***
День подходил к вечеру, Мерлин сидел в кафе возле окна. Перед ним стояла незаконченная чашка с кофе, а в руках он подбрасывал монетку. Он не гадал, но для него это было медитативным ритуалом, чтобы успокоить себя. Как только солнце полностью село за горизонт, он поднялся с места, оставил пару монет для чаевых, и вышел из кафе. На улице уже было куда меньше людей. После войны люди все еще восстанавливались, но от привычек и страха пришлось бы отходить долго. Мерлин, ведомый своей интуицией, шел к постоялому двору, где мог бы поспать. Совсем ненужная вещь для мифического существа, но столь важная для поддержания своей человечности. Комната была не лучшей, и казалось, что с окна еще немного дуло. Зима только заканчивалась, но на севере Лоэна низкая температура сохранялась еще половину марта. Кровать была холодной, а одеяло совсем тонкое. Мерлин, снявший свое пальто и шляпу, в одном костюме лежал под ним и все еще чувствовал холод, и сна не было ни в одном глазу. Для Ангела было удивительно мерзнуть из-за последних зимних дней, и как бы Мерлин не крутился под одеялом — теплее не становилось. Бессонница стала верной его подругой. От темных мешков под глазами помогали только способности Безликого. Так проходили все ночи после выхода из Земель, Забытых Богами. Вконец измучившись, в ход пошла тяжелая артиллерия. Однако у успокоительных есть предел, как и у медитации. Даже без слов объяснений участники Клуба Таро начали о чем-то подозревать и аккуратно предлагать помощь. Беседы над Серым Туманом с Леонардом все также продолжались. Конечно, теперь и Клейну было что рассказать: какие желания он исполнил, каких людей встретил, как мир меняется после войны от лиц простого люда. Вот только Леонард с каждой встречей смотрел на него более обеспокоенным взглядом и каждый раз под конец предлагал поужинать вместе у него дома. Клейн, зная об опасности, что его преследует, был уперт в своем отказе, а с каждой бессонной ночи уставал все сильнее. Пока в какой-то день не заметил, как стоит перед седьмым домом на Пинтерстрит. Солнце было в зените, что, на самом деле, удивительно для пасмурного Баклунда. Возможно Матушка Природа сжалилась над людьми и подарила одни солнечные сутки в первый день весны. Дом был практически пуст, не считая сидящего в гостиной духа, что читал газету. Мерлин кивнул ему, проходя дальше по коридору к спальне. Было ли это из-за Паллеза, или еще чего, дом поддерживался в чистоте, и спальня тоже была убрана: одежда лежала сложенной в шкафах, стол убран от письменных принадлежностей, и кровать аккуратно заправлена. Даже казалось, что здесь никто и не жил. Мерлин открыл ближайший шкаф, где нашел пару брюк и рубашку. Они были больше на пару размеров и свободно лежали на его фигуре, походя на пижаму. По свойски он расправил постель и залез под одеяло. Оно было толстое и немного прохладное, но через десяток минут начало согревать. Веки медленно, но верно, тяжелели и Мерлин смог заснуть.***
В обед, когда Старик сказал, что Клейн в его доме, Леонард хотел побежать к нему. Если бы только не его дежурство Врат Чанис. Последние часы он сидел на иголках, нервно ожидая сотрудника, что его сменит. Со всем возможный спокойствием Леонард сдал свою вахту, отпустил свою команду и вышел из Церкви. А после через духовный мир он за секунду появился перед своей дверью. Когда он зашел внутрь, Старик сидел в гостиной и читал очередную книгу. Пропустив это, он сразу побежал по коридору дальше и остановился перед спальней. Рука потянулась к ручке двери, но не спешила повернуть ее. Леонард успокоил дыхание и применил на себя пару раз Реквием, чтобы расслабиться. Как кошмар, он чувствовал, как в комнате перед ним есть огонек сна. Наконец, рука повернула ручку и дверь открылась. Внутри было тепло и темно, плотные шторы не пропускали и лучика редкого солнца. На расправленной кровати лежал свернувшийся в одеяло комок. Только макушка была видна из-под одеяла. Леонард подошел к кровати, и максимально тихо сел на край. Комок продолжал сладко спать, никак не отреагировав. У Леонарда через сердце по всему телу растеклось что-то теплое и нежное. Глуповатая улыбка украшала его лицо, и сидел он так пару часов, просто счастливо наблюдая за спящим Провидцем. Когда время подошло к позднему вечеру, комок кровати чуть зашевелился, одеяло чуть упало и раскрыло чужое лицо — простое и не слишком запоминающееся. Леонард смотрел с замиранием сердца, проводил взглядом по длинным прямым волосам, по маленькому носику и тонким бледно-розовым губам. Брови были чуть нахмуренными, а ресницы трепетали. Чувства кошмара передавали, как огонек сна медленно угасал, что означало пробуждение человека. Глаза медленно открывались, смотрели пусто и темно, но, немного проморгавшись, они приобрели чуть теплый карий оттенок. Когда же чужой взгляд встретился с зелеными глазами, то была вспышка удивления, что быстро исчезла, вернувшись к безмятежности. — Доброе утро, — немного хриплым голосом сказал Мерлин. Леонард взглянул в окно, где красная луна уже была полностью видна. — Доброе утро, — Леонард повторил это с беспомощной улыбкой.***
