***
Сара и Фариб отодвинули рабочие тетради и синхронно сложили руки замком, выжидающе глядя на сокурсника, который едва ли не с разбега плюхнулся на стул, небрежно бросил учебник и начал рыться в сумке. — Вы это репетировали что ли? — краем глаза взглянув на них, спросил Тигнари. — Да где карандаш... — Иронизируй сколько душе угодно, милый, но объяснять всё равно придётся. Юноша сдул мешающую обзору чёлку, сунул нос в очередной карман, но искомого так и не нашёл. Изо рта вырвался протяжный страдальческий стон. Желание вытрусить на стол содержимое и тщательно его изучить крепло с каждой секундой, не столько из намерения найти-таки треклятый карандаш, сколько из отчаянной попытки оттянуть неизбежное. Сдуру пообещал, что всё расскажет, только бы отстали, а теперь из него постараются вытянуть всю информацию до мельчайших подробностей и, возможно, душу. Тигнари обычно хорошо себя контролировал, но после сегодняшнего вытья и вспаренного от стыда лба был уже не так уверен в своих способностях. В сложившейся ситуации у него, скорее всего, только два выбора: либо сидеть с невозмутимо светлым лицом, либо изо всех сил удерживать уши прямо, а грозящийся стать мельничной лопастью хвост в спокойствии. А дальше — уповать на милость богов и надеяться, что сокурсники будут шокированы историей личного знакомства с махаматрой и не заметят, что Тигнари не договаривает. Сильно не договаривает. Полчаса назад он сидел на открытой веранде и пил кофе с этим самым махаматрой, соприкасаясь коленками под столом, и от этой скромной близости эмоции бурлили в груди вскипающей водой. На обратном пути, собрав в кучу завалявшиеся где-то в пыльных извилинах обрывки смелости, он робко дотронулся до чужой руки. Сайно долго думать не стал, порывисто сжал холодную ладонь и переплёл их пальцы. Словно так и надо. Словно так правильно. Словно они уже не впервые прогуливаются по городу как два влюблённых пятнадцатилетки. Внешне он был спокоен — уверенная хватка, медленный шаг и мелко дрогнувшие в улыбке губы, но Тигнари провёл достаточно времени, наблюдая за скупо сменяющими друг друга эмоциями на его лице, чтобы не поверить этому спектаклю. Сайно хмурил брови и сжимал зубы, его пальцы подрагивали, а взгляд, безмятежно устремлённый вдаль, сквозил фальшью. Смущение. Мысль, что он тоже взвинчен из-за резкого перехода к открытому выражению намерений, успокаивала. Метрах в двадцати от мостовой дороги, ведущей к Академии, они расцепили руки. С одной стороны, не хотелось лишнего ажиотажа, с другой — их ладони безнадёжно вспотели. Тигнари бы свою с мылом помыл, но всё, что он мог сейчас сделать, это вытереть её об одежду. Сайно проделал то же самое. Неловкость была тут же разбавлена смехом. Сейчас юноша сидел, бестолково рассматривал линии ладони и воспроизводил в голове по десятому кругу эту короткую прогулку. Кожа хранила чужое тепло и приятно покалывала от фантома прикосновений. Его сегодня держали за куда более деликатные места, но эмоциональная память запечатлела только мозолистые пальцы, которые сплелись с его собственными. — Он следил за мной, — наконец сказал Тигнари. — Ты говорил, — пожал плечами Фариб. — Дальше что было? Юноша вновь издал страдальческий стон. Пришло время расплаты за свою трусливую скрытность. Он снял заколку, массажными движениями прошёлся пальцами по ноющей от стянутой кожи макушке и начал разматывать хлопковую ленту на запястье, чтобы собрать спутавшиеся волосы в косу. — Ты не понял. Это было уже после. У кого есть запасной карандаш? Слушайте сюда, сплетники… Спустя пять минут сухого повествования Фариб сидел с очень сложным лицом, а Сара хихикала, прикрывшись тетрадью. — Да, и вот мы имеем то, что имеем, — развёл руками Тигнари. Сара хрюкнула и от этого расхохоталась пуще прежнего. — Подожди, я всё ещё не могу отойти! Ты просто на него наорал! — пропищала она. — Наорал на генерала махаматру! А ему это, похоже, понравилось! Ой, умора! Фариб немного помолчал и тоже хохотнул. — Вы бы не так громко веселились, мы всё ещё в библиотеке. Девушка подняла ладонь, извиняясь, и набрала в легкие побольше воздуха, чтобы успокоиться. — Фух! И что он за человек? Вне работы, я имею в виду. — Ммм, вежливый? Даже обходительный. Немногословный, но эрудированный, может любой разговор поддержать. Только вот лицо у него почти безэмоциональное, сходу не поймёшь, о чём думает. А! И чувство юмора, скажем так, на любителя. — Ого, — удивился Фариб. — Например? Юноша протяжно вздохнул. Ещё он несмешные каламбуры не пересказывал. — Так, из последнего, что помню… Как это было? — Он прищурился и потёр виски, вспоминая. — «Взмок, пока проверял работу студента из Фонтейна, потому что в ней много воды». Сара издала странный хрипящий звук, будто подавилась чем-то, а потом беззвучно рассмеялась, уткнувшись лицом в ладони. — Тебе смешно? — округлил глаза Тигнари. — Бездна, с кем я дружбу вожу? Он только что совершил фатальную ошибку. Теперь её знакомство с Сайно следовало оттягивать, насколько это возможно. Как только матра поймёт, что его глупые шутки хоть кому-то нравятся, его будет не заткнуть. Если примешать сюда эмоциональную Сару с её громким голосом, психике и ушам Тигнари можно будет выписывать направление прямо в подвал Бимарстана. Ну, или сразу на кладбище. — Мда-а, — протянул Фариб и причмокнул. — Они бы нашли общий язык. А ещё? — Не заставляй меня снова через это проходить, — вздрогнул юноша. — Я не про шутки, про него самого. Тигнари секунд пять задумчиво перебирал волосы в коротком хвостике под лентой. На самом деле, о Сайно он много чего мог рассказать, начиная с приятного мускусного запаха его парфюма и заканчивая тем, насколько забавно он скрывал собственное волнение, но далеко не всем хотел и считал пока безопасным делиться. Ещё живо пестрящие воспоминания о сегодняшней встрече потянули за собой лёгкую улыбку. Пальцы потеплели, как если бы Сайно снова обнял его ладонь своей. — Ну, он внимательный. К людям, в смысле. На слушании я вскользь сказал ему, что у меня в горле пересохло, и мне принесли воды. Хотя, это может быть потому, что он считал себя виноватым за то, что матры так долго меня мариновали. Как-то раз он заметил, что мне нехорошо от духоты, и мы отошли в тень. — Неожиданно, — одновременно хмыкнули студенты и переглянулись. — Да, я тоже был удивлён. Даже больше, чем шуткам, — отметил он и облокотился на спинку стула, скрестив руки. — Только эта информация дальше пойти не