Лидинцы!!! >:3

...Коля дышит в чужие губы прерывисто, постанывая несдержанно и притягивая Макса к себе за шею, чтобы ближе, жарче, пиздатее. Шабанов даже не знал, что Коля может так сильно сжать его член в себе и так похабно выгибать спину, когда он буквально вбивался в податливое тело. — Нравится тебе? — Макс берет его за челюсти властно, но аккуратно. У Коли все ебало красное и потное. Он жмурит глаза, пытается отвернуться, но все же говорит: — Да. Нравиться. Нравиться, когда ты во мн... Мычание, переходящее в стон, прервало фразу, но у Максима все равно губы сами собой растягиваются в улыбке, блядской и искренней. Коля стонет громко и надрывно, оставляя красные борозды на чужих лопатках и плечах, когда его хватают за ногу и закидывают ее на плечо, толкаясь в него так глубоко, что чувствуется пульс в обволакивающей член горячей тесноте. Угол проникновения меняется. Макс цепляется за Колины бока и видит, как тот елозит и пытается оттолкнуть его ослабевшими руками. Его глаза влажные, и тело мелко дрожит. Пару толчков, всего лишь пара жалких движений. Макс сводит челюсти, сжимает зубы, вбиваясь в вмиг сжавшее его нутро. — Не смотри, нет!... — Ромадов прерывается на половине возмущений и замирает в немом стоне, сталкиваясь с Максом взглядом. Его тело изогнулось в родных руках на этот раз сильнее, чем в предыдущие разы. Пока они смотрят друг на друга, пребывая в тупой, глупой эйфории, которая сожрала все цельные мысли в их головах, вздохи еле ощутимы на их же собственных лицах. У Коли такой непередаваемый взгляд, что Максим позорно заканчивает в гандон, всматриваясь в чужое лицо и выкинув из головы вообще все, что тревожило, лишь бы раствориться в серо-голубых глазах напротив. Он не торопиться выйти, лишь нависает над Колей, и будто хочется что-то спросить, сказать, но какие-то подходящие слова в голове отсутствуют. Их будто бы никогда и не существовало. Он видел, какими широкими в мгновении стали Колины зрачки, будто то, чем они занимались, это был не секс, а употребление психотропных препаратов. Он видет, как стекает по чужому виску капелька пота, как нелепо прилипли пропитанные потом волосы ко лбу и красным щекам, и как пухлые губы приоткрылись в очередном постыдном стоне. Они замирают, не смея друг от друга отвернуться. Коля нервно пробегает языком по губам, все еще не разрывая зрительного контакта, хотя стыд неизбежно ошпаривает кипятком с головы до пят. — Сука, не смотри, — восстановить дыхание невозможно, и Ромадов говорит тихо-тихо надломившимся голосом. Максим не слушается и все равно, отстраняясь от чужого потного тела, смотрит вниз. — И без рук? Охуеть. — Без, — подтверждает Коля, автоматически закрывая руками лицо. — Да ладно тебе. Мы уже давно педики, не стесняйся, — интонации в голосе Максима забавные, добрые, а некоторые звуки он специально ласково растягивает, особенно слово такое любимое в последнее время: «педики». — Сука... — хнычет Коля.