кельтские стрелы

      Артура немедля доставили в лазарет. Придворные лекари зашили его рану. Это было в разы больнее самого ранения. Он едва ли не выл, когда игла протыкала воспалённую плоть. Алкоголь сделал своё дело — боль немного притупилась, но все равно было ужасно неприятно. А самым несносным для Артура было то, что ему не удалось отключиться. Иногда суровые тренировки были не во благо. Поэтому юноша мужественно сносил операцию, вытерпев наложение швов до самого конца. Несмотря на бурные протесты Артура, врачи настояли, чтобы он ещё немного побыл в лазарете. Вдруг начнётся антонов огонь, или другие осложнения.       На следующий день вокруг раны появилось покраснение, а после гематома. Та область его живота опухла и немного ныла, но, к счастью для Артура, жизненно важные органы не были задеты и парень шёл на поправку. Лекари единогласно признали, что он невероятно живуч и удачлив. Войди нож хоть на миллиметр глубже, — пронзил бы жёлчный пузырь. Тери почти каждый день вилась у койки друга, за что Артур был очень ей признателен. От компании верной подруги на душе становилось теплее. Сегодня его выписали, предостерев о возможных осложнениях и попросив в случае чего обращаться.       Настроение Джорджа же пребывало на стадии между ликованием и тревожностью. В глубине сознания он понимал, что всё не могло быть так просто. Пройдоха Локсли просто не мог в тот день погибнуть там. Он чувствовал это. Вряд ли перед своей смертью Робин решил спрятаться в зарослях кустарника, чтобы шериф не нашёл его. Человек вроде Робина не сдался бы так просто.       Ноттингем поведал Мэриан о смерти Робина, умолчав возможные неточности и заранее оповестив о их предстоящем браке. Дюбуа, возможно, сейчас проливала слёзы, но Джорджа это, откровенно говоря, мало беспокоило. Разумеется, она была невероятной красоты девой с добрым сердцем и прекрасным внутренним миром, но рассматривать её в плане своей любящей супруги Монтагью даже на планировал.       Лишь как очередной объект для достижения его конечной цели.       Ну а сейчас шериф закатил роскошное торжество по поводу своей победы и предстоящей церемонии бракосочетания. Что должна была свершиться уже завтра. Один из излюбленных способов Ноттингема отбросить свои волнения — пропустить пару пинт медовухи или хорошего вина.       Столы ломились от закусок и изысканных блюд, — повара постарались на славу. По всему залу разнёсся аромат кушаний и дорогих явств. В руке Джорджа был золотой кубок, на столе небрежно валялись его сокровища, благополучно вернувшиеся в шерифскую казну, лишний раз напоминавшие о успехе схватки.       Были приглашены почётные герцоги, бароны и графы Англии, с их дочерьми и жёнами. За отвагу, проявленную в бою, Ноттингем позвал и трёх кельтских генералов. Удред вежливо отказался, сославшись на занятость, а вот Териника с Артуром приняли приглашение и сейчас находились где-то в толпе с остальными, наверняка веселясь и танцуя.       Ноттингем с трудом сдерживался от непойми откуда взявшегося соблазна будто ненарочно похвалиться перед Терой своим богатством. Он пытался спрашивать себя: «да на кой чёрт мне это вообще сдалось?», но, как не старался, ответа найти не мог. Поэтому Ноттингем решил просто плюнуть на свою странную прихоть и наконец развлечься. Он помнил, что когда он как следует напьётся, то совершенно не контролирует себя. Чем часто приносил своим слугам множество неудобств.       Но разве это когда-то останавливало безрассудную шерифскую голову? Сегодня его вечер. И он имеет полное право наконец-то оторваться.       Приговорив вторую бутылку вина, Джордж наконец начал чувствовать, как тепло и лёгкое забвение медленно растекаются по его телу и мозгу, умиротворяя напряжённый организм. После пары пинт алкоголя началась та самая стадия, когда становится наплевать на все свои проблемы, когда границы дозволенного исчезают так, будто их никогда и не было, когда смелость захватывает контроль над телом, толкая на свершения поступков, о которых на трезвую голову нам бы даже подумать было стыдно.       