должна, вы же понимаете? Хотя кто вам поверит. Что ещё? Так как он матра, ожидаешь, что он в хорошей форме, но сегодня мы... Э-э, ладно, это не станет такой уж новостью. Неважно. Забудьте. Юноша поднял голову и наткнулся на полные заинтересованности и нетерпения взгляды друзей. Сара не выдержала первой: — Нет уж, говори! «Архонты, сам себе ловушки ставлю». Репутация крайне важна для человека на посту генерала махаматры, а Тигнари так расхвалил его, если не считать замечания по поводу несмешных шуток, что у сокурсников могло сложиться неверное впечатление. Хотелось рассказать о нём, как о сильном и волевом человеке, но на момент разговора в голову не пришло ничего, кроме его физических способностей. Он вжался в спинку стула от одной только мысли об этом. Мозг услужливо выудил из памяти крепкие тёплые руки, которые с лёгкостью держали его навесу. Зачем только упомянул? Предательская улыбка полезла на лицо и приготовилась сдать его с потрохами, и он спешно закусил карандаш. Рот был занят, реакция благополучно скрыта, но отбиться от расспросов уже не светило. Сара ёрзала на стуле от нетерпения. — Не тяни кота за… за хвост! Да уж, начал, так иди до конца. Главное, без лишних эмоций. В целом, ничего сложного. Совсем ничего. Пустяк, легкотня, ерунда, да плюнуть и растереть! Он же каждый день обнимается и почти целуется с объектом симпатии в чьём-то саду, гуляет с ним за ручку, а потом спокойненько идёт заниматься всякими студенческими делами с сокурсниками. Рутина. Плёвое дело, да. — Я пытался срезать образец, но не дотягивался. Он мне помог. Поднял. — Долгая пауза. Пусть считают, что она театральная. — Одной рукой. — Как это? — Тц, как-как, ноги обхватил, пока я за ветку держался, и поднял! Друзья снова переглянулись. Сара выпятила губу, Фариб одобрительно покачал головой. Да, сил у Сайно хоть отбавляй. Что, кстати, кажется странным, учитывая, что они с Тигнари настолько одного размера, что могли бы запросто одалживать друг у друга одежду. «Интересно, как он смотрелся в студенческой форме?» — Впечатляет. — Фпеситляит! — передразнила девушка и всплеснула руками. — Я бы сказала, в совокупности с остальными качествами он горяч как шашлык, только что снятый с костра! «Странное сравнение, но как же она права». — Мда, не будь он махаматрой, за ним бы очередь стояла, — не без гордости хмыкнул он. — Учитывая его весьма смазливую внешность. Фариб рассеяно похлопал глазами. Девушка вопросительно глянула на него, будто спрашивая мнение, тот пожал плечами, и она задумчиво вытянула губы трубочкой. А Тигнари, клацнув зубами и приклеив к сухому нёбу язык, с неподвижным взглядом моргал примерно раз в декаду и старался не дышать так часто и нервно, как порывались его непослушные лёгкие. Да бездна с ними, с лёгкими, рот свой опять вовремя не прикрыл! — Ну, я скорее про личность говорила. Был бы в моём вкусе, я бы заметила, так что насчёт очередей не знаю. Вроде ничего такой. Сбившиеся в панике сердце медленно выравнивало такт. Если уж Сара ничего не заподозрила, слепой к чужим чувствам Фариб и подавно. Свезло. Сегодня он о Сайно и слова больше не проронит. — Ладно, — скрывая облегчение в голосе, сказал Тигнари. — Что у нас на повестке дня? — Та-ак, сначала надо определиться с объектом. Я думала про падисары. — Банально. Лотосы? — Нилотпала скучно, а за кальпалата попробуй доберись. Глаза бога ни у кого из нас нет, чтобы по скалам прыгать. Что насчёт мяты? Нет, стоп, подождите, послушайте. Во-первых, это настолько неоригинально, что её просто никто не возьмёт, во-вторых, растёт буквально везде, а нам и надо...***
В принципе, Тигнари мог не беспокоиться о том, как описал Сайно сокурсникам. На этой же неделе они уже вчетвером — Зафира объявилась через пару дней — стали свидетелями внушающей страх и уважение картины, которая развеяла все сомнения насчёт его личности. До послеобеденных занятий оставалось минут десять, студенты потихоньку собирались в группы и разбредались по лекционным залам своих даршанов. В коридоре всегда было шумно в это время, двери главного входа почти не закрывались из-за потока людей, но сегодня что-то пошло не так. Вокруг образовалось столпотворение, и голоса зазвучали громче. Тигнари дёрнул ушами и прислушался. — Может, стоило дверь ему придержать? — спросил неуверенный женский голос. — Он и без нас справится! — легкомысленно ответил другой. — Держу пари, он её ногой откроет. — Да ну! Стражники откроют. — Делаем ставки? — Ой, иди ты знаешь куда! Сара выглянула из-за его плеча. — Что там за шум? Толпа заслонила обзор, обступив главный вход полукругом. Тигнари был недостаточно высоким, чтобы высмотреть хоть что-то. — Не знаю, что-то про дверь и ноги. — Чего? — переспросила Зафира. — Какие ноги? Она положила подбородок на его макушку и убрала уши в стороны, чтобы те не маячили перед глазами. Подруга была крайне тактильная, ростом выше юноши больше чем на голову, Сары так на все две, и имела привычку использовать друзей в качестве опоры. Никто особо против не был, но порой она была очень уж прилипчивая. Например, сейчас — не только удобно устроилась на его голове, но и руки уронила на плечи. Тигнари дёрнулся. — Не наглей, либо голова, либо плечи, выбери что-то одно. Понятия не имею, говорю, что слышу. А вообще, ты у нас фонарный столб, вот подойди и посмотри. Зафира избавила Тигнари от тяжести своего тела и, едва он успел выдохнуть, потащила всех троих ближе к центру событий. Смотреть пока было не на что, разве что на закрытую дверь. Действительно необычное зрелище в середине учебного дня. Толпа галдела, вопрошала, охала, изумлялась, и в конце концов голоса слиплись в один бессвязный гомон, от которого перепонки грозились полопаться до кровавых рек. Зафира прижала ладони к его ушам. Это немного приглушило шум, и звон в слуховом проходе пошёл на спад. — Ну и? — пробасил кто-то рядом. — Чего стоим-то? На этих словах дверь резко распахнулась, створки тяжело грохнули об стены, даром, что стёкла из рам не повылетали, и вяло поползли обратно, скрипя плохо смазанными петлями. — Матушка, пощади, что это было? — испуганно пискнула Сара и вцепилась коротенькими пальцами в предплечье Фариба. — Ноги и дверь, видимо. На пару секунд повисло молчание, потом скопище студентов снова зашумело и дружненько потекло назад, размыкая полукруг и образуя живой коридор. Тигнари протиснулся в образовавшуюся пустоту и, наконец, увидел причину ажиотажа. Ну да, а кто ещё мог открыть