***
Его разбудили лёгкие прикосновения. Губ коснулись края бутылки. Ив отрицательно мотнул головой. — Не надо, пожалуйста. Я не могу больше пить… Анна взяла в руку розгу и смачно хлестнула несколько раз по прутьям клети. Демонстрация. Звуки Сокольски были не доступны, но движение воздуха его взволновало. Крепежи, что все еще удерживали его неподвижным на спине, щелкнули. Клеть дрогнула и опустилась на пол. Ив мотнул головой и почувствовал, как его потянули, выводя наружу, и заставили встать на ноги. Через пять шагов он упёрся в край какой-то поверхности. Его согнули, укладывая грудью на стол. Анна любила порку. В руку приятно лёг паддл, и она любовно приласкала им Ива. Когда тело разогрелось, бедра парня обожгло иной болью. Розги. Сокольски дернулся, сцепил зубы и тут же ощутил очередной удар, только теперь по ягодицам. Резкий, хлесткий, вкусный. Бедра и снова ягодицы. Женщина чередовала открытые участки плоти, наслаждаясь видом проступающих красных полос. Она сменила шесть розг. Нижний глухо стонал, как жеребец, сквозь стиснутые зубы, обласкивая слух своей Верхней. Сегодня это тело только её. Лиса не придётся делить с Рене, он будет стонать и кончать исключительно для неё. Женщина отложила последнюю розгу, когда ягодицы с её точки зрения достаточно раскраснелись и, накрыла их своими прохладными ладонями, даря успокоение пылающей коже; потом коснулась каждой половинки губами, поощряя покорность. Лёгкий крем с заживляющим эффектом был зачерпнут из баночки с серебряной крышечкой и размазан по поверхности, принося приятную прохладу. Пальцы скользнули к члену, сжав, огладив, хваля. У парня крепко стояло. Неудивительно. Женщина улыбнулась, целуя нижнего в поясницу. — Давай продолжим, Ив. Анна взяла дилдо и, полив маслом в области расселины, аккуратно провела им вниз, разводя ягодицы в стороны. Парень дернулся, но головка девайся уже раскрывала стенки ануса. Стон. Она повернула игрушку, осторожно проталкивая её до предела, наблюдая за напряженными мышцами Нижнего, выискивая отклик. Ив дернулся, задохнувшись. Вот оно. Женщина дразняще двигала дилдо, намеренно стимулируя простату. Сокольски стонал в голос, захлебываясь берущей в плен мозг пустотой. Её ладонь сжала член, провела пару раз по крепкой плоти, и игрушка задвигалась быстрее. Ив резко дернулся всем телом, громко застонал и кончил, роняя беспомощно голову на стол. Ладошка похлопала его по попе. — Умничка, Лис. Молодец. — Женщина вытащила дилдо, оно уже не нужно. Отойдя от саба, она закрепила цепь внатяжку, чтоб парень не двигался. На щиколотках защелкнулись кожаные браслеты с палкой-распоркой между ног. Взгляд на часы. Они продолжат через тридцать минут. Каждое действие имеет определённое время: спешить нельзя, нанизывая одну активность на другую, необходимо выдерживать паузы, давая возможность сабу передохнуть и перестроиться. Перекалить нельзя, иначе атмосфера лопнет, как испорченная сталь. Анна всё время была рядом, наблюдая за парнем, контролируя, иногда оглаживая по пояснице, утверждая истину: она всегда рядом.***
Ив был сосредоточен на своих эмоциях, что то успокаивались, как штиль на море, то шли внахлест высокими волнами. Тревоги не было, было волнение. Страха не было, была отстукивающая каблуками чечетку похоть. Других мыслей не осталось. Он ждал ее, искал в обступившей темноте. Его тело почувствовало колебания воздуха. Она. Анна огладила ягодицы Нижнего, отмечая полосы от розг, поцеловала, затем, отодвинув красную верёвку, ввела в анус смазанный кремом наконечник шланга. Ив дернулся, осознав. Это не была его любимая игра, но, с другой стороны, его мнения никто не спрашивал. Он подарок. Госпожа имеет право воспользоваться своим подарком так, как того пожелает. — Госпожа! Пожалуйста… — шептал Ив, чувствуя, как наполняется тёплой водой нутро. — Пожалуйста… Четыре литра воды. Сокольски глухо постанывал, живот округлился, а женщина ввела внутрь анальную пробку с плоским донышком, закупоривая парня. Анна поправила красную