То же и происходило с шерифом: безмятежная радость и лёгкость сейчас захватили власть в его разуме. Он начал по-настоящему наслаждаться своей жизнью: все деньги вернулись в шерифские когти, банда Гуда сейчас у него в плену, сам Робин с большей долей вероятности мёртв, а в постели его уже поджидали пара новых девочек…       Жизнь вернулась и в прежнее русло для несчастной черни: больше нет той долгожданной свободы, что они смогли познать в Шервудском лесу; снова вкалывать дни и ночи напролёт под гнётом окаянных деспотов, снова шериф будет драть с них по десять шкур, заставляя выплачивать неподъёмные суммы, снова страх за свои жизни и жизни своих семей.       Менестрели затянули новую руладу, под которую тут же с радостью пустились танцевать гости, среди которых точно была и Териника. Ноттингем тут же поймал её взглядом из толпы.       Вместо привычного шапа и военной кольчуги девушка была облачена в изумительное платье малахитовых оттенков, под цвет её глаз. Её длинные волосы на сей раз были не заплетены в две косы или высокий конский хвост, а длинными шелковистыми прядями ниспадали на плечи и спину девушки. На голове была нежная тиара, украшенная изумрудиками. Она смеялась и болтала со своим другом брюнетом. Правый бок парня был туго перевязан бинтами, сейчас скрытыми под коричными одеждами. Как его там зовут? Джордж даже не видел малейшей причины, по которой ему стоило запоминать имена его гостей. Но только её сладкое имя всё никак не желало улетучиваться из его памяти.       Глядя на Теринику в таком виде, Ноттингем впервые по-настоящему обратил внимание на то, как она красива. Можно было даже подумать, что это дочь какого-то богатого герцога, или даже самого короля, но уж явно не воительница. Поймав на себе взгляд шерифа, уголки её губ приподнялись в мимолётной, но такой искренней улыбке. Сердце Джорджа пропустило удар, а кровь в венах начала вскипать. В желудке вдруг закопошилось что-то странное. Это что, черви?! Неужели они как-то попали в блюда? Как вообще очутились внутри меня, задавался вопросами шериф. Червячки начинали ползать ещё быстрее, стоило заметить Теринику даже просто боковым зрением.       Ни разу он ещё не испытывал такого сильного влечения в сторону женского пола. Для него все женщины были не более чем простым объектом удовлетворения своих прихотей. Отношения как к чему-то большему и в помине не было.       Но она… Эта кельтская девчонка творила с его сердцем невероятные вещи. Плотина для удержки чувств, которые Монтагью упорно игнорировал все это время, сейчас рассыпалась на брёвнышки под действием вина и медовухи, окончательно одурманивших его разум и её лёгкой улыбки.       Джордж внезапно осознал, что ни секунды больше не проживёт, если сейчас не прикоснётся к её губам. Так вот от чего ему в последнее время было так грустно. Вот почему он так хотел помочь её другу. В трезвом состоянии он даже бы не отважился подумать об этом, взглянуть на подругу по бою под таким углом. Но опьянённое сознание не ведало никаких границ, всеми силами подталкивая мужчину к этому.       Шериф встал и быстро направился в толпу, ищя Адрайр глазами. А вот и она. Обладательница солнечных кудрей танцевала страспей под бойкие мелодии ребека и виолы, позабыв обо всём. Вид её такой весёлой, расслабленной и, похоже, тоже чуток подвыпившей, распалил желание шерифа ещё сильней. Не в силах утерпеть больше и секунды, он схватил её за запястье, мягко сжав нежную плоть и потащил её за собой. Удивлённая Териника не сопротивлялась, молча следуя за Джорджем. Дойдя до отдалённого плохо освещённого угла, он, наконец, остановился и выпустил её запястье.       Тера была немного озадачена, с какой целью Джордж вытащил её из танцевального зала. Она не отличалась особой любовью к алкоголю. Она не часто выпивала больше четверти пинты, в то время как Артур уже после третьей начинал горланить матерные частушки, не давая никому спать.       