трёхметровую дверь, утяжелённую цветными витражами из клееного стекла, ногой? Руки-то заняты были. Низкий смуглый пустынник в привычном балахоне неспешно шагнул внутрь. Одной рукой он придерживал бедолагу в академической форме, перекинутого через плечо, а другой тащил крупного, едва ли не в два раза больше его самого, наёмника за ворот. Ни тени напряжения на лице, будто не двоих людей нёс, а пару килограммов картошки. Тишина стояла почти мёртвая, только шаги босых ступней генерала были слышны, редкие вздохи и шепотки с задних рядов да шорох одежды, скользящей по мраморному полу. На шум — а может и на его полное отсутствие — сбежались матры. — Генерал, это…? — едва успела спросить высокая женщина, спустившаяся со второго этажа. Махаматра спокойным, но твёрдым голосом отдал приказ: — Встреть лекаря и проводи его в мой кабинет, он уже на подходе. — Есть, — кивнула она и быстрым шагом направилась к выходу. Сайно отпустил ворот побитого — Тигнари удалось разглядеть — наёмника лет сорока, и тот глухо стукнулся головой о пол. Зал запричитал: — Хоть бы немного жалости, зачем же так бросать? — Бедняга. Казалось бы, никакого отношения к Академии не имеет, и всё равно загребли. Из потока сочувственных возгласов заметно выбились пара-другая недоумевающих, интересующихся, кто, собственно, сейчас притащил на себе двух человек. — Чем слушал? Сказано было, это генерал махаматра. — Такой... маленький. — Маленький, а сил как у десятерых! Этот пустынник раза в два тяжелее его, а он его как котёнка за шкирку приволок. «У него ушиб вместо лица, лекарь действительно не лишним будет». — На нём места живого нет. Он не «того»? — По-твоему, генерал махаматра принёс бы в стены Академии мёртвого человека? Жив он. В подтверждение слов мужчина протяжно застонал и зашевелился. Он что-то промямлил и попытался перевернуться. Сайно аккуратно сгрузил всё ещё блаженно обморочного учёного в руки двум матрам и, повернувшись, прижал ногой плечо, пресекая любую попытку встать. Мужчина болезненно захрипел. — Ах сы мевкий паршивес! — неожиданно шепеляво заорал он. Пара человек не сдержали смешка, Сара позади — как пробралась только сквозь эту толпу? — так вообще откровенно захихикала. — Тебе оставшиеся зубы выбить? — ровно поинтересовался Сайно. — Лежи, до тебя ещё очередь не дошла. Ого. Ого. Низкий хрипловатый голос был спокоен, однако угроза, сказанная им, обезоруживала — не только уже поверженного наёмника, но и Тигнари. Последнего, правда, совершенно в другом смысле. Пульс вдруг сбился с ритма, лёгкие чередовали дыхание с ударами сердца, которое громко и ощутимо билось о рёбра, качая кровь и пламя зарождающегося желания по венам. Зафира уже давно перестала прикрывать его уши, и это было благом и ужаснейшей подставой в одно время, потому что тело отреагировало на пугающе холодный тон и демонстрацию явного превосходства в силе и власти искрящейся дрожью до самого хвоста. Сокурсники тихо говорили за его спиной — или рядом? — что-то про мощь, рост и бездна ещё знает о чём, но любые звуки воспринимались как глухой фоновый шум. — ... ри! Тигнари, эй! — зашипела прямо в ушную раковину Зафира, за что сразу получила рефлекторный тычок локтём. — Ой, прости, — растерянно выдохнул юноша. — Задумался. — Сразу руки распускаешь... Обходительность и внимание — это точно про него было? — Про него. Подружись и поймёшь сама. — Э, нет, спасибо, обойдусь. Мужчина со стоном распластался на холодном полу. — Да штоб себя сервясники жраи... Сайно коротко вздохнул и повернулся к сослуживцам, которые всё ещё держали учёного на плечах и ждали указаний. — Несите в кабинет. Тадж! Стоящий на лестнице матра в возрасте согласно кивнул, без слов понимая, что от него хотят, и поднял руку. В них тут же прицельно прилетели ключи. — И подготовь всё, как обычно. Я скоро. А вы почему ещё здесь? Матры переглянулись. Молодая девушка тихо спросила: — Генерал, а с ним всё в порядке? Тот снова вздохнул, протяжно и устало. Видно, эти двое были новенькими, ещё не научились доверять старшим по званию и прятать неуместное сочувствие, чем явно утомляли Сайно. — Я его и пальцем не тронул, он упал у ворот. Полагаю, это нервное. Отнесите дастура Рахула в мой кабинет и положите на диван. Инструкция ясна? Матры закивали как болванчики и потащили беднягу нарушителя вверх по лестнице. Сайно развернулся к обреченно раскинувшему руки наёмнику и протянул ладонь. — Пойдёшь со мной. Мужчина оскалился, ударил по ней и медленно, с трудом, кряхтя и охая, поднялся на ноги. Когда они дошли до середины лестницы, и гул в коридоре возобновился, Сайно развернулся и обвёл толпу безразличным взглядом. Его лицо смягчилось на несколько мгновений, когда он заметил Тигнари, и рот юноши тут же разъехался в глупой влюблённой улыбке. Они поздоровались мелкими кивками, после чего матра вернул себе прежнюю холодность. — Представление окончено. Расходитесь. Толпа очнулась, боязливо закопошилась и начала потихоньку рассасываться. Четвёрка всё ещё провожала генерала и хромающего пустынника взглядом. Тигнари так вообще, кажется, не моргал, во все глаза разглядывая невысокую удаляющуюся фигуру. «Получается, меня привлекает такое, — пронеслось в помутневшем сознании. — Думал, показалось. В контексте полового поведения моей расы набор весёлый. Мне пиз...» — Да-а, он реально пугает, у меня аж мурашки по коже, гляньте! Сара закатала рукав почти до плеча и начала совать руку им под нос, демонстрируя гусиную кожу. Когда очередь дошла до Фариба, он цокнул, нахмурился и опустил ткань формы обратно к запястью. Студентка удивлённо вскинула брови, но — вот редкость — смолчала. Зафира тем временем привычно положила локоть на плечо Тигнари. — Аура у него, конечно, нда-а… Мощно. Грозный парень, а? — И сексуальный, — томно вздохнул юноша. В коридоре было куда тише, чем пару минут назад, поэтому молчание, образовавшееся вокруг него, слух не резало. — Нари, ты ещё с нами? Сара пощёлкала пальцами перед его глазами. Тигнари моргнул, отшатнулся и … и всё понял. — Я это вслух сказал? — дёрнул губой он с выражением лица человека, только что совершившего самую постыдную глупость в своей жизни. Сокурсники обступили его и, синхронно подняв брови, уставились испытующими взглядами. У Зафиры рот растянулся до ушей в ехидной улыбке: — Да, дорогой мой. Сказал. О боги… — Хорошо, что тихо. — А я догадывалась, что вы не просто по-дружески общаетесь, — хихикнула Сара. — В таверне он за тебя платит, до