Яд или лекарство

      Встреча обернулась бы катастрофой, если бы не Джунхви.              С самого момента встречи с тем, кого велено было называть «Чарльзом», Сынчоль был на грани того, чтобы пристрелить этого типа. С каждой минутой переговоров его желание только усиливалось. Кровопролитие изначально не входило в планы, но Сынчоль был готов пойти на это, лишь бы усмирить свою ярость.              Более двадцати их лучших людей, отобранных лично Джунхви, оцепили место встречи, держа оружие наготове на случай непредвиденных обстоятельств. У Чарльза тоже была своя свита, окружавшая его со всех сторон, так что силы были примерно равны.              Из-за наплыва иностранцев, заполонивших город, становилось все труднее контролировать наркотрафик, а Чарльз, как предполагалось, должен был помочь решить эту проблему. Однако он оказался самым высокомерным человеком, которого когда-либо встречал Сынчоль.              Чарльз считал себя вышедшим в тираж лишь потому, что был старше, родом из Америки и имел больший опыт в преступном мире, чем Сынчоль. Он также называл делового партнера Сынчоля «Молодым Купсом» вместо «S.Coups», как его просили, и большинство своих контраргументов начинал с фразы «У нас в Штатах…».              К счастью для бурлящего гнева Сынчоля, Джунхви удалось взять большую часть разговора на себя. Похоже, он проникся к нему симпатией, поэтому встреча закончилась без единого выстрела.              Расхлебав этот конкретный бардак, Сынчоль горел желанием вернуться к Джошуа и хотя бы попытаться извиниться за свое предыдущее поведение. Разговаривать с ним так, как он сделал, определенно не входило в его планы, но стресс от нападения на Хансоля подпортил ему рассудок.              Он понимал, что, отказавшись выслушать Джошуа и, по сути, прогнав его, словно непослушного ребенка, он заставил парня снова окунуться в болезненные воспоминания. Но что-то в Джонхане пробудило в нем защитный инстинкт.              Возможно, дело было в том, что он сам нашел Чана в подобной ситуации примерно шесть лет назад: связанного по рукам и ногам и потерянного в подвале заброшенного наркопритона. Тот был всего лишь маленький ребенок с испачканным грязью лицом и яркими пурпурными следами от уколов на внутренней стороне рук.              Потребовались месяцы, чтобы отучить его от наркотиков, которыми его заставляли колоться, и несколько раз Сынчоль уже начинал думать, что парень — безнадежный случай. Но потом Чан превратился в одного из их самых ценных людей, превзойдя все ожидания.              Вся организация была готова подставить грудью под пулю ради этого ребенка. Сынчоль же — двенадцать. И он понятия не имел почему, но по отношению к Джонхану он начинал испытывать то же самое.              Выпустив через нос тяжелый вздох, он распахнул тяжёлые металлические двери бункера и тут же попал под град панических, скороговоркой сыплющихся фраз на мандаринском. Он едва понимал отдельные слова, но по тому, как у Джунхви мгновенно напрягся и сорвался на бег в сторону источника криков, понял, что дело плохо.              Ворвавшись следом в тренировочный зал, Сынчоль как раз застал момент, когда Джунхви вырывал из рук Минхао меч и отбрасывал его в сторону, чтобы никто не пострадал. Минхао всё ещё выкрикивал непонятные маты и отчаянно сопротивлялся, чтобы вырваться из рук Джунхви, который решительно удерживал его от нанесения вреда себе или другим. На лице Минхао блестели слёзы, а глаза застилала та стеклянная пелена, которую Сынчоль видел множество раз, но никогда не осмеливался спросить о ней.              — Что происходит? — выкрикнул он, пытаясь перекрыть шум, и поморщился, когда борьба Минхао, казалось, стала ещё более ожесточённой от звука голоса их лидера.              — Ничего! — огрызнулся Джунхви, но его голос звучал напряжённо, он с трудом удерживал Минхао прижатым к своей груди. — Он скоро успокоится!              Однако по звукам это никак не было похоже на правду. Охваченный ледяным ужасом, Сынчоль различил среди воплей иностранца отдельные слова: «остановись», «не надо», «пожалуйста».              — Чем я могу помочь? — выдавил он жалким голосом, горя желанием помочь, но боясь все усугубить. — Джунхви, что мне делать?              Он встретился взглядом с Джунхви поверх плеча Минхао, и по едва заметному отрицательному кивку старшего понял — ничего не поделать, остается только ждать, пока этот срыв не закончится.              Сделав мысленную заметку позже расспросить обоих иностранцев, Сынчоль выскочил из зала, откидывая челку с лица и подавляя желание врезать кулаком в стену. День выдался ну о-очень длинным.              По пути в медблок он столкнулся с Мингю и заметил его затуманенные глаза и стиснутую челюсть. Внезапно срыв Минхао обрел куда больше смысла. Предплечья Мингю были перебинтованы, над левым глазом красовался небольшой синяк, а лицо и шею покрывали царапины — следы шрапнели от взрыва.              У них с Минхао были странные отношения. Казалось, они дрались из-за каждой мелочи, порой пуская в ход ножи и пистолеты, чтобы доказать свою правоту, но при этом они были лучшей командой во всем полку. Они работали вместе слаженно, словно единый механизм, защищая и поддерживая друг друга. Были ли их чувства чисто дружескими — вопрос оставался открытым, но то, что их связывала неразрывная нить, было неоспоримо.              Минхао стал свидетелем чудовищной казни всей своей семьи ещё в Китае. Хотя он никогда бы в этом не признался, воспоминания до сих пор навещали его каждую ночь, заставляя просыпаться в холодном поту, хватая ртом воздух и борясь с кошмарами. Приступы паники случались теперь реже, но всё ещё возникали, когда происходило что-то особенно ужасное. Почти потерять Хансоля, а потом осознать, что Мингю тоже мог оказаться на волосок от смерти — эти события должны были сокрушить стены, которые Минхао так старательно возводил вокруг себя. Сынчоль и сам несколько раз возвращался к этой мысли, и чувство было, мягко говоря, не из приятных.              Сынчоль не стал препятствовать Мингю. Он прекрасно понимал, что попытка остановить его обернется для него синяком под глазом, а то и чем похуже. Мингю был настроен решительно, и его намерение опустошить пару обойм в бумажную мишень вряд ли чем-либо можно было изменить. Поэтому Сынчоль, вместо того, чтобы лезть на рожон, направился в медблок.              Джонхан закатал рукава толстовки — толстовки Сынчоля — до локтей и надел перчатки. Он сосредоточенно закусил кончик языка, прикрытого маской, аккуратно намазывая мазь на бедро Хансоля и накладывая новую повязку.              — Нижнюю часть пока лучше оставить открытой, ладно? — пробормотал он, жестом указывая на обнаженную грудь пациента. — Если вспотеет сильно, может начаться инфекция.              Сынчоль собирался спросить, с кем он разговаривает, но затем заметил едва заметное подрагивание кислородной маски — парень кивнул.              — Ты очнулся…              Джонхан поднял глаза и одарил вошедшего теплой улыбкой, с нежностью наблюдая за тем, как Сынчоль погладил Хансоля по волосам.              — Ага, пару часов назад глаза открыл. Повреждения трахеи оказались не такими серьёзными, как я думал, так что и говорить немного может.              Сынчоль осторожно сжал руку обожжённого парня, прежде чем посмотреть на по-прежнему улыбающегося Джонхана. У него были ровные зубы и высокие скулы, приподнятые к глазам с двойным веком. Должно быть, он успел принять душ, потому что его волосы высохли волнами, беспорядочно спадая на лицо.              — А как нога? — спросил его Сынчоль.              