что ты для меня значишь

Столас проснулся на холодном мраморном полу с колющей головной болью, застонал и сел, а мир закружился вокруг него. Подавив позыв к рвоте, он, пошатываясь, поднялся на ноги, его зрение затуманилось, когда он прислонился к стене в поисках поддержки. Он чувствовал запах самого себя: от него пахло спиртным и потом. Засохшие следы макияжа, стекавшие по его щекам, зудели, черная подводка для глаз пачкала пальцы, пока он тер лицо. Столас на мгновение постоял, крепко зажмурившись, рука схватила его за лоб и сжала в безуспешной попытке уменьшить давление в голове, его пульсирующие вены грозили лопнуть под желтоватой кожей. Его усталый голос дрогнул и забулькал, когда он издал долгий, напряженный вопль от дискомфорта. Открыв налитые кровью глаза, он отвел руку от лица и нащупал телефон. Когда его рука наконец нашла его, он включил его и сразу же столкнулся с разговором между ним и Блицо, яркий экран выжигал слова прошлой ночи ему в глаза. -Мне жаль, если что-то, что я сказал или сделал, могло обидеть тебя сегодня вечером. -Все норм -В следующий раз, когда ты придешь, может, мы поговорим о том, что произошло у Оззи? - Й? -Мне жаль! Ничего страшного, это не имеет большого значения. Я просто волновался за тебя. Ты выглядел очень расстроенным и так быстро сбежал. Но, возможно, я слишком много придаю этому значения, я рад, если это не так. Я тоже не расстроился, я просто хотел убедиться, что ты не расстроен, и, очевидно, ты справишься с любой глупой шуткой, которую может отпустить клоун. Асмодей может быть очень агрессивным в своем юморе, но мне самому это показалось довольно забавным. Мне нравится быть предметом шуток. Может быть, ты тоже сможешь сказать мне гадости в следующий раз, когда придешь. -Если ты хочешь? - Пох Столас глубоко вздохнул, выключил телефон и сунул его в передний карман брюк. Застонав еще раз, он оторвал руку от стены и выпрямился, сильно моргая и глядя на потолок над собой. Это был насыщенный фиолетовый оттенок, украшенный замысловатыми космическими узорами, а высоко над его головой висела красивая, сложная люстра с головокружительными золотыми орбитами и блестящими кружащимися планетами — так далеко, вне досягаемости. Чем-то это напомнило ему Блиц. Он медленно устремил взгляд на окно перед собой, слегка выдохнув, его голова была тяжелой, как валун, и он наклонил подбородок вниз. С дрожащими ногами и внезапным приступом тошноты, который он заставил себя сглотнуть, Столас проковылял в свою спальню, стараясь не споткнуться о свою мятую накидку. Когда он толкнул темные, тяжелые двери своей каюты, в нос ему ударил запах выпивки. Он посмотрел вниз и обнаружил перед своими ногами несколько пустых бутылок, и тут же отшвырнул их в сторону, чтобы расчистить путь к своему тщеславию. Когда он достиг места назначения, его растрепанное отражение, казалось, издевалось над ним, когда он схватил пригоршню своих антидепрессантов, бросил их в рот, прежде чем проглотить сухими. Прислонившись к гладкой поверхности стола, он опустил голову и нерешительно посмотрел в зеркало. Его глаза встретились с его собственными глазами, усталыми и красными, как будто под ними висели темные мешки. Темные следы туши спускались к его подбородку, некоторые из них размазывались и пачкались от его прикосновений. Его волосы были растрепаны, перья торчали во все стороны. Воротник его плаща был погнут, пальто расстегнуто, рубашка под ним измята и испачкана пятнами пота и алкоголя. Он выглядел как полный беспорядок и чувствовал себя таковым. Поморщившись от жалких оправданий стоящего перед ним человека, он подошел к своей кровати и плюхнулся на твердый матрас. Обхватив голову руками, он вздохнул, тишина заглушила его уши, когда его поглотила тьма. Ему не хотелось ничего, кроме как поговорить с Блицом прямо сейчас, объясниться, признаться в том, что он на самом деле чувствует, и извиниться за все.

