Пси. Согреться

      Лу снова холодно. Но на этот раз это чувство не сравнить ей ни с чем. Руки, ноги, да все ее тело — сплошной обжигающий лед. В ушах стучит пульс. Медленный. Слишком медленный. Она приоткрывает глаза и видит гримасу страха на лице напарника. Кей несет ее на руках, где-то впереди мелькают черные волосы Иво. Неужели она не справилась? По щекам что-то течет. Псионичка моргает, и все окрашивается в красный. Затем ее окутывает темнота.       Йонас ждал ее из командировки. От чего-то ему было не спокойно, когда она уезжала. Они попрощались скомкано, по телефону, буквально в двух словах. Снимая халат, хилер думал, чем бы ее порадовать. Его работа — сплошная дрянь, и ему жизненно необходимо было увидеться с Рид. Хотелось сделать ей приятно, увидеть ее улыбку, чтобы она обняла его, прижимаясь лбом к его груди.       То утро до сих пор не выходило из его головы. Слава единому, он проснулся первый и Лу не застала их в такой откровенной позе. Бэр понимал — его тянуло к Лу. Еще со времен интерната. Но их дружба была такой идеальной, что мужчина старательно тушил в себе это чувство. Он хотел быть рядом с ней. Пускай, хоть и просто как друг.       Проснувшись тем утром, недели полторы назад, он ненадолго залип на нее. Такую домашнюю, даже милую. Прижавшись к нему, девушка мирно спала, не подозревая, что Йонас сейчас мог бы потерять сознание от передоза счастья. Была бы эмпатиком — тот час бы проснулась. Он полежал так пару минут. Затем пришлось вставать, но воспоминание об этом утре до конца жизни будет преследовать его.       Халат он так и не повесил. Раздраженно обернулся на оклик: кого-то привезли.       — Псионик. Говорят, из охраны приора. Глаза кровью залиты и еле дышит, — оповестила девушка, даже не зайдя в кабинет. Так быстро Йонас еще не бегал. Будто чувствовал. Чувствовал, что если не поторопится, не простит себе до конца дней.       Он гнал ужасные мысли прочь, говорил себе, что такого просто не может быть, что он себя накручивает и все будет хорошо, пока не оказался на первом этаже. Хилер был уверен, что когда он увидел там Стоуна, держащего на руках девушку, у него на голове появилась пара седых прядок.       Лу кладут на каталку, и хилер может разглядеть ее лицо. Белое, оно сливалось с цветом простыни, а темные волосы лихо контрастировали, делая Лу совсем мертвой. Йонас нашел ее запястье. Секунда, вторая, пятая — стук. Одинокий удар сердца, давший псионику надежду. Вокруг собрались врачи. С характерным стуком колес о плитку каталку повезли в операционную. Слишком быстро.       Проводки, датчики, все это пролетает мимо Йонаса. Он, не дожидаясь знака от хирурга, кладет одну руку на лоб, вторую на затылок девушки и принимается хилить. Тянет сразу, резко. Тихо матерится, когда по голове будто кувалдой ударяют. Он тянет изо всех сил, не отдавая себе отчета, что может сдохнуть прямо здесь. И пусть. Все мысли покидают его голову, кроме одного воспоминания. Как счастливая спящая Лу сопит в его объятиях.       Он не останавливается даже тогда, когда перед глазами все становится мутно-красным. Мозг кипит, колени подгибаются, кто-то что-то кричит. Нет, он спасет ее. Она не может умереть при нем! Он хилит и хилит, уже с минуту ничего не видит, но упорно стоит над ней. Только когда его дергают, оттаскивая от девушки, Йонас делает два шага к стене и падает на пол, потеряв сознание.       Крик застревает в горле, когда Йонас просыпается в больничной кровати. То, что они все вместе хоронили Лу, оказалось лишь сном. Чертовой фантазией затуманенного препаратами мозга. Рядом сидит Ирма, согнувшись пополам, упирается кулачками в лоб, потирая глаза. «Плакала», — понимает Йонас. Услышав шорох (Бэр попытался встать) девушка быстро оказывается рядом, удерживая его на кровати.       — Ты… — начинает она, испепеляя его взглядом. Глаза сестры тотчас снова начинают блестеть. Она буквально готова убить его, но вовремя останавливается. — Как ты?       