Яд или лекарство

      Возможно, Джонхан немного приукрасил действительность.              Он сказал этим людям, что он врач, и технически он им являлся… вроде как являлся. Ординатура давала ему это звание, но он все еще был студентом, и единственные медицинские процедуры, которые он мог выполнять самостоятельно с абсолютной уверенностью, были базовыми и простыми.              Рана на животе у Купса не была ни базовой, ни простой.              Когда Джонхан раздумывал над выбором специализации, ему казалось, что его призвание — педиатрия. Дети. Кто не любит детей?              Он мог бы иметь дело с отитами и насморками, и, конечно, время от времени какой-нибудь ребенок сталкивался бы с чем-то гораздо более серьезным, чем должно позволять мироздание, но с этим Джонхан мог бы справиться с легкостью. Не так ли?              Он знал, что ординатура превратит его жизнь в ад, сущий кошмар отделения неотложной помощи при Сеульской городской, но даже не подозревал, насколько чудовищно изматывающими окажутся его ежедневные дежурства.              В отделении неотложной царил полнейший хаос. Целыми днями поступали лишь мелкие случаи вроде пьяных драк или переломов запястья, а потом, совершенно неожиданно, могли привезти кого-нибудь с огромными кусками плоти, вырванными из тела, и рогом лося, застрявшим в заднице.              Джонхана передернуло, когда снова вспомнил тот случай.              Машина резко подпрыгнула на неровности дороги, вырвав из губ у Купса болезненный стон. Джонхан, примостившийся в ногах у парня, сдавленно извинился. Парень лежал, вытянувшись на заднем сиденье, а голова покоилась на коленях Джошуа. Студент-медик был удивлен, что тот вообще еще в сознании. Должно быть, ему адски больно. Количество потерянной крови пугало, а Джонхан даже не мог взглянуть на рану, чтобы оценить, задеты ли внутренние органы, — стоило ему прикоснуться, как из нее фонтанировала алая струя.              На самом деле им нужна была больница, но это был явно не вариант. Если бы они отвезли парня туда сейчас, как бы Джонхан объяснил ситуацию дежурному врачу?              «Здрасте, тут такое дело, я стал свидетелем перестрелки, меня запихнули в багажник, но, слава Богу, этот прекрасный джентльмен спас меня. Правда, он там чутка народу накостылял… возможно, совсем нелегальным оружием, но вы поверьте, он хороший парень!»              Джонхан хмыкнул, представив себе нелепую ситуацию, но тут же прикусил язык, когда Джошуа прошипел ядовито-враждебным тоном: — Тебе смешно?              Трындец полный, короче.              Какая из них? — огрызнулся Минхао за рулем. Джонхан поднял голову, чтобы выглянуть в окно, и охренел, увидев, что они уже на его улице.              Боже, только знать, с какой запредельной скоростью они ехали.              — 27, — крикнул он обратно, и через несколько секунд машина остановилась.              Настоящей проблемой было вытащить Купса из машины, поднять по ступенькам крыльца и затащить в квартиру Джонхана. Он не был толстым, но его сознание меркло с каждой секундой, превращая его в безжизненный груз на их руках.              Высокий парень, которого, видимо, звали Мингю, и иностранца, которого Джошуа назвал Верноном, встали по обе стороны их упавшего лидера и подняли его на ноги, его руки безвольно обмякли у них на плечах.              Разница в росте могла бы показаться комичной, если бы ситуация не была настолько опасной для жизни. С трудом, спотыкаясь, Купс медленно и неуклюже поднимался по подъездной дорожке к дому Джонхана. Подбородок Купса уткнулся в грудь, а ноги волочились позади него по асфальту.              Если что-то не предпринять немедленно, то он не дотянет, и тогда Джонхан уже ничем не сможет помочь.              Джонхан кинулся открывать дверь, заодно убирая все лишнее с пути в гостиную. Лихорадочно сбрасывая подушки через плечо и отодвигая журнальный столик к стене, он освободил место, куда Мингю и Вернон могли бы уложить пострадавшего на диван.              