Он пришёл только проверить Хансоля и убедиться, что Джошуа не убил их новоприобретённого врача, но теперь, ему совсем не хотелось уходить.              Джонхан слегка пошевелил ногой, явно сдерживая гримасу, а затем опустил пятку на пол.              — Не очень, но, думаю, сойдёт… э, спасибо, что спросил.              Сынчоль медленно кивнул.              — А как твои швы? — последовал встречный вопрос. — Дай глянуть, как закончу с Хансолем.              Сынчоль снова кивнул, отходя от стола и наблюдая за тем, как Джонхан вернулся к своей работе. На нем были джинсы Джошуа, напоминая Сынчолю, что ему все еще нужно извиниться.              — Где Шуа?              — О… Он с… Джихуном, вроде? Кажется, звонил тот парень, Сунён, — рассеянно ответил Джонхан, и Сынчоль должен был признать, что он удивительно быстро запоминает их имена.              — Скоро вернусь.              Тесное помещение комнаты наблюдения Джихуна находилось прямо по коридору. По стенам висели огромные экраны, в разных направлениях были установлены клавиатуры и короба для хранения памяти, а также валялись старые радиоприемники, несколько телефонов и ноутбуков.              Организованный хаос — вот как это можно было лучше всего описать. Джихун знал, где все находится, и если кто-то хоть дышал не в том месте, он наверняка об этом узнает.              Джошуа молча сидел в углу, глядя на одну из немногих пустых стен перед собой, и ритмично отсоединял и прикреплял зажим своего пистолета, как он всегда делал, когда погружался в свои мысли. Тут уж Сынчоль понял, что знатно облажался.              — Шуа? — шепнул он, стараясь не разбудить Джихуна, хотя на голове хакера были плотно зажаты наушники.              Движения Джошуа на долю секунды замерли, прежде чем снова стать такими же плавными. Если бы Сынчоль не знал его так хорошо, он бы даже не заметил этой реакции.              — Как прошла встреча?              Он эмоционально отстранялся. Это случалось и раньше, и, скорее всего, произойдет снова, но от этого наблюдать за ним было не менее больно.              — Все прошло успешно, — ответил Сынчоль, пододвинув стул и садясь так, чтобы они оказались на одном уровне. — Слышал, Сунён звонил.              — Ага, наконец-то возвращается. Давненько его не видел.              Джошуа пытался сохранять профессионализм, и со стороны могло показаться, что у него это неплохо получается, но Сынчоль привык к его шутливым подколкам и легким дразнилкам. Все остальное просто казалось неуместным.              — Есть новости?              — Все то же. Сонджон ищет Джонхана, и, честно говоря, не совсем понимаю, как им до сих пор не удалось его найти. Мы, конечно, не афишируем своё местоположение, но и не прячемся. Никто из наших ребят не подвергался нападениям, даже никто не приближался с тех пор, как… с Хансолем… Ничего не могу понять.              — Обсудим это подробнее, когда Сунён вернется, — Сынчоль кивнул серьезно, наблюдая, как ловкие пальцы Джошуа разбирают его оружие за считанные секунды. — Сейчас единственное безопасное место для Джонхана — здесь.              Он ожидал вздоха раздражения, поэтому был удивлен, когда Джошуа склонил голову в знак согласия.              — Я не послушал тебя раньше, — признал Сынчоль, решив, что перейти сразу к делу лучше, чем бесполезно ходить вокруг да около. — И мне жаль. Этого больше не повторится. Я ценю твое мнение, и, честно говоря, оно мне тоже нужно.              Джошуа снова просто кивнул, опустив голову и отведя взгляд. Он выглядел точь-в-точь как подчиненный, каким его учили быть.              — Прошу прощения, — произнес он монотонно, наконец опуская оружие. — Мне не следовало сомневаться в Джонхане. Просто я испугался за его рассудок после случившегося панического приступа.              