Boyfriend

      Тайп прижимается к нему так близко, что Тарн слышит каждый крошечный звук, который вырывается из него, когда он сдвигает его еще на сантиметр. В машине слишком тесно, и жарко, и у Тарна не было места, чтобы подготовить его должным образом, поэтому он делает это медленно, продвигаясь внутрь по сантиметру за раз. Это заставляет Тарна чувствовать, что он вот-вот сгорит заживо.       Тайп снова хватает его за волосы на затылке и целует так, словно он тонет. Тарн не может удержаться от того, чтобы не дернуть бедрами вверх, погружаясь еще на сантиметр глубже. Черт возьми, ему нравится, когда Тайп становится таким возбужденным, таким отчаянным, что он не может дождаться, когда они вернутся домой. Он позволяет Тарну тереться о него в общественном туалете, пока они оба не натягивают джинсы, а потом тащит его в машину, чтобы трахнуться там.       Чамп и Текно, вероятно, задаются вопросом, куда они подевались, но Тарну, честно говоря, все равно.       Блять, это так приятно.       — Давай, малыш, продолжай, — бормочет он, и глаза Тайпа распахиваются, чтобы впиться в него взглядом. Но его глаза темные и затуманенные удовольствием, а губы в беспорядке, розовые и припухшие от того, что Тарн не может перестать целовать его до смерти — так что, на самом деле, это не очень эффектный взгляд. Но Тарну это нравится, поэтому он целует его снова, грязно, трахая языком, пока Тайп не начинает издавать тихие стонущие звуки, а его бедра не двигаются, когда он опускается на член Тарна. — Давай, давай, я знаю, ты можешь принять больше.       — Пошел ты, — выдыхает Тайп. Он пытается извиваться, двигаться, делать что угодно, но он заперт на коленях Тарна, его джинсы и рубашка сняты только наполовину, а пространство слишком маленькое, чтобы в нем можно было пошевелиться. Тарн тянет его вниз еще на сантиметр, не обращая внимания на то, что его парень издает сдавленный звук и роняет голову ему на плечо. Ему нужно как следует проникнуть внутрь, засунуть всего себя как можно глубже в горячую маленькую дырочку. Потому что то, что Тайп вот так "пойман в ловушку", тоже приводит его в отчаяние, и прежде чем он осознает это, его рука скользит вверх, обхватывая золотистую шею.       Тайп поднимает голову и встречается с ним взглядом. Тарн сжимает руку, совсем чуть-чуть. Возлюбленный смотрит на него, тяжело дышит и кивает.       Блять.       Блять, блять, блять.       Тарн усиливает хватку. Его рука такая большая, что может обхватить полностью прелестное горлышко, большой палец касается челюсти и губ, и, черт возьми, Тайп принимает это так красиво. Его голова откидывается, а язык высовывается, чтобы лизнуть большой палец, и Тарн сжимает сильнее — все еще так нежно, как, он знает, нравится его парню, и он хочет, и нуждается в этом — а затем еще немного.       Тайп стонет, все напряжение просто испаряется из него, когда его тело скользит вниз на последние несколько сантиметров. Тарн глубоко стонет и тоже откидывает голову, все еще держа Тайпа за шею. Боже, это так приятно, каждый сантиметр его тела окутан плотным влажным теплом. Его бедра двигаются еще до того, как он успевает подумать об этом, поднимаясь вверх, чтобы насадить на член, в то время как его рука удерживает Тайпа именно там, где он хочет.       Его самообладание начинает ослабевать почти сразу. Блять, это слишком хорошо, он чуть не трахнул Тайпа в той ванной, просто поднял бы его на стойку и продолжил бы, если бы они не услышали кого-то за дверью. Даже в машине любой мог пройти мимо и… увидеть лицо Тайпа, когда он берет член своего парня, беспомощное, ошеломленное, возбужденное, когда Тарн сжимает шею снова. Тайп обмякает, крошечные отчаянные вздохи вибрируют под его ладонью, когда они безуспешно пытаются вырваться из его горла.       — Тайп, Тайп, ты такой красивый, такой совершенный, мой, мой, — лепечет Тарн, обнимая возлюбленного за талию, прижимая к себе и кусая его за плечо. Твою мать, он такой твердый, что его член похож на железный прут, когда он вдавливается в тело Тайпа. Он сильно сжимает горло и чувствует струйки спермы на животе, когда Тайп стонет и хватается за него.       Ох, блять.       Тарн теряется, яростно толкаясь и дергая Тайпа вниз, встречаясь с ним бедрами, пока удовольствие, потрескивающее в животе, не переполняет его. Он кончает так сильно, что ничего не видит, каждый мускул напрягается, обе руки опускаются, чтобы схватить Тайпа за бедра и просто раскачивать его на члене, чувствуя, как его сперма начинает медленно выскальзывать из тела Тайпа.       — Тарн… блять… Тарн.       Обладатель имени медленно выдыхает, его тело все еще дрожит, и приоткрывает глаза. На его члене сидит отчаянно-разъяренная-и-возбужденная-в-равной-степени принцесса и свирепо смотрит на него. Тарн медленно, лениво улыбается ему, а затем целует.       — Не волнуйся, женушка, я с тобой.       — Пошел ты нахуй, поторопись и… ах!       Тарн все еще тверд, ему всегда требуется пара минут, чтобы обмякнуть, поэтому он стискивает зубы от перевозбуждения, когда снова двигает бедрами, сильно прижимаясь именно туда, куда хочет Тайп, в то время как его руки одновременно обхватывают его член и шею. Тайп просто тает в его руках, и пошло все нахер, если это не вызывает у Тарна желания немедленно начать еще один раунд — но он может сосредоточиться, он может сделать это хорошо — нет, идеально — для Тайпа прямо сейчас, а потом снова возбудить его, когда они будут дома.       