Уйти нельзя остаться 2. Три года спустя.

У Рафа заметно тряслись руки. "Ну что я ей скажу? Что?" Ливень набирал обороты, стучали капли по подоконнику, перекрывая стук сердца за грудиной, там, под пластинами. Бандана промокла и цвет из просто красного, превратился в кровавый. Дождь тëк по лицу и по стеклу напротив которого он стоял. Под дождëм можно позволить себе минутную слабость - он, дождь, всë смывает, даже кровь и слëзы. Парни не плачут, ниндзя - тем более и это правда, почти. За окном он видел еë. В голове крутились самые разные мысли, чаще бесполезные. Он не знал, что ей сказать так, что бы поняла, что бы правда услышала. Волею судеб они такие разные, но как ни крути, кое-что у них похожее есть. Кровь такая же красная и сердце, оно такое же у него, как и у неё и бьются они одинаково. Что ещë? А ещë чувства. Рафаэль хоть и антропоморф, но тоже может чувствовать. Виктория называет это "душа", а Рафаэль не спорит, молчаливо соглашаясь. Он тоже так думает. И душа ломается у всех одинаково, как и разбивается сердце. И он тоже чувствует боль, ему тоже бывает плохо. Как сейчас. Сейчас он только может водить мокрыми пальцами по стеклу, стирая бегущие струйки, что мешают обзору, мешают смотреть на неё. Смотреть сквозь стекло. Ведь он не знает что ей сказать. И как не знает. Но хочет. Он хочет еë себе. Всегда хотел. Но между ними всегда было стекло, даже когда они оказывались рядом, незримо оно присутствовало. Та грань, за которую нельзя. Я ввалилась в квартиру, больно приложившись плечом о косяк, сумка упала на пол, громко стукнув металлическими пряжками. Звук эхом пронëсся по пустой ночной квартире и я поморщилась - голова начинала раскалываться. Надо выпить ещё. Входная дверь так и осталась открытой, в замке болтались забытые ключи. Мне было лень разуваться, поэтому я, на неверных ногах, держась за стенку, протопала к холодильнику. Искомая уже початая бутылка нашлась в самом низу. - До дна. - прошептала и бездумно открутив крышку, припала к горлышку, в несколько больших глотков допив содержимое. Холодная градусная жидкость обожгла горло, дыхание перехватило и я закашлялась так, что на глазах выступили слëзы. Пустая посудина выскользнула из ослабевших пальцев на кафельный пол, разлетелись брызгами осколки. - Прям как моя жизнь, - я невесело ухмыльнулась и не без труда переставляя подгибающиеся ноги направилась в зал, под сапогами хрустело стекло. Но мне было насрать. И на открытую дольше положенного дверцу холодильника, что жалобно запищала - тоже. Пусть еë. Рухнув на диван, как была, в одежде, я уткнулась горящим лицом в подушку. Хотелось курить и блевать. На кухне с характерным звуком открылось окно, но холодильник орать перестал. Захрустели на полу осколки разбитой бутылки. Снова стало тихо, слышно только тиканье часов из спальни. Вдруг хлопнула входная дверь. "Блять,надо было закрыть..." - пронеслось в голове. Но я едва оторвав голову от подушки, тут же уронила еë обратно. В коридоре звякнули ключи, опускаясь на тумбочку. Что-то пошуршало. Шаги. Я лежала и прислушивалась, ничего не предпринимая. Сейчас мне и правда было все равно. Теперь. Уже. Едва различимые шаги приближались. Я повернула голову в сторону "гостя", но в темноте ничего не было видно, лишь высокий громоздкий силуэт на фоне окна. Оооо да. Знакомые всё...лица? Я хмыкнула: - Что ты здесь делаешь? - приговорила я заплетающимся языком. Голос звучал хрипло и гнусаво. В горле першило. Силуэт вздохнул, потоптался рядом, замер на пару мгновений, потом диван в ногах прогнулся под тяжестью опустившегося тела. - Что празднуешь? - тихо спросил низкий бархатный голос, от которого больно дëрнулось внутри, поднимаясь и захлëстывая снова чувствами. Теми, что так старательно я пыталась выключить. И ведь почти получилось. Почти. Не чувствовать, не вспоминать, не думать, не быть. Как же я не хотела никого видеть, кто бы знал. Особенно его, особенно сейчас. Как говорят - глаза не видят, сердце не болит. А теперь вот снова болит, сука. И голова ещë. Но меньше. - Есть повод, - я подтянув под себя ноги и не человеческим усилием таки оторвав голову от подушки, приняла относительно вертикальное положение, уперевшись руками в мягкую обивку. От смены положения тела меня замутило сильнее и я глубоко задышала, шумно втягивая ртом воздух. Горло отозвалось ноющей болью. Шлейф наверное сейчас стоял тот ещё, но мне было? Правильно. Всë-рав-но. - Повод, - бесцветным эхом отозвалась фигура напротив. - Я праздную... свободу, Раф. Сраную, мать еë, свободу! - я горько усмехнулась. В темноте, конечно, он видел лучше моего. Я зажмурилась, помотав головой. Незачем ему видеть мою изнанку. Ни к чему. "Улыбайся, Виктория! Ты выбрала - свободу!" - Ты о какой свободе говоришь? - Раф, а это был именно он, уставился на меня, словно прожигая дыру. И я чувствовала такой его взгляд, всегда чувствовала. Несколько блядских, крайних лет. - Мы больше не вместе с твоим братом, - я помедлила, проглотив горький комок в горле. Но продолжала заставлять себя улыбаться. - Мы с Маем расстались сегодня. - "ну вот и всë, я сказала это вслух. Озвучила." - глаза защипало, сердце больно ухало в груди, пустота снова расползлась внутри, тянущая и жгучая. Чувство утраты, потери, чего-то близкого и родного. Кого-то. Усилием воли не давая потечь слезам я громко шмыгнула носом так, что уши заложило. Это как вырванный кусок души, когда не знаешь, как ты будешь дальше. Кем ты будешь. " Улыбайся, Виктория, только улыбайся," - повторяла я про себя, как мантру. "Ты не могла остаться, ты была должна уйти. А теперь, должна улыбаться. Поэтому, не думай, просто делай" - и я делала это с собой - улыбалась, когда это настолько противоестественно, что физически больно. Всю свою жизнь я делаю то, что должна. Потому, что - так надо. - Ты...что? - голос из темноты напротив надломился весьма заметно и я уловила. Удивился? Растерялся или..? - А то, что слышал. - мне не хотелось повторяться. - Хороший повод для праздника, скажи? - Но вы же... ты же... а как?.. - Раф помялся пытаясь подобрать слова. - Зачем? - наконец озвучил свой вопрос Раф и затих. Даже дыхания не было слышно. Только раздражающе тикали часы на стене и громко билось о рëбра изнутри сердце, так, что стук отдавался в горле. - За шкафом. - я продолжала улыбаться. Щëки свело судорогой. Не приведи Господи, так и остаться, с перекошеным ебалом. Тьфу. - Ви, я не знаю, конечно, Майки ничего не говорил такого... Ты уверена? - Рафаэль задвигался и диван протяжно скипул под его весом. Я вздохнула, покачав головой, отчего меня снова замутило. - Рафаэль, - я пыталась говорить как можно ровнее, - он теперь с Тасей. Не делай, пожалуйста вид, что ты не в курсе. Ну хоть ты из меня дуру не делай, а? - губы плохо слушались. Дыхание вновь перехватило от осознания того, что меня променяли. - Я не нужна ему больше, Раф. - пошарив по карманам ветровки нашла ополовиненную пачку с всунутой внутрь тонкой зажигалкой. Закурила. Огонëк на конце сигареты ярко вспыхнул и начал тлеть, как моë самообладание. Помолчав, я протянула сигареты в темноту справа. Пальцев коснулись другие пальцы и я подавила желание отдëрнуть руку. Я не хотела прикосновений. Раздражëнно поëжилась и засунула руки в карманы. Дождалась, пока