***
'Это нелепо, это просто смешно...' 'Смешно?' Широкие плечи молодого парня вздрогнули - он не ожидал компании, и, повернувшись, удивление ещё больше оттянуло вверх идеально уложенные густые брови. Перед ним, в практически интимной близости, лицом к лицу, стоял Лино - чёрный полушубок изящно открывал бледные плечи, а красиво накрашенное лицо отражало недоумение собеседника. 'Не... обращайте внимания, Лино-хён. Я, похоже, перебрал немного. Я побеспокоил Вас?' "Ах, да..." Они были на смотринах, а значит, этот занятный донсэн тоже пришёл сюда в попытке получить свой кусок империи Ли - он наверняка знал о Минхо больше, чем сам мужчина желал бы знать. Он с досадой сморщил свой идеально ровный нос, потом и вовсе отвернулся, открывая блёкло сверкающую блёстками кожу шеи - её никогда не касались чужие клыки; неклеймённый, чистый. Лино оглянулся, поднял глаза, обрамлённые длинными ресницами, к собеседнику, рассматривая его с небрежным изяществом, какое редко встречалось в поведении альфы: 'Вовсе нет, Вы меня не побеспокоили. Даже напротив... Могу я узнать Ваше имя?' 'Ах, эм...' Парень замялся, а потом быстро проговорил, словно это стоило ему больших усилий - выдать себя, стать больше, чем простым "никем", для стоявшего перед ним хозяина банкета: 'Ким Сынмин, очень приятно. Я бета, не поймите неправильно... Это всё выглядит непривычно. Я не совсем понимаю... что происходит, только не мог больше выносить Вашего дискомфорта.' 'И мне приятно узнать Вас... Ким Сынмин-и, бета.' В тот момент, когда слегка оттопыренных, порозовевших от алкогольного жара, ушей коснулся необычный для брачных смотрин гендерный статус, в голове у альфы щёлкнул переключатель - для самых отпетых, рискованных идей, прямо как те, что он вбрасывал на встречах со своими деловыми партнёрами. Лино улыбнулся - своей фирменной улыбкой-оскалом, что даже у самых стойких людей, таких, как этот бета, сводило живот и подкашивались ноги. Это было легче лёгкого - разве могли родители сказать "нет", женись он на этом богатеньком парнишке? Только глупец откажет семье Ким Сынмина, владельцам крупного частного банка - ведь этот паренёк, как вспомнилось, наконец, помутневшему сознанию, прямиком с газетных заголовков, жених на выданье с отличной родословной. Это не считая потрясающего по своей перспективе шанса никогда не иметь на своей шее спиногрызов - если честно, Минхо любил кошек больше, чем детей. А если быть совсем откровенным, последних он до ужаса боялся - от одной мысли мурашки покрыли открытую уличному сквозняку кожу. Слишком большая ответственность - ему всего двадцать два года, он только-только начал понимать своё ремесло. Сейчас не время, не место для новой семьи, разве что с этим красавчиком, который должен будет очень стараться, чтобы их брак по расчёту дал наследника. Задумавшись, Лино и не заметил, как Сынмин приблизился к нему и осторожно обвил свои руки вокруг мощного торса. Альфа не сопротивлялся - он, с известной ему одному хитринкой в дьявольском взгляде, прижался к своему будущему мужу и сладко выдохнул, закрепляя уверенность Сынмина; семье Ким сегодня крупно повезло. Ловись, рыбка, большая и малая - а лучше, золотая.- 2 месяца спустя -
'Минхо-щи, вы такой очаровательный молодой человек!..' Мама Сынмина был моложавым дядюшкой-бетой - настоящий кореец, он ласково улыбался будущей партии своего младшего сына, игриво сверкая глазами-щёлочками. 'Благодарю, матушка. Вы, безусловно, ещё более очаровательны - Вы и Ваш супруг...' 