Но, боже, Тайп — это самое горячее, что Тарн когда-либо видел.       Он сильнее сжимает его шею, больше надавливая и контролируя, чем фактически останавливая его дыхание. Тайп снова откидывает голову, его глаза закатываются, когда он расслабляется в объятиях Тарна. Тайп понятия не имеет, насколько он чувственный в минуты оргазма, насколько он красив, когда полностью отдает себя. Это каждый раз оставляет Тарна опустошенным доказательством того, насколько Тайп ему доверяет.       — Давай, Тайп, давай, моя великолепная женушка, — шепчет он, и Тайп издает негромкие задыхающиеся звуки, его руки впиваются в плечи Тарна, когда он начинает кончать, разрываясь на части, пока Тарн трахает его, дергает и тянет его голову вперед для любовного поцелуя. Он сжимается так сильно, что Тарн шипит, давление почти чрезмерное, а затем они прижимаются слишком близко друг к другу, слишком горячие и слишком липкие в слишком маленьком пространстве.       Ни один из них вообще не двигается.       Тарн глубоко дышит и чувствует удовлетворение. Весь его мир в этот момент — не что иное, как вид, запах и осязание Тайпа. Он искренне думает, что мог бы умереть довольным — за исключением того, что, очевидно, он не может, потому что он обещал Тайпу еще семьдесят лет вместе, и если бы он умер, Тайп воскресил бы его просто для того, чтобы убить.       — Ах, почему мы всегда это делаем? У меня сейчас начнется судорога, — бормочет Тайп ему в шею, но он определенно ухмыляется. Тарн прижимается поцелуем к его подбородку — кожа там немного покраснела, но синяков не будет, Тарн точно знает, как сделать так, чтобы его любимому было хорошо, — а затем помогает Тайпу сдвинуть бедра, чтобы они могли разъединиться. Его бедра немеют от долгого оседлывания, но как только Тайп пытается отодвинуться, он обхватывает его руками и прижимает обратно к себе.       — Тарн! Перестань быть засранцем, я липкий.       — Хммм, — Тарн утыкается носом в его шею и делает глубокий вдох. Его член подергивается. — Ты мне нравишься липким.       — Тарн, если у тебя снова встанет, ты сам по себе, — мрачно обещает Тайп. Тарн вздыхает и обхватывает его задницу обеими руками, просто чтобы насладиться этим ощущением. Тайпу тайно нравится, когда Тарн лапает его после того, как они занимаются сексом — зачеркни это, Тайпу тайно нравится, когда Тарн лапает его.       Они проводят еще несколько долгих минут, просто… прикасаясь. Легкие поцелуи и поглаживания, Тайп более нежные и любящие, чем обычно, а у Тарна кружится голова от обожания, когда они соприкасаются носами. Затем у Тайпа действительно начинается судорога, из-за чего он почти бросается на соседнее сиденье, чтобы вытянуть икру и наполнить воздух ругательствами. Тарн игнорирует ругательства и сосредотачивается на приведении себя в порядок — все же Тайп физиотерапевт, Тарн просто будет мешать, если он попытается помочь, — а затем передает салфетки возлюбленному, когда тот заканчивает.       Да, они занимаются публичным сексом достаточно часто, чтобы Тарн держал в машине все необходимое для уборки. Еще потому, что ему нравится, как Тайп катается на нем на переднее сиденье машины в полуосвещенном гараже, но как только его парень видит чистящие средства, он густо краснеет и не может встретиться с ним взглядом.       — Хватит надо мной смеяться!       — Я не смеюсь, я не смеюсь! — Тарн поднимает обе руки. Он только заслужил прощение, так что не хочет еще одного спора так скоро. Тайп швыряет в него грязными салфетками и бормочет себе под нос какие-то ругательства. Тарн не может сдержать ухмылки. — Ты хочешь вернуться и найти Чампа с Но? Или отправимся домой?       — Я не могу вернуться в таком виде, — Тайп шипит, ерзая на своем сиденье, а Тарн чувствует, как его член снова подергивается при напоминании, что возлюбленный все еще в беспорядке из-за его спермы. — И прекрати так на меня смотреть! Извращенец!       — Твой парень — извращенец, — напоминает ему Тарна, на что Тайп закатывает глаза.       — Я знаю! Это всем остальным нужно напомнить. Знаешь, что сказал мне идиот Чамп? — рассказывает он одну из своих гневных историй, пристегиваясь, а Тарн заводит машину, позволяя знакомым звукам окутать его. — Ты выступал на сцене, а Чамп такой спрашивает: «На что ты смотришь?». На что я смотрю?! Я смотрю на своего парня!!! Очевидно!       — Ммммм. Я видел, как ты смотрел на меня.       Конечно, он видел. Он едва помнил, что нужно смотреть на остальную аудиторию, когда знал, что Тайп там. Когда его мальчик наблюдает за выступлением, ему кажется, что он может буквально воспарить.       — Совершенно верно. Конечно, ты смотрел. Ты мой парень. Мой.       В голосе Тайпа звучит нотка глубокого удовлетворения. Сердце Тарна замирает, как это всегда бывает, когда он чувствует, что его переполняет любовь. Не глядя, он протягивает руку к своему любимому человеку, и они переплетают пальцы на ручном тормозе, держась всю оставшуюся поездку так близко, как только могут.