чиркнет зажигалка и продолжила: - Я много старше, а она - молодая, его ровесница, красивая, весëлая, не заëбаная работой и жизнью в общем. Ему хорошо и интересно с ней, у них много общих интересов, вообще много общего. А я случайная, нечаянная, он жалел меня, до сих пор жалеет, но я нахер этого не хочу. Он не видел меня, настоящую, понимаешь? Он меня придумал, у себя в голове, придумал и назвал чувствами, то, что на самом деле ими не было. Ему казалось, с самого начала. Я знала, Раф, что так будет. Я не знала только когда. Он не видел и не хотел видеть меня как есть, а когда появилась Тася, ему просто стало с чем.. - я поправилась, - с кем сравнивать, и такой резкий контраст оказался не в мою пользу. Но я знала, что так будет... - Ви, - голос из темноты вдруг приблизился и Раф пересел, положив ладонь на мою коленку, прерывая монолог. - Прости, Раф, я жалуюсь. Забей. - ладонь на колене сжалась. Захотелось скинуть чужую руку и сжавшись, заползти под диван. - Викс, я не думал, что до этого дойдëт, - зашептал Раф, и когда я всë же попыталась скинуть его руку с колена, перехватил мои дрожащие пальцы. - Оставь, Раф, я серьезно, всë заебись, знаешь? - я отняла у него руку и сжав кулаки до хруста, сунула их в карманы. Отвернулась и продолжила. - Так было правильно. Для него правильно. И хорошо, что всë так вышло. И я от всей души желаю ему счастья, ведь для близких мы желаем всегда только самого лучшего, для родных и любимых... - при этих словах ком в горле стал не глотаемым, а резь в глазах и носу - невыносимой. Я хватанула ртом воздух и запрокинула голову, борясь с собой и ещë эти горячие пальцы, вновь сжавшие мою ледяную ладонь нихуя не помогали. От этого невинного прикосновения нестерпимо захотелось стать маленькой и слабой, сжаться в комок и что бы мир вокруг замер, оставил меня в моменте, оставил меня в покое. Дышать стало больно и по щеке скатилась предательская капля. Затем вторая. - Уходи, Раф. Пожалуйста. - прошептала я сдавленным голосом. - Просто... уходи. - Не хочу, - его пальцы сжали сильнее. Он вдруг оказался слишком близко и почувствовав прикосновение на щеке я дëрнулась, со всхлипом вырывая руки и отталкивая его ладонь от лица. - Я вижу тебя настоящую, Вик, - Рафаэль бросив свою недокуренную сигарету прямо на пол, выдрал у меня из пальцев уже тлеющий фильтр и отправил его туда же. На полу возле дивана теперь догорали две красные точки. - Не смей, - я повысила голос, когда его пальцы поползли под предплечью, обжигая своей теплотой. На фоне моей ледяной кожи касания почти обжигали. Я так замëрзла... - Вики, разреши мне..., - его голос, такой близкий у самого уха, заставил вскинуть руки и упереться в плечи, отталкивая, не давая приблизиться. Но силы были не равны. - Я вижу тебя, - повторил Раф так близко, что я почувствовала его дыхание на щеке. - Перестань, ты же знаешь, как я к тебе... Что ты для меня.. Бля, Вики, - горячие пальцы стальными тяжëлыми браслетами обхватили запястья. - Сукааа... - я не переставала вырываться, слëзы градом катились по щекам. - Не смей, Раф! Засунь свою жалость, знаешь куда?! - заорала я сквозь рыдания, меня крупно трясло. - Вики, я бы никогда... Это не жалость, Ви, ты не.. Я не дала ему закончить: - Уходи, Раф! Отьебитесь уже от меня все! Как вы меня заебали, с участием своим! И ты еще теперь! Припëрся, что бы посмотреть?! Ну и как, нравится?! Это мне за всë хорошее, да? - я вскочила с дивана, вырвавшись из захвата, но покачнулась и упала бы, если бы сильные руки не схватили за плечи. Я била наотмашь, куда попаду, чувствуя, что объятия сдавливают сильнее, но не переставая вырываться. Словно превратившись сейчас в тугой комок злости, мне было больно от таких не заслуженно мягких прикосновений, участливой близости, тëплых слов. Мне так часто рассказывали и показывали, насколько я никчëмная и не достойная, не нужная, и ещë много чего с приставкой "не", что я в какой-то момент уверовала и смирилась с участью. Детский сад. " Я не буду с тобой дружить, у тебя родители бедные, вот у Тани - богатые родители, они угощают конфетами и у неë есть большой мяч. Моя мама сказала, что тебя твоя мама в подоле принесла, сказала, что значит у тебя нет папы. У твоей мамы нет мужа, тогда откуда она тебя взяла?" Начальная школа номер раз. "- Ты не сделала так, как тебя просили, Виктория, вот Катюша - отличница и никогда не забывает дома альбом для рисования. - Позор, Виктория! Опять тройка по математике? Как тебе не стыдно, твоя бабушка преподавала в этой школе и директор еë близкая приятельница, обязательно будет интересоваться, отчего ты учишься на тройки! - Виктория, у тебя нет совести, ты опять подралась, что скажут люди? - Что, блатная, да? Раз бабка твоя директриссу знает,значит тебе всë можно? " " - Мама, меня обзывают, не я первая начала, я дала сдачи! - плакала маленькая девочка. - У тебя нет совести, сколько можно врать? Посмотри, никого больше не обижают, а только тебя! Язык у тебя, что помело, не можешь промолчать! Меня постоянно в школу вызывают! Мне некогда, работать надо, а я должна ходить и выслушивать! Постоянно из-за тебя краснеть приходится! - кричал высокий женский голос. - Мама, я больше не пойду в школу, меня учительница выгнала с урока, мне тетрадь изрисовала девочка, которая со мной сидит, а учительница подумала что это я. - А ты сказала, что это она? - Нет, ты же говоришь, что лучше промолчать... - А что у тебя с головой? С кем опять подралась? - Я не подралась, это Ольга Григорьевна взяла меня за воротник и толкнула за дверь, я упала и ударилась головой о батарею... - Ты опять врëшь?! Не может быть такого! Бессовестная! Неблагодарная свинья!" Спустя несколько месяцев из нашего класса перевелось в другую школу четырнадцать человек, потому что классная руководительница била детей. Еë уволили, когда жалоб стало слишком много. Тогда и меня перевели в другую школу. Начальная школа номер два. "- Веди себя прилично! Молчи, пока тебя не спрашивают! Да ты пустое место, никто и звать тебя никак! Не смей реветь! Не смей, а то хуже будет! Размазня! Слабачка! Сопли вытри, смотреть противно! Опять на жалость давишь? Ты только это и можешь! Отстань со своими глупостями! Какие у тебя проблемы, вот у людей, знаешь, какие проблемы бывают, а у тебя всякая ерунда. Если бы старалась, всë бы получалось, но на тебе природа отдохнула. В семье не без урода. Тварь неблагодарная! Свинья! Дура! В кого ты такая уродилась? Вот же дерьмо растëт! Будешь так дальше учиться - после школы пойдëшь полы мыть, или дворы мести. Вон, у Татьяны Павловны дочка - умница, такая-растакая. А у Тамары Семëновны сынок - отличник, матом не ругается. Вот у того-то такие дети, одна радость, а мне за что такое наказание? Что скажут люди? Что подумают соседи? Как потом им в глаза смотреть?! Что скажут? Что подумают? Люди, люди, люди, все люди как люди, а ты?! А ты!" А ты - как хуй на блюде... Оооо, а люди говорили, часто и это словно вжигалось в подкорку, прописывалось под кожей, на изнанке, вырезалось на костях. "- Деревня, ты из какого колхоза приехала? А это что у тебя, мамины гамаши? - Ебанутая, ты вообще разговаривать умеешь? Задротка! Самая умная? Ой, слова то мы какие знаем! Отличница хуева. Носатая! Рыжая-хуижая! Эй, ржавая! - У