***
В тот момент Тигнари хотел не поверить своим ушам. К его несчастью, объективных причин для этого не было: слух никогда не подводил, а галлюциногенных грибов он не ел. Последние несколько месяцев уж точно. Говоря о еде, если уж на то пошло, сегодняшние яблоки с финиками вообще нельзя было назвать нормальной пищей. Может, это из-за голода? «Ну-ну, а море синее, потому что в нём небо отражается, да?» Замечательный? Как это понимать? Это комплимент? Юноша получал комплименты в свой адрес, но они обычно по-другому звучали, и, как правило, касались ума, а тут... В каком смысле? Может, он имел в виду «занимательный»? У него проблемы с коммуникацией что ли? Вполне реально, обычный человек в столь молодом возрасте в кресло генерала не сядет. К бездне смыслы, почему ему вообще вздумалось говорить какие бы то ни было комплименты? — Простите..? Видно, лицо Тигнари отражало слишком много эмоций одновременно, и Сайно принялся объяснять. — Это… «Замечательный». Как «наблюдательный» от слова «наблюдать», но «замечательный». Соль в чём, «замечать» и «наблюдать» семантически схожи, но когда мы говорим о словообразовании, в частности прилагательных… — Он остановился и разочарованно вздохнул. — Не смешно? Тигнари не сдержал смешка. Так это была шутка? Хорошо, не странный комплимент, а просто попытка пошутить. Неудачная. У него действительно есть проблемы с выражением мыслей. — Забавно. — Шутка? — Нет, вы, — брякнул Тигнари. Ой-ёй. «Язык без костей!» — мысленно отругал себя студент и поджал губы. Он уже достаточно орал сегодня, пора сбавить обороты и соблюсти хоть какие-то приличия. Назвать генерала махаматру забавным... Сайно был слегка удивлён, но не более. Тигнари незаметно выдохнул. Не хотелось оправдываться и уж тем более извиняться. Вновь придав своему лицу серьёзности, чтобы его раздражение выглядело в чужих глазах более очевидным, он понял, что не так уж и раздражён на самом деле. Природная отходчивость. Тем более, что Сайно только что своей «шуткой тире комплиментом» его изрядно огорошил. Он почувствовал себя огненным цветком, на который вылили ведро воды. Но сдавать позиции всё равно не собирался. Из упрямства и, будем честны, неуёмного любопытства, которое теперь сжирало его изнутри — что всё-таки заставило генерала махаматру бегать за ним едва ли не по всему Сумеру? Юноша недовольно дёрнул хвостом. — В любом случае, вернемся к нашему разговору. Я жду объяснений. Сайно стиснул зубы, отчего его челюсть заметно напряглась, задумчиво нахмурился, трижды кивнул, непонятно, своим мыслям или Тигнари, и посмотрел юноше прямо в глаза. И если фраза про «замечательность» всего лишь немного выбила Тигнари из колеи, то следующая без церемоний опрокинула наземь. — Могу я пригласить вас на ужин? Ещё не остывший вечерний ветер скользнул скошенной травой по ногам, скрипнул ставнями и мимолётным касанием пригладил мех опустившихся лисьих ушей, донося неосторожно брошенное — и совершенно не вписывающееся в привычную реальность — предложение, а потом вдруг бросился прочь по просёлочной дороге, оставляя Тигнари наедине с неловкой тишиной и ожидающим взглядом. Фрагменты чужих поступков, которые Тигнари до этого тщетно пытался соединить в надежде на хоть какой-то результат, сами сложились в картину. Ей не доставало теперь одной маленькой, но, как выяснилось, значительной детали. И этой деталью стали слова махаматры. Тигнари вдохнул тёплый воздух, разъединил губы, будто склеенные чем-то вязким, но обнаружил, что совершенно не знает, как ответить. В голове была звенящая пустота. Гнев испарился окончательно, не оставив и следа, тело, казалось, покачивалось, вторя ударам сердца, а когда лёгкие полыхнули огнём, он понял, что просто-напросто забыл выдохнуть. Разум крутил пальцем у виска: «Он тебя преследовал до самого дома, а теперь вдруг приглашает на ужин, это не поведение здорового человека!» — но внутреннее чутьё, которое не раз спасало его в лесу от диких животных и расставленных охотниками капканов, молчало. Молчало и незаметно перевешивало чашу весов в свою сторону, потому что в придачу тащило за собой целых ворох смутно знакомых переживаний. Недовольный женский голос у городских ворот согнал стаю птиц, крича что-то про посев и цветы. Испуганно забив крыльями, те разнесли по тихой улочке беспокойную трель и скрылись в ветвях разросшейся адхигамы. Скрипнули половицы, хлопнула дверь. Всё снова замерло. Казалось, прошло несколько минут, но на деле юноша успел только рассеянно пройтись короткими ногтями под челюстью и провести взглядом упавшую листву, юркнувшую за спину вслед за ветром. Сайно всё ещё выжидающе глядел на него в упор, и Тигнари сморгнул оцепенение. Нужно было принять какое-то решение, и разум, несмотря на неравную