***

Глаза Блица резко открылись, проснувшись от звука собственного храпа. Он кашлял, и с каждым кашлем у него в голове возникала раскалывающая боль. Застонав от раздражения, он откинулся на подушку, закрыл глаза и потер лицо. Это было одно из худших похмельей, которые он когда-либо испытывал, и, учитывая количество тяжелых похмельей, которые у него были в жизни, это о чем-то говорило. В воздухе висел кисло-сладкий запах его собственной рвоты, и его вдыхание медленно наполняло желудок тошнотой. Он схватил одеяло, наполовину закрывавшее его, и натянул его на лицо, пытаясь замаскировать зловоние, но тошнота только усилилась. Лицо его покраснело, а по спине потек холодный пот. Прямо перед тем, как он заболел, ему перед лицом поставили свежезастеленную мусорную корзину, и он быстро ее наполнил. Он вытер рот, всхлипнул и посмотрел вверх, глаза моргали независимо друг от друга. Перед ним стояла размытая фигура Луны, на ее лице отразилась смесь отвращения и жалости. — Господи, ты выглядишь дерьмово. — сказала она, забирая у него мусорное ведро и уходя менять подкладку. Ему хотелось рассмеяться и дать какое-нибудь остроумное замечание, но голова у него теперь болела еще сильнее, и все тело покрылось ознобом; все, что касалось его кожи, было похоже на наждачную бумагу, и когда он открыл рот, чтобы заговорить, все, что вышло из него, было натужным хныканьем, когда он упал на диван. Блиц снова застонал, чувствуя пульсацию своего мозга у черепа, острую, ноющую боль, пронзающую затылок с каждой пульсацией. Он открыл глаза и оглядел комнату в поисках бутылки или банки, чего-нибудь, что могло бы облегчить боль, но когда он потянулся за полупустой бутылкой теплого пива, стоявшей рядом с ним, рука Луны отбросила его руку. «Нет, абсолютно нет. Ты сегодня пьешь только воду, старик. Сказала она, выхватив бутылку и бросив ее в большой черный мешок для мусора. Блиц издал долгий вздох, который медленно перешел в стон, и, откинувшись на спинку дивана, издал слабое, напряженное « Луниииии...» Луна закатила глаза, когда уголки ее рта опустились к подбородку. Продолжая расхаживать по комнате, собирая пустые чашки и бутылки с ликером, Блитц положил свою ноющую голову на плечо, разинув рот и полуприкрыв глаза. Он лениво потянулся к своему телефону, пальцы ослабели, когда они слабо схватились за экран, и когда он наконец схватил его, он включил его и увидел, что было примерно два часа дня. Он глубоко вдохнул через нос, и его легкие наполнил запах затхлого воздуха, рвоты, чистящих средств и алкоголя. Подняв руку, он массировал виски средним и большим пальцами, закрыв глаза. Когда он медленно провел рукой по лицу, его нижние веки опустились, и он увидел, как по телевизору крутится какая-то мыльная опера, красный свет просачивается сквозь окна и освещает картинки, прикрепленные к стене. Его рука упала на грудь, и он снова закрыл глаза. — Ухх… Луниии… — проворчал он. Луна подошла со стаканом холодной воды и бутылкой тайленола в высокой дозе. Он нетерпеливо выхватил его у нее, быстро сняв крышку с бутылки большим пальцем, и влил в рот столько таблеток, сколько смог, прежде чем выпить весь стакан воды. Громко отрыгнув, он опустил руки в стороны и нахмурился. — Что за херня… произошла прошлой ночью… — невнятно пробормотал он, глядя на Луну. Она фыркнула, скрестив руки на груди. «Ну, вы пришли забрать меня с вечеринки Вельзевула, а затем присоединились к нам, когда я передумал уходить. Ты выпил около... пяти бочонков бельзе-сока. Ты даже победил саму Вельзевула в соревновании по выпивке. Это было довольно впечатляюще, не буду врать. Но ты очень облажался, и нам пришлось уйти, потому что ты продолжал совать язык во все горла, к которым у тебя был доступ, и полностью испортил атмосферу». Она поморщилась, вспомнив, как Блиц целовался с каким-то парнем по имени Деннис. «В любом случае, потом я привезла тебя домой, и ты потерял сознание на диване. Я, кстати, вычистила твою рвоту. Хотя, вероятно, еще какое-то время она будет пахнуть – её было много . Сейчас у тебя сильное похмелье, и поскольку я знаю, что не могу доверять тебе, чтобы ты действительно позаботился о себе, мы оба остаемся сегодня дома, хотя у меня были планы. Блиц улыбнулся Луне, его глаза сверкали. Уши Луны насторожились, а глаза расширились, прежде чем выражение ее лица быстро сменилось на смущение и разочарование. «Даже, черт возьми, ничего не говори. Я просто не хочу, чтобы ты умер, если я выйду сегодня. И ты тоже никуда не пойдешь. Хотя тебе, наверное, стоит переодеться и принять душ, от тебя пахнет дерьмом. Сказала она, сморщив нос от отвращения и гнева, прежде чем уйти. Блиц продолжал улыбаться, повернув голову, наблюдая, как Луна идет в свою комнату. «Оууу, моя девчонка каркает обо мне!» — проворковал он, на что Луна ответила быстрым движением среднего пальца и рычанием « ЗАТКНИСЬ!» Когда она захлопнула за собой дверь, Блиц вздрогнул и схватился за голову. Тайленол начал действовать, вероятно, из-за того количества, которое он принял, но боль все еще была очень сильной. Он застонал, прежде чем еще раз проверить свой телефон, разблокировав его, чтобы увидеть сообщения от Столаса. Читая свои сообщения, он нахмурил брови и вздохнул, начав вспоминать смутные отблески событий прошлой ночи. События, произошедшие у Оззи, и то, что произошло после, слились воедино в водоворот воспоминаний о стыде и душевной боли. Быстро выдохнув, Блиц перевернул экран телефона, выключил его, и схватил пульт, чтобы переключить канал. Он скорее сделает что угодно, чем поговорит со Столасом прямо сейчас.