тебя даже друзей нет! Сидишь дома, а жизнь проходит. - Мам, задают очень много, мне надо заниматься, делать уроки. - На других детей посмотри - все всë успевают, общаются, гуляют, интересуются чем-нибудь, а ты сидишь дома, как колода. Это всë твоя лень, если бы не ленилась, всë бы успевала. Лентяйка. Лень перекатная. - Тормоз! Эй, обезьяна, говорить так и не научилась? Ну да, как только с дерева слезла! Жертва аборта! Выживший выкидыш! Жертва пьяной акушерки! Лошара, смотри - а я вот отсюда спрыгнуть могу, а тебе слабо? А сюда слабо залезть? Если залезешь, а потом спрыгнешь - тогда мы возьмëм тебя в свою кампанию. Давай, прыгай если не слабо! А мы здесь, внизу подождëм. Ну давай, слабо, да? - Мне не слабо, смотрите. - я прыгаю. Всë хорошо, пара синяков и ссадин." Третий этаж. Открытое окно, внизу крыша магазина, на неë мне надо спрыгнуть, тогда меня возьмут в свой закрытый клуб, станут общаться. Может мы подружимся, если мне не слабо. Не слабо, я прыгаю. Ноги немеют от удара, я ничего не чувствую кроме жуткого мгновения полëта вниз. Левая нога начинает сильно распутать и приходится расстегнуть ремешок на сандалии - он так врезается в кожу, что нога синеет. Или синеет не от этого. - Эй, ржавчина, ну чего расселась? У меня мама сейчас с работы уже придëт, залазь давай, она не разрешает мне гостей звать, когда я одна дома, если тебя увидит - ругаться будет. - Я не могу встать, ног не чувствую. И пить сильно хочу. - У меня есть пластиковая бутылка, щас воды скину. - Рая уходит. Пару минут спустя в меня летит бутылка. Падает чуть поодаль, чудом не лопнув. Тянусь за ней, подтягиваясь на слабых руках, дрожащими пальцами никак не могу открутить крышку. - Всë, мама пришла, пока-пока! - раздаëтся сверху голос Раисы. Я задираю голову как раз в тот момент, когда окно захлопывается. А я сижу и понимаю, что самой мне не спустится... На первом этаже живëт инвалид, дядя Толя. Он точно дома, надо попросить помощи, только доползти. Пить хотелось уже просто адски - бутылку открыть я так и не смогла. Правая нога немного отошла и я слегка могу ей шевелить, но в основном работают только руки. Спустя время, как мне показалось, целую вечность, я справилась, добравшись до балконной двери. К слову, планировка дома была интересной, "на здании - здание". Внизу располагался банкетный зал и магазины, а поверх - жилой пятиэтажный дом. У квартир с пятого по второй этажи были балконы - лоджии, а квартира первого этажа вместо балкона имела выход прямо на крышу банкетного зала. Помню, я всегда завидовала людям, что жили в таких квартирах - это было очень круто - вышел и столько места, где можно было бы поиграть. Не помню, как звали жену дяди Толи, она каждую весну выносила на крышу много-много разных цветов в горшках, красиво их расставляла, подметала свой пяточек перед окнами. Их сын натягивал бельевую верëвку от окна до низа балкона второго этажа и она выносила большой эмалированый таз с постиранным бельëм, что бы развесить его на солнышке, за разноцветные прищепки. Ещë она кормила голубей - почти у самого края крыши сыпала пшено и голуби вперемешку с воробьями прилетали и копошились живой кучкой какое-то время, постепенно разлетаясь. Сама она выносила старый деревянный стульчик и садилась в теньке вязать. В маленькой пиалке рядом с ней прыгал быстро тающий клубок ниток - она всегда его так ложила, что бы не убегал. Я очень любила за ней наблюдать, мы жили в соседнем подъезде на четвëртом этаже и мне было всë хорошо видно... - Дядя Толя! - я постучалась и стала звать соседа. А он инвалид-колясочник, парализован ниже пояса. Пару минут спустя мне ответили: - Кто там стучится, еб твою мать?! - Это я, дядя Толя, Вика, соседка ваша с четвëртого, внучка деда Миши, - я прислушалась. - Викуся, ты что делаешь на крыше?! - Я упала из окна и кажется, ногу сломала... - навернулись и покатались из глаз слëзы, но я быстро стëрла их подолом футболки. Нельзя плакать, мама накажет. Плакать нельзя. Не знаю, сколько я так просидела, видимо отключилась. Пришла в себя, когда меня взяли на руки и стало очень больно. Это сын дяди Толи прибежал с работы когда отец ему позвонил - сотовых телефонов тогда ещë не было, только проводные, стационарные. На них номер набирался прокручиванием диска и трубка соединялась с аппаратом смешным толстым проводом, в виде мягкой пружинки. Помню, что солнце уже садилось. Я на руках соседского сына, почти теряя сознание от боли, просила: - только не говорите маме, что я из окна прыгала, она меня убьëт, скажите, что с домика во дворе, пожалуйста.... И я не плакала, нельзя плакать. И стало темно. Дальше была больница, гипс, долгая реабилитация. Переломы, разрыв связок, миниска, компрессионный перелом позвоночника. С тех пор я стала бояться высоты. Старшая школа. "- Так-то сверху фигура у тебя ничего, но жопа - жееесть" - однажды сказал мальчик, который очень нравился и как итог - изнурительные занятия спортом и почти что полный отказ от еды. Вишенкой на торте стал диагноз: нервная анорексия. Но я выкарабкалась, только спорт на грани мазохизма так со мной и остался, что бы, не приведи господь, однажды снова не услышать от любимого человека про толстую задницу. "- Рыжая, с таким носом, кто тебя любить будет," - и тогда цвет волос сменился на чëрный и при первой же возможности, на все накопления за несколько лет - ринопластика. - У тебя отец не родной, а родной что, убежал, как тебя увидел? Парень, с которым встречалась целый год, поставил ультиматум - если я ему не "дам", то мы расстанемся. Так и сказал: - Давай не будем, а если будем, то - давай! " Поскольку и у него и у меня всегда кто-то из родителей был дома, а денег, что бы снять номер, или квартиру, что угодно - не было, "первый раз" у меня был ночью, на улице, в кустах. Он просто развернул меня и нагнул, задрав юбку и сдвинув вбок трусики и не выразительно трахнул. Дëрнувшись раза четыре, он вынул и спустил мне на спину, большая часть пришлась на многострадальную юбку, о которую он и вытер свой конец. Потом долго спрашивал, как мне понравилось - я отвечала, что очень, а на самом деле в голове по сей день вертится аналогия с прививкой: вот ты заходишь в кабинет, подставляешь руку, а вокруг ещё атмосфера такая, запах специфический и зажмурившись, ждëшь, когда будет больно - и тут тебе говорят, что всë, свободна. И ты такая: - Как? Вот это и всë, что ли? А когда будет больно?" Вот примерно так я до сих пор и вспоминаю свой первый опыт. Было "никак". Потом пару раз ещë у нас с ним было в лифте, на улице, в подъезде - и всегда "никак". Очень долго я думала, что это я такая не правильная. А спустя несколько месяцев мы расстались - вернее, я прекратила с ним общение, после того, как на дне рождения подруги, он, мой парень, нагнул "подругу" прямо на праздничном столе. Все вышли на улицу, на перекур, а я одна не вовремя вернулась обратно и как раз их застала, "в процессе", так сказать. Потом, периодически мы с ним пересекались в одной компании и он "по секрету" поделился, что у него новая девочка, но у неë ещë никого не было и для "первого раза" он снимал номер в гостинице - ведь она же девочка ещë была, ей нельзя было "как с тобой, на улице". И ещё много было всякого. Такого. Больного и стыдного. Насилие, травмы