борьбу, выиграл. «О чём ты думаешь? — сморщился он. — Смазливой наружности и приятного голоса достаточно, чтобы у тебя мозги атрофировались?» — У вас выразительное лицо, — тихо прокомментировал его мыслительный процесс Сайно. — Что ж, я не вправе настаивать. Тигнари смущённо опустил голову и потёр лоб. Этот пёс дешретский заставил испытать к себе едва ли не весь спектр эмоций. Сглотнув голодную кислоту на языке, а заодно неуместную дрожь от бархата чужого голоса, он сжал пальцами и так потрёпанные листы и наконец заговорил: — Позвольте уточнить, уважаемый генерал махаматра, вы ради этого за моим хвостом увивались? — Я не… увивался? — А как ещё это назвать? Сами подумайте, как это выглядит. Вы месяц меня преследовали. Месяц! А сегодня заявились в район, где я живу, и предлагаете... Не подумайте, что вы мне совсем неприятны, всё же на слушании вы были учтивы и, можно сказать, обходительны, но из-за вашей непонятной слежки я постоянно нервничал и злился! Может, если бы вы предложили это хотя бы двумя неделями раньше, когда закончились экзамены, я бы подумал, а сейчас, спустя столько времени... Я вам не соперник, генерал, но, будь мы равны, вы бы точно получили промеж... — Беглый взгляд вниз, и махаматра мгновенно отступает на шаг. — Глаз! Сайно ещё несколько секунд в замешательстве пялился на юношу, очаровательно — бездна дери, ну почему именно он? — хлопая своими густыми ресницами, и в один момент морщинки меж его бровей разгладились, а лицо от изумления вытянулось. Он сжал губы в тонкую линию, прикрыв глаза, а потом склонил голову к груди и потёр шею. — Я не это имел в виду. Простите, мне следовало подумать лучше перед тем, как говорить. Я действительно должен объясниться, но это займёт некоторое время, поэтому и предложил. Ничего больше. Сердце громыхнуло под рёбрами и ощутимо застучало в висках. Стыд прокатился жаром от ключиц до кончиков ушей, казалось, что даже глаза заслезились. Картина, конечно, не раскололась на части, но хряпнулась ему прямо на голову и воткнулась углом в макушку. Оказалось, он просто смотрел на неё не под тем углом. Тигнари всё неправильно понял. Никаких свиданий. Пока они тут препирались, на город опустились сумерки, и, если разговор предстоял долгий, им действительно стоило выбрать более комфортное место. Хотелось провалиться сквозь землю, прямо в глубины бездны, и никогда больше не показываться Сайно на глаза. Наговорил чепухи, обвинил его не пойми в чём, да ещё и себя феерическим идиотом выставил. Замечательный, мать его, вечер. — Архонты… Вы меня тоже извините, я был очень резок, — нервно промямлил Тигнари, благодаря градостроительство, природу и всех божеств Тейвата, что фонарь светил ему в спину, а не в покрасневшее лицо. — В общем, да, можно и посидеть где-нибудь, если, конечно, вы ещё хотите после того, что я вам тут наплёл… Слабость вдруг навалилась на плечи, пережитые за этот вечер эмоции отдавались пульсирующей болью в висках. Он был выжат. — Хочу, — едва заметно улыбнулся Сайно. — Но вы устали. Кажется, я изрядно помотал вам нервы. Завтра? Они договорились встретиться у антикварной лавки в шесть. Когда Сайно скрылся за углом соседнего дома, Тигнари опустился на корточки и взъерошил волосы до петухов. Вины или стыда за свой гнев он не чувствовал, его реакция была оправдана на все сто, но то, что он выдал потом... Кажется, он только что невольно, но вполне прозрачно намекнул, что был бы потенциально не против сходить с генералом махаматрой на свидание.***
Утро встретило Тигнари слепящим солнцем, проникающим из распахнутого окна, и головной болью от недосыпа. Он ушёл спать в два ночи — обсуждал с матерью её экспедицию — и ворочался едва ли не до пяти. Раз за разом он прокручивал в голове события, начиная с первой встречи на слушании и заканчивая сегодняшним, или уже вчерашним, неловким разговором, и думал о предстоящем вечере, представляя, как будет всю трапезу стараться не смотреть Сайно в глаза. С большим трудом и на остатках силы воли Тигнари всё же спустил ноги с кровати. Он заставил себя умыться и одеться, но не позавтракать — кусок в горло не лез. Даже привычный травяной чай не выпил. Вывалился из дома в той же форме, что и вчера, и уже на подходе к Академии рассеяно осмотрел полы туники. Небольшая, почти незаметная прореха у самого шва. «Надо будет зашить». — Надеюсь, эти мешки под глазами не из-за меня, — сочувственно пробормотал Нафис, забирая из рук юноши отсортированные рукописи. — Вы выглядите не лучше, — хмыкнул Тигнари. На том и расстались. Дома он плюхнулся на кровать и хотел ещё немного поспать, но солнце начало припекать голову. Если бы Тигнари был чайником, уже бы начал закипать. Желание забиться под одеяло и дать телу ещё немного отдыха оказалось сильнее, и