верёвку, вернув её между ягодиц, и засекла время. Сорок пять минут. — Хороший саб, замечательный, — она провела пальцами по губам Сокольски, хваля. Он повернулся вслед за рукой, и она, оценив просящее действие, приложила ладонь к его рту. Нижний поцеловал ладошку. Женщина улыбнулась. Отлично. Анна любила игры с водой. Округлый плотный животик был красивым и аппетитным. Отстегнув на ногах распорку и цепь, она поставила парня прямо. Встав сзади, она стукнула стеком его под коленями, показывая, чего хочет, и Ив неуклюже опустился на колени, ощущая, как внутри плещется вода. Она потребовала расставить ноги шире, сделав соответствующее действие стеком. Ив повиновался и снова заслужил похвалу в виде ласкового касания ладони к шее. Сейчас он острее ощущал, что в опустевшем, лишенном всего сущего мире остались лишь эти ласковые или требовательные касания губ и ладоней на его оголенной до состояния искрящего тока коже. Он ненавидел тишину и был готов заплатить за это собственными стонами, а одиночество хотелось пристрелить, потому как в эти минуты оно было неимоверно ярким и осязаемым. Да, именно так: осязаемым. Сейчас темнота заполняла глаза и уши, привязав принесенный за пазухой камень к красной верёвке, обвитой вокруг шеи. Где-то в глубине души Ив боялся. Боялся признаться в этом даже самому себе, что тяжелый саван страха одиночества все еще с ним, покоится на дне колодца его прошлого. Этот страх, выжженный в зрительном центре затылочной доли мозга в осенний, дождливый, серый, как пепел, день, когда под проливным дождём в яму опускали гроб вместе с его детством, был неистребим. Тогда, стоя в наглухо застегнутом траурном костюме под чёрным зонтом, в его горле застревали и слова, и слезы, поглощенные шумом воющей, стонущей за него природы. Скорбь была роскошью, которую мальчишка себе позволить не мог. Но позволил себе открыть двери перед тьмой, в которой едва не утопился. Его окружало море из незнакомых людей. Их было столько, что мальчишке казалось он задыхается от их количества и, безусловно, качества. С него не спускал глаз его клан, он машинально пожимал тянущиеся к нему бесчисленные руки, как к наследнику, преемнику, но отчего-то ощущение гадливости не проходило, оставаясь на подростковой ладони, проникая гнилью внутрь. Он едва мог давить из себя вежливую улыбку, ненавидя так любимого отцом Бога, что едва не заржал при виде мужчины в католической рясе, что по-отечески коснулся его головы. Слова священника, даже если и были верными и необходимыми, не достигли охваченного траурным пламенем мозга парня. Поздно… Слишком поздно… Пламя уже перекинулось на стены башни, пожирая гобелены его будущего. Людей было так много… но он будто один. Один на один с гробом под проливным дождём в объятиях отчаяния и одиночества, завернутый в саван тишины, с вышитыми на нем скорбными узорами, не мог позволить себе ни разрыдаться, ни закричать. Неприемлемо. Недопустимо. Наследник… Приемник… Клан… Вбитые отцом в подкорку до уровня рефлексов правила. Для отца клан был превыше всего. А для него? Со смертью, пришедшей на порог его Вавилона, Прометеевы цепи разрушились. А для него нет… Ив чувствовал, что его вынужденные ограничения выскабливают из недр тот самый страх. Захлебнуться тишиной среди толпы. Он знал стоп-слово. Но надеялся, что до него не дойдёт. Она же рядом, смотрит на него, гладит, целует. Она его не оставит. Она ему обещала. Сокольски закусил губу. Обещала, несмотря на поросший мхом камень разрушенных внутри него стен, на гниль деревянных опор и корозию свай. Анна огладила плечи парня, грудь, сдавила соски, поцеловала в затылок, пальчики прошлись по шее, скулам, губам. Её взгляд обласкивал выпуклый живот Нижнего, заметный и твердый, приятный на ощупь. Она чувствовала, что течёт. От вида красных веревок, перетягивающих тело, вкуса эмоций, что сладостью оседали на языке, запаха вожделения, разбившего в доме все окна. Она скользнула рукой в трусики: мокро. Испачканные в выделениях пальцы приоткрыли губы