и боль. Расчерчивая кожу шрамами, а душу рубцами. И время не лечит, оно лишь выключает эмоциональную составляющую, но врезавшиеся в память картины, из лиц, из слов - они навсегда. - Ви, перестань, послушай, - голос над головой лишь сильнее выводил из себя. - Нихуя! - я упëрлась растопыренными пальцами рук в грудной пластрон, пытаясь увеличить дистанцию. - Это ты послушай! Уëбывай нахуй, сейчас же! Чего ты вообще припëрся?! Тебе скучно стало, что ли? Захотелось шоу? И как? Получил?! Насмотрелся?! Уëбывай! Пусти, сукаааа! Отпусти меня!!! Видимо поняв, что на адекватный диалог расчитывать не стоит, Раф с силой прижал меня к себе, обездвиживая. Его широкая ладонь опустилась на затылок, вжимая меня щекой в пластрон, губы коснулись макушки и горячо шептали что-то, а я орала и плакала, надрывно и горько, от злости и обиды, от бессилия и горечи, что так долго, практически никогда не находили выхода, тяжёлым бременем оседая внутри, сковывая ледяными кандалами, погребая под собой. - Я свободна, Раф! Я больше ничего и никому не должна! Теперь я сама по себе, я свободна... Я свободна, сука, я.. Никогда больше, не хочу больше, никогда, не хочу! - сил во мне оставалось всë меньше и я уже просто, не вырываясь больше, затихая плакала, уткнувшись в плечо Рафаэлю. - Я свободна,свободнаааа...- ноги подогнулись и я стала оседать на пол, но была подхвачена сильными руками, которые держали, не давая упасть. Раф усадил меня к себе на колени. Гладил нервными движениями по плечам, голове, спине и говорил, говорил. Я долго не разбирала слов, но постепенно восприятие возвращалось, выхватывая обрывки. - Я не уйду, Ви, не хочу и не собираюсь даже, перестань, не плачь, дыши, я здесь, никуда не уйду, с тобой останусь, я рядом, здесь буду, только не прогоняй, я с тобой, я хочу быть с тобой, сколько хочешь буду рядом, только позволь, пожалуйста, только не плачь, я люблю тебя, я так тебя люблю... Тикали часы, дыхание приходило в норму и пустота внутри уже не давила болью на рëбра, а словно стянулась, уменьшилась в размерах, не жгла и не пульсировала как пол часа назад, всë больше слабея под чужими руками на плечах. Спустя время я смогла вздохнуть полной грудью - пропали сдавливающие горло холодные тиски. Под щекой мерно вздымалась и опадала широкая грудь, покрытая костными наростами, под которыми, я отчëтливо слышала - билось сердце мутанта. Он не шевелился и не издавал ни звука, его ладони держали за плечи, обхватывая полностью, в силу размера. И от этого его молчаливого участия становилось всë легче и легче дышать, хоть и было стыдно за свою не сдержанность. - Раф, - позвала я каким-то чужим, осипшим от рыданий голосом. Он вздрогнул и стал покачивать меня в руках, всë так же прижимая к себе, прижимаясь подбородком к моей макушке. Я кашлянула, хлюпнув носом. - Раф, я не хочу жалости, пожалуйста, только не ты. Не поступай так со мной. Прошу тебя, - мне не дали договорить пальцы, потянувшие вверх за подбородок, заставляя поднять голову. Я зажмурилась, избегая взгляда глаза в глаза. Видок у меня сейчас был походу тот ещë. И стыдно, просто пиздец как стыдно, за то, что не сдержалась и вывалила на него всë это дерьмо, нахрена ему?... - Ты ошибаешься, - Раф как то обречëнно усмехнулся, - у меня, знаешь, свои скелеты в шкафу... - он замялся, но я впилась в него воспалëнными глазами (наврядли его ещë можно чем-то удивить - он видел уже многое, если не всë. И ничего, сидит, терпит). - Спасибо тебе, - я слабо улыбнулась в темноту. - В любом случае, спасибо, Раф, что ты здесь...- я подбирала слова,- и извини за этот...за эту...сцену. Это вышло случайно, я не хотела что бы ты... И то, что тебе пришлось...бля. Прости правда, я... - Нихуя, - чужие пальцы на плечах сжались. - это не жалость, я тебя не...- темнота передо мной вздохнула - я хотел быть здесь, Ви. Я пришëл, как много раз до этого, что бы увидеть тебя. И мне не важно твоë состояние, если тебя так парит - забей. Мне важно быть рядом, с тобой...любой.- Раф замолчал, такой напряжëнный, что его дыхание стало поверхностным и пульс зачастил. Я не смела перебивать, затаив дыхание. - Это не жалость ни разу, - он продолжил уже шëпотом, с проскальзывающими рокочущими нотками, - это необходимость, когда тебе нужно, хоть бы просто увидеть... Потрясëнная таким потоком сознания, я закрыла глаза и упëрлась горячим лбом в верхнюю часть пластрона. Голова кружилась - и виной тому алкоголь был лишь отчасти и он уже практически выветрился, а вот от того, что происходило прямо сейчас меня вело значительно сильнее и круче. "Вечер откровений" - пронеслось в голове и казалось, что ещë больше обалдеть мне просто некуда. И вдруг... - Я люблю тебя, Викс...- сдавленно прошептала темнота. Я резко распахнула глаза, окончательно теряя связь с реальностью. Видимо, я молчала слишком долго. Руки на плечах дрогнули, отпуская и резко стало холодно. Но внутри шевельнулась и поползла по венам тоненькая струйка тепла. И стало страшно. Это не может быть правдой, ведь не может? Во рту пересохло и я насухо сглотнула. Если я поверю что это не сон? Ведь я хотела, так давно, и не могла даже мечтать о подобном, ведь он никак не давал понять, с той самой ночи, когда...Откуда мне было знать, что такое возможно? А теперь... Теперь можно? Поддавшись внезапному порыву, я неверными пальцами дотрагиваюсь до его лица. Жëсткая кожа под пальцами такая прохладная, но гладкая на ощупь. Различая в темноте лишь силуэт, я перемещаю пальцы туда, где губы пересекает шрам, особенно заметный над верхней губой. Мне не нужно видеть, я помню его лицо до мелочей, словно отпечаток под веками. И сколько раз, во сне и в мыслях, я касалась его, вот так, впитывая тактильные ощущения, желая большего. Он не отстраняется, по ощущениям - даже слегка прижимается губами к пальцам, а ещë я чувствую его улыбку, проследив весь контур губ по кругу. Горячо выдыхая мне в ладонь, его рука ложиться мне на поясницу, едва касаясь, приобнимая, нерешительно, легко, ожидая отказа? Нет, ни за что! Ведь только небо знает, сколько раз я себе представляла его руки и губы, его касания, и теперь, в реальности, всë оказалось намного круче, так, что я покрылась мурашками. - Обними меня, Раф, пожалуйста, - я заëрзала на его коленях, устраиваясь удобнее, подставляясь по его ладонь, прижимаясь теснее, обмирая от осознания,что это действительно происходит.