Клейн продолжил спать, как только его накормили. За это время, кроме двух слов, он больше ничего не говорил, Леонард его о большем и не спрашивал. На ночь ему пришлось вернуться в Церковь, так как ушел он без должной причины. Объяснять, что в доме у него поселился Ангел, что служит Злому Богу, было бы слишком муторно. Скорее всего, вместо дежурства у Ворот Чаниса, его отправили бы внутрь под наблюдение. Разобрав неотложные документы, Леонард смог вновь выхватить себе часы отдыха ранним утром. Путь прошел через магазины и рынок, где он смог прикупить продукты. В одной открывшейся кафешке он взял и пирог Дикси. Дома было тихо. Леонард оставил покупки на кухне и заглянул в спальню, где Клейн, все также свернувшись в одеяло, сладко спал по середине кровати. Взяв из шкафа новые вещи, он вышел из спальни в ванную. Под горячим душем тело расслабилось, а сознание затуманилось. Даже Бессонные устают, и им нужна минутка отдыха. Леонард заставил себя проснуться, вышел из душа и переоделся в чистую одежду. Полотенце накинул на плечи, чтобы кончики волос не намочили рубашку, и поплелся в спальню. Сев на край, он подпер голову рукой, что были на коленках, и продолжал наблюдать за спящим. Огонек сна, что он чувствовал рядом завораживал, ярко блестел и манил. Усталость вновь накатила большой волной, глаза потихоньку закрывались. Леонард позволил себе лечь на самый краешек и дать отдохнуть хотя бы десять минут, но стоило голове коснуться подушки, как он полностью отрубился.***
Клейн дрейфовал в пустоте. Казалось, что это был самый настоящий космос, где не было ни кислорода, ни толики тепла. Засыпая, он укутался с ног до головы большим одеялом, и все тело было в тепле. Однако во снах Клейн чувствовал пожирающий до глубины души холод. Как провидец, он понимал значение сна. Понимал, что невозможность вернуться домой лишило его хоть какого-то подобия домашнего тепла и уюта, что теперь в его душе всегда будет царить мрак и холод. Устав дрейфовать во тьме, Клейн решил проснуться. Однако он совсем не ожидал, что первое, что он увидел было красивым лицом Леонарда. У этого Поэта, что умел только читать чужие стихи, даже после стольких лет осталась романтичная аура. Она только усилилась от небрежности одежды. Сейчас Леонард был в рубашке, что застегнута на пару последних пуговок и немного задралась, отчего было немного видны его живот и грудь. С бесстрастным взглядом Клейн вернулся к спящему лицу. Честно, повидав столько мест, познакомившись с толпами людей, Клейн уверен, что Леонард бы точно занял первое место в конкурсе красивых людей. У него выразительные черты лица, что следуют канонам искусства: густые брови, большие глаза с длинными ресницами, прямой нос и достаточно пухлые губы. На его лице играет всегда эта нежная улыбка, что точно искушает всех в его окружении. Клейн бы продолжил бы оценивать внешность другого, если бы Леонард не проснулся. Даже Бессонным нужно время после сна, чтобы прийти в себя. И спустя секунды, проснувшись до конца, он резко встал с кровати, будто ошпаренный. Его взгляд метался по комнате, пока смущенно не взглянул на Клейна. Тот невозмутимо смотрел за беспокойным пробуждением Леонарда. — Доброе утро, — сказал он тихо, взлохмачивая свои волосы. — Не хочешь позавтракать?***