Лиса, залезая в тёплый рот. Ив выдохнул, понимая, чем его награждали, и стал с упоением их посасывать, прося ещё. Анна довольно улыбнулась. Отзывчивый и благодарный саб. Молодец. Сорок пять минут прошло. Женщина потянула цепь, приказывая Сокольски следовать за собой. В душ. Ив опустился на колени, уперся головой в стену душевой и постарался не думать о том, насколько медленно его Госпожа вынимает, прокручивая, анальную пробку. Его полувставший член призывно торчал из-под округлого живота, и женская ладошка периодически его сжимала и оттягивала, одновременно с тем, как из задницы выходила пробка. Наконец, с характерным звуком пробка покинула анус, и Нижний едва успел выцедить: «Не могу больше», — как вода выплеснулась наружу. Ив часто дышал, словно за ним гнались, краска разлилась на щеках, скулах, дальше вниз по шее до плеч. Ив сглотнул. Унижение, но её ладонь на напряжённой спине, как похвала, и сладостное тугое желание внизу живота. Губы дернулись в нервной улыбке, а в мозг впилась иглой мысль о сексе. Анна включила воду, обмывая парня. Да, веревки намокнут, а затем высохнув, станут чуть ту́же. Время подкрадывалось к восьми вечера. Анна зажгла свечи на столе, сервированном на одного, включила негромко музыку, но Нижний все равно не мог оценить подготовку романтического ужина. Его окружала тишина и лишь присутствие этой женщины рядом с ним, стоящим на коленях, согнутым пополам под столом, с лицом между её слегка разведенных ног, радовало. Она, прежде чем приступить к ужину, ткнула его носом себе в пах, демонстрируя отсутствие белья, а затем удобно села, накрыв его голову подолом коктейльного платья, ужинать. Госпожа сняла одну туфлю и босыми пальцами коснулась связанного полуэрегированного члена сабмиссива. Ив дернулся, трепет от ощущений её ноги на гениталиях. В висках все сильнее стучало молотками возбуждение. Он подался слегка навстречу в надежде получить чуть больше ласки, но женщина ткнула его вилкой в плечо, пресекая. Ив коснулся губами бедра Госпожи, не получив очередной тычок вилкой, воспринял это, как разрешение, и стал неторопливо вылизывать и целовать чувствительную кожу ее бедра. Анна продолжила трапезу, наслаждаясь нехитрой лаской своего мальчика.***
Спальня. Ив лежал на спине на хрустящих простынях и стонал, изредка дергая закрепленными над головой в кольце руками. Он все так же ничего не видел и не слышал, закованный в плотную маску и волю своей Госпожи. Красные веревки линиями «хиси» по-прежнему опутывают тело. Между его разведенных ног женщина активно насаживалась ртом на член Нижнего, ослабив красную верёвку на пенисе. Сокольски подгибает пальцы на ногах от скользящего по плоти нарастающего удовольствия. Оргазм уже замаячил финишной лентой на горизонте, как Анна затянула петлю у основания члена, перетягивая возбуждение, отрезая. Ив разочарованно простонал, дернувшись всем телом. Его сдерживают. Женщина скабрезно улыбнулась, направляя в горячее текущее лоно член. Сокольски откинулся головой на подушку, принимая на себя удар мощного горячего цунами. Анна, опустилась до упора и двинула бедрами, упираясь ладонями в мужскую грудь. Ощущения Ива зашкаливали, заполняя собой пробелы в сенсорном восприятии. Он стонал, не слышал собственного голоса, дрожа от возбуждения, что покалывало иглами все его тело, каждый миллиметр, не пропуская ничего. Он что-то бормотал, периодически слепо поднимая голову навстречу, тянясь к ней. Женщина его трахала в свое удовольствие, наблюдая за передушенным у пика оргазмом в мимике своего мальчика. Её руки гладили грудь парня, пальцы проникали в его рот, удерживая за нижнюю челюсть. Ив бился под ней, охваченный пламенем. — Пожалуйста! Пожалуйста, Госпожа! Хочу кончить! Боги, как я хочу кончить! Его перманентное возбуждение копившееся целый вечер внизу сладостным томлением и тяжестью, сейчас достигло своего пика. Тело, словно нашпигованное иглами, вздрагивало от каждого движения. Ив не видел, скорее почувствовал, как она кончает. По его бедрам потекли её