Творчество в массы

      «Ты пахнешь морем. Твои поцелуи подобны летнему бризу. Ты – моя жизнь…»       Желание и непризнание. Огонь и лёд. Сонхва блаженно закрывает глаза, вдыхая запах леса. Как же давно он не выбирался на природу. Вдруг в его хрупкий мир врывается запах моря, которого никак не могло быть здесь, посреди хвойного леса…       Сонхва медленно поднимает взгляд на Хонджуна, любуясь картиной перед собой; Джун внимательно следит за ним и его движениями. Старший поднимает руку и большим пальцем нежно проводит по нижней губе Хонджуна. Его губы трогает тень улыбки, но, поймав руку ловкими пальцами за запястье, он взглядом словно забирается в душу, и резко дёргает на себя. — Скажи. Хочу услышать, — голос с хрипотцой обжигает внутренности, в нём сквозит желание и нетерпение. Чувства сжигают Сонхва изнутри, но от этого слова становятся лишь желаннее и значимее.       Сонхва задерживает дыхание на мгновение и бросает взгляд на соблазнительные губы, которые так манят, сводя с ума. — Что ты хочешь услышать? — Тебе хватило духу вернуться. Дерзай, — Хонджун сплетает их пальцы в «замок» и шумно выдыхает.       Горячее дыхание разжигает огонь изнутри и словно плавит кожу. Но больше обжигают пальцы, потому что это был единственный телесный контакт между ними.       Сонхва боится, но не Хонджуна, а самого себя. Может, он выдумал происходящее, и это только его мечта, а не желанная реальность.       Хонджун мягко проводит подушечками пальцев за его ухом; он знает, что это запретная область и Сонхва отзовётся на это касание. Блаженно закрыв глаза, Сонхва каждой клеточкой тела следует за маревом прикосновений : вдоль шеи, по ключицам, мимолётное туше губ к щеке. Он чувствует дыхание, чувствует желание, чувствует, что просто умирает в руках.       Всё тело горит, сердце заходится в бешеном ритме и остатки разума покидают его, отдавая место желанию и безумству. Сонхва хочет сорваться и полностью раствориться в Хонджуне, прожить это мгновение в нём.       Хонджун перемещает руку на его талию и крепче сжимает её, притягивая ближе, словно хочет слиться воедино, и горячее дыхание невесомо опаляет плечо. Следуя воле желания, Сонхва проводит пальцами по торсу Джуна, слегка отстраняясь. Но тот не желает отдавать бразды правления в этой игре и снова прижимает к себе. — Скажи… — снова рваный выход достигает ушей Сонхва. — Ты – моя жизнь.       Эти слова не могут в полной мере описать его чувств. — Не это, — шёпот призрачной дымкой растворяется в окружающем пространстве, пробиваясь словно издалека. Хонджун продолжает изводить его неосязаемой лаской, заставляя молить о бо́льшем.       Всё происходящее доводит Сонхва до внутренней истерии: сильные руки прижимают так крепко, обещая разделить страсть на двоих, а губы дразнят, словно говоря «всё зависит только от тебя». Но что может зависеть от него, если ему даже не давали шанса? Сонхва тонет в искушающем взгляде, в льстивых словах, в Хонджуне… — Ты нужен мне. — Нет. Последний шанс.       Сонхва отнюдь несмел и стыдливо опускает глаза, пряча в них танцующих демонов. Хонджун оглаживает талию мягкими, но сильными касаниями. Тот не сможет сдержаться и заберёт причитающееся, когда придёт время. Сонхва делает последнюю попытку и тянется к губам…              Ветер, ворвавшийся сквозь незакрытое окно, вырывает Сонхва из неги забвения.       Каждую ночь его мучает этот сладкий сон.       Однажды он найдёт в себе силы признаться…