Вина уже терзала Сынчоля изнутри, но после слов Джошуа чувствовалось, будто его пожирают заживо. Он не пытался сказать, что Джонхан не способен справиться, он хотел сказать, что Джонхану нужна помощь.              — Я не знал, — сказал он, но это было всего лишь жалкой отговоркой. — В следующий раз я тебя выслушаю.              Джошуа никак не отреагировал, взгляд по-прежнему был устремлен на колени. Сынчоль поднял глаза и заметил, что за ними наблюдает Джихун. Хакер неодобрительно вздохнул, снова уткнувшись в монитор компьютера, едва заметно качая головой.              Никто не знал всей истории Джошуа. Им были доступны лишь обрывки его прошлого, о котором он сам рассказал, отказываясь вдаваться в подробности при расспросах. Но его травма залегла глубоко, настолько, насколько это вообще возможно. Обычно это делало его опасным. Он не испытывал страха, не знал угрызений совести и не боялся пролить кровь, когда возникала такая необходимость. Он был их лучшим бойцом, метким стрелком и преданным до глубины души.              Но его, как и всех остальных, подтачивали воспоминания о прошлом. Порой он даже не осознавал этого, переходил черту, получал выговор и тут же замыкался в себе, словно испуганный наказанием, которого Сынчоль никогда бы ему не вынес.              Превозмогая усталость в глазах, Сынчоль поднялся со стула, решив, что Джошуа нужно время, чтобы прийти в себя, прежде чем они снова попытаются поговорить. Он хлопнул своего лучшего друга по плечу, а затем поплелся обратно в медблок.              Джонхан как раз снимал перчатки, поскольку Хансоль снова погрузился в забытье, и, увидев Сынчоля, улыбнулся.              И эта улыбка… она что-то делала с ним.              — Сними рубашку, — скомандовал он, все еще пребывая в режиме доктора. — Я подойду через минуту.              Сынчоль послушно уселся на краешек ближайшей кровати и осторожно стянул с себя рубашку. Прошло всего три дня с того, как его пырнули, и он понимал, что не отдыхал так, как следовало. Он уже мог сказать, что швы плохо заживают. Края раны покраснели, окружающая область потемнела, а вишенкой на торте стали взлетевшие к небесам брови Джонхана, когда он это увидел.              — Это нехорошо, — прошипел он, рыскаясь возле небольшого рабочего стола и доставая еще один тюбик с мазью, ватный тампон и емкость с надписью «перекись водорода». — Может немного пощипать. Ложись.              Сынчоль откинулся на подушки, и теперь, под новым углом, невозможно было не увидеть румянец, заливший шею Джонхана при виде того, как играют мышцы под кожей его подопечного. Грудь и руки были усеяны старыми пулевыми ранениями и порезами от ножей, его татуировка с драконом красовалась на плече рядом с еще не зажившим порезом с той ночи.              — Не впервой? — нервно спросил Джонхан, а Сынчоль ответил смешком.              — Даже близко не впервой.              — Э-э… Эта часть выглядит воспаленной, так что мне нужно ее почистить и переделать повязку. Сокмин дал тебе какие-нибудь антибиотики?              — Да, я их принимал.              Сынчоль позволил своим глазам закрыться от прикосновения нежных пальцев Джонхана, скользящих по его животу. Дел сегодня было — мама не горюй, так что сил реально не осталось. Он заметил, что руки задержались на его мышцах чуть дольше, чем нужно, и ему пришлось подавить улыбку.              — Вот… Это должно помочь.              Он работал быстро.              Сынчоль оперся на локти и сел, потянувшись за рубашкой. Только тогда он осознал, что его лицо оказалось буквально в нескольких сантиметрах от лица Джонхана. От него пахло знакомым ирландским мылом из ванной комнаты и еще чем-то неуловимо, но манящее… им самим.              Прелестный румянец залил щеки Джонхана, когда он отстранился, тут же смущенно опустив глаза и проводя рукой по ещё влажным волосам.              — Спасибо, Хан, — самодовольно ухмыльнулся Сынчоль, позволив себе сократить имя доктора и с явным удовольствием наблюдая, как участился пульс у того на шее.              — Н… Не за что.              Он был не просто красивым. Он был больше, чем это. Умный, храбрый, до чертиков, и более чем готовый спасать жизни тех, кто держал его взаперти. Сынчоль никогда не встречал никого похожего на него.              — Прости, — неожиданно вырвалось у него, удивив даже самого себя.              — За что? — вопросительно изогнул бровь Джонхан с другого конца кровати.              — За всё, — ответил парень, понимая, что лучше, конечно, было бы конкретизировать. — За то, что втянул тебя во всё это. За то, что заставил тебя помогать нам, даже после того, как мы с тобой обращались. За то, что… за то, что не пускаем тебя уйти.              Джонхан отвел глаза, принявшись усердно наводить порядок на рабочей поверхности, решительно избегая зрительного контакта.              — Понимаю, — пробормотал он. — Я знаю то, чего знать не должен. Видел ваши лица, слышал ваши имена и планы… Знаю, что как только уладится вся эта история с Мином, мне конец.              Сынчоль ощутил, будто его снова и снова пронзают кинжальные удары.              — Мы тебя не убьем, — выпалил он, слова вылетали изо рта прежде, чем он успел их как следует обдумать.              — Правда? — криво усмехнулся Джонхан. — Разве не это всегда говорят? «Мы тебя не тронем»? Не нужно мне лгать, Сынчоль. Даже если не ты нажмешь на курок, живым я отсюда не выйду.              Как он мог улыбаться, произнося это? Он же мирный житель. Он должен был умолять о пощаде. Он должен был просить, чтобы его отпустили. Он не должен был улыбаться.              — Почему ты не боишься? — спросил его Сынчоль, сомневаясь, не захватил ли его разум рот. — Серьезно, почему я ни разу не видел на твоем лице испуга?              Джонхан по-прежнему не смотрел на него, когда бросил в ответ:              — Потому что я не боюсь смерти. Да и жить мне, в общем-то, незачем было.              Он был не просто красивым. Он был охуенно красивым.              Сынчолю нужно было выбраться. Немедленно. Убраться подальше от этого парня, иначе он не сможет совладать с бушующими гормонами. Пусть он лидер печально известной банды, но это не значит, что он не был пылким юношей, только что вышедшим из пубертата. А Джонхан был самым привлекательным человеком, которого Сынчоль когда-либо видел. Но это не могло сработать. Никак. Так почему же он этого так сильно хотел?              — Ты не умрешь, — твердо, непреклонно заявил он, несмотря на то, что ему кричали инстинкты. — Мы не позволим тебе умереть.              Выражение лица Джонхана было нечитаемым. Видеть простого мирного жителя, совершенно не боящегося ничего, было одновременно бесяще и завораживающе.              — Ты нам нужен, — выдавил Сынчоль, впервые осознав, что он все еще голый по пояс, но слишком взвинчен, чтобы беспокоиться об этом. — У нас тут война намечается, и мы пострадаем. Нам нужен врач, а ты доказал, что ты более чем способен. К тому же, мы в долгу перед тобой. Ты спас меня, ты спас Хансоля. Как мы можем убить тебя после этого?              Воцарилась оглушительная тишина, и во рту у Сынчоля внезапно пересохло. Они вдвоем стояли по разные стороны медблока, их глаза встретились, пристально изучая друг друга в поисках хоть какой-то реакции.              Напряжение сжимало грудную клетку.              И тут дверь распахнулась, вернее, ее с треском разнесли вдребезги, когда в комнату ворвался Сунён, ругаясь себе под нос. Его хмурый взгляд сразу же устремился на Хансоля.              — У нас гости, — мрачно процедил он, бросая стопку файлов на стол.              Стряхнув с себя оцепенение, Сынчоль отвернулся от Джонхана и натянул обратно рубашку, прежде чем потянуться за файлами. — Кто едет?              — Мины.