Адамова смерть

Мы стоим друг напротив друга. Два влюблённых сердца, что прошли столь длительный и мучительный путь — готовы убить свою любовь ради собственной жизни. Спонсоры лицезрят нас в прямом эфире и восхищаются нашими взглядами, устремленными друг на друга. Два новичка из одного корпуса, что просто хотели любить, просто хотели жить дальше, но в нашем мире этому не бывать. Если все твердят, что судьба справедлива, так почему она поставила нас друг напротив друга с оружием в руках, неужели она покинула нас и пустила всё на самотёк? Мои руки крепко сжимают стрелу в пальцах, прекрасно зная, что даже если мне приставят пистолет к виску, я ни за что не отпущу тетиву. Ни за что не отпущу стрелу. Я смотрю в его поникшие голубые глаза, и хочется плакать от безысходности, так душит это все: эта чертова арена, натянутый лук в моих ладонях и копье в его грубых кистях, что прижимали меня к себе пару часов назад и лечили мои раны. Я медленно опускаю оружие, кидая его наземь. Он словно зеркало, повторяет за мной, но его взгляд... Его глаза смотрят в мои, словно мы разговариваем, не произнося и звука, и в этом диалоге так много раскрывается. Я подхожу ближе к нему, доставая ягоды из кармана, а после протягиваю их парню. Мы молчим, для чего нам слова? Кто-то из нас умрет, и мы все равно не успеем сказать то, что чувствуем, но нашу тишину прерывает он. — Пожалуйста, останься в живых ради меня и не сдавайся. Я люблю тебя, мой огонёк, — он толкает меня на землю, пока сам достаёт нож и одним резким движением перерезает себе горло, разрезая гортань, задевая сонную артерию и выпуская на свободу такую страшную, темно-алую кровь. Я кричу от боли, от страха, от осознания происходящего. Подбегая, я хватаю его тело, что пачкает меня кровью, и прижимаю парня к себе. Я плачу громко, навзрыд. Солено-горькие слёзы прожигают мои щеки, словно кислота, не в состоянии даже дышать, я кричу, кричу так, будто это поможет мне воскресить его... Я медленно целую моего любимого в лоб и поднимаюсь на ватных ногах. Мое лицо, руки и одежда в его крови, но меня это не волнует. Я смотрю в камеру, что снимала меня все это время, и в моем взгляде больше нет той красивой жизнерадостной птички. Вот она я. Победитель 74 голодных игр. *** За месяц до этого. Жаркое солнце укрывало палящим одеялом весь поселок, вынуждая потратить сил, дабы заработать хоть малейшую копеечку на воду, ведь Капитолий не щадит никого. Мы все — обычные фермеры, занимающиеся своим делом и не имеющие возможности выбраться из грязи в князи. По крайней мере живым и здоровым. Раз в год проходит Жатва — это праздник, где ты должен улыбаться, но при этом молишься, чтобы твоего имени не было в списке «счастливчиков». И к сожалению, молиться придется завтра. Крохотные улочки села были украшены различными лентами и шарами. Дети бегали и резвились, не зная, что сегодня у них могут забрать близкого человека. Вот, словно будильник, прозвенел колокол. Это значит, что все должны собраться на главной улице. Улыбка медленно сползла с лица сельчан. Женщина с золотыми волосами и в заурядном костюме, словно магнит, притягивающей взгляды, вышла на сцену. От нее веяло подсолнухом, она была такой же открытой нам — простым людям. — Приветствую вас на ежегодных выборах, — голос у нее был звонкий, словно если она посмеется, то бокал из-под шампанского взорвется, — сегодня мы узнаем имя тех счастливчиков, кому удосужиться честь пройти в новую жизнь и показать себя, — она размахивала руками, словно хотела, чтобы мы аплодировали ей. — Как вы видите… Где-то послышался выстрел, а после истошный крик. Лишь матери пустили слезу, прижимая свое дитя ближе. Это были миротворцы. По закону все обязаны явиться на жатву, а тот, кого не окажется — ожидает страшная расправа. Мое тело дрожало. Но не смотря на достаточно звонкий звук оружия, девушка продолжила с небольшой заминкой. Было видно, что после выстрела эта яркая особа растерялась, но быстро пришла в себя, продолжая играть на публику, словно ничего и не было. — Но перед этим...Хотелось бы пожелать хороших Вам голодных игр, и помните, удача всегда на вашей стороне, — с той же натянутой улыбкой продолжала она, — думаю, джентльмены не против уступить место даме, так что сначала выберем девушку, — и подойдя на тоненьких и невероятно изящных каблуках, чудная дама вытянула бумажку с именем и вернулась к микрофону. Развернув листочек, она громко и с выражением прочла имя участницы так, будто это не было отправкой на убой, а словно сейчас она выиграет миллион долларов. — И наш счастливчик это... Джулиа Джеймс! Прошу вас, поднимитесь ко мне. По моей спине пробежали мурашки. Я? Неужели из всего дистрикта только мое имя ей посчастливилось взять? Люди стали оборачиваться на меня, смотря с неким переживанием. Хотя им стоило радоваться, ведь не их имена попались под руку этой чудной даме, но никто из нас не хотел узнавать, что их друг или любимый человек в скором времени просто-напросто умрёт от рук таких же подростков, а все из-за прихоти богатеньких уродов, что наслаждались нашими смертями. Я медленно вышла из толпы и на ватных ногах поднялась на сцену. Мне было страшно. Моя мать осталась одна, отца поймали миротворцы и жестоко наказали своими любимыми способами, так что мне было за кого переживать. Оставлять женщину, что и так была в горе от потери любимого мужа, так еще и с хозяйством... Я не могла предположить, как ей будет тяжело после моей потери. Стоя сейчас перед этой толпой, я молчала и ждала следующих указаний чудной дамы. Девушка проделала те же махинации и вытащила одно мужское имя. Подойдя к микрофону, она так же громко произнесла: — И имя нашего следующего счастливчика будет... — выдержав небольшую паузу на развертывание бумажки, она продолжила, — Марк Диан! Пройди, пожалуйста, к нам, и мы, наконец, отправимся! — видимо, ее даже не смущало, куда она ведёт нас, двух подростков, что просто мечтали жить, любить и радоваться мелочам. К слову, мы жили не так уж и плохо по сравнению с другими дистриктами, и пока Марк поднимался, я успела поймать себя на мысли, что мне даже стало интересно, как живут в других дистриктах.