выделения. — Пожалуйста! Пожалуйста! Я хочу кончить… — шептал Ив, беспомощно мечась на простынях. Анна коснулась губами его подбородка, а затем глубоко поцеловала. Это его похвала. Женщина довольно потянулась, устроилась между ног Нижнего и провела пальчиком по поджатым в исступлении яичкам. Ив выгнулся ей навстречу, выпрашивая ещё ласки. Анна коснулась губ Сокольски своим соском, поднося грудь к его рту. Нижний обхватил сосок губами и принялся сосать и ласкать его языком. Женщина тихо застонала, удобно расположившись сбоку любовника и попеременно натягивая красное плетение то тут, то там, щелкая пальцами по головке возбужденного сдавленного ее волей члена. Ив глухо стонал, дергал связанными руками, иногда кривил рот в муке и выпрашивал разрешение кончить. Анна оторвалась от парня, вновь взбираясь сверху. Его закоротило, казалось ещё немного и он потеряет сознание, так как мозг стремительно погружался в вязкий кисель перекаленной реальности. Он потерял счёт времени уже тогда, когда маска скрыла лицо, оставив лишь обнажённые кости отданного Доминантке подчинения. Кончив во второй раз, Анна развязала член едва не рыдающего парня, с умилением наблюдая, как её Лис кончал, выплескивая тёплое семя, дрожа и постанывая. Женщинская ладошка гладила член, вверх-вниз, размазывая и собирая остатки спермы, отпуская своего мальчика в полет. Ив задохнулся от восторга, пружина, что сжималась все сильнее, распрямилась. Его сознание стремительно уносило лавиной, тело мелко подрагивала, женщина нежно целовала его в уголок губ, в подбородок, хваля. И это было прекрасно. Прекрасно слышать похвалу через прикосновения. — Молодец, Лисенок. Умничка, — шептала Анна, нежно поглаживая грудь парня. — Хороший мой, замечательный. Сладкий, — она облизала собственную перепачканную его спермой ладонь. — Вкусный, — женщина наклонилась к парню, дыша прямо в губы, практически касаясь их собственными. — Ты очень вкусный, Лис. Так бы тебя и съела. Она позволила парню опустить руки, отвязав их от кольца, больше ничего не меняя в его образе, и пристроилась рядом, накрывая Нижнего одеялом. Ив всегда мерз. 8 марта Первое, что ощутил Ив, проснувшись, это паника. Мозг пробила тараном мысль о том, что он не может открыть глаза, вышибая напрочь дверь сознания. Он что-то сказал, это точно, но голоса не было. Ни звука. Пьяный после сессии разум никак не мог настроиться на обработку информации и просмотр киноленты памяти, нервно подергиваясь в вязкой липкой паутине страха. На его голове было что-то надето, но понимание так и не щелкнуло, обозначая себя. Первое, до чего он додумался, это инсульт. Симптомы объясняли потери слуха, зрения и проблемы речи. Следом за этой мыслью понеслись и другие неврологические диагнозы. И этот бурный поток никак не удавалось обуздать. Ив дернулся на кровати, тело ощущалось неестественно в этом чёрном вакууме. Следующее движение привело к тому, что он рухнул на пол, не совладав со связанными руками, и ударился подбородком о твердую поверхность, прикусив язык. Он точно застонал, но пятки облизала тишина. Во рту появился металлический привкус крови. Он неуклюже приподнялся на полу, все-таки стремясь собрать картину целиком, и ощутил прохладные ладони на собственном лице. Что-то реальное в его умолкшем внезапно мире. Руки обхватили его, повернули в сторону голову, затем в другую. Он вновь что-то говорил… Кажется… Но ответом была ввинчивающаяся промеж глаз тишина. Чьи-то губы коснулись его собственных, успокаивая, прихватывая дрожащую нижнюю губу. В нос боязливо пробрался знакомый запах. Её запах… Губы Ива робко дрогнули, обозначая набросок улыбки. Анна его нежно целовала, сглаживая панику. Щека, губы… — Госпожа… — тихо протянул Ив. — Госпожа… — он слепо тянулся к ней, стук собственного сердца закладывал уши, но она была… Была рядом. — Я рядом, Лисенок. Не бойся. Я с тобой. Я твой мир. Сладкий мой, нежный мой… Не волнуйся, — поцелуй, — не волнуйся. Ив не слышал ни звука, лишь чувствовал приносящие умиротворение касания и в голове сам по себе всплывал её голос: «нежный мой, хороший мой… Лисенок…». Звонкий, как игра ветра в жёлтых листьях, тёплый, как Гольфстрим… её голос. Он не один. Не один…***