'Какие манеры!.. Феликс к вашим услугам.' Рядом с Чонином, держа деловитый вид, стоял его муж-альфа - он был иностранцем, австралийский мигрант, и плохо говорил по-корейски, но ему удалось произвести на Ли приятное впечатление своим искренним дружелюбием. Окружённый заботой, успевший искупаться в комплиментах, Минхо с достоинством настоящего молодого господина прошёл за стол, где уже стояли самые разные блюда - его заранее спрашивали об аллергенах, а родители жениха настояли на самостоятельной готовке, пытаясь добиться расположения будущего тестя. Всё складывалось весьма удачно - вдруг, среди домашних хлопот, со стороны стола внимательный глаз Лино уловил движение. Со своего места поднялся молодой человек, чьи очки занимали добрую половину аккуратного округлого личика. Весь его вид говорил о том, что он стеснялся нового гостя в доме - парень протянул едва подрагивающие руки к Минхо в попытке рукопожатия, не глядя на него, и застенчиво пробормотал: 'Ах, М-Минхо-хён... З-здравствуй, добро пожаловать в нашу семью!.. Меня- меня-' 'Его зовут Хан Джисон, мой старший брат.' Сынмин, похоже, не очень уважал своего родственника за его неловкие манеры, беспардонно перебив брата посреди попытки завязать разговор - вспотевшие ладони всё ещё покоились в пальцах Лино; круглые глазки-бусины метнулись вверх, и взгляды будущих родственников, наконец, встретились. Минхо и сам не понял, что произошло - нос уловил мягкий аромат цветов, и вот он уже стоит, словно альфа-подросток, затаив дыхание, стараясь не выдать своего интереса, пока напротив него самый аппетитный омега в мире буквально просит своим скромным взглядом, мелкой дрожью в руках, быть использованным, помеченным, присвоенным... Взаимное, одним альфам и омегам известное напряжение пробежало между мужчинами, и они замерли на месте, позабыв о манерах, гипнотизируя друг друга - волчий взгляд почуявшего конфетную сладость альфы напротив лупоглазого ясного взгляда заинтересованного омеги. Сынмин с недовольством положил руки на плечи жениха, разрывая затянувшийся бессловесный контакт: 'Минхо, не обращай внимания на этого растяпу. Он всегда такой, двух слов связать не может...' Родители моментально вступились за сына, а Джисон, наконец, отдёрнул руки от нового члена семьи, краснея с головы до пят то ли от возмутительных слов, то ли от неясной искры, промелькнувшей между ним и будущим мужем его брата; на этом, Хан приземлился обратно на своё место. 'Простите, Минхо-хён, я и правда бываю неловким... Сынмин, я вовсе не растяпа, ты и сам-' 'Он не умеет разговаривать с людьми, а с альфами - тем более; сидит у родителей на шее, словом, паразит.' Сынмин закатил глаза на новую порцию нравоучений от родственников, пока Хан мялся, всё сильнее распространяя вокруг себя потрясающий воображение тончайший аромат цветочного поля - Минхо не был экспертом и не знал названия этому волшебному цветку, но запах так и норовил пробраться под кожу, зажечь её, пробудить в нём что-то. Это был инстинкт, способный разорвать Сынмину глотку за надутые в обиде круглые щёчки и плаксивый голос его брата. Чонин, наконец, ослабил напряжение, царившее в воздухе: 'Минхо, сынок, выходит, ты у нас самый настоящий альфа? Совсем как мой старик...' Феликс гоготнул, с удовольствием кивая, почёсывая недлинную бородку: 'Мы с Минхо неплохо сошлись запахами, так что, я уверен, проблем не будет. Ты уж позаботься о нас, хорошо? Может, приглядишь за Сон-и заодно...' 'Па-а-ап!..' Джисон поправил очки - его смущению не было предела, а губки надулись в умильный розовый бантик, пока он торопливо тараторил, пытаясь прервать упрямого отца: 'Я не нуждаюсь ни в чьём присмотре!.. Я уже говорил вам, что нашёл себе пару, я же обещал, что скоро приведу его домой!' Феликс прервал сына, доверительно обращаясь к внимательно слушавшему Лино, пока Чонин и Сынмин хлопотали над тарелками для каждого за столом: 'Ты только послушай, этот ребёнок рассказывает нам про какого-то бету, но а сам за себя постоять не умеет... Ему бы пригляд, крепкого альфу, настоящему зверя, понимаешь, о чём я? Чтобы никто лишний не запятнал, окутать бы его порядочным запахом от греха подальше... Куда там бетам-' Здесь, Чонин возмущённо стукнул мужа по плечу, не отвлекаясь от расстановки закусок, но мужчина упрямо продолжил: 'Куда там бетам понять всю эту мороку с запахами, понимаешь? Джисон не меченый, не пропитанный, как чистый лист; закоренелый девственник, вот кто, и я боюсь за него...' 'Х-Хватит!.. Это невыносимо! Пап, я говорил тебе, что я сам разберусь, нечего лезть в мои дела!..' Джисон, наконец, устал слушать отцовские наставления, явно переходившие черту - он вскочил со стула и вылетел из столовой к лестнице на второй этаж. Послышался торопливый топот; Чонин покачал головой, стоило двери где-то наверху захлопнуться. 'Что ты наделал? Зачем сына позоришь перед незна- ох, прости, Минхоша, перед новым гостем? Нехорошо...' Сынмин в очередной раз закатил глаза и многозначительно переглянулся с отцом, который, похоже, искренне переживал за достоинство своего хрупкого старшего сына. Обед продолжился; Минхо лишь ненадолго выпал из беседы, вспоминая округлые румяные щёчки, плюшевую улыбку и косолапые носочки аккуратных ног.- Две недели спустя -