дома провожает, вечно сладости да орехи таскает, ну такой заботливый, аж сахар на зубах скрипит! Лицо юноши с каждым её словом приобретало всё более яркий розовый цвет, а хвост напряжённо пушился и дрожал. Он опустил глаза и ударился лбом об учебник. Надо же было так глупо проболтаться, да ещё как — назвать генерала махаматру сексуальным! Конечно, рано или поздно пришлось бы рассказать, смысла скрывать, что он с кем-то встречается, не было, но, пока у самого в голове не устаканилось то, что между ними происходит, решил держать язык за зубами. — Ой ма-ать! — протяжно простонал он и резко сел на корточки, обхватывая голову. — Можно, пожалуйста, не здесь и не сейчас, я совершенно не готов это комментировать. Девушки, переглянувшись, захохотали, едва ли не истерично. Зафира уткнулась подруге в плечо, а та обхватила руку Фариба и хрюкнула ему в рукав. — Ты такой забавный, впервые вижу, чтобы ты так смущался! — взвизгнула Сара. — Похоже, он тебе очень нравится. Тигнари неопределенно промычал и склонил голову набок. Очевидно, что нравится, Сайно не мог не нравиться. Внимательный, привлекательный, сильный — с этой своей наклонностью Тигнари ещё предстояло смириться — и абсурдно для скупого на эмоции человека очаровательный. Ну как тут устоять? Любой бы на его месте сдался, даже самый пугливый или предвзятый. — Ты сама назвала его горячим, чего удивляешься? — буркнул юноша. Он нашёл в себе силы подняться и оторвать от пола глаза. Фариб фыркнул: — Да, а ещё она сказала, что он, цитирую, ничего такой, в то время, как ты его буквально красавцем назвал. — Правда что ли? Так и сказал, что красавец? — хохотнула Зафира. — Ох, жаль меня при этом не было, я бы из него всю душу вытрясла после таких разговоров! — Ну, не дословно, но смысл был таким. Ладно, лекция сейчас начнётся, пошли, — дёрнул губами Фариб в ухмылке, то ли от факта симпатии сокурсника к главе матр, то ли от того, что Сара так и не отлипла от его руки. Тигнари стартанул первым в попытке избежать дальнейших расспросов. Он прекрасно знал, что это бесполезно, но надежда, следуя традициям, упорно старалась уйти из жизни последней. — Это же получается, что он с самого начала ухаживал, — задумчиво проговорила Зафира. Юноша ничего не сказал и ускорился. Сара ответила за него: — Ну конечно! Иначе, к чему было провожать малознакомого студента до дома? Кажется, разговор не требовал участия Тигнари, сокурсники прекрасно справлялись сами. — Корми, смеши, решай проблемы, — хмыкнул Фариб. — Помните то занятие по антропологии на первом году? Классическая схема ухаживания за потенциальным партнёром. — Нашёл, что вспомнить! — огрызнулся Тигнари. — Профессор просто пошутил. — Но ведь работает. Как бы неприятно было признавать, приятель прав. Работает, прекрасно работает. По крайней мере, с ним.***
Сайно перестал волноваться, что может напрягать его своим присутствием, поэтому показываться стал чаще. Ловил в коридорах, чтобы поздороваться, мог переброситься парой слов в столовой или в Доме Даэны, марал с ним руки в земле на свободных занятиях в оранжерее Амурты и всё так же подкармливал. Сокурсники быстро привыкли. Спокойно, но вежливо беседовали и совершенно не боялись. Хотя, оно и понятно, с чего остерегаться человека, который ухаживает за их общим другом и регулярно угощает фруктами и засахаренными орехами? Сара так вообще пребывала в перманентно приподнятом настроении каждый раз, потому что ждала момента, когда генерал махаматра почувствует себя свободно и начнёт шутить. К счастью, много времени в их компании он не проводил, сама девушка спрашивать ещё побаивалась, а Тигнари, разумеется, держал рот на замке и молился Властительнице, чтобы они оба и дальше помалкивали. Работа Сайно и учебная деятельность Тигнари не способствовали стремительному развитию отношений. В стенах Академии они по-прежнему играли в студента и матру, потому «выкали» на людях и не позволяли друг другу никаких физических контактов кроме рукопожатий, редких прикосновений к плечам и ещё более редких — к спине, отчего даже бдительно следящей за их движениями и взглядами Зафире казалось, что дальше скромного полупрозрачного флирта они не зашли, а выцепить час-второй из каждодневной суматохи, чтобы провести время наедине, было проблематично. Проблематично, но не невозможно. Сайно попросил подняться к нему на этаж по служебной лестнице. Уверял, что так он избежит лишнего внимания со стороны учащихся и академиков. Не соврал. Вот только взгляды его сослуживцев были не лучше. Тигнари изучали с ушей до пят, мило здоровались и улыбались так, будто о чём-то знали. Впрочем, скорее всего так и было. Радовало только, что на территории матр малолюдно. Большинство ушли в столовую, а те, кто остался, либо уже направлялись туда, либо торчали в свободных кабинетах, похоронив себя и свою личную жизнь под грузом обязанностей. Нехватка кадров особенно сказывалась на некоторых не в меру ответственных коллегах. Трудоголиках, не скрывая правды, говорил Сайно. Таких он едва ли не пинками выгонял в отпуска. Матра без мешков под глазами не матра, но грань разумного переходить не стоило. — Я закончил раунд первым, и его поражение стало очевидным, — самодовольно хмыкнул Сайно. — Кстати, это совет на будущее, всегда имей в колоде карту быстрого действия, сможешь, к примеру, поменять активного персонажа, если у него мало единиц жизни или… — Или сменить на персонажа с накопленным взрывом стихий? — угадал Тигнари. — В этом случае, следующий ход может стать решающим. Матра с одобрением и некоторой гордостью в глазах посмотрел на юношу. — Быстро вы, студент Тигнари, а ведь мы ещё ни одной партии не разыграли. Возможно, я продую вам быстрее, чем своему самому сильному противнику. Тигнари прыснул в кулак. Нет, то, что Сайно выпендрёжник, особенно когда дело не касается работы, было ясно давно, но о мастерстве игры в Призыв он сказал таким тоном, будто выдал абсолютную истину. Юноша не смог удержать себя от ехидной подколки. — Кто бы мог подумать, что генерал махаматра у нас такой зазнайка, — тихо хихикнул он и тут же рассмеялся в голос. — Сам себя не похвалишь — никто не похвалит! Выражение лица молодого человека было забавным, растерянно-обиженным. Такой Сайно ещё не был знаком. Видимо, он совсем не ожидал от Тигнари подобной издёвки. — Да я же не упрекаю, не дуйся. Сайно нахмурился и отвернулся, не желая встречаться с его насмешливым взглядом. Юноша мягко, на грани поглаживаний, похлопал