживаясь взглядом на её тощей фигуре. — Очень лестно, что слова «оденься прилично» ты приняла как указание одеться как я. В глазах овечки отразилось удивление, она опустила взгляд на жилетку, надетую поверх рубашки, и разгладила её руками, возражая: — Это просто классика. Но Вокс и не намеревался разводить из этого диспут, только указал следовать за ним. Вита держалась поодаль, но уже не шугалась и не опускала уши как пару дней тому назад, напротив — держала их востро и с интересом провожала взглядом работников студии. Однако, как бы она ни бодрилась, морщинки в уголках глаз выдавали общую усталость. — Кажется, я говорил тебе выспаться. — Не вышло. — Существует множество средств, дорогая. — Он мельком глянул на нахмурившееся лицо Виты. — И дозировок. — Не волнуйтесь. — Отмахнулась та, и Вокс скептично усмехнулся. — Я могу не спать двое суток и быть в кондиции. — О, нет, я волнуюсь. — Вокс остановился у кофейного аппарата, прикладывая к нему сенсорные часы. — Я очень волнуюсь о том, что моя подчинённая возомнила себя настолько охуенно важной, что может сама решать, что ей выполнять, а что нет. — Мистер Вокс, — хотела оправдаться Вита, но он жестом указал ей захлопнуться, опираясь боком на зашумевший автомат и складывая руки на груди. — Скажи мне, дорогая, когда мы утверждаем финальную версию сценария? — В понедельник, в смысле, сегодня. — Она бегло глянула на часы, после чего похлопала по сумке, что висела на плече. — И у меня всё готово. — Really? — Вокс скосил глаза на струйку кофе, неспешно вливавшуюся в стаканчик. — А, по-моему, ты уже всё утвердила вчера. Сама. Вита закусила губу, уводя взгляд в сторону — она явно знала свой косяк, но всячески виляла. Вокс уже начинал ненавидеть этот «вокруг-да-около-день». — Название, — перечислял он, загибая пальцы. — Концепцию, посыл. Брошюр о перевоспитании только не припомню, были там такие? — Вы сказали «делай, что хочешь». — Наконец вставила Вита. — И что этот фильм теперь моя забота. — Она раньше Вокса потянулась за круглой крышкой и крепко прижала её к стенкам стаканчика. — А разве я говорил: «Меняй к херам оригинальную задумку, мне поебать на то, какие будут отзывы и просмотры»? — Принимая из её рук напиток, обёрнутый в капхолдер, он двинулся дальше. — Помощник ты более толковый, чем продюсер. — Если Вас смущает посыл, то на промо будет только то, что мы обсудили. — Мм, — он сделал глоток кофе. — И название? — О названии речи не было. — Барашкинс. — Обернувшись через плечо, он не без удивления отметил, что в глазах Виты не было ни грамма страха, да куда там — неловкости, а ведь и недели не прошло. Его должно было радовать, что тупить и мяться она будет меньше, но какого хера? Воксу отчаянно не хотелось признавать, что Вал мог оказаться прав. — Мы можем сколько угодно упражняться в аргументации, но и ты, и я знаем, что охуевшая здесь ты. — Так, так, так. — Тягучий женский голос, раздавшийся впереди, заставил Вокса заискриться. — То-то горелой проводкой потянуло, а это всего лишь ты. Он сунул овечке кофе и натянул ослепительную улыбку, поворачиваясь к обладательнице самого сучьего характера во всём Аду. — Кэти! — Нарочито радостно пропел Вокс, складывая руки за спиной и делая шаг навстречу. — И как тебе удаётся сочетать утренние эфиры с оргиями до пол шестого, никак не пойму. — И не поймёшь, Вокс. — Она самодовольно поправила причёску, качнув бёдрами. — Для этого нужно уважать себя. Тем, кто долбится в задницу, не понять. — Ого, Киллджой, значит, и твоё самоуважение просрано? Кети раздражённо склонила голову, хрустя шеей: — А тебе лучше завалить свой плоский ебальник, пока я не… — Она вдруг неестественно выгнулась, заглядывая ему за спину. — А это что за бабень? Вокс мельком глянул на Виту, которая хоть и насилу приосанилась, но открыть рот духу ей не хватало. — Со мной. — Жестом он указал подойти ближе, после чего положил руку ей на плечо. — Ах, да, та сучка, которую ты теперь таскаешь с собой. — Звонко посмеялась Киллджой. — Думаешь, её наличие как-то отмоет твою пидорскую репутацию? Как это жалко, Вокс. Пожав плечами, он подтолкнул Виту вперёд, скучающе бросая: — Нет времени, Кэти, обсуждать всех пидоров, что