Он едва держался на ногах.              — Вы трое, бегом отсюда, — скомандовал Джошуа оставшимся троим, пока Джонхан склонился над дрожащим телом Купса. — Идите в обход, чтоб хвоста не прицепить. Потом свяжитесь с Вонву, передайте наши координаты, пусть летит со всех ног. Хоши тоже в курсе держите — Сонджуновские на Купса напали. Ему виднее, что делать.              Все понятливо закивали, коротко бросили что-то вроде «будет сделано». Тут же Минхао, Мингю и Вернон рванули обратно в ночную стужу, оставив Джонхана один на один с полумертвым парнем с ножевым и его охрененно злым преданным псом.              Джошуа запер дверь после ухода своих парней и вернулся в гостиную. Впервые с их встречи в его глазах мелькнуло беспокойство, когда он посмотрел на своего лидера.              — Ладно. Нужно, чтобы ты положил руки сюда, — проинструктировал Джонхан, кивнув головой, чтобы Джошуа встал рядом с ним на колени возле дивана. — Мне надо взять аптечку и фонарик.              Ноль реакции от этого бетонного столба, лишь бровь чуть дернулась. Мужчина не собирался выпускать пистолет, который он все еще сжимал побелевшими костяшками, а терпение Джонхана уже подгорает знатно.              — Послушай, Джошуа, — рявкнул он с максимально возможным авторитетом. — Он же блять склеит ласты, если ты мне не поможешь! Понятно, что я тебе не по нраву, но засунь своё эго себе в задницу и ползи сюда, чтобы хоть как-то поддержать, пока меня нет.              Даже в своей спиральной пучине боли и мрака, Сынчоль сумел выдавить слабую усмешку и хриплый смешок. Это зрелище вызвало странно теплое чувство в глубине живота Джонхана.              Кажется, ему правда нужно перестать орать на людей с оружием.              Пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, Джошуа, хоть и с явной неохотой, всё же подчинился. Он небрежно бросил пистолет на ковер, где при необходимости мог до него дотянуться, и положил руку на плечо студента-медика.              Джонхан выждал секунду. Нужно было убедиться, что на рану Сынчоля надавили с достаточной силой. Лишь удостоверившись в этом, он, ловко развернувшись, вскочил на ноги, чувствуя, как колени хрустнули от резкого движения.              — Бляя… — простонал Сынчоль, морщась от боли. Его рука нащупывала запястье Джошуа, видимо, в попытке облегчить себе давление сверху.              К большому удивлению Джонхан, Джошуа перехватил болтающуюся конечность, крепко сжав ее в своей. Их пальцы переплелись, и большим пальцем Джошуа принялся успокаивающе поглаживать тыльную сторону испачканных кровью костяшек.              — Тшш, я с тобой… — прошептал он. В этот момент он выглядел так искренне обеспокоенным и напуганным за своего друга, что Джонхан не мог поверить, что это тот самый человек, который пытался застрелить его меньше часа назад.              Отвернувшись от этой сцены нежности, он, спотыкаясь, добрался до своей комнаты. Сдернув лампу с тумбочки, он вытащил из шкафа аптечку и мысленно вознес молитву, чтобы хватило нейлона для всех швов, которые потребуются Сынчолю.              Он понятия не имел, что там творится под всей этой рваной плотью, но первым делом нужно было остановить кровотечение, иначе на его диване вместо живого человека мог остаться лишь хрупкий, как папирус, труп.              — Ладно, всё готово, — хрипловатым голосом, на пределе сил, выдавил он, возвращаясь к бандюганам. Он поставил лампу на стол, чтобы освещать себе поле для операции.              Открыв аптечку, он натянул на пальцы пару фиолетовых латексных перчаток и достал шприц, который тут же выбили у него из рук.              — Ты чё творишь?!              — Какую часть фразы «Я пытаюсь ему помочь» ты не въезжаешь?              — Никаких препаратов, — прошипел Джошуа, не разжимая хватки на руке Сынчоля. — Мало ли что ты туда намешал, можешь отравить.              — Это же гребаный морфин! Зашивать же надо! Будет больно!              