его по плечу, извиняясь. — И я не имел в виду, что это плохо, тем более, тебе действительно нет равных в Призыве. Просто, то, как ты это сказал... Ну всё, всё, я больше не смеюсь, клянусь! Сайно дёрнул плечом и чуть ускорил шаг. «Правда что ли обиделся?» Юноша ещё не знал, как вести себя с обиженным Сайно. В его глазах дуться на подобную мелочь было как-то по-детски, но, может, если он на самом деле просто терпел иронию и сарказм во флирте, сегодняшняя насмешка могла стать последней каплей. На работе он уверенный и строгий, а в жизни довольно чуткий. Стоило бы догадаться, что, в том числе, и ранимый. «Снова повёл себя как идиот!» — Я правда не хотел тебя обидеть, — мелко семеня за ним по пустому коридору, оправдывался юноша. — Я знаю, что могу быть слишком прямолинейным, иногда это до грубости доходит, но я правда не нарочно. Если мои слова когда-либо тебя задевали, то я искренне прошу прощения. Я могу как-то загладить свою вину? Сайно резко остановился и начал рыться в карманах формы. Вытащив грузную связку ключей и перебрав их, он осмотрелся. На этаже было до гулкого эха тихо и безлюдно, последние матры из тех, кто не был болен трудоголизмом, ушли на обед, заперев кабинеты и подсобные помещения, так что они были по сути одни. — Можешь. — Сайно выудил один из ключей — такой же невзрачный спрессованный кусок меди, как и все остальные, с выбитой крохотной цифрой на голове. — Можешь загладить вину. Он схватил Тигнари за запястье и потащил к арке, ведущей в узкий тёмный коридор. — Мы договаривались... — Закрой рот. Ох. — Х-хорошо. Ладно. Несмотря на то, что юноша совсем не сопротивлялся, матра с нетипичным усилием сжимал его руку и дёргал на себя, заставляя ускорить шаг. Дойдя до крепкой деревянной двери, единственной в крохотном коридорчике, Сайно нетерпеливо повернул ключ в скважине и впихнул его внутрь плохо освещённого помещения. Понять, какого оно размера и наполнения и для чего предназначено, юноша не успел, потому что Сайно грубо притянул его, подхватил под ягодицы и едва ли не забросил на стол. Хорошо, по крайней мере, это не кладовая. Пальцы до ощутимой боли прочертили горячие полосы на бёдрах и выбили из лёгких Тигнари неровный выдох, который в ту же секунду вернулся чужим опаляющим дыханием на губах. Вот оно что. Что ж, если вымаливать прощение требуется именно тем способом, для которого обычно взрослые люди и запираются в заброшенных помещениях, пожалуй, Тигнари согласен. Резковато для их темпа отношений, но он и сам уже бился в нетерпении переступить грань свиданий и невинных прогулок за ручку, а раз Сайно кажется, что уже время, кто он, чтобы спорить? — Актёрское мастерство на уровне, — хмыкнул юноша, придвинувшись чуть ближе, так, что генеральские пальцы оказались ещё дальше от его коленей. — Я почти поверил, что вы обижены. — О, я очень обижен, но поцелуй, пожалуй, сможет меня утешить. В другой ситуации Тигнари бы обязательно открутил ему уши за неуместную игру на эмоциях, но сейчас, пока они одни в полумраке небольшого кабинета, чьи стены просто обязаны хорошо хранить секреты, и близки как никогда раньше; пока юноша слышит чужое учащённое дыхание, чувствует тепло от прикосновений, волнительное движение горячего воздуха в нескольких сантиметрах от губ; пока ноги сами требуют обхватить тонкую талию, чтобы у Сайно не было путей к отступлению, Тигнари хотел только одного — продолжить этот глупый спектакль с заглаживанием несуществующей вины, потому что крепнувшее от встречи к встрече желание, чтобы его прижали к какой-нибудь поверхности, обездвижили и хотя бы целовали, пока лёгкие не полыхнут отсутствием кислорода, почти достигло пика, и в интересах обоих удовлетворить его как можно скорее. Тигнари парой движений кистью ослабил пояс рабочей формы Сайно. — Всего лишь поцелуй? Как мелко, — дразняще выдохнул он в сухие губы. — Я-то думал... — Смертельно обижен. — Голос внезапно осип. — Две секунды, я запру дверь. — Прошу прощения, молодые люди. Сайно был безусловно волевым человеком, который умел держать голову чистой от лишних чувств и мыслей, но даже он не в силах сохранять рассудок, когда его ловят на горячем. В частности, на том, как он весьма однозначно зажимает студента в полумраке давно не видевшей влажной уборки тесной служебной комнатушки. И то ли у Тигнари внезапно сил прибавилось, то ли махаматра свои подрастерял, но он буквально отлетел после тривиального толчка в грудь как если бы ему с разбега зарядили ногой в рёбра. Спина глухо ударилась о стену, висевшая на пальцах связка ключей размером с кулак бряцнула металлом о мрамор, а вместе с ней рядышком приземлился Тигнари, чья обувь очень не вовремя заскользила, когда он сползал со стола. — Н-насчавник, — проблеял юноша, в панике прикусив язык. Он не мог не узнать голос. — Как вы сюда попали? Нафис, стоявший в проёме на другом конце помещения, снял с носа круглые очки и неспеша протёр линзу платком, который всегда хранил в нагрудном кармане. Кто-то подкрутил масляную лампу за его спиной, и Тигнари понял, что у кабинета было что-то вроде лаборантской, как у лекционных залов Амурты, с отдельной дверью. Так наставник и оказался здесь, минуя главный вход. Что не отвечает на вопрос, каких демонов он в принципе забыл на территории матр. «Да какая разница, что он тут делает?! Мы тут... а он нас...» — У мудреца Нафиса ремонт в кабинете, — ответил за него мужской голос. — Этой переговорной уже лет пятнадцать не пользовались, вот я и предложил ему пока поработать здесь. Так сказать, по заочной дружбе. — Тадж, — прохрипел махаматра, отлипая от стены. Тигнари цапнул ключи и с трудом поднялся. Руку для опоры подали слишком поздно, к тому моменту он уже держался на ногах. Неуверенно, но всё же. На Сайно лица не было. Стоял, широко раскрыв глаза, моргал так редко, что, будь здесь светлее, Тигнари уверен, можно было бы разглядеть болезненно краснеющие слизистые, и перетирал воздух в кулаках. — Да-да, по заочной. Раз уж наши протеже так сблизились. — Нафис дохнул на вторую линзу, прошёлся пару раз бархатной тканью и, прищурив глаз, оглядел через неё молодых людей, которые стояли, прижавшись друг к дружке как нашкодившие мальчишки. — Правда, я думал, что исключительно на духовном уровне, а господин Тадж уверял, что вы и на физическом успели, кхе-кхе, притереться. Что ж, теперь вижу. Тадж откровенно заржал, через пару секунд и наставник присоединился. От их голосов уши хотели свернуться в трубочку, и дело было не в децибелах. Если Тигнари не усмирит эту юношескую «легковозбудимость» и не вернёт себе здоровый рассудок, рискует обуглиться от мерзкого чувства стыда в рекордно короткие сроки, потому что, на его памяти, он слишком уж часто совершал поступки, от которых потом хотел провалиться сквозь землю или стереть себе и свидетелям его позора память. — Вы должны мне двадцать моры, господин Нафис, — чуть успокоившись, крякнул Тадж. — Я же вам говорил! Молодые люди вылетели из переговорной стремительно как две пробки из-под вина, оба красные и взлохмаченные. Больше никакого флирта в Академии. Убрать эту идею в самый дальний угол сознания, закрыть на ключ, забыть, где этот самый ключ лежит, и наложить строжайший запрет приближаться к подобным мыслям на всю оставшуюся жизнь. Такого потрясения Тигнари больше не переживёт.***
