~~~
Осеннее солнце в Уилтшире было в этом году частым гостем. Всё ещё зелёные газоны Малфой-мэнора тянули к ускользающему теплу свои тонкие короткие стебли. Пытаясь напитаться светом, и снова вырасти. Однако всем их потугам не суждено было сбыться. Во всяком случае, в той части, которая прилегала к открытой террасе, возле которой сейчас двое сорванцов отчаянно мутузили друг друга. Непосвящённому человеку было бы сложно разобраться, из-за чего возник спор, подобный этому. Который бы требовал не просто выкриков и слов, а должен был непременно сопровождаться ударами маленьких кулачков и разорванной тканью одежды. Но не их наблюдателю. Люциус Малфой с легкой усмешкой следил за происходящим. Не вмешиваясь, не отвлекая, не сетуя на порванную ткань. Он был свидетелем их спора с самого начала. Но то, как оба ребёнка выражают и отстаивают свои аргументы, забавляло его. Именно поэтому он не спешил разнимать и вмешиваться. Дети уже раз пять кубарем прокатились по траве, вскочили, и снова успели вцепиться друг в друга… — Ты лжец! — кричал черноволосый мальчик, пытаясь ударить друга в худое плечо. — Он не самый злой пожиратель! Твой отец был похуже! — Да что ты вообще можешь знать о моём отце! — не уступал ему светловолосый, отпихивая от себя тонкую руку товарища. — Да всё я про него знаю! И они снова кинулись доказывать друг другу своё преимущество в споре уже не аргументами, а силой. По террасе стелился звук быстрых тяжелых шагов, совершенно не слышный для детей, но отчетливо уловимый Люциусом Малфоем, которому даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто так торопится прекратить это милое представление. — Так сложно разнять детей, чтобы они не поубивали друг друга? — голос Драко был напряжен и взволнован. Стараясь обогнуть отца, стоящего у ступенек и преграждающего ему путь, он был остановлен ленивым взмахом старинной трости, которая столь привычным движением уперлась ему в грудь отточенными клыками. — Не стоит вмешиваться, Драко. Всё под моим контролем. — Под твоим контролем они снесут друг другу головы, и твоя полетит следом, когда вторая сторона родителей обнаружит столь вопиющее нарушение вами же установленных правил. — Здоровая потасовка ещё никого не убивала, Драко. — Помнится, в моём детстве, ты вообще был против потасовок, предпочитая бить врага словами. — Ну, они же не я. Их уровень владения словом равен уровню владения кулаками. Так что, лучше смотреть на раны от аргументов, чем слушать необоснованный лепет. — И что на этот раз? — Драко нехотя отступил, обходя отца и опираясь руками о перила балюстрады. — Близнецы твоей подружки из семейства ящериц рассказали свою версию событий десятилетней давности, — по лицу Люциуса едва уловимо прошлась лёгкая гримаса. — И что сказала Луна? — Драко невозмутимо повернулся к отцу. — Видимо, миссис Саламандер была слишком занята, чтобы пояснить это недоразумение. — Так и в чём суть? — Драко развернулся, опираясь бедром о балюстраду, и разворачиваясь к Люциусу, отслеживая его эмоции взглядом. — А суть в том, что твой сын теперь в курсе, что именно ты убил самого доброго «дядю волшебника Дамблдора», а сын Северуса в курсе, что его отец «грязный поганец, который работал на злого дядю Змея». Драко фыркнул, всем своим видом выражая негодование. — Луна не могла. — А я разве сказал, что это она? — Люциус удивленно развернулся к сыну. — Я сказал, что близнецы Саламандер донесли. — Откуда они вообще это взяли? — А вот это уже вопрос непосредственно к самой Полумне Саламандер. И состоит он в том, почему именно и зачем, она дала детям злобную брошюрку последователей правдивой истории Великой битвы. — Придется спросить, — Драко задумчиво обернулся к детям, которые устав махать кулаками, теперь просто злобно пялились друг на друга. — Не стоит, — Люциус задумчиво осмотрел горизонт. — Когда-нибудь нам всё равно пришлось бы рассказать им не приукрашенную правду тех событий. Теперь мы хотя бы понимаем, что они — готовы слушать. — И как ты собираешься им это преподать? — А как преподают истину всем детям? — усмехнулся Люциус, и сделал шаг к лестнице. — Я расскажу им сказку…~~~
Трактат о метках. Черновики Северуса Снейпа.
