***
Визерис Визерис стоял на обдуваемом ветрами утесе, с тяжелым сердцем наблюдая за приближением торжественной процессии. Его дочь Бейла лежала в маленьком саркофаге, украшенном цветами и задрапированном шелковой тканью, прежде чем его запечатали. Она была отнята у них слишком рано, ее маленькое тело было сожжено в пламени дракона ее матери, Вхагар, по традиции дома Таргариенов, но теперь она вернется в море, как это было принято в доме Веларионов. Лорд Корлис со скорбными чертами лица возглавлял процессию, и он ровным голосом читал погребальный гимн королю Мерлингов. Визерис слегка покачивался, одолеваемый горем, но Отто сразу же оказался рядом с ним, предложив поддержку. Благодарный за поддержку, Визерис на мгновение вцепился в руку Отто, прежде чем вернуть себе самообладание. Волны разбивались о берег, а ветер трепал их плащи, Отто прислонился к нему поближе, в его голосе прозвучали нотки беспокойства. — Ваша светлость, возможно, вам лучше укрыться от ветра. Волны сегодня сильны. Визерис покачал головой, его взгляд был прикован к саркофагу, опускаемому в воду. — Нет, я должен довести дело до конца, — ответил он, его голос был едва громче шепота. Не заметно для Визериса, придворные дамы обменялись тревожными взглядами. Леди Селтигар тихонько прочистила горло, и он отвёл взгляд, услышав, как она негромко ругает младших фрейлин. Визерис отвернулся от дам и задержал взгляд на леди Селтигар и леди Фелл, когда они наказывали младших придворных девиц, их слова были строгими, но с оттенком материнской заботы. Он и раньше был свидетелем этой сцены, но теперь она казалась ему чем-то тяжелым, чего он не мог понять. Леди Селтигар избегала его взгляда, когда она смотрела в его сторону, и этот тонкий жест не ускользнул от его внимания. Такие случаи становились все более частыми при дворе, едва уловимые изменения в поведении и шепот, которым обменивались прикрывшись веерами, когда он и его Десница присутствовали. Даже лорд Касвелл, его всегда непоколебимый сторонник, теперь, казалось, не мог встретиться с ним взглядом. Визерис повернулся к своему брату Деймону, который держал на руках маленького Эйгона. Малыш был уютно укутан в меховую одежду и шапочку, закрывающую его крошечные ушки. Эйгон тихонько хныкал, ища убежища в объятиях Деймона, уткнувшись лицом в грудь отца. Деймон нежным прикосновением заглушил крики малыша и укрыл его складками плаща, защищая от пронизывающего ветра. Он видит, как Рейнира крепко обхватывает сына плащом. Они должны были уйти в Высокий Прилив, как это сделала Лейна и Рейна. Его внук слишком мал, чтобы подвергаться суровым ветрам Дрифтмарка, но Деймон настаивает на том, чтобы брать сына с собой, куда бы он ни пошел. Когда внезапно Деймон многозначительно посмотрел на него, потом на Десницу, потом снова на него. Он расширил глаза, приподнял бровь и улыбнулся, как сумасшедший. Он покачал головой и повернулся вперед как раз вовремя, чтобы увидеть, как стражники Веларион ставят саркофаг на возвышающийся камень. Жрец начал свои молитвыО король Мерлингов, владыка моря! Направь душу нашего дорого, освободи ее. В глубинах твоих даруй вечный покой, Хранитель вод, будь благословен. Когда волны возвращаются к берегу, И течения навеки утихают, Так и души найдут покой у тебя, В объятиях океана, навечно.