Только его рука потянулась к горлышку, махаматра убрал бутылку на другой край стола и в довесок придвинул к себе полупустой бокал. — А ну вернул на место, — недовольно промямлил лесной страж. — Тебе хватит. Много болтаешь. — Это ещё не много. Вот если бы я начал рассказывать, как мы в кабинете твоём заперлись, — пьяно хихикнул Тигнари и, заметив, как Люмин панически обхватила голову малышки, закрывая ей уши, быстро исправился: — Но это не для детских ушей. — Эй! Паймон не ребёнок! — А я не о тебе. Нилу и Коллеи могут услышать, — бессовестно соврал Тигнари. — Я не буду больше налегать, честно. Иди внутрь, уважь сослуживца. Парень старался. — Колода... — Возьми мою. Ты же мастер, выиграешь с любой. У меня ещё пара историй есть, должен же я хоть кому-то душу отвести. Ну пожалуйста, — мурлыкнул подвыпивший дозорный. — А я потом... Он приклеился к уху махаматры и, хитро сощурив зелёные глаза, что-то прошептал. Сайно искривил рот в улыбке. — Прям всё? Не заберёшь слова назад? — Я хоть раз так делал? — слегка обиженно спросил Тигнари. Сайно вернул бокал на место, клюнул молодого человека в висок и встал из-за стола. — Тогда я хочу, чтобы у тебя завтра был выходной. — Я не... — Тебя никто за язык не тянул, — выгнул бровь махаматра. — Начнёт путать буквы в словах, больше пить не давай. Люмин растерянно кивнула. Вот так с лёгкой руки генерала махаматры она от простого слушателя выросла до персональной няньки для взрослого дееспособного человека. Если бы не Паймон, она бы в оплату своих услуг вытрясла с Тигнари больше пикантных подробностей, и ради этого самолично влила бы в него лишние полбутылки, чтобы окончательно отключить стыд и развязать язык. — В кабинете, значит. А как же обещание? — Какое? А, это. Да кто бы про него помнил, страсть глаза застилала. А уж когда я его за работой видел... Пиши пропало. — По тебе не скажешь, что ты любитель грубой силы, — подмигнула путешественница. — Чужая душа — потёмки, — добавила малышка. Тигнари многозначно поднял брови и опрокинул в себя остатки вина. — Не у меня одного грешок имеется. — А вот отсюда поподробнее.***
— Ага, в итоге мы получим разные фенотипы, и чистота опыта будет нарушена, — развела руками Зафира. — Так что, либо мы разворачиваем эксперимент, просчитываем каждую возможную корреляцию и тем самым в разы увеличиваем работу, либо... — Либо то, что я изначально предложил, — кивнул в продолжение Фариб. — Берём одно корневище и самостоятельно высаживаем в разных условиях. Да, это скучно, Сара, но никому из нас этот проект по факту не интересен. — Я тоже не вижу смысла заморачиваться, мне есть куда время потратить. Трое против одного. Девушка грустно уронила подбородок на руку. — Ладно, ваша взяла. Но чур я на Хребет! Хотя бы дома побываю. Нари, это по твою душу пришли. Юноша обернулся. К их столу, робко стискивая рукам ремешок сумки, подошла худенькая девушка в очках. — Простите, что беспокою. Вы Тигнари? Студент кивнул. — Чем могу помочь? — Здравствуйте. Я Шакра, второй год Спантамада. Слышала, вы работали с кем-то из моего даршана. Я ищу информацию о свойствах растений для своей работы по зельям. В акаше не все сведения, если вам не сложно, можете хотя бы подсказать, где именно искать литературу? — Без проблем, — улыбнулся юноша. — Можно на «ты». Сложно сказать, в какой момент Тигнари перестал контролировать себя, но понял, что перестарался с помощью, когда чуть не выронил стопку из четырёх справочников с самой высокой полки, спускаясь по лестнице. Шакра облегчила его ношу наполовину. — Сейчас ещё кое-что найду, и всё. Девушка согласно кивнула, забрала из его рук оставшиеся книги и понесла к столу. Зарывшись в информационную базу акаши, чтобы отыскать, где хранится очередной ботанический сборник, Тигнари слишком поздно услышал знакомые босоногие шаги и сладковатые нотки мускуса, поэтому тёплые руки, нежно обхватившие его талию, нос, щекотно ткнувшийся в изгиб шеи, и тихий бархат голоса, приятной тяжестью осевший в груди незамысловатым «соскучился», стали почти неожиданностью. — Я тоже, — шепнул он, накрывая сухие ладони. — Но я не один. Сайно на шорох ступней отреагировал мгновенно, отпустил его и отошёл на пол шага. — Ты что-то сказал? — выглянула девушка из-за угла. — Ой. Здравствуйте, генерал махаматра. — Добрый день. Ваша популярность меня всё ещё поражает, Тигнари. Вас скоро вся Академия в друзья запишет. Юноша закатил глаза. Взгляд зацепился за номер полки. — Нашёл! — воскликнул он и, прыгнув, взялся за нужный корешок. — До вашей мне как до Инадзумы вплавь, генерал. Вы что, знакомы? Студентка опустила взгляд и принялась нервно мять рукава формы. — Я попалась на плагиате в прошлом году. Случайно вышло. Так заработалась, что чужую идею искренне приняла за свою, поэтому мне отказали в регистрации работы и вызвали к матрам. — Недоразумение. Ограничились беседой, — кивнул Сайно. — Вижу, теперь вы более ответственно подходите к сбору информации. Это радует. Девушка улыбнулась до очаровательных ямочек на щеках и порозовела. — Стараюсь, генерал Сайно. Расцвела на глазах. Тигнари прищурился. Не нравилось ему это. Ревнивости он за собой не замечал, да и младшекурсница ему явно не конкурентка, хотя бы потому что Сайно смотрит влюблёнными глазами только не него, но чужой интерес неожиданно задел. Возможно, взыграло ещё глупое детское чувство собственной исключительности и собственничество, дескать, смотри, сколько хочешь, восхищайся и вздыхай, а руками трогать не смей — моё. Юноша зацепился взглядом за росчерк засохшей грязи на челюсти махаматры и вытер его большим пальцем, нарочно