он, щурясь на ярко-жёлтый круг, медленно стремящийся к зениту, закрыл ставни. Разбудила его матушка, а точнее плеск воды, грохочущие друг о друга тарелки и знакомый мотив, который женщина намурлыкивала себе под нос. Из-за того, что общая комната была обставлена очень аскетично, пение многократно отражалось от стен, делая её голос на пару децибелов громче, чем хотелось бы. Он не сказал матери, куда собирается. То есть сказал, но соврал. Тигнари не всегда мог предугадать реакцию, её характер был подобен морю. В том смысле, что только по звёздам можно было определить, будет она сегодня спокойна как штиль или разразится бурей — а ведь в семейном древе Тигнари ни одного родственника, даже дальнего, с Ртавахиста. Услышав, что сыну предстоит личная встреча с кем-то из стражей порядка, она с одинаковой вероятностью могла как лишиться чувств, так и грозно закатать рукава и пойти разбираться в Академию. Или, что хуже, увязаться за ним. Последнего юноша опасался больше всего, поэтому сказал, что идёт ужинать с друзьями. Тем не менее, он перекусил незадолго до сборов. Логика была такова: во время приёма пищи мозг занят жеванием и выделением желудочного сока, а значит, Тигнари будет меньше думать о предстоящей встрече. В теории. На практике оказалось, что он и ел, и думал, и чем дольше думал, тем больше нервничал. Матушка, которая, сидя в кресле, подшивала полы академической формы, удивилась, но Тигнари сымпровизировал, сказав, что сначала отнесёт бумаги наставнику. — Стоп, а куда ты тогда бегал с утра? Я слышала, как ты собираешься. Попался. — Я... На Базар. За маслом для шерсти. Матушка отложила шитьё, подошла к его спальне, облокотилась плечом о дверной косяк и подозрительно сощурила на сына раскосые глаза, наблюдая, как он копошится в шкафу. — Брешешь же. Базар открывается в десять. Ты вышел примерно в восемь. Ни за что не поверю, что ты просто гулял где-то полтора часа, вместо того, чтобы спать. Особенно учитывая, во сколько мы вчера разошлись. Крыть нечем. Отцу можно было врать о чём угодно, но мать была до противного проницательна, хотя и её можно было обдурить при большом желании. Сегодня Тигнари подкачал, мог бы что-то более правдоподобное придумать, но голова всё ещё плохо соображала. — Ну, так куда ты собираешься? Юноша вздохнул. — Я не соврал. Я иду прогуляться, потом перекусить. С друзьями. — Так бы и сказал, что сначала гулять идёшь. Зачем врать про бумаги? Женщина ещё несколько секунд смотрела на него через зеркало в углу комнаты, а потом её рот расползся в хитрой улыбке. — А с какими такими друзьями? Сара и Фариб, насколько я помню, на выходные по домам разъезжаются, а Зафира, ты сам сказал, болеет. Тигнари, сахарок, тебе ещё лет десять прожить надо, чтобы научиться мне врать. Рассказывай. Юноша рыкнул, выхватил первые попавшиеся штаны и курту и захлопнул дверь. — С новым другом иду. Довольна? Она вытянулся губы, многозначно подняла тонкую бровь, а потом снова улыбнулась, на этот раз во все зубы, да так, что клыки оказались на виду. — С другом, значит, ага. Ты уверен, что хочешь пойти в этом? — Она ткнула тонким пальцем на небрежно сваленные на постели вещи. — Эта курта уже давно выцвела, если ты не заметил. Я принесу папину заколку, а ты найди что-нибудь посимпатичнее. У него и своя имелась, та, что дед ему перед смертью отдал, он носил её почти каждый день — неброская золотая заколка без камней — и рядом с отцовской, украшенной тремя гранатинками тришираита, конкуренции не выдерживала, но под такую вещь и одеваться надо было соответственно, а ему хотелось выглядеть максимально обычно. Это же, можно сказать, деловая встреча, а не праздничные посиделки. Тигнари потребовал объяснений, Сайно обещал их предоставить, а ужин просто приятный бонус. И вообще... — Как бы-то ни было, он наверняка после работы, значит, будет в своём странном балахоне, — буркнул под нос юноша. — Чего? — крикнула матушка из своей спальни. Тигнари с тяжелым вздохом закатил глаза. — Говорю, он будет после работы, а значит и мне нечего заморачиваться!***