Он закрыл глаза, глядя, как каменный гроб толкают к морю, чтобы он покоился вместе с ее предками. Он сжигал и прощался со многими детьми, и боль никогда не становилась легче. Он просто стал лучше ее скрывать. Всю жизнь Визерис мечтал о сыне, носящем корону Завоевателя, которого он посадит на Железный трон. Но с каждой неудачной беременностью, с каждым потерянным в трагедии малышом эта мечта, казалось, все больше ускользала из его рук, растворяясь в пустоте разбитых надежд. После смерти второй жены сны совсем прекратились, сменившись кошмарами. Ночь за ночью он мучился видениями Эйммы, ее некогда нежные черты искажались в агонии, кровь текла из ее раскрытого чрева. Ее темные глаза смотрели ему в душу, обвиняя его в предательстве и обмане, постоянно напоминая о цене, заплаченной за его амбиции. Каждый день после ее смерти воспоминания об обвиняющем взгляде Эйммы преследовали его, точно призрак, притаившийся в тени его разума. В тишине своих покоев он почти слышал ее голос — призрачное эхо прошлого, осуждающее его за поступки. Закрыв глаза, пытаясь изгнать из памяти ужасный образ, он чувствовал, как тяжесть вины давит на него, словно свинцовый плащ. Но как бы он ни пытался убежать, присутствие Эйммы оставалось, напоминая о тьме, которая таилась в его душе. Он позволил лорду-командующему помочь ему вернуться в Высокий Прилив. Лорд Корлис приготовил простую еду для всех, кто присутствовал на похоронах в зале короля Мерлингов. Когда Визерис вошел в зал, он почувствовал, как его охватывает меланхолия. Пещерный потолок нависал над головой, напоминая о тяжести утраты, а стеклянные окна от пола до потолка, сейчас закрытые, чтобы защититься от пронизывающего ветра, казалось, задерживали печаль внутри. Несмотря на тяжелую атмосферу, зал был украшен яствами, подходящими для королевского пира. Миски с дымящейся похлебкой из крабовых клешен, тарелки с сочными креветками в масле и подносы с вареными моллюсками манили к себе с длинного стола в центре зала, их насыщенные ароматы смешивались с запахом соли и моря. Бочки с различными винами стояли часовыми у стен, их глубокие оттенки обещали временное избавление от боли утраты. Однако даже среди изобилия еды и питья настроение оставалось приглушенным, смех и разговоры собравшихся скорбящих приглушались тяжестью их горя. Визерис наблюдал, как Деймон, все еще держащий на руках своего сына Эйгона, беседует с лордом Бартимосом и лордом Санглассом, их голоса были тихими и мрачными. Эйгон, снявший свою мохнатую шапку, казался более спокойным на руках отца, его невинный лепет резко контрастировал с торжественностью события. В другом конце комнаты рядом с Лейной сидела дочь Визериса Рейнира, ее серебристые волосы освещал свет заходящего солнца, проникающий сквозь закрытые окна. Она выглядела неземной, ее тонкие черты освещались мягким ореолом золотого света, но в ее глазах была печаль, отражавшая его собственные. Рядом с Рейнирой Лейна прижимала к груди их младшую дочь Рейну, и в ее лице читалась спокойная сила среди моря печали. Когда он устроился за одним из ближайших столов, Визерис ощутил рядом с собой успокаивающее присутствие Десницы — надежный якорь в море тревожных взглядов и шепчущихся слухов. Глаза гостей дружно обратились в их сторону, и их ропот бросил тень на мрачную атмосферу. Хотя они быстро отводили взгляд, когда их ловили, Визерис не мог избавиться от ощущения пристального внимания, которое оставалось после них. Как король, он привык к постоянному вниманию, но в этот раз оно было иным, более тревожным. Он тихо прошептал сиру Гаррольду распоряжение позже устроить личную встречу с братом. Деймон, прислушивающийся к земле и держащий руку на пульсе Королевской Гавани, наверняка знает о любых слухах и недовольствиях, циркулирующих среди населения. Склонность Деймона к сплетням и его связи со стражниками и простыми людьми делали его бесценным источником информации. Если в городе назревала беда, Визерис знал, что его брат первым узнает о ней. А во времена неопределенности среди шепотков и косых взглядов, присутствие рядом с ним такого человека, как Деймон, успокаивало.***
