Опасный соперник / Tyger! Tyger!

Было странно раз и навсегда покидать Хогвартс. Для Гермионы школа была олицетворением волшебного мира. О, конечно, она знала, что большой волшебный мир существует далеко за пределами школы, но это не избавило ее от ощущения изгнания, когда она стояла в подземелье и наблюдала, как эльфы Хогвартса выносят из их комнат сундук за сундуком, наполненные книгами. С этими своими кухонными полотенцами, служившими им в качестве набедренных повязок, они были похожи на прирожденных носильщиков. Все-таки она была империалистической свиньей. "Ты лучший человек, чем я, Ганга-Котти", – бессмысленно подумала она. В такие моменты она обычно немного сходила с ума. Она изо всех сил старалась не смотреть на Северуса и Аргуса, которые и так были напряжены. Ее муж стоял, прислонившись к стене, и смотрел в потолок, скрестив руки на груди. Нахмурившись. Конечно, он стоял нахмурившись. Вряд ли это стоило упоминать. На лице ее шурина по очереди появлялись то легкая улыбка, то выражение совершенной подавленности. Старый сквиб сидел на одном из ящиков, и эльфы намеренно ходили мимо него, пока у них не осталось другого выбора, кроме как согнать его с этой импровизированной скамейки. За последние полчаса ни один из них не произнес ни слова. Северусу следовало бы хоть как-то утешить брата, но это было не в его характере. Ему этого не заложили с раннего возраста, и в этом была вина самого Филча. Домашние эльфы вырастили Аргуса, а Аргус, в свою очередь, показал Северусу все то сострадание и участие, которое проявили к нему в детстве. Неудивительно, что ее муж был таким профаном по этой части. У него было самоуничижительное представление сквиба о том, каким должен быть волшебник. И все же он любил своего брата, и Северусу следовало сказать что-нибудь, что скрасило бы его отсутствие. Прошло еще четверть часа, прежде чем он это сделал. – Ты, конечно же, можешь присоединиться к нам в Снейп-Холле. Это и твой дом тоже, – сказал Северус, все еще сосредоточенно глядя вверх. Ни улыбок, ни смешков. Аргус просто покачал головой. – Нет, я буду только мешать и путаться под ногами. К тому же, они тут разнесут замок до основания за неделю. Дамблдор не справится без меня. – Я в этом не сомневаюсь, – сказал Северус, его подбородок все еще смотрел вверх. Она ждала, что хоть один из них скажет что-то большее. Она посмотрела на Аргуса. Тишина. Северус? Тишина. Миссис Норрис была самой несдержанной из них всех, ласкаясь о поднятый носок ботинка Северуса. Неожиданно Аргус обернулся. Нахмурившись, старик обнял ее. Аргус Филч! Обнял! Ее! Единственной мыслью, посетившей ее голову, была мысль о том, что от него пахнет чистящими средствами. – Присматривай за профессором вместо меня, малышка Миона, – попросил Аргус. «Малышка Миона»? Так вот кем он ее считал? Если он и называл ее как-нибудь, то только «жена профессора Снейпа». А сам все это время думал о ней как о «маленькой Мионе»? – Черт возьми, Аргус, я же твой брат, – ни с того ни с сего взревел Северус. Мистер Филч отпустил ее и пожал плечами. – Для меня ты всегда будешь профессором Снейпом, – неуверенно произнес он, взял на руки свою кошку и, не сказав больше ни слова, ушел. __________________________________________ Северус провел неделю в постели, читая. Это было самое малое, что, по его мнению, Гермиона Ужасная могла ему позволить, учитывая обстоятельства. Ведь даже у ламий было больше сострадания в сердцах, чем у его жены. И вот на восьмое утро она возвышалась над ним, уперев свои маленькие, размером с воробья, кулачки в бока, и ругала на чем свет стоит: – Хватит себя жалеть, горемыка хренов! Возьми себя в руки! Это было бессердечно и совершенно совпадало с тем, что сказал бы он сам. В ведьме не было ни капли сочувствия. Он обозвал ее мандой, но все же встал с постели. Однако после того, как он принял ванну, он был существенно вознагражден. ___________________________________________ Когда она рассказала ему, что хочет отменить законы, запрещающие контрацепцию, он честно ответил ей, что думает по этому поводу. – У тебя ничего не получится, – сказал он, корпя над своими заметками по исследованию аконита. – Это лишь твое мнение, – сказала она со своего островка на полу, окруженного морем юридических фолиантов. – Да, это мое мнение. И оно правильное, – сказал