Рука ускользала, но мне было так нужно, что я снова попросила, отстраняясь ненадолго - только что бы перекинуть через него колено и сесть верхом - лицом к лицу. -Прошу тебя, Раф, обними меня, мне так нужно... - когда я сжала его бëдра своими, он горячо и прерывисто выдохнул мне в ладонь, немного сместившись вниз и наконец, его ладонь прижала к себе, заставляя прогнуться в пояснице. Раф был большой, гораздо больше Майка и сидя вот так, на нëм верхом, я оказалась максимально распяленой - мои колени были так широко разведены в стороны, что я теперь прижималась самым чувствительным местом к низу его пластрона и остро ощущая растущую выпуклость под ним. Даже в самых откровенных фантазиях я не могла представить, что сейчас происходило в реальности. Раф так близко, настоящий, такой большой, сильный, тяжело дышащий Раф. О боже господи. Я потянулась к нему второй рукой, обхватывая щëку, не веря в то, что происходит и мне правда можно его касаться, он не сопротивляется, даже наоборот? И это не бред и мне не снится? Правда можно? Мою ладонь обжигает дыхание, его ладонь на спине прожигает сквозь ткань, сдвигает ветровку вверх, вместе с футболкой и голой поясницы касаются прохладные пальцы, его пальцы. Внутри всë переворачивается, как от перепада высоты на аттракционе. Он шумно тянет носом воздух, а я напротив шумно выдыхаю: - Боже, Рафаээээль.... - прижаться бы ещё теснее, к пульсирующему бугру под собой, но сильно мешает одежда. Но мне нужно, я не могу, ещë чуть сдвинуться. И затаив дыхание я качнувшись, притираюсь к внушительной уже выпуклости. У него вырывается сдавленный вздох и второй рукой он тихонько тянет за рукав. Я понимаю без слов, выпутываясь из толстовки. Его ладони сжимаются чуть выше моих коленок и замирают. Я же скольжу руками по грудным пластинам вверх, минуя стыки, огладив по кромке перехожу к плечам - что бы обхватить, длины ладони не хватает даже близко, и всë, что могу, это проследить пальцами рельефные контуры до запястий, скрытых под напульсниками. От прикосновений ладони начинает покалывать, я не могу оторваться от изучения гиганта, провожу по стыкам пластин на животе и груди. Пластрон, весь испещрëнный царапинами и сколами, практически не имеет гладких мест. Я плохо вижу в темноте и от этого ещë острее чувствую ускоренное биение сердца под ладонями, частое дыхание и его взгляд - он тоже смотрит на меня, своими невозможными глазами, но практически не касается, так и сидит, стиснув мои бëдра. - Раф? - шепчу я, прижимаясь грудью, обвиваю руками мощную шею. - всë хорошо? - я касаюсь губами щеки, трусь носом. - Ви, я так не могу, - он откинул голову на спинку дивана, удерживая меня за плечи от дальнейших действий. - Ты не в себе, и то, что происходит - насилие, а я не насильник, так что... Я не хочу "такой" благодарности. Тут мне потребовалось некоторое время, что бы осмыслить им сказанное, но когда до меня наконец дошло, внутри всë похолодело - будто ледяная вода полилась за шиворот. Тëплая, маленькая искорка внутри, так и не превратившись в полноценное пламя, с шипением погасла, оставляя после себя приступ тахикардии и привкус горечи во рту. В голове начало проясняться. Вдох - я медленно отстраняюсь, скидывая его руки. Перетекаю с нагретых колен на холодный диван. Выдох - я встаю и молча иду в сторону кухни. Там точно была ещë бутылка. Прохрустев по стеклянному крошеву к холодильнику, распахиваю дверцу и слепну на секунду от яркого света лампочки-подсветки. Практически наощюпь нахожу искомое, потянув за ледяное горлышко. Крышка летит на пол - глоток. Вдох - выдох. Походу я не дышала всё это время. Шаги за спиной. Да сука. Пора сворачивать это всë, вон - мне ещë стекло собирать... - Уëбывай. - горло драло от ледяного пойла и я откашлялась. Собраться, никаких истерик больше, твоя изнанка - она только твоя, ни для кого, только для себя самой. Права была мама, всегда права - нельзя плакать, никогда. Слабых добивают. - И не приходи больше, совсем, - несколько глотков прямо из горлышка и язык и нëбо начинает покалывать. Меня трясет и бутылка стучит о зубы, пока я пью. - Не заглядывай в окна, не рисуй на стëклах, не видеть не чувствовать тебя больше НЕ ХОЧУ! - на последних словах я не сдержавшись, срываюсь на крик. - Никогда больше! Слышишь меня?! Не смей! Убирайся вон из моего дома! И забудь сюда дорогу! - с размаху швыряю бутылку в Рафа, но тот ловит еë в полëте, почти не пролив содержимого. - Ви, спокойно... - выставив перед собой руки с зажатой бутылкой, он приближается, а мне до зуда в заднице хочется развернуться и прыгнуть в окно, лишь бы всë побыстрее закончилось. Его голос приближается: - Я не понимаю, что... - но договорить я ему не даю: - Охуеть, Рафаэль! Да как ты вообще?!.. Ох, бля... Считаешь, что я уже настолько конченая, что ебусь из благодарности? Вот моë спасибо, возьми за сиськи? Трахни меня в знак моей признательности?! А если спасибо БОЛЬШОЕ - то я ещë и отсосу, так, блядь?! Такого ты обо мне мнения, да? - я тяжело дышала от ярости и обиды. Алкоголь не брал, видимо, выходил вместе с паром из ушей. - Какого?.. Так, стой, - Раф щëлкнул выключателем и кухню затопил яркий свет, открывая вид на весь адов срач, что творился на полу. - Да я то стою, а вот ты уже уходишь! Выметайся, Раф, нахер с пляжа! - Виктория... пиздец, просто... Я не это имел ввиду, когда говорил, что.. - он медленно подходил, пытаясь сократить дистанцию и зайти немного сбоку. Я была резко против этого. Сунув руку за спину не глядя, что бы не отводить глаза от вражины, на подоконнике нащупала сковородку. Есть курить. Не сдамся без боя. - Не подходи! - подоконник упëрся в поясницу - дальше отступать было не куда. - Так, всë, брэк. Давай поговорим, выкурим и обсудим, ты не так поняла, Ви, успокойся, - шаг, ещë шаг. - Уебу, -процедила я сквозь зубы, не моргая глядя, как жадно отпив из бутылки, Раф сделал ещë шаг навстречу. Выставленная передо мной ладонь, другая рука протягивает бутылку мне :- Смотри, "бутылка мира"... На, вот... - ещë шаг... - На! Вот! - я вскидываю руку с зажатой сковородкой и со всего маху опускаю еë на голову Рафа. Роста не хватило, поэтому получилось по лбу. И был слышен гул. Больно отдалось в руках почти до плеч. Секунду мы ещë смотрели друг на друга - я со злостью, он - расфокусированно моргая. Затем неловко качнувшись, мастер сай стал заваливаться на бок, оседая. Подсечки я не ожидала - что-то больно врезалось под коленом, в полëте я увидела свои ноги, висок прострелило огнём и после яркой вспышки кухня закружилась в цветном водовороте. Последней мыслью было: "Я убила Рафа!" Гул в ушах перешëл в свист и на самой верхней ноте начал таять, стало слышно тиканье. Тик-так. Тик-так. Тик-так. - Хуяк, - прошептала я одними губами и скривилась от страшной головной боли. Всë, теперь точно куплю электронные часы, у них и подсветка есть, а ещë они не тикают, так ебливо и громко. А эти - выкину нахуй. Тик-так. Тик-так. Я застонала, не в силах выносить отдающий прямо в нервные окончания звук. - Ебите меня семеро... - не с первой попытки, но я справилась - разлепила свинцовые веки. - Ви, ты как? - надо мной появилась большая зелëная голова в красной повязке и перемазаная красным. - Ааааааай бляяяяяя! - я дëрнулась всем телом, подпрыгивая и всем весом обрушилась вниз, очевидно, с кровати, больно приложившись затылком. Из лëгких вышибло весь воздух, не давая даже застонать. - Вот идиотка! - сильные руки потянули вверх, словно я ничего не весила. Больно запульсировало в висках и сильно затошнило. Я зашипела сквозь зубы, пока мою голову вертели из стороны в сторону, ощупывая. Чужие пальцы раздвинули веки на левом глазу и я оттолкнула руку, сморщившись. - Сссделаешь так ещë раз, - я боролась с подступившей тошнотой, стараясь глубоко дышать. - и меня вввввывернет. - прошипела я сквозь зубы. - У тебя сотрясение, я позвонил Донни, он сказал, что бы до его прихода ты не двигалась. - лба коснулась божественно прохладная ладонь и я решила еë оставить. - Эмммм...