Он удивился, что Джошуа не схватил пистолет и не грохнул его прямо там. Бог знает, как сильно он этого хотел, даже когда отодвинулся в сторону, чтобы пропустить Джонхана, а пальцы всё ещё были сплетены с пальцами Сынчоля.              Игла легко вошла в кожу по краям колотой раны, и лекарство быстро подействовало. Через пару минут болезненные стоны практически прекратились.              Понимая, что у него не так много времени, пока не кончится действие слабой дозы анальгетика, Джонхан принялся зачистку самой раны.              Кровотечение наконец удалось остановить, и при более тщательном осмотре стало ясно, что нож не вошел так глубоко, как первоначально думал Джонхан. Заживёт, конечно, нескоро, как большинство ранений живота, но к счастью, жизни не угрожает. Спасибо блять.              Похоже, серьезных повреждений крупных сосудов и органов обнаружено не было, так что оставалось лишь зашить рану и молиться на то, что не было упущено ни одного, даже самого незначительного, повреждения.              — Эй, эй, эй! — заорал Джошуа, и рядом с ухом Джонхана раздался знакомый щелчок взведенного пистолета. — Что ты делаешь?              — Разрезаю рубашку, — огрызнулся Джонхан, преодолевая первоначальный шок и разрезая испачканную кровью ткань ножницами, прилипшую к коже Сынчоля. — Еще вопросы будут?              Конечно, это была язвительная шутка, поэтому Джонхан совсем не ожидал того, что последовало за ней.              — С ним все в порядке?              Удивленный неожиданной мягкостью голоса своего похитителя, Джонхан повернул голову и увидел, что пистолет Джошуа безвольно болтается у бедра. Над переносицей залегла складка, а глаза неотрывно смотрели на окровавленное тело друга. Казалось, будто боль испытывает именно он.              — Все в порядке… — мягче, чем раньше, произнес Джонхан. — Много крови потерял, но рана не такая глубокая, как сначала подумал. Нужно только зашить.              Он продел нить через продезинфицированную иглу и бросил на Джошуа быстрый взгляд, пытаясь осмотреть его на предмет каких-либо скрытых повреждений, являющихся причиной выражения на его лице.              — Тебе больно? — робко спросил он, не желая снова ощущать дуло пистолета у виска.              Единственным ответом ему стало раздраженный взгляд и короткое «Нет».              Решив на этом остановиться, Джонхан полностью сосредоточился на деле, осторожно вводя иглу в мягкую плоть и соединяя края раны. По давней привычке он закусил кончик языка — верный способ сосредоточиться, который никогда его не подводил. И на этот раз удача не отвернулась от него.              Это была кропотливая, ювелирная работа, требующая предельной осторожности. Длились эти томительные минуты, как вечность, и вот, спустя, наверное, сорок пять, он сделал последний стежок, ловко обрезав лишний нейлон.              Сынчоль лежал без сознания. Волосы были пропитаны потом, а кожа, подобно пергаменту, утратила всякий румянец. Но судорожные вздохи, терзавшие его грудь, стихли, и Джонхан ощутил, как жгучий адреналин, отступив, оставляет его тело.              Прислонившись спиной к стене, он с яростью сдернул перчатки, запрокинув голову. Веки опустились, а плечи сотрясала дрожь облегченного изнеможения. То ли адреналин, бушевавший в крови, отступал, то ли просто сил не осталось ни на что.              Он бы солгал, если б сказал, что был на сто процентов уверен в спасении Сынчоля.              — А ногу-то свою ты чего не лечишь?              Открыв рывком глаза, он увидел Джошуа, преклонившего колено у дивана. Тот пристально глядел на опухшую, явно посиневшую лодыжку Джонхана. К тому времени она знатно опухла и явно изменила цвет.              Он не чувствовал боли, пока Джошуа не ткнул носом, но сейчас он мало что мог сделать для Сынчоля, кроме как продолжать наблюдать за любыми изменениями в его состоянии. Достав из морозилки пакет замороженного гороха, он положил ногу на журнальный столик, дабы притупить ноющую боль.              