В итоге он вышел чуть ли не на час раньше, просто чтобы избежать расспросов любопытной матери. Верх всё же поменял на кофту с воротом и лёгкую куртку — позднее наверняка похолодает, а волосы забрал в косу, чтобы не мешались за столом. — Вы рано, — внезапно раздалось за спиной. — Ещё двадцать минут до шести. Юноша резко вынырнул из своих мыслей. Второй раз этот человек застаёт его врасплох, с его-то слухом. Обернувшись, Тигнари понял, почему не заметил его приближения. На Сайно не было мантии, только просторная рубашка со шнуровкой на груди и штаны. А вот обувь наоборот имелась — мягкие туфли тёмного цвета по форме Академии. Без капюшона было видно, насколько длинные его волосы. Росли они, по всей видимости, стихийно, разве что чёлку регулярно подстригали, та была короче. По крайней мере, Тигнари не прогадал с выбором одежды. Кажется, неприлично так разглядывать человека? Он быстро отвёл взгляд. — Что-то не так? — спросил матра. Тигнари помотал головой, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. — Нет, я просто не ожидал вашего появления так скоро. К тому же, вы одеты по-другому, а я… Забудьте, — махнул рукой он. — «Звучу» иначе? — беззлобно хмыкнул Сайно. Тигнари кивнул. Повисло молчание на несколько секунд. «Властительница, когда же я перестану вести себя, как идиот?» — Вы голодны? — Пока нет. — Хорошо. В смысле, я тоже. Сегодня не так жарко, пройдемся? Тигнари пожал плечами. Ему было всё равно, где разговаривать. Хотя так даже лучше, не придётся смотреть друг на друга. Они медленно двигались вверх по улице мимо продуктовых лавок и снующих туда-сюда торговцев, которые отпускали последних покупателей и собирали товар перед закрытием. Ещё было светло, но воздух с каждым вдохом казался свежее и легче. Пару раз Сайно вёл его за собой к краю улицы, чтобы не мешать людям. Он делал это ненавязчиво, едва прикасаясь к его спине. Тепло в районе лопаток отдавалось щекочущей дрожью в груди. Юноша не имел привычки себе врать. У него было достаточно времени для размышлений. Он вспомнил, как впервые бухнуло в груди от его голоса; как таращился на него во все глаза, подмечая экзотичную-красивую внешность; как отметил рубины глаз, сосредоточенно оценивающих его с головы до ног, и пусть те даже напугали его чернотой зрачков; как почувствовал тепло мозолистой ладони, уверенно сжавшей его пальцы, и как учуял древесно-сладкий аромат. Сказать, что Тигнари был обделён вниманием, значит соврать, но столь деликатного отношения ещё никто не демонстрировал: не подавал руку, не смотрел в глаза, чтобы понять, как его самочувствие, не приказывал принести воды после брошенной вскользь фразы о пересохшем горле. Всё это делало Сайно очень привлекательным молодым человеком, и будь он чуть шире в плечах, ростом повыше, должностью пониже, а учтивость проявлял хотя бы при допросе ни в чём не повинных свидетелей, на него бы половина Академии заглядывалась. Тигнари задумчиво почесал нос. Он старался не терять бдительности. В свете последних событий поведение матры действительно могло означать нездоровый интерес, хотя пресловутая чуйка всё так же безмолвствовала, а он привык доверять ей не меньше, чем логике. Сайно так и не начал объясняться. Его лицо практически не выражало эмоций, и предположить, о чём он сейчас думает, было невозможно. Когда молчание стало напрягать их обоих, он начал поднимать отвлечённые темы. Спросил о предпочтениях в еде и про основной проект для выпуска из Академии. Говорил даже о погоде. Всего лишь попытки организовать светскую беседу, потом что, серьёзно, где эти люди, для которых погода — это тема, достойная отдельного обсуждения? Тигнари решил, что Сайно просто собирался с мыслями. Вчера он неудачно пошутил, а потом обронил двусмысленный вопрос, под которым не крылось ничего, кроме предложения перенести разговор в более комфортные условия. Угрожать, пугать, отчитывать и даже спорить с верховным мудрецом — пожалуйста, но попытки выражать мысли в бытовых разговорах явно уже не впервые оказывались провальными. Беседы о погоде. Ха. — Я должен извиниться за своё поведение, — нарушил царящую последние пять минут тишину Сайно, когда они вышли на дорогу, ведущую к таверне Ламбада. — Вы правы, со стороны это больше похоже на, как вы выразились, маниакальное преследование, но у меня не было дурных намерений. Эгоистичные — может быть, но не дурные. Мне казалось, что издалека наблюдать за вами неплохая идея, потому что не думал, что вы… — Он бросил короткий взгляд на юношу и резко выдохнул через нос. — Хотя я должен был понять, что ваш слух куда острее, чем у обычных людей. — Всё ещё не объясняет ваши поступки. Сайно потер ладонью затылок. Они уже подошли к веранде. Он жестом указал на столик в дальнем углу и дал Тигнари пройти первым. — Здесь вы тоже правы, — напряженно согласился он. — Прозвучит странно, но на самом деле я хотел искупить свою вину. Позову официанта. Едва успев сесть, он поднялся. Тигнари мог понять нервозность спутника, но ему порядком надоели эти отступления от темы, поэтому он пригвоздил его обратно: — Сядьте на место! Сайно слегка ошарашено застыл в полусидящем положении, а потом послушно опустился на стул. Мда, вряд ли генерал махаматра привык, что с ним так разговаривают. — Пожалуйста, — исправился студент. — Прошу прощения. Он, официант, в смысле, сам сейчас подойдёт, нас же видно. О какой вине вы говорите? Генерал сцепил пальцы в замок и уткнулся в них