Как он? Голова гудит, руки-ноги будто придавило наковальней. Сколько в нем обезбола? Мысли путанные, вряд ли он сможет сказать предложение длиннее, чем в два слова. Как он вообще здесь оказался?       Конец рабочего дня, он собирается к Лу…       — Лу, — озвучивает он и в миг бледнеет. Ждет от Ирмы ответ, надеясь, что та скажет, что их подруга жива. Что Йонас справился. Но Ирма молчит. Отводит взгляд и нервно всхлипывает.       — Ирма, — он присаживается, пытаясь стерпеть вспышку боли где-то в затылке, готовый прямо сейчас встать и побежать к Рид. Его пугает молчание сестры. Пиздец, как пугает. — Говори, — наседает Йонас.       — Нет, — Ирма вытирает слезы, — она жива, но...       «Но». Это «но» бьёт по вискам Йонаса хлеще отката от хила. Собравшись с мыслями, Ирма все же договаривает.       — Она в коме.       Ирма опускает взгляд, не зная, как поддержать брата. Ей бы кто помог. Сегодня она чуть не потеряла своего брата и близкую подругу, а Йонас еще даже не знает, что сам три часа назад был в шаге от того же состояния. Хотя, ему, наверное, было бы все равно. Он в моменте умереть был готов. И лишняя минута — у него бы получилось.       — Я должен быть, — начал Йонас, садясь в постели, но замолчал, когда в глазах потемнело. В руке неприятно кольнуло — капельница, которую хилер до сего не замечал. — Сука, — он осторожно вытянул мешающую трубку, сопротивляясь попыткам сестры уложить его обратно, — должен увидеть ее.       — Ты сейчас ничего не сможешь сделать, — Ирма суетилась.       Йонасу похер. Он пойдет к ней. Пускай будет ползти по коридорам больницы, но будет рядом. Его сердце рвалось к Лу.       — Успокойся, тебе нельзя, — Ирма не старалась удержать его силой. Йонас уже сел, спуская ноги. Медленно. Жутко медленно попытался встать, опираясь на подставленную руку нестабильной.       — Рядом с ней… Успокоюсь, — хилер нес откровенный бред, но задумываться над словами для этого диалога ему не хотелось.       Ирма, позволив брату опереться на свое плечо, повела его к реанимационному блоку. Около палаты сидели Малая и Кей. Йонас сжал челюсти, смотря на напарника Лу.       — Йонас! — подскочила девушка, обнимая хилера. — Живой…       Бэр чуть не упал от такой настойчивости, но сдержался. Через её плечо посмотрел на дверь, за которой — он знал — противно пищали приборы. Проходящая мимо медсестра заметила суету и подошла к компании.       — Отлично, ты здесь, — Йонас обратил на нее внимание, выпутываясь из объятий младшей, — принеси мне планшет с результатами анализов Рид.       Медсестра окинула его изучающим взглядом. Конечно, она знала Йонаса, только выглядел он сейчас… Больничная белая футболка, растрепанный вид. Но спорить не стала. Йонас отмахнулся от девушек и подошел к Кею. Тот тоже выглядел потрепано, однако сильно лучше, чем его подруга, которую пару часов назад он вытащил чуть ли не с того света.       — Как Лу? — спрашивает Стоун. — Я…       — Сгинь, ради Единого. Видеть тебя не хочу, — Йонас, поборов в себе желание сказать еще пару матерных, предъявить за то, что Лу сейчас лежит там, вошёл в палату, пользуясь служебным положением.       Планшет оказался в его руках минутой позже, чем он успел визуально оценить состояние девушки. Если бы кто-то спросил у Йонаса, как она, тот бы ответил: стабильно-хреново. На одну Лу работает дохера оборудования — видно, месье приор постарался. Хилер упорно делает вид, что его суставы не скручиваются со страшной силой, и старается заставить мозг работать.       Йонас соглашается с отчетом врача Лу — ввести ее в искусственную кому было правильным решением. Сейчас она стабильна. Хилер откладывает планшет и смотрит на девушку.       — Если бы ты не выжила, — начинает Бэр, — я бы убил тебя.       Ему так хочется ей помочь, но хилить он не в силах. К глотке подкатывает тошнота, и Йонас, последний раз окинув девушку взглядом, уходит за очередной дозой обезболивающего.       В коридоре его все еще ждали Ирма и Тина.       — Тебе нужно отдохнуть, Йонас, — говорит старшая, — я отвезу тебя домой.       