Знахари, конечно, настоятельно советовали ему пока не выпивать слишком много. Но разве Артура могли остановить такие мелочи, как рана? Смотря на них со стороны, могло показаться, что это Теру едва ли не смертельно ранили. Лекари, осмотрев её ребро, констатировали, что она просто ушиблась о землю. А хрустнула тогда лишь её стрела, разломавшаяся на две половинки. Сейчас бок почти не ныл. Лечебные мази, что Тера так предусмотрительно привезла с дома пришлись как никогда кстати, заметно заглушив боль.       И сейчас, стоя перед явно немало выпившим шерифом она чуточку волновалась, вполне осознавая, что в таком состоянии он очень и очень непредсказуем.       — Тери… — начал он и его голос тут же надломился. От того, с каким трепетом он произнёс её имя, сердце в груди девушки радостно ёкнуло. В последнее время она начала замечать за собой подобные странности. Когда шериф говорил с ней, случайно прикасался, даже улыбался во все зубы. Джордж раньше не называл её так, обычно обращаясь к подруге по полному имени. Тера сама не заметила, когда его жестокий нрав и явные садистские наклонности перестали раздражать её.       Если раньше она лишь негодовала при их проявлении, то сейчас хотела лишь помочь ему искоренить их, спасти его заблудшую душу. При одном только ласковом взгляде Ноттингема её сердце начинало биться быстрее, а улыбка, предназначенная только ей, стало просто лучшей наградой в мире. Ради неё Адрайр была готова сразиться с бандой Гуда ещё хоть двадцать раз. Готова была сломать все кости. Достать самую яркую звёздочку с небес.       И сейчас этот нежный взгляд, полный неудержимой страсти, желания и скрытой боли, пробудил в её животе стаю новых разноцветных бабочек, вихрем завертевшихся в её животе. Кровь неумолимо прилила к её щекам, а дыхание спёрло. Она не смогла бы сказать и слова, поэтому молча смотрела на Джорджа, решив дать ему высказаться и стараясь спрятать своё смущение, которые выдавали лишь поалевшие щёчки. Увидя её уязвимую и застенчивую сторону, которую она почти не проявляла, как и большинство других эмоций, шериф в конце-концов не выдержал и, не тратя время на бессмысленную болтовню, притянул Адрайр к себе и впился в её губы.       Джордж целовал её голодно и страстно, но в то же время с нежностью. От изумления Териника совсем не сопротивлялась и поддавшись внезапному порыву ответила на поцелуй с неменьшим влечением. Язык шерифа проскользнул по её нижней губе, проник в её рот и сейчас двигался внутри, оставляя после себя лёгкое послевкусие алкоголя. Его рука скользнула на спину девушки, в область между лопаток, сильней прижимая Теринику к своему сильному мускулистому стану, отчего по её телу пробежал табун мурашек. Адрайр в свою очередь заползла пальцами в его длинные волосы, тоже поддавшись пьянящему воздействию вина и умелых губ Ноттингема, прильнув в его объятия.       Не сдержавшись, она испустила тихий стон, не разрывая поцелуй. И этот, казалось бы простой звук, мигом отрезвил шерифа, будто бы кто-то отвесил ему мощную оплеуху. Разум начал подавать сигналы тревоги и он с ужасом осознал, что только что сделал. Его тайные мечты претворились в жизнь и он желал гораздо, гораздо большего, отрицать Джордж не мог. Но осознание, что сегодня он мог по пьяни испортить эту невинную, чистую, как одуванчик, девушку, распалило в его груди совершенно не характерный для шерифа стыд. Монтагью отстранился от неё, разорвав сладкое очарование поцелуя и смерил Адрайр виноватым взглядом.       — Прости, — тихо выдохнул Ноттингем, замер на пару секунд, а затем развернулся и вышел, точнее, выбежал в главный зал, сбежав, как последний трус. Он не понимал, что ему сейчас делать, как объясниться перед ней, рассказать обо всём или умолчать, а после, когда она уедет, вспоминать её до конца своих дней и горько сожалеть о утраченной возможности? Шериф Ноттингема возмущался, приказывал вернуться внутрь и одарить девицу новыми поцелуями, оставить на багроветь пятна от особо страстных. Но Джордж Монтагью не хотел даже смотреть в сторону той двери, ненавидя самого себя. Со стороны это могло показаться забавным: мужчина, переспавший почти с сотней девушек, хладнокровно убивавший людей, не мог сказать три слова одной-единственной девчонке. Но Ноттингему было далеко не до смеха.       «Р-р-р-р-р-р-р-р-р…»       Шериф находился в невероятно подавленном состоянии, а жуткое известие о том, что на самом деле его матерью являлась Мортианна, которое она так любезно сообщила ему окончательно добило его. Джордж с отсутствующим видом поднялся в свою комнату. Концы плаща промокли от застоявшейся воды в подземелье ведьмы и теперь тоже пропах ей. Но испорченный костюм сейчас беспокоил Ноттингема меньше всего на свете. Коротким: «Пошли!» он выставил дожидающихся его служанок. Ни одна из них, ни одна из самых симпатичных девушек графства не могла заменить её…       Три часа ночи. Монтагью лежал на кровати, вымученно уставившись в потолок. От былого триумфа и веселья не осталось даже легчайшего осадка. Мортианна, Робин Гуд, Мэриан — все проблемы навалилась на него с силой каменной стены. А перед глазами всё ещё стояли эти чёртовы зелёные глаза, бесщадно затягившие его в свой бешеный изумрудный лес…       Не спалось той ночью и Теринике Адрайр. И причиной тому был далеко не храпящий навзрыд за соседней стеной Артур. Она лежала на боку, обхватив руками одеяло, словно игрушку, и с отсутствующим видом уставилась в дверь, едва слышно всхлипывая. На веснушчатые щёки капали солёные слёзы, оставляя влажные дорожки. Ещё одна пробежала, скатилась по переносице, по второй щеке и упала на простынь, присоединившись к мокрому пятну. В горле и носу неприятно ныло.       Почему он прекратил поцелуй? Она сделала что-то не так? Может, он сделал что-то не так? Ему не понравилось ощущение её губ? Почему он извинился?        Вопросы кружили в ее голове, словно полчища ворон. Она пыталась связать их между собой, но не могла. Путалась. И ненавидела себя за это.       Ненавидела себя за то, что не смогла удержать чувства в узде.       За то, что умудрилась полюбить.       Именно не влюбиться, нет. Полюбить. Влюблённость была лишь зарождающимся чувством. И стоит оступиться, как разрушишь всё. От влюблённости до зависимости всего один шаг. Когда человек влюбляется, он стремится удержать предмет своего обожания лишь подле себя, не давать никому. Ведёт себя эгоистично, порой совсем забывая позаботиться о благополучии своей второй половинки. Впрочем, люди по своей натуре — эгоисты.       А любовь является гораздо большим чувством. Во имя любви совершаются подвиги. Во время влюблённости люди закрывают глаза на недостатки своих возлюбленных, боготворя тех. А те, кто любят по настоящему стремятся помочь избавиться от минусов. Отдаёт все внимание партнёру, порой забывая позаботиться о своём благополучии. От настоящей любви после расставания на себя не накладывают руки.       И Териника была очень далека от этого греховного действия. Жить ей хотелось, до слёз хотелось. Но прожить её без Джорджа, Тера не видела никакого смысла. У них обоих осталось совсем мало времени. Адрайр отчаянно пыталась храбриться, заверяла себя, что поговорит с ним, скажет заветные слова. Но о каких признаниях могла идти речь, когда её язык начинал заплетаться, а щёки алеть при одной мысли о нём?       А последней каплей для Теры была Мэриан. Его будущая супруга. Уже завтра перед лицом церкви сэр Джордж Монтагью, шериф Ноттингема, будет не одинок. Будет женат. А Адрайр прекрасно знала, как карается прелюбодеяние. И ощущала жгучую ревность и обиду.       Будто бы вообще имела право на их проявление.       Смущение, страх, отчаяние, безнадёжность, бабочки в лёгких и животе — всё смешалось в один ком. Она старательно сдерживала чувства, но теперь их накопилось слишком много. Настолько, что Териника не могла уснуть. Усталое тело требовало покоя, но разум бодрствовал, переполненный эмоциями, лившимися через край.       Похоже, что завтра кое-кто будет стоять на шерифской свадьбе с лиловыми синяками под глазами.