19:47. Рене попросил выделить ему прямой эфир ровно в 20.00. Анна установила телефон таким образом, чтоб действие на кровати всегда находилось в кадре. У нее все было готово: инструмент разложен на столике рядом с кроватью, Ив по-прежнему запакован в красные веревки и маску, в его анусе за день побывать успели два вибратора и пробка, он кончил два раза, потому что больше ему не позволили. Анна же не отказывала себе в сексе, кончая Нижнему на лицо, забрызгивая выделениями ему живот. Сокольски был перекален и предельно возбужден, дерганный, как оголенный нерв, опьяненный ее желаниями. Есть по команде, пить по команде, мочиться по команде, возбуждаться и даже кончать. И все с её помощью, потому как самостоятельно Нижний не мог даже передвигаться по дому, чтоб не покалечиться. Это был чудесный день, с её точки зрения. И вот они плавно перешли к не менее интересному вечеру. 19:58. Входящий звонок. Рене. Женщина мазнула пальчиком по экрану, сдержанно улыбаясь. — Добрый вечер, — мужской голос. — Мы ждали только вас, Рене, — Анна продемонстрировала Доминанту их мальчика. — Хорошая маска. Сколько времени он в ней? — С 13 часов вчерашнего дня. Мужчина кивнул, удобнее устроился в кресле, как хищник, цепко уставившись в изображение на экране, и закурил. В штанах резко потяжелело, а низ живота потянуло приятной истомой. Его мальчик был…великолепен. — Продолжайте, Анна, — серый дым. — Он весь ваш. — Вы позволите мне? — женщина показала мужчине серьгу. — Позволю. Женщина улыбнулась. Позволит. Это не просто шаг навстречу, а практически допуск на порог. — Вы знали, что у него будет гон? — ладонь сжала в горсти мошонку их мальчика, сдергивая с сухих губ стон. — Предполагал. «Предполагал». Этот мужчина вновь позволил ей подсмотреть в замочную скважину, показывая другого Ива, горячего, текущего, умалишенного. Она знала, что доктор Сокольски раз в несколько месяцев ловит клин: перманентно возбужденное состояние, вытесняющее из головы абсолютно все мысли кроме одной, что плотным волокном вздергивала и удерживала его член твёрдым, истово желая разрядки. В этот период Ив кончал от малейшей стимуляции практически непрерывно, захлебываясь оргазмами, но не получая желаемого удовлетворения. Член вскоре стоял снова. И снова. И снова. Его коротило от похоти, он горел в огне собственного безумия. Это состояние не длится более трёх дней, но порядком отвлекает от работы. Чистейшей воды кобелиный гон. И сегодня этот гон исключительно её. Мужчина жадно пожирал доступное взгляду зрелище. Он понимал, что Ив их не видит и не слышит, лишь острые, как иглы, нервные окончания передают в стонущий мозг информацию прикосновений. Женщина взобралась на кровать позади Нижнего, что стоял на коленях, со связанными на вчерашний манер руками за спиной, и красной верёвкой, продетой в кольцо в стене, прикрепленной к петле плетения шибари на шее. Ив смотрел точно в камеру телефона, даже не подозревая об этом. Ее руки огладили бока саба, прошлись по груди, оттянули соски. Ив повел тазом, потеревшись о неё. Желание… Искренний мальчик. Жадный. Голодный. Она бросила взгляд на мужчину, что наблюдал за ними, развязала ремешок у налитой головки и за несколько движений рукой довела парня до разрядки. Сокольски стонал, кончая, лёгкое подергивание головы подтягивало верёвку, придушивая. — Спасибо, спасибо… — бездумно шептал Ив, агонизируя, понимая, что ему мало… — Ещё… еще… пожалуйста, — все еще мало, недостаточно. Губы парня горестно изогнулись. Рене улыбнулся, наслаждаясь видом не опавшего до конца члена. Анна обхвала губами левый сосок парня, посылая по телу Нижнего волну мурашек. Пока она обсасывала, практически до боли, сосок, её ладонь сдавила член у головки, уретры коснулся край холодного металла. Буж. Ив слабо запротестовал. — Пожалуйста… Пожалуйста… Ощутимый