Лицо хилера искажает эмоция, которую сложно как-то обозвать. Смесь злости, усталости и презрения, наверное. Бэр складывает руки на груди.       — Тут останусь. На всякий.       Спорить, на удивление, никто не стал.       Лу провела в коме неделю. Сраную неделю Йонас не вылезал из больницы, толком не спал и не ел. Жил на сигаретах да воде. Никому не удалось его вразумить: хилер отвечал на сообщения неохотно, а если кто-то приезжал, то у него сразу появлялось миллион дел.       Он проводил столько времени в палате Лу, что медсестры начали шутить, что пора бы поставить вторую койку для него. Смешно было только им. Йонас действительно стал одержим Лу. Он хотел, чтобы ей стало лучше, поэтому изредка, в обход основного лечения, он подхиливал ее. Это, конечно, дало плоды, и на восьмой день дозировку препарата, поддерживающего коматозное состояние, начали снижать.       Всю ночь он сидел, как пес сторожевой, с ней рядом. По просьбе приора Йонас был назначен хилером Лу, поэтому отчитываться за то, что он делает, если что-то пойдет не так, придется только перед Мартеном. В больнице его не трогали, работа заключалась только в отслеживании состояния Лу. Девушка могла прийти в себя в любой момент, а кто-то должен был ее контролировать. На бумаге — чтобы оценить состояние и скорректировать лечение. По факту — чтобы псионичка не охерела, когда пришла в себя. Она с ног до головы была обмотана проводами, датчиками, различными трубочками. Йонас отвлекся на окно, раз в десятый проверяя, чтобы то было плотно зашторено. В палате царил приятный полумрак. Единственный источник света — настольная лампа, повернутая в другую сторону от девушки.       Когда хилер обернулся, дрожащие веки Лу приподнялись. Йонас склонился над ней, шумно выдохнул от облегчения. В его голове сейчас столько ласковых слов, которые он хотел бы ей высказать и про работу ее, и про напарника, который позволил ей так навредить себе. Однако сейчас Йонас — врач, и всю эту лекцию он прибережет на потом. Сейчас ему нужно работать.       — Лу, ты слышишь меня? — Йонас поправил некоторые провода.       Девушка кивнула.       — Отлично, сколько пальцев видишь? — продолжает он, подняв перед ее лицом три пальца. Лу прищурилась, будто пытаясь «настроить» зрение.       — Чет… три, — прошептала она осипшим голосом. Хилер потянулся к графину, налил в стакан воды. Помог сделать девушке несколько глотков.       — В глазах двоится или просто муть видишь? — уточняет врач.       — Первое.       Хилер тут же кладет руки на ее лоб, проверяя. Закрывает глаза, пытается понять — все ли нормально со зрением. Хотя Йонас был рад даже тому, что она хоть что-то видит.       — Плохо? — спрашивает Лу, когда врач недовольно цокает и отрицательно кивает.       — Что помнишь? — Йонас меняет тему, избегая говорить все прямо.       — Я спросила… — начала псионичка. Внезапный приступ боли в голове заставил замолчать и зажмуриться.       — Первая, да. Тихо, — Йонас возвращает руки на ее голову и начинает потихоньку тянуть ее боль на себя. — Щас, потерпи. Легче станет.       Через пару минут Йонас перестает хилить, но ладоней с ее головы не убирает. Поглаживая большими пальцами лоб, задумчиво смотрит на дверь, за которой то и дело кто-то ходит. Лу хочет коснуться его, однако тело не слушается и рука отказывается подниматься выше, чем на двадцать сантиметров.       — Будем ругаться? — шепчет девушка, прижимаясь лбом к его теплой руке.       — Обязательно, — друзья встречаются взглядами, — только после того, как ты будешь в состоянии ответить.       Лу многозначительно кивнула и закрыла глаза, пытаясь отвернуться от света.       — Больно? — спрашивает Йонас и гасит лампу.       — Норм, — отвечает Рид, кутаясь в так называемое больничное одеяло, на практике являющееся простыней — не более.       Йонасу хочется с размаху удариться головой о стену. Или разнести что-то. Но он только говорит:       — Я капельницу тебе поставлю щас, попробуй уснуть.       Лу снова кивает и скоро засыпает.