Визерис задыхался, воздух был пропитан запахом крови и страха. Он лежал парализованный на кровати, его конечности были тяжелыми и не реагировали, а темные глаза Эйммы с обвиняющей силой смотрели ему в душу. Не в силах пошевелиться, он мог лишь с ужасом наблюдать, как она надвигается на него, являя собой видение агонии и предательства. Рот Эйммы, некогда мягкий и нежный, теперь исказился в гротескной гримасе, кровь окрасила ее губы, и она двинулась вперед со сверкающим ножом в руке. Визерис закричал, но его голос застрял в горле, когда он почувствовал, как холодная сталь прижалась к его плоти, прорезая кожу и мышцы с безжалостной точностью. Боль была мучительной, агония пронизывала его, как лесной пожар. Он чувствовал, как руки Эйммы, покрытые его кровью, тянутся к его телу, разрывая внутренности с дикой жестокостью. От каждого движения по его венам пробегали волны мучений, каждое прикосновение грозило поглотить его целиком. Визерис проснулся от толчка, сердце заколотилось в груди, и он задыхался. Он моргнул, дезориентируясь в знакомой обстановке королевских покоев в Высоком Приливе. Облегчение захлестнуло его, как приливная волна, когда он понял, что все это было кошмаром, извращенным плодом его воображения. Но когда он повернулся на бок, облегчение вновь сменилось ужасом. Рядом с ним лежала Эймма, ее безжизненные глаза смотрели на него с призрачной пустотой. И по жестокому стечению обстоятельств именно его руки были испачканы ее кровью, а пальцы с леденящей душу отрешенностью впивались в ее раскрытое чрево. Визерис снова проснулся, его сердце гулко колотилось в груди, пока он стряхивал с себя остатки кошмара. Эхо сообщения сира Торна о том, что Деймон снаружи, еще долго витало в воздухе, торжественно напоминая о тьме, преследовавшей его сны. Он знал, что сон не принесет облегчения, ибо призрак кошмаров вернется, чтобы снова мучить его. Тяжело вздохнув, он сел в постели и позвал Деймона. Он наблюдал за тем, как Деймон с присущей ему беспечностью входит в покои. Поздний час и остатки пережитого кошмара ушли, и непринужденное поведение брата только усугубило его раздражение. С чувством нетерпения он облачился в мантию, резкими и нарочитыми движениями уселся за стол, уставленный холодными мясными нарезками и затвердевшим сыром. Деймон с безразличием налил вино в их кубки. — Ты опоздал, брат, — укорил его Визерис, в его тоне слышалось раздражение. Деймон прислонился к стулу, не обращая внимания на назидание Визериса, и на его губах заиграла легкая ухмылка. — Эйгон был суетлив, — объяснил он, в его словах прозвучал намек на раздражение. — Мне пришлось уложить его в постель, а Рейнира устала от двухдневного пребывания на корабле. Я никогда не пойму почему ты настаиваешь на том, чтобы мы сопровождали вас на лодке. Нам потребовалось бы два часа, чтобы добраться сюда на драконах, — добавил он, в его голосе слышалось раздражение. Визерис почувствовал прилив разочарования из-за легкомысленного отношения Деймона, но он отодвинул его в сторону, зная, что их разговор касается более насущных вопросов, чем мелкие обиды. — Я хотел спросить тебя кое о чем… — Он выжидающе посмотрел на него. — В последнее время при дворе, я замечаю, что придворные ведут себя довольно необычно, беспокойно… больше, чем обычно, — заметил Визерис, и он с беспокойством нахмурил брови, повернувшись к брату. — Ты случайно не знаешь, что происходит? Деймон поднял бровь в ответ. — Что значит «необычное»? — Спросил он с любопытством в голосе. Визерис заколебался, пытаясь выразить беспокойство, которое он ощущал среди придворных. — В коридорах шепчутся, когда я прохожу мимо, — объяснил он. — Дамы кажутся одновременно забавными и настороженными в моем присутствии, особенно когда рядом мой Десница. Выражение лица Деймона изменилось, в его глазах появился понимающий блеск. — А, понятно, — сказал он с ухмылкой. — Они просто не знают, как реагировать на твою… ситуацию. Визерис растерянно моргнул, ошеломленный ответом брата. — Мое ситуацию? О чем ты говоришь? — Потребовал он, пытаясь осмыслить слова Деймона. Но Деймон лишь усмехнулся, и его ухмылка переросла в оскал. — Ну