слушай, ты это, извини за вчерашнее, я не мастер общения с девушками и всë такое, - его и так низкий голос вдруг стал ещë на пол тона ниже, и ещë более хриплым. - Клянусь, я ничего такого не имел ввиду, ну, того, что тебе показалось я сказал... Бляяя... Я вчера не хотел останавливаться, только я знаю, чего мне это стоило, но... Сейчас я скажу, может быть, ужасную вещь, Викс, - его рука коснулась моей ладони, несмело забирая пальцы в замок, неловко переплетая с моими, как получалось. Я же лежала тихо и возвращаясь мыслями во вчерашний вечер, понимала, что мягко говоря, погорячилась и другой на его месте скорее всего бросил бы меня валяться с пробитой башкой и просто ушëл, не позвонив в скорую. И выслушать его - это меньшее, что я могу сейчас для него сделать. - Я... Завидовал, Викс, вам с Майки... - он сглотнул, когда я сжала его пальцы в ответ. - мне так хотелось быть на его месте, что бы ты смотрела "так" на меня, что бы улыбалась мне так, как улыбалась ему. И что бы ночами ты... - я не в силах выносить боли в его голосе, перебила, зашептав: - Раф, боже, прости меня, я не знала... - его ладонь зажала мне рот, не сильно, лишь давая понять, что бы замолчала. Шершавые пальцы коснулись губ и это было... приятно. - Дай договорить, пожалуйста, потом вынесешь мне "приговор", - судя по звуку, он усмехнулся. Глаза я всë ещë боялась открывать - при самой осторожной попытке комната начинала вращаться и тошнота накатывала с новой силой. - Что бы ночами ты кричала моë имя, от моих прикосновений тебе было так хорошо, и что бы утром на кухне ты целовала меня, собирая пролитое молоко губами с моего подбородка... - он шмыгнул носом, а я очень ярко вспомнила то утро, когда Майки пил молоко прямо из пакета и облился, а я... А потом они подрались.... Голос Рафаэля дрогнул и он продолжил тихо говорить, перебирая в руках мою ладошку. - И я не жалуюсь сейчас... Ну, может, немного, - он снова подозрительно хлопнул носом. - Я искренне был рад за Майки, что хотя бы ему перепало в жизни, ведь это же почти невозможное чудо, для таких, как мы... Как я... Но это было ëбаной пыткой, смотреть на вас вместе, на тебя смотреть. С ним. И я однажды чуть не сорвался, помнишь? Но потом понял, что лучше так, пусть я буду видеть у себя под носом свой персональный ëбаный ад, но так я буду видеть тебя почти каждый день и говорить иногда... Это того стоило. Ты стоишь всего, Викс. - на руку капнуло и я поняла, что Раф.... - А вчера, пиздец просто, я вдруг подумал, что ты жалеешь меня, ну и пришëл я как раз в неподходящий момент, вывалил на тебя всë своë барахло и ты из благодарности и жалости решила и меня немного согреть... Прониклась к уроду, ну и.... А мне хотелось бы, немного взаимности... хотя, о чëм я прошу... Я долбаëб, да? Майки тебе нравился, а я?... Ну... мог бы? Тебе... понравиться, мог? - Эй, - я неловко улыбнулась, волевым усилием приоткрыв один глаз. Перед глазом всë плыло и картинка была размытой, но так хотя бы желудок не стремился поменяться местами с щитовидной железой. - Эй, мужчина, - от этого слова Раф издал смешной звук - то ли хрюкнув, то ли всхлипнув. - У тебя уже есть вся моя взаимность, на какую я только способна и ты... очень привлекаешь меня, во всех смыслах, - я улыбнулась ещё шире, представляя себя сейчас со стороны. - И урод сейчас здесь только один - это я, - я хихикнула, но тут же ойкнула от боли, хватаясь за голову. - Каково это, признаваться в чувствах крокодилу с перегаром, в слезах, соплях и помаде? - несмотря на больную голову, я все же засмеялась, протягивая руку в которую тут же ткнулись губы, прихватывая кожу и улыбаться мне тут же перехотелось. - Я люблю тебя, - прошептали губы в ладонь, так тихо, что я скорее почувствовала, чем услышала. - я так давно тебя люблю. - Я тебя тоже, - прошептала я в ответ. Дело было в ночь с пятницы на субботу, поэтому времени "на отлежаться" у меня было вполне достаточно и к вечеру воскресенья я уже уверенно передвигалась без посторонней помощи, правда, слегка прихрамывая - подсечка обернулась растяжением. Сотрясение оказалось лëгким - только над ухом была хорошая такая шишка под ссадиной, ну и мелкие порезы от стекла на предплечье. У Рафа была рассечена бровь и когда Донни узнал, как так получилось - долго ржал, но, надо отдать ему должное - когда перевязывал меня, на его лице не дрогнул ни один мускул. Сказал только, что давно обо всем догадывался, но : знать и догадываться - две большие разницы и он благодарен за доверие. А ещë его ждала Апрелька и на все мои вопросы он краснел, бледнел и отвечал, что она сама мне расскажет при встрече. С Кейси она рассталась пару месяцев назад и теперь, с моей лëгкой руки - она стала встречаться с Донни, за что он, по его словам "был благодарен мне по гроб жизни". Весьма пикантная ситуация случилась, когда Донни ушëл, пообещав вернуться и проведать к вечеру субботы,а Рафаэль остался со мной, чего я очень хотела, но не осмелилась попросить. Но просить не пришлось и он просто остался, сказав, что слишком долго мечтал быть рядом, и теперь его придется убить и вынести - иначе он не уйдет. А дальше... Я захотела принять ванну, что бы отмыть с себя "кровь и слëзы". До этого я уже умылась и насколько могла, привела себя в порядок, под неусыпным взором Рафаэля, который, смутившись, всë же оставил меня одну "на пописать". С ванной мы долго бодались, но в конце концов он сдался - набрал мне воды, добавив побольше пены. И тут вышла "заминка" - залезть самой мне было тяжело, как ни крути. Голова ещë кружилась и нога довольно сильно болела. Но желание отмыться перевешивало. Я разделась и выдохнув, повернулась, но увидела перед глазами панцирь - Раф стоял спиной, сделав вид, что не подглядывал. -Раф, - позвала я, подойдя сбоку. Его глаза были зажмурены. Неужели и правда не подглядывал? - Ты уже...? - прохрипел он в потолок, а когда я коснулась его сложенных на груди рук и он открыл глаза, вздëрнул подбородок ещë выше. - Ага, - вся ситуация меня жутко забавляла и мне вдруг вспомнились слова Апрельки, что я - коза-провокаторша. - Мммм, - Раф всë пялился в одну точку, а я хотела, что бы на меня. И сделав ещë шаг, встала перед ним, потянув за руки, заставляя опустить их вниз, что бы прижаться к тому, кого хотела так долго. Руки послушно опустились вниз и я прижалась к тëплому пластрону голой грудью, едва не застонав от осознания - с кем я сейчас. Что бы дотянуться подбородком до верхней кромки грудных пластин, мне пришлось встать на ципочки, оберегая при этом травмированную ногу. Поза "фламинго" была очень не устойчивой и мне, что бы не упасть, пришлось прижаться всем телом, обхватив при этом за шею "каменную статую". " Колосс" дрогнул, поддаваясь моим рукам - вздохнув, обнял в ответ. Глаза под красной банданой распахнулись шире. Кадык дëрнулся под кожей - вверх и вниз. Голой грудью я почувствовала, как под панцирной бронëй зачастило сердце. В свою очередь и по моим венам кровь побежала быстрее, стало жарко. Стоя в тесной ванне, с этим гигантом, я сейчас была благодарна всему, что привело меня в "здесь и сейчас", ведь не будь хоть маленького звена этой цепочки событий, кто знает, где бы я была сейчас? Была бы я той, кем сейчас являюсь? Была бы здесь, с тем, с кем хотела, миллион раз представляя в мечтах? "Сколько верëвочки не виться", да? Его руки дрогнули, отгоняя все лишние мысли и большие ладони легли на