Третий день у Клейна прошел в одиночестве, ведь Леонард был занят церковными делами. Только сейчас он осознал, что в прошлом несерьезный коллега стал теперь Полубогом и Капитаном Красных Перчаток. Днем как-то спать не хотелось и Клейн нашел себе занятие в чтение романов. У Леонарда удивительно большая коллекция книг с разными жанрами. И первая попавшаяся книга была про детектив с нотками мистики. Как оказалось, под конец это все превращалось во второсортную романтику. Героиня, что смогла храбро держаться против сумасшедших убийц, стала кроткой слабенькой овечкой стоило главному мужскому персонажу подойти ближе и поцеловать. Клейн, что не был в полноценных отношений, кроме ухаживаний за девушкой в университете, скептически отнесся к проявленным реакциям от одного поцелуя. Однако с каждым днем здесь осознавал все больше в своей далекости от обычного человека. Ведь он теперь мифическое существо. Он уже не человек из плоти и крови. Весь его образ состоит из духовных червей, что могут принять любую другую внешность или изменить строение организма. И даже биение сердца не более чем имитация. Проведя часы в раздумьях, книга осталось позабыта. Часы в какой-то момент пробили полночь, и духовность подсказала, что Леонард вернулся домой. Также рассказало и о бинтах на животе, что скрывает рубашка. — Ты можешь загадать желание, — первое, что сказал Клейн, когда Леонард зашел в спальню. Тот сначала непонимающе на него посмотрел, но когда пришло осознание он отрицательно покачал головой. — Не нужно, в Церкви меня подлатали. Он сел на край кровати, на его лице все также была улыбка. Клейн чуть отодвинулся и похлопал по второй половине. — Тогда тебе нужен отдых, — эти слова были сказаны бескомпромиссно. И Леонард, возможно, и вправду был слишком усталым, раз не спорил и подчинился столь необычной заботе. Под свечением красного месяца из окна двое мужчин быстро заснули.***
Задание из Церкви было слишком опасным, отчего отправилась команда Красных Перчаток Леонарда. За день они управились, но не обошлось без ран, поэтому их всех отпустили домой, дав один день выходного. Дома Клейн все также лежал в его кровати. На тумбочке рядом появилась книга, которую, возможно, другой читал днем. Его внимательный взгляд прошелся по телу Леонарда, что знал о том, что другой узнал о его ранении. От желания он отказался, не хотев тревожить эти спокойные дни от обычной суеты Клейна. Однако отдых был нужен и он улегся рядом на кровати под одним одеялом. Уже нагретое место успокаивало дух и расслабляло тело, казалось, не прошло и секунды, как он заснул. Леонард не знал, что у него была привычка обнимать что-то во сне, пока не заметил в своих руках свернувшийся комочек. Одеяло почти ушло к другому, оставив ему только уголочек. Что удивительно, Клейн не спал. Он осматривал своими темно-карими глазами каждый сантиметр его лица. Осматривал, пока не приблизился еще ближе, оставив легкое прикосновение своих губ на чужих. Леонард медленно соображал, совсем ничего не понимая, что скорее всего было видно на его лице. — Во мне не осталось человечности, — Клейн начал объяснять, положив руку на левую сторону груди над сердцем. — В романе девушка, что храбро сражалась с врагами, показала столь бурную реакцию на поцелуй от мужчины. У меня же сердце также бьется, как и ничего не почу-… Слова были прерваны Леонардом, что перевернул Клейна на спину, схватив за запястье, и взял на себя инициативу поцеловать. Он делал это нежно, только мял губы, сбивал дыхание. Когда Клейн схватил его за плечо, он отстранился немного, дав сделать вдох и продолжил поцелуй, медленно раскрывая чужие губы. Клейн неловко шевелил языком, не поспевая за ритмом Леонарда. Неожиданно, становилось трудно дышать, но было слишком приятно, чтобы остановиться на вдох и выдох. Казалось, что поцелуй длился часы, пока Леонард не отстранился во второй раз. Клейн глубоко дышал, грудь ходила ходуном, а пульс на запястье зашкаливал. На его щеках и кончиках ушей был легкий румянец. — Ничего не почувствовал? — Леонард прищурил хитро глаза и улыбнулся. Он положил руку над сердцем, где чувствовал учащенное сердцебиение. — И сердце исправно работает. Клейн продолжал успокаиваться, но в голове было слишком шумно, казалось, что каждый червь кричал, чего-то сильно желая. — Не кровь и плоть определяют тебя человеком, — Леонард продолжил серьезным тоном. — А только ты сам. — Но!.. Легкий поцелуй прервал Клейна снова. — Ты что-то говорил? — Леонард улыбался теперь слишком коварно. Клейн краснел все больше, и отвел взгляд, смотря в стену. — Ничего, — он тихо пробурчал, пытаясь еще и успокоиться. — Хорошо, — Леонард счастливо улыбнулся и больше не нависал над другим, продолжив лежать на кровати, пока вспышка осознания появилась в глазах. — Ох, чуть не забыл. С днем рождения тебя, Клейн. — Спасибо. Клейн слабо ответил, когда прижался к телу, уткнувшись в грудь. Когда он засыпал, он чувствовал запах Ночной ванили, цитруса и бумаги, а окружали его теплые объятия.