подбородком, снова подбирая слова. — Слушание проводится на следующий день после передачи дела, — мрачно проговорил он наконец. — В случае признания подозреваемого невиновным... В вашем случае, конечно, вы не в полной мере считались подозреваемым, потому что это была всего лишь проверка, а слушание... в таких делах оно призвано скорее уведомить, почему она была инициирована и сообщить о решении. Отклонился от темы, простите. Я подписал заключение, а передачу дела не проконтролировал, мне пришлось срочно уехать. Всё случилось из-за моей неосмотрительности. Тигнари потрясённо молчал. Его держали только потому, что кто-то не удосужился вовремя передать важный документ? Идиотизм, конечно. Бюрократический идиотизм, если быть точным. — Что значит «не проконтролировал»? — решил уточнить студент. — Я оставил это на младшего матру. Он неплохой парень, просто немного рассеянный. В общем, ваши бумаги просто где-то затерялись, и Азар настоял на повторном расследовании. Я должен был уделить больше внимания обучению подчинённых, но не сделал этого. Я сожалею. Сайно наклонил голову в извинительном жесте. Тигнари потёр сухие губы. — Не думаю, что это ваша ответственность, — задумчиво проговорил Тигнари. — Сомневаюсь, что с вами работают идиоты, которые не способны найти пару бумажек. Матры, насколько я знаю, подчиняются Академии, но никто не спасёт руководство от суда в случае нарушения закона с их стороны. Это я к тому, что вы фактически по власти с мудрецами примерно на одном уровне, так? Видно, что вы с Азаром плохо ладите. Наставник как-то упоминал, что человек на вашу должность выбирается коллегиально. Если это так, возможно, Азару кажется, что вы слишком молоды для должности махаматры. По неопределённому взгляду в сторону юноша понял, что его размышления были недалеки от правды. — Тогда всё просто. Это либо обычное недоверие, либо саботаж в целях подорвать ваш авторитет. Я просто под руку попался, три дня, десять, больше — для них нет разницы. Ай, даже не начинайте! — раздражённо махнул рукой Тигнари, когда собеседник попытался возразить. — За это вы извиняться точно не должны. Всё уже в прошлом. Сайно коротко усмехнулся: — Вы быстро улавливаете суть. Не хотите после выпуска присоединиться к матрам? Тигнари скривился. Ещё чего не хватало. Ему и так с каждым годом было всё невыносимее оставаться в Академии: никому не нужные чисто формальные экзамены, непонятные правила — будто шести основных недостаточно! — и бумажки-бумажки-бумажки. Везде, куда ни плюнь. Это здорово мешало сосредоточиться на главном: исследовании мира и получении бесценных знаний о нём. Академия давала базу и учила продуктивному поиску информации, как в библиотеке, так и в акаше, и это прекрасно. Ужасно всё остальное — сплошные условности. Он планировал покинуть Академию после защиты собственного исследования и уйти в лесной дозор. Там он будет волен изучать сколько и как угодно его душе. Да и пользы больше принесёт, может, придумает, как эффективнее бороться с загрязнениями. Оставаться здесь, да ещё и в качестве матры? Увольте. — Это вы так потенциальных сотрудников вербуете? Сайно покачал головой. — Воспринимайте как комплимент вашим дедуктивным способностям. — Спасибо, — сдержанно поблагодарил юноша, пряча улыбку за раскрытым меню. — Но я всё ещё жду объяснений. — А дождались пока только официантку, — кивнул Сайно в сторону вышедшей к ним девушки. Ага, опять шуточки шутим. Тигнари закатил глаза, но матра на него уже не смотрел. — Господа решили, что будут заказывать? Тигнари вопросительно глянул на спутника, тот сделал жест рукой. — Вы первый. Юноша выбрал холодный мятный чай и картофельную лодочку, попросив не добавлять туда сыр. Проголодаться он так и не успел, но и цедить один чай до конца ужина не хотел. Да и грубо это. В Сумеру считалось дурным тоном отказываться от еды, если встреча предполагала совместный приём пищи. Голод в таких ситуациях был вторичен, да и никто не заставлял брать что-то сытное, порой было достаточно десерта, иначе спутник может решить, что с ним даже есть за одним столом неприятно. Всерьёз так никто не считал, конечно, но это часть этикета. — А мне тахчин и кофе. — Кофе вечером вредно, — машинально отпечатал Тигнари, от нечего делать изучая меню. — Тогда чай с молоком. Тигнари тут же захлопнул тоненькую книжку и поспешил оправдаться. — Это… Я не хотел, само вырвалось! Вы не должны менять заказ из-за этого. — Послушаю студента с Амурты, вам известно о здоровье больше, чем мне. Официантка предложила добавить в чай бадьян и перец, но Сайно только головой покачал. Похоже, он тоже не любитель пряностей. Тем лучше, не хотелось чихать весь вечер. Когда девушка скрылась за дверью таверны, Сайно продолжил. — На чём я остановился? Да, слежка... То, что услышал в следующие несколько минут Тигнари, заставило его окончательно увериться, что Сайно, во-первых, и правда довольно эмпатичный и совестливый человек, во-вторых, как и предполагал, испытывает некоторую неловкость в общении с людьми, и в-третьих, совершенно очаровательный с его неудачными попытками пошутить, чтобы сбавить градус серьёзности, потому что делает он это с совершенно непроницаемым лицом. Тигнари сдерживал порой рвущийся наружу смех, вызванный этим абсурдом. Невозмутимый генерал махаматра, оказывается, тот ещё юморист. Скажи кому, не поверит.***