он, поправляя очки. Он по-прежнему утверждал, что отказался от своего зелья, обостряющего зрение, вовсе не из-за ее разглагольствований, а по той простой причине, что за несколько недель до этого обнаружил, что он едва может выносить освещение силой больше одной свечи. Гермиона закатила глаза. Маленькая несносная ведьма была восхитительна, когда сердилась. – Знаешь, ты ведь тоже можешь ошибаться, – сказала она, остервенело делая пометки пером. – А твоему упорству тоже есть предел. По крайней мере, хотя бы в чем-то, – ответил он, огорченный собственной поправкой. На этот раз в ответ он получил только фырканье. Просто прелестно. – Я просто не понимаю, почему существует такая пропасть между культурой чистокровных и остальным волшебным обществом. Если бы я могла это понять... – сказала она. – Ты должна понимать, что не сможешь победить, пока последние остатки чистокровных не перестанут удерживать политическую власть, – сказал он. – А этого не произойдет еще по крайней мере лет двести, – сказала она. – Это очень оптимистичная оценка, – сказал он. – Среди представителей смешанной крови, то есть среди большинства волшебников, существует правило: «ведьма поступает, как хочет». Для них равенство полов – это действительно правило, а не исключение. Почему же это не относится к чистокровным волшебникам? – Потому что все чистокровные волшебники – деспотичные свиньи? – ответила Гермиона. – Ты предпочитаешь, чтобы я поддакнул или чтобы исправил твое упрощенное понимание? – спросил он, откладывая свою писанину. – Просветите меня, профессор, – с сарказмом произнесла она. Это было уже чересчур, подумал Северус, и его взгляд скользнул по ее изящным лодыжкам. Но он прочистил горло и сложил руки на коленях. – То, что чистокровный волшебник стремится контролировать, управляя своими женщинами – женой, дочерьми, сестрами, – это его родословная. Не давая ведьмам самим распоряжаться своей плодовитостью, а держа это в своих руках, он управляет судьбой своего рода. Природа, – напряженно сказал Северус, – будет плодить всех, даже маглов. Природа по меркам чистокровных — это шлюха. Чистокровный маг возвышается над природой, доминируя над телом своей жены. Ведьма, способная отказывать в потомстве своему мужу и его семье, представляет угрозу на самом элементарном уровне, независимо от ее происхождения. Закон о браке никак не повлиял на мировоззрение, которое поставило аристократию на грань вымирания. Все, чего он добился – это принес им свежую кровь, так что зверь все равно умрет, но более медленной смертью. – Наверняка есть какой-то способ... – сказала ведьма, которая освободила домашних эльфов против их воли. – Ни у нас, ни даже у наших детей. Не до тех пор, пока культура чистокровных будет ослаблена и разбавлена настолько, что будет готова отказаться от своих самых основных принципов, – честно ответил он. – Или пока чистокровные не потеряют свое политическое влияние, – задумчиво произнесла Гермиона. Северус ухмыльнулся. Она все еще была такой уморительно наивной. – О, да, а это произойдет до или после того, как вампиры начнут резвиться на полуденном солнце? – Чистокровных меньшинство, – коротко сказала она. – Во всем, кроме того, что имеет значение, а именно власти и золота. А этих благ у нас в избытке, – ухмыльнулся Северус, – и мы не откажемся от них, пока последний из нас не будет лежать в могиле, истекая кровью. – Тем не менее... – начала Гермиона. – Я ведь совсем не переубедил тебя, не так ли? – спросил он со вздохом. – Нет, не переубедил, – настала ее очередь ухмыльнуться. – Ты будешь очень зла и расстроена, – предупредил он. – Может быть, лучше поможешь мне с разработкой лекарства от ликантропии? – Кажется, ты был уверен, что этот путь приведет к смертоубийству? – спросила она. – Менять свое мнение – моя прерогатива. В противном случае я бы никогда не оставил службу Темному Лорду, – ответил он. – Кроме того, разве мне не было даровано позволение наслаждаться обществом моей жены? Политическая жизнь будет отнимать у тебя уйму времени. – Возможно, теперь твоя очередь подстраивать свою жизнь под мое расписание, – лукаво сказала она. Для него это прозвучало дерзко, подобно вызову. Северус наклонился к тому месту, где она сидела, и схватил маленькую, сводящую с ума ведьму за лодыжку. Гермиона радостно расхохоталась.