лопатки, оглаживая, опустились на поясницу. Раф опустил голову и теперь жадно впился взглядом, от которого внутри всë загорелось - столько всего там было. Он наклонился ближе, почти касаясь губами, а его ладони скользнув вниз, сжали ягодицы. Я застонала, не в силах сдержаться, прижимаясь к его бедру. - У тебя есть три секунды, что бы меня остановить, а дальше не сработает ни одно стоп-слово, - его руки всë время перемещались по моему телу и создавалось впечатление, что "дорвавшись" он никак не решит, откуда начать. - А ты хочешь остановиться? - я гладила его незащищëнные бронëй бока, между пластроном впереди и панцирем сзади. В районе от груди до бëдер, по мере того, как я спускалась ниже, под пальцами мышцы начинали сокращаться, а дыхание его становилось более шумным и частым. - Нет, я хочу проверить, несколько ты смелая, - он усмехнулся мне в волосы, горячо и щекотно. - Ооооо, ты же прекрасно знаешь, что я отбитая наглухо, - я засмеялась в ответ. - Вот настолько? - его большая ладонь переместилась мне под подбородок, на шею, заставляя запрокинуть голову и легко сдавливая. Я всë ещë улыбаясь, молча повела рукой ещë ниже и прикрыв глаза, внимательно следила за реакцией моего "Отелло". Добравшись до внушительной выпуклости под шортами, с силой провела по ней обеими ладонями, потирая вверх и вниз. От такого Раф зарычал и сдавил моë горло сильнее: - Время вышло, - он наклонился ниже, утыкаясь носом и жарко выдыхая мне в макушку. Одновременно с этим его рука соскользнула с шеи вниз, прочертив линию от ключиц, между грудей, к животу, повторяя линии шрамов. Я поморщилась. Перехватив его руку и заведя обратно себе за спину, прижалась животом как раз в районе нижнего пластрона, снова надавливая на "то самое место". " Интересно, его член может выйти прямо так, пока он в штанах? Потому что Мая нужно было полностью раздеть, что бы он..." Тут я прервала себя, посчитав такие мысли неуместными, продолжив тереться о Рафа. - Викс, скажи мне, что это не твоë сотрясение и не мой сон, и мы действительно сейчас... - его голос низкий и хриплый, словно проникал под кожу, резонируя с чем-то внутри так, что я забыв как дышать, проваливалась в чистый кайф момента, от его близости и прикосновений. Пальцы мяли ягодицы, перекатывая в ладонях и я ощущала себя сейчас совсем крошечной в руках гиганта. - Да, вроде не сон, - я улыбнулась, - и если ты не готов к такому, всë хорошо, слышишь? - я потянула его голову ещë ближе, что теперь чувствовала горячее дыхание на губах. Пальцы на руках и ногах онемели, зато кровь прилила к более важным местам. - Ну... С теорией я знаком довольно неплохо и хотел бы попробовать кое-что, если можно, - от его шëпота вниз потекла горячая волна. - Можно, всë что хочешь, - так же шëпотом ответила я и секунду спустя его рот наконец прижался к моим губам. Мир вокруг сошëл с ума, когда его губы дрогнули и расслабились. Тогда я проскользнула языком между ними и почувствовав неуверенное ответное касание языка, чуть не потеряла сознание, снова застонав. Рафаэль издал низкий звук, похожий на рык, прижимая меня к себе за попу и я подалась бëдрами навстречу,притираясь животом к паху, а пульсирующей промежностью к его ноге. Почувствовав, что меня отрывают от пола я обхватила могучую шею обеими руками, а ногами торс. Коленки упëрлись в панцирь по бокам, но мне удалось скрестить лодыжки у него за спиной, в районе крестца, при этом игнорируя боль в травмированной ноге. Стало резко похуй. Поскольку Раф имел впечатляющие габариты, я почувствовала себя "лягушкой в разрезе" - так широко пришлось развести ноги что бы обхватить его целиком. Теперь я прижималась болезненно пульсирующим местом точно по центру, прямо над пряжкой его ремня. По ощущениям, будто трëшься, пардон, писькой, о горячую каменную стенку. "Оказывается, он нагревается,когда возбуждается." И нет, это было не похоже на то, как было с Майком, всë, абсолютно всë было по другому, иначе. Позволяя вылизывать мой рот - Раф быстро учился, - я чуть не закричала, почувствовав прикосновение между бëдер сзади. Всë так же держа меня на весу и сжимая в ладонях ягодицы, Раф осмелев, коснулся пальцами между моих широко разведëнных ног. Я не отпуская шеи, разорвала поцелуй, не в силах совладать с эмоциями и запрокинув голову, откинулась назад, подставляя шею под невозможную ласку горячего шершавого языка сверху и одновременно пытаясь притереться к пальцам внизу. Что я окончательно схожу с ума, я осознала, когда Рафаэль подтянул меня ещë выше и с жадным стоном втянул мою левую грудь в горячий рот почти полностью. Пульсация между ног усилилась ещë больше и я почувствовала, что скоро кончу только от его прикосновений и издаваемых звуков. Он рычал и низко постанывал, сводя меня с ума жадными ласками, не умелыми и от этого ещë более горячими, и я извивалась и задыхалась теряясь в ощущениях, выстанывая его имя, как молитву. - Викс,... - покрытый испариной лоб уткнулся в плечо. - Я сейчас взорвусь, Ви, сделай что-нибудь, иначе я.. не знаю.. Боюсь сделать больно... - сдавленно прошептал Раф, тяжело дыша. Расфокусированный взгляд почти жëлтых сейчас глаз напротив и я киваю в ответ. - Ссм..смможешь дойти до дивана? - шепчу ему неверными губами. Я тоже очень хочу всего и сразу - так кто нам запретит? В ответ он кивает, за мной распахивается дверь - спины касается холодный воздух, но этот контраст по сравнению с прогретой ванной лишь будоражит ещë сильнее, заставляя дрожать не от холода,но от предвкушения - мы правда сейчас сделаем "это". Несколько шагов и он садится на диван вместе со мной. Мои руки начинают жить своей жизнью, помогая ему избавиться от остатков одежды - ремни, пряжки...на шорты не хватает сил и едва я расстëгиваю их и приподнимаюсь - он в очередной раз поняв без слов, стягивает их вниз, сколько хватает рук и замирает, сглотнув, под моим взглядом, ожидая. Вот так "сюрприз" - от увиденного мои глаза невольно расширяются и я нервно облизываю губы. "Так всë-таки когда он его выпустил, до или во время снятия штанов?" Из под нижего пластрона возвышается зелëный и блестящий толстый монстр. И мне на мгновение становится страшно: "А поместится?" Есть чего опасаться - он длиннее и толще, чем был у Майка. И с такими размерами мне дел иметь ещë не приходилось... Рот наполняется слюной, от... жадности! Не подавиться бы, в прямом и переносном. Видимо, я увлеклась разглядыванием - Раф подо мной заëрзал и немного откинувшись назад отвернулся, нервно и тихо рассмеявшись: - Хьюстон, у нас проблема... - Перестань, Хьюстон, - я захихикала в ответ, ловя его лицо в ладони и разворачивая к себе. - Никаких проблем, - пытаюсь говорить уверенно, но выходит не очень. - Не попробуем, не узнаем. Взгляд его выдаëт - глядит растерянно и немного испуганно, пытается отвернуться, но я не даю - целую. Потом ещë и ещë, пока плечи под моими руками не расслабляются и его руки не обнимают меня снова. Оторвавшись от поцелуя, Раф притягивает меня к себе, заставляя проехаться по нему ещë выше - при этом мои колени ещë больше разъезжаются и прямо между ног вжимается горячий и пульсирующий член, от чего у меня вырывается судорожный вздох. Подрагивающая блестящая головка оказывается чуть выше моего пупка. Вот это поворот... Я задохнулась