проигнорировав существование платка во внутреннем кармане. Возможно, он ещё пожалеет о том, что сделал. Сайно ожидаемо застыл, а девушка позади неловко прочистила горло. Однозначная победа. Он уже жалеет. Только Тигнари собирался отчитать молодого человека за неосторожность, потому что заметил на его лице не только грязь, но и ссадины, и отправить подальше от очевидно очарованной им студентки, как нос сквозь завесу полюбившегося парфюма учуял хорошо знакомый резкий запах прелой кожи и нотки кислого металла. Он сунул найденную книжку студентке и распахнул генеральский балахон. На предплечье красовалась коричневая от крови и грязи рваная повязка. — Это что? — угрожающе улыбнулся юноша. — Я для чего вас бинтами и лечебными травами снабдил? Чтобы просто было? Почему она такая грязная? Сколько ей уже, признавайтесь, больше суток? Почему не зашли в Бимарстан? — Двое, — виновато признался махаматра. — Мне отчитаться нужно и рапорт написать. Потом схожу. — Ноги в руки и марш на территорию Амурты. Через пять минут буду. Сайно смущённо закутался в мантию и послушно поплёлся туда, куда его послали. Тигнари передал девушке информацию о местонахождении последнего справочника, с широкой улыбкой посетовал на безалаберность одного идиота, занимающего высокий пост, и на силе чистой ярости ушёл латать чужую конечность, вызвав себе вдогонку поддразнивания от троицы закадычных друзей. — Как дал бы сейчас по голове, да юродивых не обижают, — оскалился студент, замахиваясь на генерала рабочим дневником. Тот отшатнулся и прикрылся руками. — Ага, значит, чувство самосохранения ещё не до конца атрофировалось? Где оно было двадцать минут назад?! Да не буду я тебя бить, нечего прикрываться. Властительница, было бы в этой черепной коробке хоть что-то, за что можно трястись! Бимарстан для тебя шутка? Матра странно хохотнул — о, Тигнари знал, что означает этот звук, слишком хорошо знал! — и открыл рот. Юноша бросил на него угрожающий взгляд. — Один каламбур, и я засуну эту грязную вонючую тряпку тебе в пасть, клянусь богами. Садись! — рявкнул он и принялся шариться в шкафу. Это ж надо было додуматься с открытой раной, перебинтованной двухдневным не знавшим даже банального кипячения куском ткани, пройти мимо больницы на входе в город и побежать сразу в Академию! «Отчитаться»! С таким усердием отчитывался, что не поленился оббежать весь первый этаж в его поисках, чтобы просто поздороваться. — Да я же не умираю, всего-то руку задели. — Голову, видимо, тоже задели! Умолкни, говорю! Рана вызывала тревогу. Влажная, грязная, с хлопьями отмершей ткани — казалось, не обработай её прямо сейчас, заражение крови будет обеспечено. На верхней полке нашёлся солевой раствор и глубокая керамическая чаша, а в выдвижном ящике пинцет, бинты и коробка, доверху наполненная марлей, с почти стёртой надписью «стерильно». Сойдёт. Тигнари метнулся в другой конец кабинета и налил в чашу воды из кувшина, очень кстати оставленного кем-то на столе. Лучше, чем студёная из-под крана. Смывать грязь и кровавые следы ледяной водой затея такая себе. — Снимай свой балахон. Юноша подвинул к себе табурет с чашей и обмакнул марлю. После того, как он вытер грязь и засохшую кровь, а мелкие куски ткани и нитки вытянул пинцетом, рана была готова для полного осмотра. Тигнари продезинфицировал руки и осторожно прошёлся по краям пальцами, надавливая на кожу. Всё-таки придётся зашивать. Тошнотворного сладкого запаха он не чувствовал, всё было не настолько плохо, руку весьма посредственно, но обработали. Проходящий удар копья оставил глубокую резаную рану, при неправильном уходе такие легко загнаиваются, поэтому повязку необходимо регулярно менять, а генерал просто шмякнул кашу из лечебных трав, замотал руку куском ткани и шёл так два дня. Края были красные и слегка вспухшие, но гнойных мешочков, слава Архонтам, он не нашёл. — Видишь? Всё красное! Это воспаление, генерал махаматра. Ещё пару дней и всё бы загноилось, а где гной, там анестетики и операционное вмешательство. А потом лечебные отвары. Вязкие, горькие, такие мерзкие, аж блевать охота, уж поверь мне, я пробовал. И сахар бы тебе не предложили, не ребенок уже. Пошевели рукой. Сайно послушно покрутил ею и несколько раз согнул в локте. — Боль не тянется куда-нибудь вверх или вниз? Можешь двигать запястьем, пальцами? — Не тянется. Могу. Тигнари выдохнул. — Значит, сухожилие не задето. Ещё пару сантиметров и привет! Минимум месяц, пока срастётся, а рука у тебя, между прочим, рабочая. Потом ещё недели три на реабилитацию, и никто бы не позволил тебе взять в руки оружие. Да ты бы и не смог, после порванного сухожилия и ложку держать бывает сложно. Сайно некоторое время молча наблюдал, как Тигнари тщательно обрабатывал рану, мягко обмакивая её марлей, а потом тихо произнёс: — Спасибо. Юноша мелко дёрнул губами. — Твоему спасибо я бы предпочел, чтобы в следующий раз ты сначала пошёл в больницу. Когда с обработкой было покончено, Тигнари наложил чистый бинт и занялся мелкими повреждениями. Сайно совершенно неожиданно начал шипеть и уворачиваться. — Щиплет, — недовольно скривился он и убрал чужую руку от своего лица. — Оставь, само заживёт. Юноша посмотрел на матру как на идиота, притянул за стальной ворот и плотно приложил марлю к виску. Тот жалостливо запричитал. — Ай-ай-ай, зачем же так грубо, ты всё ещё злишься? Что за ребячество? Пять минут назад и звука не издал, когда Тигнари края открытой раны тем же солевым раствором обрабатывал, а теперь вдруг нытиком сделался. — С хера ли у тебя так резко разум деградировал? Тебе пять лет? — раздражённо выругался юноша. - Хочешь, чтобы я тебя пожалел, на царапину подул? Молодой человек неопределённо пожал плечами и слегка вытянул губы. — Ну, раз уж ты предлагаешь… Звонкий хлопок ладони по лбу. Тигнари действительно до сих пор был зол. — Сам же говорил, что с головой непорядок, — буркнул матра, потирая кожу, будто лёгкий шлепок действительно причинил ему боль. Тигнари молча смочил новую марлю, прикрыл ему веко и небрежно вытер запёкшуюся кровь под глазом. — Один мой знакомый с Кшахревара говорит так: если механизм тупит и тормозит, его следует хорошенько стукнуть, и он заработает как прежде. Кто знает, может, это и с людьми работает! — сквозь зубы прошипел он. — Ещё пару ударов, глядишь, мозги на место встанут! Сайно виновато отвёл взгляд и дёрнул губами в неловкой улыбке. Тигнари обречённо выдохнул. Ну вот что с ним делать, когда