уже побывали в тебе. — Удовлетворённо поймав сенсорами её фак и хмурый ебальник, Вокс ускорил шаг — до эфира оставалось 5 минут. — Коллеги очень любят Вас, сэр. — У этой суки хобби высасывать из окружающих всё живое. Вита старалась сохранять спокойствие, но шерсть по-прежнему стояла дыбом от напора Киллджой. Она протянула ему кофе, но Вокс отмахнулся. — Не хочешь поинтересоваться, зачем мы здесь? — Ну, Вы на «Кто хочет стать калекой?», а потом у Вас эфир с приглашённым гостем. А я, видимо, буду дожидаться Вас, где скажете. — Сэм дал моё расписание? — Много смотрела Вас по телеку. — Ах, да, — не без раздражения ему вспомнились события минувшего года. — «Лицо кинопроизводства», как я мог забыть. Он открыл толстую железную дверь, проходя за кулисы съёмочного павильона. Судя по беготне операторов, у них были резервные несколько минут, и Вокс обернулся к Вите. — Приглашённым гостем будет Джо Дуглас. — Кинокритик? — Когда зайдёт речь о новинках в кино — ты выйдешь и представишь свою «нелепицу». — Нет. — Не слышу возгласов радости. В нарастающей панике она мотала головой: — Нет, мистер Вокс, пожалуйста, это не справедливо, у меня же ничего нет. — Глупости. У тебя есть запал, который и подтолкнул тебя написать Сэму эту ебейше-вдохновенную речь. Должен же я поощрять инициативу. — И «казнить за непослушание». — Вымученно выдавила она. — При всей твоей хуйне, меня несказанно радует, что ты не дура, барашкинс. К нему подбежал статист, предупредивший о минутной готовности, пока Вита смотрела куда-то в сторону, лихорадочно соображая, что теперь делать. Вокс повернул её лицо за подбородок, приглушённо говоря: — Отсюда не ногой. — Кивнув на свободное место, он провёл пальцем по щеке, убирая руку и разворачивая её уже за плечо. — Туда вон иди. Кофе можешь допить. Подтолкнув Виту туда, он в последний раз взглянул в зеркало. Сняв с пиджака светлый волос, он ещё раз поправил воротник и коснулся полей шляпы, слегка склоняя её — идеально. Всё должно было быть, и будет, идеально. Держа широкую улыбку, он метнулся искрой на площадку, освещённую прожекторами, и развёл руки в стороны, приветствуя забитый зрительный зал: — Доброго адского утра! Со звука оваций начиналось его шоу. Стоило динамикам окунуться в них, и больше ничто во всём Аду не имело значения — ни похуизм Вала, ни наглость барашкинс ни, тем более, ёбанная сука Кети Киллджой. Слова вылетали сами собой — приветствие гостя, решившего испытать судьбу, оглашение правил, тонущее в спецэффектах, и каламбуры, чтобы удержать внимание, чтобы посадить зрителя на эмоциональные горки и катать на них следующие час и тридцать минут. Вот — эту дрожащую сельдь Осло подвязывают на крутящийся круг, разделённый на секторы, и в зале звучит первый вопрос: «Сколько у твоей жены было любовников?». — Что скажешь, Осло? — Тянет Вокс, только поглядывая на участника, корпусом же обращаясь к толпе. — Может ли такой осёл иметь больше двух рогов? Хохочущие демоны ждут, когда обильно потеющий тюфяк выдавит цифру, но они не знают, что Осло — это не простой доброволец, который хочет срубить деньжат ценой своей ёбанной чести или доброй половины конечностей. Но вот, негромко тот произносит: «Два», и на экране загорается красным роковое слово: «ЛЖЕЦ». Зал разражается возгласами и свистом, а паникующая селёдка крутит головой и одними губами шепчет: «Я не знал, я не знал». И во всём этом круговороте откровений Вокс, широким взмахом руки привлекает всеобщее внимание, отточено произнося: — Крутите барабан. Крутящийся и всхлипывающий Осло больше не был похож на исполнительного директора, коим был месяц назад — сейчас он всего лишь беспомощная жертва, задолжавшая ВоксТеку больше, чем стоила его жалкая жизнь. Ему очень повезло, что дороже всего в Аду продавалось веселье. Зависнув в перевёрнутом положении, Осло с ужасом смотрел на красную стрелку, что покачивалась над его левой ногой, и тогда Вокс пригласил в зал его бывшую жену — чтобы добить его самообладание подробностями многочисленных измен и, наконец, на вопрос: «Какую часть ноги вашего супруга вы готовы пустить на фарш?», услышать выкрик: «Да рубите всю нахуй!», и, при помощи ассистентов, привести приговор