Наследник Ли пожил в семье своего жениха достаточно, чтобы понять, насколько велик соблазн захватить то, что человеку не принадлежит. Запретный плод особенно сладок, так говорят? Всё действо походило на чью-то злую шутку - каждый раз, когда Хан и Минхо находили друг друга в одиночестве, они неизменно замирали, словно пытаясь придумать повод остаться и завести беседу, пока их внутренние инстинкты требовали близости; всякий раз, скромный разговор прерывал или следующий за Лино по пятам Сынмин, или кто-то из добродушных, но сверх меры опекающих родителей. В этот роковой день, Минхо удалось поймать Джисона за руку - они удачно оказались в дверном проёме ванной, чтобы перекинуться хотя бы парой волнующих слов без чужих ушей. 'Сон-и, как ты себя чувствуешь?..' 'Ч-Что?' Джисон поправил очки, поднял глаза к чужому лицу - они стояли так близко, что Минхо показалось, он утонул в цветочном аромате; как раз о нём и шла речь. Похоже, у Джисона на носу была течка - Лино не понимал, переживал ли он за то, чтобы она прошла для брата его будущего мужа с комфортом, или боялся, что она пройдёт с комфортом для них обоих. С каждым днём звериный позыв тянул альфу к двери на втором этаже всё сильнее, а зубы сами оголялись в оскале, стоило им с Джисоном столкнуться в коридоре или сесть рядом за обедом. 'Я заметил кое-что. Твой запах... В смысле, я знаю, что твоя...' Минхо никогда не был в подобном замешательстве - конечно, его просили приглядеть за Джисоном, но почему же тогда было так трудно не пролить случайных скандальных слов? "Твоя течка скоро." "Ты пахнешь так вкусно, что я могу умереть у порога твоей комнаты, если прикажешь." "Позволь мне остаться рядом и помочь." "Дай мне сделать тебя своим." Пристальный взгляд альфы говорил с Ханом без слов - омега покраснел и стыдливо одёрнул руку, словно обжёгся о чужие цепкие пальцы. 'Ты... заметил?..' Минхо знал, что это было неприлично, так открыто говорить о чьей-то течке; но ещё, он помнил причитания отца-альфы о том, как неопытность сына причиняет семье страдания. Может, поэтому, вместо того, чтобы оставить униженного парня в покое, Лино торопливо вернул чужую ладонь в крепкую хватку своих рук, и даже прислонил её к своей груди, давая Хану услышать быстрое сердцебиение. 'Тебе нечего стыдиться - мы в одной лодке. Чувствуешь? Это всё ты... Твой запах. Я знаю, как это бывает непросто. Я знаю, и ты не один.' Джисон затрепетал, стремительно краснея. Он смял в руке чужую чёрную рубашку, потом воровато огляделся и приблизился к лицу напротив, словно впервые за все две недели поддался внутреннему искушению. Губы в отчаянии прошептали, опасно близко к лицу поражённо застывшего Минхо: 'Ох, прости, мне так жаль, что я делаю это с тобой... Тебе противно? Должно быть... Я всего лишь- Знаешь, я никогда не встречал никого, кто-' '...Знаю.' Лино сощурился, обнажая мягкую улыбку; он делил дыхание, одно на двоих, с этим робким парнем перед собой, глядя сверху вниз на сомнение в его беспомощном взгляде. 'Сон-и, чего ты хочешь от меня? Я всё тебе дам.' Хан молчал лишь секунду, прежде чем выдохнул ответ прямо в чужие губы, смыкая их со своими: '...