он такое лицо строит? Уже и злиться как-то не хочется. Он промокнул неглубокие ранки на скуле и действительно подул, подыгрывая детскому поведению. Глаза Сайно округлились, а рот удивленно приоткрылся. О. Новое любимое занятие Тигнари — выбивать махаматру из равновесия. Не одному же ему краснеть, в конце концов. Ладно, ради этого можно и потерпеть поведение пятилетки. — Доволен? — едко поинтересовался он. Любо-дорого было смотреть. Щёки Сайно зарумянились, яркие рубиновые глаза заполонил туман, аккуратные ушки потемнели. Тигнари жадно всматривался в его лицо, стараясь запомнить каждую мелочь от приоткрывшихся сухих губ до дрожащих ресниц. Редко можно было увидеть его настолько очарованным. «Прямо сейчас из него можно веревки вить». Он едва сдержал улыбку, укусив себя за щёку, и резко поднял ошалевшее хорошенькое лицо за подбородок, чтобы в очередной раз пройтись марлей по коже. Сайно шумно выдохнул через нос и очертил томным взглядом его лицо, чтобы, в конце концов, остановиться на губах. Ладони быстро оказались на его талии, а когда пальцы крепко сжали бока и медленно, но уверенно скользнули к рёбрам, Тигнари внутренне возликовал. Этого он и добивался. Перевести отношения на уровень повыше они ещё успеют. Пока в планах было немного проучить балбеса. — Руки, генерал махаматра, — низким приказным тоном проговорил он. — Не припомню, чтобы давал вам разрешение прикасаться. Сайно очень красноречиво сглотнул, во все глаза уставившись на него, и резко разжал пальцы. Тигнари уже успел смириться с той частью себя, которая деликатным вопрошающим прикосновениям предпочла бы неожиданное применение грубой силы, но послушный генерал махаматра, оказывается, тоже мог заставить его сердце зайтись от волнительных мыслей. Интересно. — В целом, могу и без рук, — хрипло отозвался Сайно. — Если тебе, например, негде сесть, моё... Ай! Интересно, но рассудок оставался на месте и требовал прекратить обмен непристойными намёками в медпункте Амурты до того, как какому-нибудь академику понадобится снадобье от головной боли. Тигнари прижал щедро вымоченную в растворе марлю к ссадине у носогубной складки, где было настоящие средоточие нервных окончаний, и это было действительно больно. — Всё, можешь идти. Он деловито вытер ладони друг о дружку и принялся прибирать за собой, победно ухмыляясь. Сайно так и застыл с растопыренными пальцами в воздухе и бестолково следил, как юноша бегает по кабинету от шкафа до бака для отходов и назад. Когда Тигнари вытащил из ящика неглубокий железный контейнер и налил в неё солевой раствор, он всё-таки накинул на себя мантию и поднялся, но совету отправляться по своим делам не внял. Тёплые руки обхватили юношу за плечи, похолодевший из-за отсутствия солнца кончик носа уткнулся в шею у линии роста волос, его примеру последовали и обветренные губы. Это был не поцелуй, просто прикосновение, но от него кожа покрылась мурашками, а тело вздрогнуло. И как у этого человека получается быть одновременно настойчивым и таким нежным? — Ты дразнишься, — выдохнул матра в его плечо. — Это жестоко. Тигнари, с трудом контролируя дрожь в руках, положил пинцет в ёмкость и плотно закрыл её крышкой. Вот так. Хотел немного поиздеваться над ним, а в итоге только себе хуже сделал. — Переживёшь. Я вроде ясно выразился, убери руки. Вот сходишь к лекарю, зашьют тебе рану, потом... Сайно явно не такого ответа ждал, но своё разочарование придержал и неохотно избавил юношу от контакта со своим телом. И облегчение, и боль. — Что потом? Не тяни. — Какой ты нетерпеливый. Юноша развернулся и, не глядя ему в лицо, прижался губами к тёплой щеке. Уж это он мог себе позволить. Сайно напрягся, и Тигнари почти ощутил его ладони на спине, но дважды произнесённая настойчивая просьба не прикасаться стала своего рода барьером. — Потом я жду от тебя более ответственного отношения к здоровью. Поцелуй. Снова, на пробу чуть дольше и крепче. Ещё один, в этот раз короткий и звонкий. Четвёртый Сайно попытался поймать, и Тигнари пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить свои пальцы не вцепиться в затылок и потянуть на себя, а прикрыть его губы. — Я всё ещё не разрешал к себе прикасаться. Раздражение пополам со страстью отчётливо прослеживались в потемневших глазах, а чуткий слух юноши засвидетельствовал силу и остроту эмоционального напряжения скрипом дерева за своей спиной. Похоже, Сайно не придумал ничего лучше, чем отыграться на полках старого шкафа. — Я хочу поцеловать тебя, — хрипло признался он. — Только поцеловать? — Нет, но это единственное, что мы сейчас можем себе позволить, а ты дразнишься и не даёшь даже прикоснуться. Что я должен сделать? — Просить. — Хорошо. Я прошу тебя. Быстро. И секунды не прошло. Взгляд потемневших рубинов приклеился к губам, пальцы обдало жаром дыхания, шкаф снова заскрипел от усилий, с которыми махаматра сдавливал его дряхлеющее полотно, а сам он сделал мелкий шаг вперёд, вынуждая Тигнари почувствовать спиной, насколько острыми могут быть несколько слоёв лущащейся краски на мебели. — Пожалуйста, — на грани мольбы прошептал он. — Или мне на колени перед тобой встать? На «коленях» Тигнари не выдержал сам, но едва их губы успели слиться в долгожданном и обещающем быть продолжительным и жадным поцелуе, двери скрипнули и впустили в медкабинет гомон спешащих на занятия студентов. — Тигнари, сейчас семинар начнётся. Если не хочешь опоздать, заканчивайте. Это был голос Зафиры. Девушка даже носа не показала, а потом так же тактично ушла, щёлкнув язычком замка. Была бы это Сара, бесцеремонно бы ввалилась внутрь, оставив двери открытыми нараспашку. Кажется, Тигнари уже обещал себе не заигрываться, пока они в Академии. Стоит напоминать себе это почаще. Поправив и так находящуюся в полном порядке форму, Тигнари закрыл шкаф, взял со стола рабочий дневник и легонько чмокнул Сайно в уголок губ. — Сходи в Бимарстан. И без шва передо мной не появляйся, ясно? Что до коленей. — Он хмыкнул прямо в шею рядом с потемневшей мочкой уха и перешёл на шёпот. — Обещаю, у тебя ещё будет возможность на них опуститься. С удовольствием отметив, как тяжело прокатился по горлу чужой кадык, Тигнари выпускает контрольную стрелу, не в сердце, потому что там наконечник, по всей видимости, уже сросся с тканями, а прямо в висок — цепко сдавливает пальцами талию и прижимается в быстром и крепком поцелуе к сухим губам. А потом уходит, оставляя ошалело дышащего в пустоту генерала одного.