укус, приводящий к покорности. Анна поцеловала Ива в губы, подбадривая, приказывая, а затем аккуратно ввела крупный буж до конца, наслаждаясь подрагивающим животом Нижнего и его призывными стонами. Когда кольцо зафиксировало игрушку на своём месте, она нежно погладила парня по бедрам, хваля, прижимаясь к нему всем своим голым телом, даря тепло. Она наклонила его голову к своей груди и мазнула по его губам крупным соском, предлагая, поощряя. Ив утробно застонал, прихватывая зубами предложенное. — Умничка, Лис. Молодец, — шепот, наслаждаясь горячими жадными губами. Анна засекла десять минут, не забывая поглаживать поджатые яички и член любовника. Оторвавшись от Сокольски, она наконец, подошла к самому главному: подписи. Ив растерянно мотнул головой, оставленный вновь один на один с тишиной, что холодом облизала тело. Её тепло исчезло. Запах спирта ударил в нос, кожу вокруг соска обожгло холодом. Понимание прошило макушку, входя раскаленной спицей в глазное яблоко. Ив дернулся, но будучи на привязи, вышло неуклюже. — Пожалуйста, — взмолился Сокольски. Он не был любителем пирсинга и, если честно, парню было немного страшно. Мошонку сжали до боли, наказывая, присекая. Ив сдавленно застонал. Эта женщина его предупреждала, что пометит его пирсингом, но парень не предполагал, что она действительно осмелится. А Рене? Анна не могла сделать это без его согласия. Согласие требовалось только от его Верхнего. Согласие… Получено. — Пожалуйста, — шёпотом, чувствуя, как острый ноготь впивается в промежность. Она знала, что он не любит иглы, но решать не ему. Ив будет носить то, что ему скажут его Господа и точка. Боль дернула левый уголок рта, искривляя его. За это он получил ощутимый шлепок по губам. Анна повернула телефон, чтоб Верхнему было хорошо видно, и, взяв специальный зажим с отверстиями, прихватила левый сосок несколько раз, словно разминая, затем выкрутила и вновь сдавила его в захвате, удовлетворенно отметив, что плоть достаточно затвердела. В другой руке блеснула навершием игла. Ив ничего не видел, и слава богу, и не слышал, и даже обрадовался тому, что связан, ведь точно бы отбивался. Лишь чувствовал… Чувствовал все настолько ярко и чётко, погруженный в океан собственного воображения и страха, что до крови закусывал губу, покрываясь испариной. Ожидание высверливало в сознании дыры, доводя его до ручки. Он почувствовал острый край иглы, и его едва ли не затрясло сильнее, но боль, пронзившая сосок, оказалась быстрее страха. Анна одним слитным движением сделала прокол, оставив так иглу, демонстрируя возбужденному Рене их общего любимого мальчика. Небольшое круглое колечко вошло в свежую рану следом за извлеченной иглой. На колечке висели две буквы «А» и «R». Ива потряхивало, мозг заволокло мглой, он чуть не кончил. Чуть… И сейчас это чувство давило ему на глаза, на стенки черепной коробки, просясь наружу. Анна коснулась губами пирсинга, поощряя, говоря ему, как она им довольна. Пальцы сжали пенис Нижнего и буж медленно пополз наружу. Снова внутрь. Ив громко застонал, собирая кусочки выпадающей из фрески реальности. Анна его трахала, вынуждая подчиняться. Когда буж окончательно исчез, женщина встала перед парнем в коленно-локтевую позицию, как сучка перед кобелем и, помогая себе рукой, направила член в истекающее лоно. Сокольски показалось, его садануло током, когда его плоть резко погрузилась в горячую глубину. Он отчаянно громко выдохнул и машинально двинул бёдрами. А потом еще раз, не встречая сопротивления. Женская ладошка хлопнула его несколько раз по бедру, она повела попой, насаживаясь, позволяя. — Давай, Лис. Трахни меня. Ив стал ритмично вколачиваться в женское тело, срываясь с края пропасти, на котором стоял. Его заклинило, окончательно и бесповоротно. Он рвался вперед, несмотря на удерживающую шею верёвку, несмотря на сплетенные за спиной руки, которые не мог использовать сейчас, чтоб обнять женщину и стать грубее, жёстче в своих действиях. Доминантка, понимая, как не просто