Джошуа молчал, просто наблюдая за тем, как Джонхан прикладывает этот горох к пострадавшей конечности.              Близилось к четырем утра, и сказать, что Джонхан устал — ничего не сказать. Он буквально чувствовал, как веки сами собой опускаются, а все тело ломит с новой силой.              — Вздремни, — резко приказал Джошуа, наблюдая за тем, как друг-спаситель пытается поудобнее повернуть затекшее плечо. — Разбужу, когда будем уходить.              Ну уж нет, оставаться безоружным и беззащитным в одной комнате с тем, кто не меньше трех раз за ночь тыкал ему в голову пистолетом, Джонхан точно не собирался.              — Как хочешь, — пожал плечами Джошуа, опустившись на боковой край дивана и положив голову на руку.              Закрыв глаза, он вскоре погрузился в сон, его дыхание стало ровным и размеренным. Но даже во сне его рука крепко сжимала рукоятку оружия.              Джонхан обреченно вздохнул, запустив пальцы в растрепанные волосы. Он, законопослушный гражданин, по воле судьбы оказался в нелепой ситуации: его квартира, оплаченная юристами превратилась в убежище для парочки преступников. Вот уж ирония судьбы.              Но ему не хотелось. Объяснить он не мог — быть может, на него повлияло то, что он только что спас этому человеку жизнь. Но он не желал сдавать его полиции. Во всяком случае, пока.              Словно почувствовав чей-то взгляд на себе, Сынчоль зашевелился во сне, веки задрожали от смутного беспокойства. Мизерная доза морфина, которую ему ввели, должна была к этому времени закончить свое действие, но Джонхан не хотел давать ему еще. Эта дрянь коварно вызывает привыкание.              Пациент снова беспокойно шевельнулся, но так и не проснулся, и доктору внезапно пришла мысль: а может быть, ему холодно?              Прихрамывая и чертыхаясь, он добрался до бельевого шкафа, вытащил парочку самых толстых одеял и шаркающей походкой двинулся обратно в гостиную. Джошуа приоткрыл один глаз, когда на него накинули одеяло, но тут же расслабился, поняв, что это просто симпатичный студент-медик решил его немного согреть.              Начиная думать, что, возможно, он не такой уж и безжалостный, каким показался на первый взгляд, Джонхан осторожно положил второе одеяло на Сынчоля, скрыв из виду рельефные мышцы его обнаженной груди. Цвет кожи постепенно возвращался к нормальному, и хотя она все еще была слишком бледной, губы, совсем недавно бывшие синюшними, теперь обрели мягкий розоватый оттенок.              На таком близком расстоянии его ресницы казались невероятно длинными, отбрасывая темную тень на острые скулы, а густые брови были нахмурены во сне. Джонхан не успел обратить на это внимания, пока умолял о пощаде, но, похоже, все уважаемый и внушающий страх Эскупс был первоклассным красавцем.              В силу обстоятельств ему не довелось в юности толком разобраться в своих сексуальных предпочтениях. Поэтому тот факт, что его в равной степени влекли и мужчины, и женщины, он всегда держал глубоко зарытым в самых дальних уголках своей черепушки.              Быть красивым и при этом любить парней казалось жутким клише. Да и голос отца до сих пор звенел в ушах: «Ни один мой сын не будет размазней».              Эта фраза была брошена совершенно ни с того, ни с сего, но Джонхан по опыту знал, что следует воспринимать его всерьез: это было предупреждение о том, что подобное поведение терпеть не будут.              Да, он был красивым парнем, которому нравились другие парни, так что, по мнению отца, он, наверное, и правда был «размазней». Попытки игнорировать это не принесли никакой пользы его эмоциональному развитию, а вид беспокойно спящего на его диване Сынчоля лишь укрепил эту мысль.              Резкий стук в дверь заставил Джонхана вздрогнуть. Джошуа, до этого неподвижно сидевший на полу, в одно мгновение вскочил и, с уже взведенным пистолетом в руке, ринулся к источнику звука.              