Вы когда-нибудь задумывались о том, что значит для жизни человека, будь он магглом или же волшебником, появление метки? Вы когда-нибудь задумывались о том, как сильно на нас всех влияют последствия необходимости жить под диктовку обстоятельств непреодолимой силы? Вы когда-нибудь верили в то, что сможете этому противостоять? Думаю, нет. Мы все и всегда воспринимаем подобное под эгидой постулата: «Магия знает лучше». Это для нас и аксиома и теорема, которая лишь изредка требует доказательств. И мы послушно принимаем новые условия игры, и разрываем устоявшиеся связи, или же с головой ныряем в новые предложенные варианты. И никто и никогда не думает о том, что мы разрушаем чьи-то судьбы, мы ломаем людей, мы сами вынуждены страдать под гнётом магии, которая всегда знает лучше. Я бы тоже никогда не задумался о подобном. Мне подобное было чуждо. Я не имел права на многое, как и вообще — так мне тогда казалось — жил взаймы. Но то, что случилось после Великой победы над тем, кого нам всем было нельзя называть, существенно изменило не просто ход истории. Это коснулось меня самого. Моих друзей. Женщины, которая стала для меня новым светочем. Именно ради неё, я нашел в себе силы раскрыть старые дневники и вновь углубиться в изучение тех потоков, которые контролируются той, которая знает лучше. И это, в последствии, спасло не только меня самого, но и многих из тех, чья жизнь после Великой победы сломалась под давлением новых обстоятельств.~~~
Дети сопели, выражая своё нежелание соглашаться, но понимая, что само послушание неизбежно. — Дабы разрешить ваш, безусловно взрослый, конфликт, — Люциус сделал паузу намеренно, наблюдая как скривились лица мальчиков, откидываясь поудобнее в своё кресло, и едва уловимым жестом давая домашнему эльфу разрешение подбросить дров в камин и принести поднос. — Я расскажу вам одну интересную историю, которая затрагивает не столько вас, сколько нас всех, кто живёт в этом огромном поместье. — Всех? — Скорпиус с интересом взглянул на деда. Уж чего-чего, а тайн в мэноре хватило бы на добрую тысячу и одну ночь сказок, если бы все его обитатели решили бы чем-то поделиться. Но его дед был не из тех, что рассказывает истории. И уж тем более не так добровольно. А это значило лишь одно: они с Леоном узнают ещё одну тайну рода, имя которого до сих пор заставляло некоторых испуганно делать шаг назад. Скорпиус взволнованно перевел взгляд с деда на друга и смешно выпучил глаза, словно говоря: «Видал, как нам повезло? Нам не влетит за ссадины!». Леон нахмурил лоб, становясь так похожим на своего отца, и скептично поджал тонкие мальчишеские губы, копируя мать. — Всех, Скорпиус. Но при одном условии. — Согласен, — тут же выпалил светловолосый мальчик, в то время как темноволосый Леон закатил глаза к потолку, всем своим видом говоря, что так просто никто и не рассчитывал отделаться. — Сколько раз я говорил вам, юный мистер Малфой, — Люциус понизил голос, заставляя детей вжаться в спинку дивана, на котором они устроились, — что соглашаться на условия не выслушав, это чревато большими магическими, финансовыми и личностными потерями? — Но… — И даже родные люди, прежде чем требовать, должны объяснить, что… Драко так шумно выдохнул, пытаясь скрыть смешок, что Люциус замолчал, склоняя голову к руке, упиравшейся локтем в подлокотник кресла, и высказывая своё невербальное осуждение сыну. — Прости, папá, — тихо произнес Драко, пытаясь побороть смех, — Ты, безусловно, прав. Никто. Даже родные. — Именно, — невозмутимо продолжил Люциус. — А давайте уже условия, — тихо произнес Леон. — Папа говорит, что нет таких условий, из которых бы не было как минимум двух выходов. — Твой папа непревзойдённый ас по части выходов, мой мальчик, — добродушно усмехнулся Люциус. — Но ты прав. Итак, условие. Всё, что я вам расскажу, вы сохраните только в своей голове, прочувствуете в своём сердце, и если захотите это обсудить — дальше семьи это не уйдет. Заметьте, я прошу добровольно… — Ну, непреложный обет на детях не практикуют, — хохотнул Драко, за что получил тут же уничижительный взгляд и властный взмах руки. — Сел, Драко. Тебе это тоже будет на пользу. Что-то во взгляде Люциуса заставило Малфоя-младшего отложить словесную пикировку на потом, и наскоро глотнув вина из бокала, что стоял на