без рук её мальчику, старательно удерживала себя под ним на одном месте. Ив толкался в нее как умалишенный, как кобель на привязи, дергая шеей, буквы в кольце пирсинга следовали в такт движениям. Её ягодицы ударялись о мужские бедра, смазка активно текла по ногам, Нижний жадно брал её и это было прекрасно. Губы Сокольски исказило гримасой, он толкнулся особенно глубоко и кончил, запрокидывая голову назад, чувствуя, как петля затянулась чуть туже. Анна подтолкнула его попой назад, не позволяя члену выходить, заставляя упереться в борт кровати. Ив ловил ртом воздух, переводя дыхание, чувствуя, что ему мало, катастрофически недостаточно. Член наливался. У него гон, запоздало пронеслось в сознании. Чёртов гон, захватывающий в плен его сознание, подчиняя низменным и потрясающим инстинктам. Голод лишь возрос сейчас и контролировать возбуждение сил больше не было. Анна довольно улыбнулась, понимая, что Нижний опять готов. Она все это время терлась о него задницей, массируя головку виброяйцом, что было в ней. Сокольски зарычал и вновь стал яростно биться о неё бедрами. Доминантка подняла, постанывая, глаза к телефону. Рене смотрел очень внимание. Его строгое, мужественное и возбужденное лицо, с колючими глазами было пикантным дополнением этого вечера. Она пошло улыбнулась, словно говоря Верхнему: «Он может быть и таким. Вы знали? Жаждущим женщину». Ив снова кончил, перед глазами плясали звезды, его согнуло пополам, насколько позволила верёвка. Мало… Он отчаянно застонал, осознавая, что его не отпускает. Не отпускает… Он захныкал, вновь совершая поступательные движения, член креп. — Господи Иисусе, — жалобно простонал он, наслаждаясь влажной теснотой, вытекающей из лона спермой, — моя Госпожа… Госпожа… Помоги, — хныкал он. — Помоги… Хочу кончить… Мало… Рене смотрел внимательно, впитывая каждый жест своего мальчика. Таким он очень любил его: голодным, неутолимым, не соображающим, текущим. Ив был беспомощно великолепен в своих стонах и искренних желаниях. Рене видел оргазм женщины, лужу под ней и неспособного прыгнуть со скалы Сокольски, скулящего и вновь кончающего. Анна устало отстранилась от него, стоило парню повиснуть на привязи, ловя песнь далеких звёзд, щелкнула заготовленными ножницами по верёвке, позволяя сабу упасть на кровать. Ив повернулся на бок, продолжая стонать словно от боли. — Ещё разок, сладенький. Она сжала не опавший полностью член, натянула красные верёвки в области груди, поцеловала головку и приняла парня в рот. Ив дернулся всем телом, проникая глубже, сгибаясь пополам, выдохнул и, следуя за жёсткой стимуляцией, кончил, наконец ускальзывая за грань. Беззвучный мир рассыпался осколками ему под ноги, тело облизало волной оргазма, а затем еще одной, что подобно морским приливам, хлынули на иссохший берег. Он глухо стонал, переполненный удовольствием, пьяный без капли алкоголя, замученный ощущениями, умиротворенный. Утомлённое сознание опустело. Ив затих. Анна ловко разрезала верёвки, спокойно выпутывая парня из красного костюма «хиси». Она тронула пальцем проколотый сосок, пошевелив кольцо. Сдавленное мычание. Красиво. «R», «A». — Вам нравится? — спросила она не глядя на Рене. — Эротично, — пауза. — Он трижды кончил внутрь. Вы принимаете противозачаточные? — без тени смущения. — У меня спираль, — отмахнулась Анна, чувствуя увеличивающуюся между ногами лужу, продолжая успокаивающе гладить Нижнего по животу, груди. Её чудесный мальчик. В моменты умиротворения, как сейчас, Ив выглядел по-детски невинно и даже наивно. — Вы уверены? Женщина обернулась, взгляд строгий, острый. — Я не уверена, что должна с вами это обсуждать, — резче, чем следовало. — Должны, если хотите стать частью триады, — холод. Условие. «Ублюдок» мысленно. Пауза. — Да. Рене дернул уголки губ в стороны, намёк на улыбку. — С праздником, Анна. Я приеду за ним к одиннадцати. Пообедаем вместе? — Знаете ресторанчик Rubsboro? Они подают потрясающие рёбрышки. Привезите на всех, Рене, — улыбнувшись, она сбросила