Джонхан затаил дыхание, наблюдая за тем, как парень посмотрел в глазок. Долгого вздоха, в котором смешались облегчение и усталость, последовал тихий скрип открывающейся двери.              Это, должно быть, был Вону. Высокий, худощавый и суровый на вид. Было какой-то сумасшедшей и странной особенностью всех подопечных Сынчоля — быть такими привлекательными.              — Сваливать надо… сейчас же, — гаркнул Вону. Низкий баритон раскатился по тишине квартиры. — За нами идут.              Джошуа, по всей видимости, не требовалось никаких дополнительных объяснений, а у Джонхана в голове вопросов — пруд пруди. Кто за ними идет? Что происходит? Они уезжают?              — Хорошо, — кивнул Джошуа. — Помоги мне его до тачки донести.              Джонхана даже не удостоили взглядом, когда эти двое подошли к дивану и аккуратно переложили бессознательного тело Сынчоля на спину Вону. Джошуа сбросил свою куртку и накинул ее на плечи парня, защищая его обнаженную спину от холода, в который им предстояло снова выскочить.              — Постойте… — крикнул Джонхан, когда все трое направились к двери. — Что происходит-то?              Вону резко остановился, перехватывая Сынчоля поудобнее. Его взгляд метался между Джошуа и Джонханом, и обратно.              — Он идёт?              — Нет.              — Но…              — Сказал же, нет, — гаркнул Джошуа, уже выходя за дверь.              — Но они же…              Внезапный, оглушительный взрыв сотряс стены квартиры, прервав возражение Вону. Стекла окон разлетелись вдребезги, осыпав пол и мебель градом осколков.              — ЛОЖИСЬ! — заорал Джошуа, но Джонхан уже камнем рухнул на пол. Вокруг оглушительно грохотали выстрелы.              Он прикрыл голову руками, в тщетной попытке защититься. Пули со свистом впивались в диван, стол и стены. Он лежал посреди этого пиздеца, распластавшись посреди острых осколков стекла.              Зажав уши ладонями, он с силой разлепил веки. Перед ним предстали Джошуа и Вону, прикрывшие своими телами лежащего на земле Сынчоля. Они отчаянно защищали его от града пуль, которые продолжали свистеть над их головами.              С улицы раздался визг тормозящих шин по асфальту. Звук, возникнув внезапно, так же быстро стих, оставив после себя лишь гулкое эхо. Воцарилась тишина.              — Они его ищут, — закончил свою мысль Вону, обращаясь к Джошуа через тело Сынчоля и кивком указывая в сторону Джонхана.              — Отлично. Тем более, оставим его здесь. Он только подставит нас.              Если бы страх не сковал Джонхана по рукам и ногам, шок не лишил чувств, а осознание того, что в него снова — ну вот опять! — стреляли, не повергло его в пучину отчаяния, он, наверное, поспорил бы с логикой Джошуа. Но все это с ним случилось, и потому он не мог издать ни звука.              — Пошли. Оставляем его.              — Его же убьют.              — Не наши проблемы, Вону! — гаркнул Джошуа. Вена на его виске вздулась. Он подцепил руками Сынчоля и поднял его с усыпанного осколками ковра. — Надо отвезти Сынчоля в безопасное место, и если кто-то еще посмеет пиздеть против меня, я сам его пристрелю!              Сработало. Вону, стиснув зубы, подобрал их выпавшие пистолеты и последовал за своими двумя старшими по званию к входной двери, не удостоив даже беглого взгляда на дрожащего парня, которого они оставили на полу.              Джонхан ничего не мог понять.              За ним кто-то охотился. Кто-то хотел его смерти, а те, кто мог бы его защитить, просто свалили, даже не попрощавшись.              И кто такой Сынчоль? Джошуа сказал «Сынчоль». Это Купс? Это его настоящее имя? Вполне возможно. Сынчоль — это имя, а Купс — нет.              Слева послышался звон стекла и шипение. Джонхану пришлось подавить желание взорваться и проорать в тишину: «Ну что еще? Чего вам еще от меня блядь нужно?!»              Но ему так и не дали высказаться.              Именно в этот момент его гостиная взорвалась.