Сайно чувствовал себя виноватым из-за случившегося. Взволнованное, можно сказать, испуганное лицо студента несколько дней не выходило у него из головы. Пару раз он видел Тигнари в коридорах Академии, но издалека, и лишь однажды наткнулся на него спящего в читальном зале поздним вечером. Близилась сдача экзаменов. Юноша был в буквальном смысле завален конспектами и окружён башнями из учебников. Сайно подошёл, чтобы разбудить и отправить домой, и был уверен, что тот подскочит сразу же, стоит один раз окликнуть. Этого не случилось. Потомок пустынных собак, несмотря на большие уши, никак не отреагировал на голос махаматры и продолжил сопеть, положив голову на руки. Сайно всмотрелся в его лицо — брови болезненно сведены к переносице, под глазами тёмные круги, а на щеке след от чернил. Он пропустил немало занятий, а ведь его отстранили незадолго до годовых экзаменов, наверняка неизученных материалов было немало. Некоторые профессора были дотошными и принимали ответ только в случае дословного цитирования их лекций, потому материал приходилось буквально заучивать, а это, как правило, вообще не способствовало пониманию предмета. Именно это матра не любил больше всего, когда учился сам. Он снова почувствовал укол совести. Будить всё же не стал, но для себя решил, что будет за ним присматривать. Вдруг понадобится помощь. Так и прошли две недели. Сессия закончилась, вместе с ней потенциальные проблемы. Сколько бы Сайно ни наблюдал, а повода для своего вмешательства не находил.***
Тигнари действительно помнил чей-то голос, пробивающийся сквозь крепкую дрёму, но очень туманно, потому что был слишком уставшим, чтобы хоть как-то отреагировать. Они давно закончили разговор о причинах странного поведения Сайно, и просто болтали: о внутреннем распорядке матр, который, как выяснилось, вовсе не являлся каким-то секретом, об учёбе юноши, выпускном исследовании Сайно, скучных профессорах, интересных дисциплинах и даже о проблемах экологии, которые в последнее время становились всё очевиднее. Однако, был ещё один вопрос, который навязчиво крутился в голове студента. Он не выдержал. — Говоря о помощи, вы же могли просто подойти и спросить, нет? Сайно нахмурился, делая глоток чая. — Не мог. Сами подумайте, какую реакцию бы я получил. Юноша задумчиво потянул себя за кончик уха. Молодой человек проследил глазами за его движениями. Губы коротко дёрнулись в улыбке, но он быстро замаскировал её, отправив в рот ложку с очередной порцией нежного риса с мясом. Как всегда, атавизмы в виде пушистого хвоста и лисьих ушей неизменно интересовали людей. Были и другие, к примеру, более плотные ногтевые пластины и клыки, немного острее и длиннее человеческих, но так как к рукам особо не присматривались, а в «пасть» как сторожевой собаке не заглядывали, данные особенности оставались без внимания. И это к лучшему. — Ну, я бы опешил, конечно. — И отмахнулись бы. — Не исключено. — «Чэ тэ дэ», — поджал губы генерал. — Что и требовалось доказать? Может, будь вы понастойчивее… — Я не из тех, кто отказ воспринимает как призыв к действию, Тигнари, — резко перебил его Сайно. В рубиновых глазах промелькнула непонятно откуда взявшаяся злость. — Я уже говорил, я не вправе настаивать. О. Прозвучало несколько двусмысленно. И волнующе. Было другое, более подходящее слово, но Тигнари пока не осмелился его озвучить даже себе. Эта черта характера привлекала, он будто говорил, что никогда не перейдёт границы дозволенного. В груди зашевелилось. Возможно, вчерашнее «обвинение» попало в цель, и у Сайно были другие мотивы для встречи. Интересно, предложит ли он ещё немного прогуляться после ужина? Может, найдёт предлог для новой встречи или до дома его проводит? «Только бы не испортить ничего». Юноша отправил в рот ещё тёплый кусочек мягкой картошки с грибом руккхашава сверху, чтобы заполнить паузу и подумать над ответом, ведь, судя по чужой реакции, он явно попал в болевую точку. Сайно тоже молча жевал, глядя в почти опустевшую тарелку. Они заговорили одновременно: — Я не хотел задеть вас. — Я на себя злился, не на вас. Они, наконец, посмотрели друг другу в глаза. Первый раз за этот