вызов. «Ублюдок». Взгляд вернулся к дрожащему на простынях Иву. Накрыв его пледом, Анна пошла в душ. Она бережно обтирала сопящего парня теплым полотенцем, одновременно с этим разминая запястья с характерными следами. Веревки врезаясь в тело, оставили на нем свой узор: красивый, читаемый. Она проверила ещё раз пирсинг, обработала спиртом сосок и нежно коснулась навершия губами. Ему определённо шло это украшение, а главное, на нем идеально сидела её подпись. Анна расстегнула сзади ремни на маске и осторожно потянула. Ив замычал, не понимая, что происходит, кожи лица коснулось влажное полотенце. Он нелепо моргнул, словно выныривая на мгновение из глубин сна, зажмурился от резанувших по глазам яркостью изображений, тяжёлая голова обратно упала на подушку. Она извлекла бируши из ушей Ива и устроилась рядом на кровати. Сокольски сжался, прячась от звуков, закутавшись в одеяло по самые уши, и прижался к женщине. Она нежно улыбнулась, коснулась губами холодного кончика носа и прикрыла глаза. Охотничий домик погружался в сонливый поздний мартовский вечер. Мужское сердце рядом сильно и уверенно стучало в груди, Анна с удовольствием слушала этот звук, вдыхала запах тела и наслаждалась тем, как доверчиво и открыто Ив льнул к ней. Её ладошка обхватила совершенно уставший мягкий член парня, присваивая. Теперь это принадлежит и ей тоже.***
9 марта раннее утро Ив проснулся по нужде. Темнота, но веки слушались. Он моргнул несколько раз, и темные силуэты постепенно обрели объём и форму. Непривычно было ничего не ощущать на лице, а в уши назойливо лез всевозможный шум то ли глубокой ночи, то ли раннего утра. Одно он понял сразу, женские пальчики слабо держали его член. Он осторожно, чтобы не потревожить сон своей женщины, выскользнул из кровати. Левую грудь неприятно тянуло, неаккуратное касание к соску вынудило Сокольски зашипеть. Больно. Память напомнила ощущение боли от прокола, прикосновение металла, что проходило сквозь… В ванной комнате он разглядывал немного воспаленный сосок и колечко с инициалами. Анна. Рене. Наверное, это было красиво. Ив повернулся, буковки свободно болтались, следуя за движениями. Он тронул пальцем колечко и вновь зашипел. — Черт, как больно- то… В памяти не было полного файла этих дней, лишь наполненная его чувствами космическая пустота и то, как пели звезды, когда он заливался собственной соловьиной песнью. Он разглядывал следы от веревок по всему телу, и внизу живота сладостно тянуло. Его ощущения были вознесены до пиков ледяных гор, скрывающих свои вершины за облаками. Загадочные и малознакомые. Притягательные. Память сейчас состояла из слайдов его эмоций. Исключительных эмоций, не омраченных никакими более раздражающими факторами. Это был интересный опыт. Приторный и чёрный, как трюфели. В дверном проёме показалась женская фигура. Она стояла в тонком шелковом халате на голое тело прямо за ним и рассматривала нагого парня. — На колени, — чётко. Ив упал на колени, даже не задумываясь. Женщина обняла парня со спины, продолжая смотреть на него в отражении зеркала. Руки обвили шею, спустились к крепкой груди, легонько задели пирсинг. Улыбка растянула её губы, стоило болезненной гримасе появиться на лице парня. — Видишь это? — она поддела пальцами буковки. — Да. — Что нужно сказать? — Спасибо. Мне очень нравится, — он облизал пересохшие губы, следя за непринужденными действиями Анны, что продолжала лениво играть с пирсингом. — С чего начинается твоё утро с Рене? — шепот в правое ушко. — С минета, — Сокольски сглотнул. — Отлично, — пальцы сжали чувствительную плоть соска. Ив скривился от болезненной стимуляции. — А со мной: с твоего языка в моей вагине, — шепот. Парень затрепетал, это мимолетное действие не укрылось от женщины, вызвав на губах улыбку. Послушный, чувствительный мальчик. — Мы пересмотрим с Рене ваше расписание и домашние обязанности, доктор Сокольски, — она прикусила правое ухо. — В койку, — твердо, наблюдая за тем, как у парня дернулся подбодренный словами член.