Лидинцы!!! >:3

— Блять. В мыслях тоже одно сплошное: «Блятьблятьблять». Какого хуя Коля сосет его член, как ебучий порноактер? Это что за сосыч, сука? Шабанов вплетает свои пальцы в чужие крашеные волосы, путаясь в этих кудрях. Он ударяется головой о стену, жмуря глаза и низко выстанывая нечто нечленораздельное, когда Ромадов двигает рукой и так охуенно сжимает губы вокруг скользкой головки. Макс не может найти себе место еще начиная с того момента, как чужой влажный рот оприходовал его член с самого порога. Он чувствует, как поднимается давление и горит выглядящее до глупого глупо собственное лицо; как поджимаются яйца, когда Ромадов опускается ниже, втянув щеки. Колины крупные пальцы все еще держали у основания, оттягивая крайнюю плоть, а язык с особым напором проезжался по той же головке и, предаваясь шалостям, задевал уздечку. Где он этому научился? Или это интуиция, которой он понабрался в Таиланде? Макс совершенно не ебет, настолько его топит с головой в экстазе. Он ощущает, как же глубоко его засасывает эта ебаная яма, и легкая улыбка расцветает на губах сама по себе. Коля гомофобен ровно настолько, насколько глубоко берет. И Максим просто с этого в восторге. Он, правда, находит это забавным, когда всю поездку в такси Коля рассказывал, как любит женщин и их сочные пездычи, а потом, как только они добрались до номера в отеле, набросился на Стинта, как голодное животное, учуявшее вкусную кровь. Создавалось впечатление, что Шабанов для Лиды дороже любых таиландских проституток, дороже принципов и всех высказываний про то, какая он гитаристая «гитара». Как же это тешило самолюбие Макса и самолюбие его члена, Боже мой. Коле трудно дышать носом. Сложно вдыхать спертый горячий воздух комнаты, когда бухой, а головка напряженного твердого члена уткнулась в самую глотку. Он пытается сглотнуть, но слюна продолжает течь вниз по подбородку; он берет за щеку, помогая руками. Макс видит, как эта блондинистая кучерявая сука захлебывается, наверняка ощущая на языке солоную вязь от предэякулята. Видит, как Коля мечтает потеряться в своих желаниях и быть насаженным на конкретно этот венозный хер, и как запунцовели его растянутые губы. Невероятно хочется засадить по самые яйца, сжав светлые волосы в руках. Чтобы до задушенных гортанных стонов и слезящихся покрасневших глаз; чтобы до скоропостижного бурного оргазма в чужой растраханный рот, чтобы испачкать чужое ебло и пухлые губы. В конце концов Шабанов не выдерживает, вплетает свои пальцы в выжженные кудри, грубо, без прелюдий и ласк, заставляя Колю упереться носом в лобок. Чужая глотка податливо расслабляется, и дыхание пропадает. Воздух застревает где-то в легких и царапается внутри, пытаясь найти выход. Елозит, скребется неприятно в груди, пока Ромадов принимает в себя все, что дает Макс... Во время оргазма аж бедра дрожат. Макс уверен, что если бы он встал, он бы точно свалился обратно, потеряв способность осознавать себя в пространстве. Его пальцы путаются в Колиных волосах, делая их растрепанными еще сильнее. Он все это время держался, чтобы не стонать, как сучка, и сейчас, развалившись на кровати, шумно дышал вперемешку с еле различимыми стонами. Он будто был не в силах отойти в первые минуты, прийти в себя хоть немного и хоть как-то скомпоновать разлетевшиеся мысли в полупустой голове. Ниточка слюны и спермы стекает вниз, когда Коля отстраняется от обмякшего в его руках члена. Он смотрит на Стинта блядски, снизу-вверх, потемневшим мутным взглядом. Взгляд Макса скользит к его блестящим багровым губам. В моменте у Шабанова все органы перекручиваются. — По пиву? — Лида утирает рот тыльной стороной ладони. — После такого мне нужно что-нибудь крепче, — тихо говорит Макс, кладя предплечье своей худощавой бледной руки на лоб, чтобы хоть как-то от холода собственной конечности протрезветь. — Тогда могу предложить свой член.