вечер. Тигнари на несколько мгновений задержал взгляд — радужки цвета рубина привлекали внимание, и он ничего не мог с собой поделать — и рассмеялся. Матра тоже не сдержал смешка. И кое-что всё же не вязалось с его словами. — Значит, вы предпочитаете обходные пути? — О чём вы? — Об отказах, — выгнул бровь Тигнари. — Чтобы не пришлось принимать мой, вы целый месяц меня преследовали, то есть, наблюдали за мной, и всё же добились своего. Принесли книгу, которую я очень долго искал. Расчётливо. «А ещё разговор по существу не занял и десяти минут. Он мог объясниться ещё вчера, но предпочёл встречу короткой беседе. Это либо в качестве извинений, либо... то, на что я, кажется, надеюсь. Как же быстро я переобулся». Он спрятал волнение за костяшками пальцев, прижав их ко рту, и просто смотрел и ждал. Сайно выглядел слегка потрясённым. Он отпил из чашки и, поставив её на блюдце, несколько секунд наблюдал за подёрнутым рябью напитком нежно-бежевого цвета. — Никогда не думал об этом в таком ключе. — Подумайте на досуге, говорят, полезно, — съязвил юноша и мысленно дал себе оплеуху за очередную колкость. Сайно лишь дёрнул бровями и выдохнул лёгкий смешок, по-видимому, совершенно не принимая слова близко к сердцу, а потом спросил: — А вы всегда такой? Тигнари занервничал и закусил губу, убирая сухость, не столько от вопроса, сколько от того, что матра, наклонившись вперёд и слегка щурясь — как тогда в зале заседаний — прошёлся взглядом от его пальцев, сжимающих стакан, до глаз, мимолётно зацепив контур сжатых губ. Юноша опустил голову над собственным стаканом, пряча катающийся по горлу кадык, и с мнимой непринуждённостью улыбнулся. — Какой? Сайно усмехнулся краешком рта. — Язвительный. Тигнари облегчённо и вместе с тем разочарованно рассмеялся с неловким и немного виноватым взглядом в сторону. — Это семейная черта. Она с трудом поддаётся контролю, хотя я очень стараюсь. Простите. Молодой человек покачал головой и зачерпнул из глубокой тарелки остатки риса. — Ничего. Мне это нравится. И судя по тому, как дёрнулся уголок его губ, прежде чем он засунул в рот ложку, словно ничего не случилось, он имел в виду именно то, что говорил. Тигнари в срочном порядке спрятал разъезжающийся рот в стакане и обнаружил, что чай вообще-то закончился. Сайно не обратил внимания. Или сделал вид, что не обратил. Если полагаться на наблюдения студента, ему отлично удавалось маскировать свои эмоции, когда он действительно того хотел. Ситуация требовала перевести тему, благо у Тигнари осталась ещё одна. — Вот ещё что понять не могу. Вас вчера весь день не было, но вы всё равно за мной пошли. Махаматра застыл, вперив немигающий взгляд в пустую тарелку. Потом утопил неловкость в последних глотках и отодвинул чашку от себя. На незаданный вопрос он ответил, не глядя на собеседника: — Поверите ли вы мне, если я скажу, что это вышло случайно? — Я слушаю, — пожал плечами Тигнари. Сайно бросил на него осторожный взгляд, сложил руки замком и несколько секунд перебирал большими пальцами, собираясь с мыслями. — Я не могу точно объяснить, почему увязался за вами. Я просто возвращался в город и увидел вас, думаю… Думаю, я пошел по привычке. Повисло молчание. За спиной компания из трёх человек вела увлечённую беседу о роли специй в сумерской кухне, официантка лавировала между столиками, улыбаясь и охотно поддерживая беседы посетителей, уличная кошка вдруг запрыгнула кому-то на колени и вызвала бурную радость и умиление, а Тигнари неподвижно сидел напротив генерала махаматры и, напрягая ноги и челюсть, старался не засмеяться. Чем больше он упорствовал, тем беспокойнее становился хвост, и когда тот разволновался настолько, что начал биться о ножки стула, а Сайно заинтересовано скосил взгляд, Тигнари не выдержал и неприлично громко расхохотался. Это могло закончиться раньше, но он мельком взглянул на спутника, который смущённо массировал висок, и всё началось по новой. «Архонты, поверить не могу, что именно генерал махаматра оказался самым забавным и очаровательным человеком, которого я когда-либо встречал в своей жизни!» — Похоже, мое поведение веселит вас куда больше, чем шутки, - слегка обиженно буркнул тот. — Прошу проще-хе-хе-хения, я не хотел вас оби-хи-хи-хидеть! Тигнари схватился за живот и уткнулся лбом в столешницу. Глаза уже слезились, мышцы болели, а голос осип от напряжения. За соседним столом, кажется, закончились прения, и все трое загоготали, словно смех — это заразная болезнь, передающаяся по воздуху. Сайно выбрал именно этот момент для очередного каламбура. — Знаете, как называют похитителя сокровищ, который постоянно смеётся? Похихитель. Глядите, теперь выходит, что вы смеётесь над моими шутками.***