от накатившего жара, когда Раф схватил меня за ягодицы и толкнулся бëдрами навстречу, притираясь ещё плотнее. Горячий шершавый язык широкой полосой прошëлся по шее, от ключицы до подбородка и опаляя дыханием, Раф жарко зашептал в самое ухо, выключая мозг окончательно: - Я не сделаю ничего, чего ты не позволишь, хорошо? Просто... говори со мной, ладно? - тëплая ладонь легла на грудь и осторожно сжала, пропуская сосок между пальцами, отчего меня выгнуло навстречу. Губы втянули кожу под ухом, потом ниже, заставляя откинуться назад, оперевшись о колено Рафа одной рукой. Когда мой сосок вместе с ореолой оказался у него во рту, я задрожала, ухватив концы красной банданы. Костяшки пальцев второй руки несколько раз прошлись вдоль позвоночника вверх-вниз от затылка до ямочки между ягодиц и обратно. Поëрзав я толкнула его в грудь, заставляя откинуться на спинку дивана, насколько позволял панцирь и слегка привстала, упираясь руками в его плечи. Грудь Рафа тяжело вздымалась при каждом рваном вдохе и одного взгляда было достаточно, что бы понять - его надолго не хватит. Опустив голову вниз я прицелилась и потëрлась ноющей мокрой промежностью о его ствол, сверху до низу и обратно, несколько раз, пропуская горячего гиганта между ног, тихо постанывая от усиливающейся пульсации. От моих действий Раф зашипел сквозь зубы, сразу же начав толкаться бëдрами навстречу. Обхватив ладонями за бëдра, он подтянул меня выше так, что теперь я "проезжалась" только по верхней части члена - от головки по уздечке и чуть ниже. Хлюпающие звуки стали громче, смешиваясь со стонами. Вдруг Раф прижал меня к себе, обездвиживая, но сам двигаться продолжал, толкаясь снизу и теперь его член скользил между нашими мокрыми телами. Прикосновение между ягодиц заставило вскрикнуть и выгнуться ища более тесного контакта. Ладонями он растянул половинки в стороны, пальцами массируя промежность, при этом не переставая двигаться. Очевидно, что этого ему было мало, а вот я, напротив, была совсем близко и балансировала уже на самом краю. Уперевшись в грудной пластрон мокрыми, трясущимися руками я выпрямилась, меняя угол и сдвинувшись ещë чуть вперëд и приподняв ягодицы стала медленно опускаться вниз. С меня уже так текло, что когда головка члена упëрлась ко входу и начала медленно погружаться внутрь я почувствовала только небольшое давление и пульсацию. Его стон, хриплый и низкий, заставил мышцы живота конвульсивно сократиться несколько раз. - О боже! Раф, не двигайся! - простонала я, покачивая бëдрами и сползая всë ниже. Откинувшись назад с широко распахнутыми глазами, Раф судорожно хватал воздух ртом и комкал покрывало по обе стороны от нас. Его трясло, но он послушно лежал не шевелясь. Мельком глянув вниз и обнаружив, что только на половине я снова приподнялась и опустившись ещë немного ниже чем до этого чуть не задохнулась от ощущений. Подняв голову я встретилась с Рафом глазами. От этого меня затрясло ещë сильнее. Тугой узел внизу живота болезненно запульсировал. Снявшись почти полностью я выдохнув,снова стала опускаться вниз, поморщившись от боли, но внезапно Раф подхватил меня под бëдра, удерживая на месте. - Дура, покалечишься...- почти простонал он мне в макушку приподнимая ещё выше. Уперевшись мокрым лбом ему в подбородок, я прошептала: - Раф, я, кажется, больше не могу, прости... - Я же просил сказать, если что, - прошептал он, - тебе больно? - Сейчас нет, только когда... больше половины... - от абсурдности происходящего возбуждение начало спадать, но похоже, только у меня. - Если хочешь, давай остановимся и... - Нет! - я резко вскинула голову, заглядывая ему в глаза. - Я не хочу останавливаться, мне нужно... Я хочу тебя, Раф, только... - Тссс, - Раф заткнул меня поцелуем, как до этого делала я. Перехватил меня одной рукой, а второй начал массировать поясницу, спускаясь всë ниже и ниже, потирая между ягодиц до тех пор, пока я не начала извиваться в его руках, пытаясь насадится на него сильнее. Примерно на одну треть он всë ещë был во мне и я чувствовала, как от моих движений снова затвердевает и растягивает меня внутри... Обхватив член ладонью подо мной, он провëл по стволу снизу вверх, до того места, где мы соединялись и потëр вокруг, начав мелко и поверхностно толкаться снизу вверх. - Раф, уже хорошо... Пожалуйста, глубже! - почти привыкнув к толщине, теперь я хотела опробовать глубину. Мне было не страшно, я доверяла Рафу и точно знала, что он скорее сделает больно себе, но не мне. - С ума сошла.... Я не могу... - от моей просьбы он даже почти остановился. - Бляяя, придумай что нибудь, Раф, пожалуйста, мне нужно, ты мне нужен, Раф! - я двигалась в такт, насколько позволяли его руки. - Держись, - дождавшись пока я обхвачу его за шею, Раф поднялся и скинув меня на спину, навис сверху. - Мы только попробуем, ок? - его губы скользили по коже, руки гладили бока, внутреннюю сторону бëдер, разводя мои ноги в стороны, заставляя обхватить себя коленями. - Раф, я сейчас умру просто, - простонала я поднимая ноги повыше к груди, что бы ему было больше места. Плавное движение и я вскрикнув, подаюсь навстречу, Раф надсадно низко стонет надо мной, покачивая бëдрами, заполняет собой, но ещё сдерживается... - Ты как? - шепчет срывающимся голосом. - Сильнее, я почти... Я уже... Стало больно лишь на секунду, а потом боль, замешанная на удовольствии, или удовольствие на боли, заставили меня почти плакать от ощущений, невыносимых и запредельных. И когда низко застонав, он потянул меня за бëдра насаживая на себя - мир взорвался всеми возможными цветами и я ослепла и оглохла в моменте - так долго скручиваемая внутри пружина распрямилась, разрывая на осколки, уничтожая и рождая заново из ничего. - Эй, ты меня слышишь? - из мягкой обволакивающей пустоты меня звал голос. Походу, давно уже звал. -Мммм? - я пошевелилась на пробу, тестируя себя на наличие "поломок". "Поломок не обнаружено" - пронеслось в голове и я хмыкнула своим идиотским мыслям. Память услужливо подкинула недавние события и я с удовольствием прокрутила особо "вкусные" моменты. Приоткрыв один глаз я встретилась с нависшим надо мной обеспокоенным лицом. "Эти глаза ааа напротиииив" - запела я про себя и засмеялась, притягивая Рафа к себе за шею и целуя глубоко и мокро - так, как хотелось. - Мммм...Викс, - Раф застонал в поцелуй, отодвигаясь. - Скажи, что ты в порядке и я тебя не покалечил... - Рафаэль, - села подтянув покрывало на ноги. - Я в порядке и ты меня не покалечил, - я стала шарить руками по дивану, заползая пальцами под единственную оставшуюся подушку (остальные попадали в процессе) и по всем стыкам в обивке. - Курить? - я кивнула. Раф перегнулся через спинку дивана и пошарив по карманам штанов, выудил оттуда пачку сигарет и зажигалку. Прикурил сразу две, протянул мне одну и я, затянувшись, чуть не застонала от удовольствия. "Как мало нам для счастья надо", подумала я, глубоко затягиваясь и подползая к Рафу поближе. Сев на что-то мокрое и липкое я ойкнула и пересела голой попой на колено Рафаэля. - Извини, я кажется испортил диван, - Он отвернулся, делая вид, что его внезапно заинтересовал вид из окна. - Мы испортили, - я засмеялась, садясь на него верхом, лицом к лицу, утягивая в поцелуй, со вкусом сигарет с ментолом.