что ты, Визерис, — поддразнил он. — Мы же валирийцы, в конце концов. Нам нет дела до подобных вещей. Визерис почувствовал, как в нем поднимается волна разочарования. — На что ты намекаешь, Деймон? — Огрызнулся он, его терпение кончалось. Деймон прислонился к стулу, не переставая ухмыляться. — Неудивительно, что Отто Хайтауэр все время пытался меня изгнать, — размышлял он. — Учитывая склонность нашей семьи к бракам с родными братьями, он должен был быть осторожен. — Ухмылка Деймона переросла в оскал, а глаза заискрились озорством. — Но, к счастью для тебя, брат, — продолжил он, не обращая внимания на растущий гнев Визериса, — ты не в моем вкусе. Даже если ты бы отрастил себе сиськи, это меня не впечатлит. Визерис в шоке отшатнулся, его челюсть отпала в неверии. — О чем ты, блядь, говоришь? — Прошипел он, в его голосе слышалось недоверие. — О том, что ты трахаешься с Отто Хайтауэром, — бесстрастно ответил Деймон, как будто в этих словах не было ничего необычного. Визерис почувствовал, как в нем поднимаются неверие и гнев. — Деймон, я уже близок к тому, чтобы вскрыть тебе горло кинжалом Завоевателя. О каком безумии ты говоришь? — Потребовал он, в его голосе звучала ярость. Деймон лишь весело посмотрел на него, казалось, угроза Визериса его не тронула. — Значит, ты не трахаешься с Отто Хайтауэром? — Небрежно спросил он. — НЕТ! — Решительно отрицал Визерис, его разочарование закипало. — А он трахает тебя? — Переспросил он как дурак. Он схватил тарелку с сыром и с досады швырнул ее в брата, но Деймон ловко увернулся от снаряда, еще больше разозлив Визериса. Прежде чем Визерис успел допросить его, в комнату ворвался сир Торн с мечом наготове, но Визерис отмахнулся от него, сосредоточив свое внимание исключительно на брате. Убедившись, что ничего не представляет опасности, Белый Плащ закрыл дверь. — Где ты услышал эту нелепость? — Потребовал Визерис, его голос был напряжен от разочарования. Деймон пожал плечами, на его губах играла ухмылка. — Рейнира услышала это от ведьм при дворе, потом я услышал это в тавернах Блошиного Дна, а потом снова услышал в казармах Золотых Плащей, — небрежно объяснил он. Непринужденное объяснение Деймона вызвало у Визериса волну недоверия. Его дочь, Рейнира, слышала эти слухи? Как он мог сообщить ей, что это было недоразумение? А как же его жена, Лейна? Если Рейнира и Деймон слышали об этом, то и Лейна, несомненно, тоже. Почему же она не рассказала ему об этом? Визерису хотелось рвать на себе волосы от досады. Неудивительно, что все вокруг вели себя неспокойно. Но прежде чем он успел ответить, дверь снова открылась, и в нее вошел его десница, Отто Хайтауэр. Мужчина перевел взгляд с Визериса на Деймона и скорчил гримасу. — Ваша светлость, простите за вторжение, но я должен обсудить с вами кое-что важное, — сказал Отто. Деймон с ухмылкой посмотрел на новоприбывшего. — А, сир Отто, любимый десница моего брата, ворвавшийся в его опочивальню без приглашения. Я завидую вашей осведомленности. — Он отхлебнул из своего кубка. — Не обращайте на меня внимания, сир. Я знаю, когда прием окончен, — заявил Деймон, когда начал уходить. Но перед самой дверью он обернулся к Визерису. С лукавой ухмылкой он очертил круг левой рукой и поднял вверх указательный палец правой, вставив его в круг в непристойном жесте. — Не бросай свою любовь! — Громко прошептал он, и его голос эхом разнесся по залу, после чего он разразился безудержным смехом и вышел из комнаты. Он хотел швырнуть в него свой кубок, но сегодняшнее откровение утомило его. Он посмотрел на Десницу, ожидающее смотрящего на него, и почувствовал, как желчь поднимается у него во рту, и попытался заставить ее опуститься обратно. — Что бы ты ни хотел мне сказать, Отто, это должно подождать до завтра. Я устал. — Сказал он, и просторец, поклонившись, ушел. — Сир Торн, — обратился он к своему белому рыцарю. — В следующий раз, когда вы впустите кого-нибудь в мою комнату без моего особого разрешения, я поменяю ваш белый плащ на черный, — сказал он. Мужчина испуганно посмотрел на него, пробормотал извинения и закрыл дверь. Как он собирается исправить эту ситуацию?