в исполнение. Мерцали огни, зрители ликовали под крики Осло и рёв циркулярной пилы. Воксу редко доставляла удовольствие кровавая расправа, но одобрительные возгласы и свист из зала пробуждали в нём желание повышать градус и обещать: «А мы ведь только начали, господа!», и продолжать фантасмагорию из крови, слёз и унижений. Какая, к чёрту, разница, о чём молит эта жалкая сельдь, если именно Вокс является главной звездой этого шоу? К нему направлены просьбы, на него устремлены десятки прожекторов, и именно его лицо будет на превью этого и сотни других выпусков — и удовольствие от сознания этого ни с чем нельзя было сравнить. Когда вся грязная правда, интересующая зрителей, была выпотрошена, ремни были ослаблены, и истерзанный Осло шмякнулся в лужу собственной крови. Вокс присел на корточки, ласково щипнув того за щеку: — Ну-ну, дружище, улыбнись. — Похлопав по его вымученному лицу ладошкой, он невольно бросил взгляд за него — на затемнённую рабочую площадку. — Ты прощён. Вокс махнул ассистентам, чтобы забрали Осло, а сам резко поднялся, поправляя пиджак и обращаясь к залу — он сообщал о том, что каждый может стать участником шоу и выиграть миллионы, нужно только заполнить заявку и всю херотень, однако мыслями он возвращался к кулисам, в которых он встретился взглядом с овечкой. Она должна была сжаться в углу и дрожать от страха перед публичным выступлением, а не стоять там смотреть на него… так. Финальные минуты прошли для него как белый шум, и он скрылся из зала в раздражении от того, что не смог просмаковать шоу от начала и до конца. К нему подлетели ассистенты, восхищаясь тем, как ему удалось гасить Осло на протяжении всего «Калеки», но он только кивнул, проходя дальше и снимая улыбку с лица. — Судя по тому, что ты развесила уши, у тебя уже всё готово? — Ну, я, — Вита отвела взгляд, но тут же вернула его, сжимая в руках лист бумаги. — Да. — Кивнула она. — Думаю, да, я готова. — Похвально. — Без энтузиазма произнёс Вокс, проходя дальше. — Понравилось шоу? — Ну, — Вита неуверенно потёрла шею. — Вы профессионал своего дела, мистер Вокс. — Не понравилось, значит. — Заключил он, усмехаясь и попутно снимая пиджак, выпачканный кровью. — Не гуманно? — Да не в гуманности дело, — она пожала плечами. — Просто примитивно как-то. Вокс сел за столик, вешая пиджак на спинку стула. — Понимаете, вот я на Вас смотрю, — Вита закусила губу, раздумывая над тем, как сказать. — И ведь шоу только на Вас и держится. — Разумеется. Она едва не поперхнулась от неожиданного открытия: — Серьёзно? Вас это устраивает? — Вполне. — То есть, Вы могли бы как Хью Джекман шествовать по сцене с вот этим типа «It's everything you ever want, It's everything you ever need», — она ходила из стороны в сторону, копируя его жестикуляцию во время шоу. — Но Вы просто устраиваете средневековую расправу, прекрасно понимая, что это — посредственная чушь? — Барашкинс, — Вокс посмеялся в кулак, удивляясь тому, как ей не надоедало говорить об одном и том же. — Не все вокруг тебя идиоты, представляешь? — Он поднялся, склоняясь над ней. — Запомни уже, дорогая: посредственность есть не потому, что никто не может выдумать лучше. А потому что она продаётся. Щелкнув нахмурившуюся овечку по носу, он сел обратно, вальяжно закидывая ногу на ногу. — Вы ужасны, мистер Вокс. — Разочарованно бросила Вита, отворачиваясь. — И с этим тебе тоже пора смириться. Он достал мобильный, собираясь провести за просмотром ленты оставшиеся минуты до эфира, однако его взгляд невольно косил в сторону овечки. Она всё же заняла место рядом и углубилась в написанные от руки заметки — по-видимому, для презентации фильма. У Вокса в голове не укладывалось, как она могла так восторгаться им, при этом не стесняясь откровенно критиковать всё, на чём стояла его карьера. Обычно он затыкал всякого, кто пробовал сказать ему хоть слово наперекор — так почему её хотелось слушать? Должно быть, его забавлял этот наивный незамутнённый взгляд — а это именно то, ради чего он её нанимал. Оставалось только доказать ей, что посредственность и правда продаётся, и порой куда успешнее чем новаторские идеи — и это он сможет сделать уже через какие-то 10 минут.