Уже опустилась ночь, когда они выходили из таверны. Махаматра получил-таки прощение, хотя прощать уже было не за что. Видимо, улыбок, смеха и блеска в глазах Тигнари было недостаточно, и, допивая вторую чашку чая, Сайно спросил прямо. Его заверили, что грехи отпущены и больше нет нужды переживать, но... — Я всё же считаю, что найти для вас учебник было недостаточно. Тигнари вопросительно посмотрел на Сайно. Тот потёр себя за ухом. — Мы вам столько неприятностей доставили. Хоть вы и сказали, что это не моя вина, я всё же хочу сделать для вас что-нибудь более существенное. Если вы позволите. Понятно, теперь Сайно надо было простить ещё и самого себя. Что ж, если ему так проще, Тигнари подыграет. Тем более, он уже знал, что попросит — красноплодники, которые никак не принесёт отец вот уже три с половиной года. Обещает перед каждым отъездом, что в этот раз уж точно, но, как только его нога ступает за стену Самиэль, из его головы исчезает любая информация, которая не касается жуков. Юноша уверен, попроси он у отца скарабея, привезёт три. Растения ждать бесполезно. Тигнари подумал для приличия, постучал пальцем по губам, качнулся с пяток на носки пару раз, в общем, сделал всё, чтобы Сайно поверил этому спектаклю и немного понервничал, ведь прощение вовсе не означало отсутствие мести, хотя бы самой маленькой. — Не томите, — вздохнул Сайно. Ох, он правда нервничает. Это мило. Рот поневоле расплылся в широкой улыбке, и Тигнари пришлось немного развернуться, чтобы не быть столь очевидным. — Раз вам так необходимо оказать мне помощь, я думаю, вы могли бы принести мне кое-какие образцы из пустыни. Вы же часто там бываете? Сайно облегчённо выдохнул. — Нередко. Что вас интересует? Юноше удалось подавить улыбку, и он оглянулся на спутника. — Красноплодники. Семян будет вполне достаточно, но, если у вас получится довезти хотя бы один целиком, я буду очень признателен. — Сделаю всё, что в моих силах. — Благодарю, — вежливо кивнул Тигнари. Он глянул на небо. Несмотря на городское освещение, несколько особенно ярких звёзд удалось рассмотреть. Снова образовалась тишина. В этот раз скорее умиротворённая, чем неловкая. — И спасибо за ужин… Сайно, — тихо произнёс он. — Уже поздно, полагаю, вечер на этом закончен? Сайно кивнул. И не сдвинулся с места. Посему выходило, что и он прощаться не хотел. В подростничестве, когда по всем правилам наступает половое созревание, Тигнари больше интересовали лес, родительская библиотека, полная познавательных энциклопедий, и стрельба из лука, а не девушки или юноши его возраста. Он вообще не думал ни о каких отношениях, и так продолжалось вплоть до сегодняшнего дня. Его даже несколько раз приглашали на свидания уже в Академии, но он не видел смысла в попытках сформировать романтическую связь с человеком, о котором не знал ничего, кроме имени и даршана, последнего так вообще исключительно по броши на берете. Получается, нашла коса на камень. Сайно стал исключением. Он впервые ожидал подобный интерес от другого человека, обычно всё было наоборот, и как действовать в подобных ситуациях, не знал. Наверно, надо было поинтересоваться прямо или, на худой конец, предложить погулять ещё, и будь, что будет, но вчера, следуя своей привычке говорить в лоб, он сильно облажался и поставил их в неловкое положение. Вполне удачно проведённый вечер, непринуждённые беседы за столом после того, как Сайно объяснил мотивы недавних поступков, и волнующее замечание, что язвительность в характере Тигнари ему «нравится», говорили, что им обоим пришлась по душе компания друг друга. Но правда в том, что генерал махаматра вполне мог угостить юношу только в качестве извинений, а его учтивость на заседании была продиктована лишь чувством вины за собственную неосмотрительность. Тигнари путался в догадках, какого рода симпатию означает это безмолвное топтание на месте. В итоге обычной смелости и прямоте юноша предпочёл малодушие. «Кто бы мог подумать, что я трус». Это не могло продолжаться вечно, следовало оторвать пятки от тротуара. Тигнари накинул поверх кофты куртку и застегнул пару пуговиц. Ему в любом случае обещали семена красноплодника, они ещё пересекутся. Может, к тому времени сбежавшая смелость объявится. — Н-ну, мне туда. Он указал большим пальцем себе за спину и развернулся, но не успел и шагу ступить, как Сайно окликнул его по имени. — Может, я вас провожу? — послышался тихий осторожный вопрос. Тигнари едва удержал себя от облегчённо-воодушевлённого выдоха. Чтобы дать эмоциях хоть какой-то выход, он позволил улыбке расползтись до ушей, вернее, до того места, где они были у обычных людей, но сразу же прикусил губу, чтобы голос не звучал так, будто он только этого предложения и ждал. Хотя, по факту, так и было. — Не стану вам отказывать, генерал махаматра.