подносе, принесённом эльфами, он поспешил сесть на диван, где его тут же с двух сторон обвили тонкие изодранные ручонки, доверчиво прижимаясь к телу. Люциус немного помолчал, осматривая взглядом тех, кто сейчас вглядывался в него с молчаливым вопросом в глазах. Ещё раз взвесил все за и против, и медленно начал рассказ. — Мне не пришлось ничего выбирать. Я рос среди взрослых людей и сам, казалось, никогда и не был ребёнком. Меня всегда окружали серьёзные взрослые. Я не говорил с ними ни о чём, что было важно ребенку, ни о звездах, ни о чудесах, ни о странных существах. Я примерялся к их понятиям. Их интересам. Я говорил с ними о галстуках, о политике, о статусе крови… И они все были очень довольны, что я рос таким здравомыслящим волшебником. Я жил в одиночестве, и мне не с кем было поговорить по душам. И естественно, я вынужден был уехать учиться. Со мной не было никого, и мне пришлось многое научиться делать самому. Хоть это и было очень трудно. Я должен был или выжить или погибнуть. И я почти выжил, оставалось немного. За своим встроенным фасадом мне уже ничего не угрожало. Но однажды я услышал его. Тоненький голосок, который пробился ко мне сквозь тягучее марево моей искусственной жизни. Он был обычный. Но с таким интересом разглядывал меня самого. И рискнул спросить, так ли я виртуозен в искусстве волшебства, как красив. Я делал нехитрые фокусы, но тонкий голосок в щуплом теле лишь обиженно фыркал, снисходительно глядя на меня, словно я показывал фокусы ребёнку. Коим он и являлся. Но это — было не так. Это был маленький серьёзный взрослый, неожиданно оказавшийся в моей пустыне одиночества и красивых миражей. Так я познакомился с маленьким Принцем…~~~
Трактат о метках. Черновики Северуса Снейпа.
У возникновения самой метки есть множество вариаций, теорий и легенд. Однако научных подхода прослеживается всего два. Первый — и самый распространённый и любимый многими — духовный. Сюда подведены многие легенды многих народов: и магглов, и волшебников. У магглов особенно ценится веяние древних «лентяев» греков, которые говорили о том, что когда-то все были единым целым. Но Боги, (предполагаю, что в древних манускриптах можно ещё отыскать слово, аналогичное слову волшебник, но это ещё не проверенный факт) разделили людей, оставив им лишь «красную нить», чтобы они вечно искали друг друга. И в тот момент, когда находили — их охватывало прекрасное чувство привязанности, нежности и любви. У нас же первые исследователи магии меток всегда опираются на использование рун, которые проявлялись сами у тех, кто был связан. Не важно, какая руническая система будет описана, неизменно одно — вместо мифической красной нити у нас чётко обозначенные знаки. Метка. Принадлежность. Приговор. Но именно это и рождает второй, столь не популярный метод изучения и исследования — магический. И чем глубже я окунаюсь в историю, тем отчётливее осознаю, что метка по своей сути очень далека от романтичных идеалов кулуарных перешептываний. Метка — это система строго выверенного контроля, взвешенного решения, жестокого обозначения реальности. Метка — это то, что изменит вашу суть, вашу жизнь, и вас самих до неузнаваемости в тот период, пока вы — если вы в состоянии — оцениваете последствия разрушений, которые привносит в вашу жизнь её появление… Я не берусь судить в своих изысканиях тех, у кого метка стала первичным атрибутом: появилась рано, обозначилась сразу, и ваш партнёр таков же, как и вы. Вам всем почти повезло. Вы не знали иного, в вас не горел огонь чуждой страсти, и вы никогда не отворачивались от того, кого вы любили всем сердцем, потому что вдруг, в одно мгновение, магия решила, что у вас — есть тот, кому предназначены вы. Магия никому из нас не даётся простым даром. Мы все отдаём ей долг своими жизнями и своими деяниями. Но именно это делает её столь сильной, столь ревностно охраняющей своё наследие и свои границы, что ради сохранения нашей, не столь многочисленной популяции, она запускает механизм резервного восстановления и насильственного копирования нашего кода. После каждого страшного катаклизма, Магия запускает свой собственный код. Метку. Тёмный Лорд был лишь жалким подобием. Его метка не была и вполовину так страшна, как та, что даруется под эгидой всеобщего принятия. И не всегда Магия знает лучше…