Тебя.' Они стояли, целуясь так, будто впервые за вечность пустыня подарила им источник живой воды. Джисон был в отчаянии - он нетерпеливо покусывал мягкие тонкие губы, проходил языком по клыкам, зудевшим от нетерпения, глотая свои собственные жалкие вздохи, едва ли отвечая на уверенные, жадные поцелуи Минхо, который вкладывал все силы только в один-единственный фильтр - они были в доме, полном людей, которым не стоило знать обо всём, что творилось в этом дверном проёме. Наконец, поцелуй прервался - оба парня тяжело дышали, глотая спертый воздух, под чьи-то шаги где-то на лестнице. Лино торопливо вернулся в ванную, словно забыл там что-то: 'Сейчас, подожди...' Минхо высунулся из-за двери и протянул Джисону свою очевидно ношеную толстовку; он сунул её в ослабевшие после поцелуев руки и тихо пробормотал, опасаясь ненужных ушей: 'Если будет тяжело, надень и обними - поверь мне, звучит до ужаса глупо, но я знаю, что это помогает. Ты послушаешь хёна?' Джисон соловело кивнул, словно с появлением предмета одежды в руках перестал мыслить трезво, но Лино, удовлетворившись простым жестом, не глядя на омегу больше ни секунды, скрылся с места преступления, пока их снова не прервало активное семейство.- На следующий день -
Хана не было видно ещё с утра - он был затворником, но, зная его надвигавшееся бремя, ни у родителей, ни тем более у молодожёнов не было решимости постучать и предложить свою помощь. Лино только надеялся, что Хан не забудет про толстовку с их вчерашнего случайного рандеву; имел ли он право прийти и проведать омегу в такой уязвимый момент? С такими мыслями, Минхо завтракал, работал за ноутбуком, созванивался с мамой, которая показывала ему котов, и беспечно болтал с матушкой Чонином об их любимых музыкальных группах. С мыслями об омеге утро быстро превратилось в обед, а обед - в традиционный семейный ужин. Старики Сынмина и Хана оказались прекрасной компанией, когда дело касалось домашних посиделок - они ели, готовили, пили и рассказывали Минхо столько семейных историй, сколько у него самого не было в памяти. Сынмин всё время, что семья укрепляла союз байками и самодельным пиром, был необщителен и замкнут - Лино уже привык за почти три месяца свиданий к своему молчаливому партнёру и не пытался вовлечь его в разговор, смеясь от души с будущими родителями, чувствуя, как голову постепенно заполняет привычная пьяная эйфория. Становилось всё жарче, всё веселее в этот вечер - наконец, Сынмин решил уйти в свою спальню готовиться ко сну, и, попрощавшись с Лино и родителями одинаково милыми поцелуями в щёку, он оставил жениха на растерзание отцам: 'Спокойной ночи, дорогой.' Минхо в ответ на ласковое обращение тепло улыбнулся и кивнул: 'Приятных снов.' Родители радостно переглянулись, и Лино не мог не радоваться своему положению - обогретый, он был на хорошем счету в семье. Даже так, все мечты были только о хрупком теле широкоплечего кудрявого парня на этаж выше. Началась ли течка? Наверняка. Удовлетворял ли Сон-и себя в этот самый момент? Вероятно. Думал ли он о нём?.. На этом вопросе, клыки обнажались, сердце рвалось из груди, а внутренний волк был готов скрести стены. Должен ли Минхо, вопреки всему и всем, составить компанию Хану? Он стольким рискует, столь многое на кону... Ответ нашёлся сам собой.***
Веселье в компании старших не продолжалось долго - возраст и сакэ сыграли с Чонином и Феликсом плохую шутку; уже через полчаса Минхо услужливо помог матушке с посудой, а главе семейства - со столом. Они как раз перетаскивали столешницу, когда вдрызг пьяный альфа снова заговорил о старшем сыне: 'Понимаешь, Минхо, наш Сон-и - первый омега в семье за долгое время... Мы совсем не знаем о его сложностях. Он не принимает меня как своего защитника, говорит, сейчас не модно маркироваться папой... Я так переживаю за него, он ведь такой кроха... Мой сынок... Сегодня, должно быть, началось, но как я пойду туда, безмозглый старик...' Мужчина продолжал сокрушаться вплоть до тех пор, пока стол не был задвинут в кладовую. Минхо вдруг подал голос сквозь пелену своих мыслей - была ли это его лёгкая от алкоголя голова или тонкий аромат цветов, опутавший дом, но парень произнёс удивительно уверенно: 'Я помогу ему. Не переживайте, со мной он будет в безопасности. Я прямо сейчас проверю... Как он там.' 'Ох... правда?' Глаза несчастного отца загорелись, и он с пьяной улыбкой похлопал будущего сына по плечу: 'Я сразу понял, что ты хороший парень, Ли Минхо!.. Сразу...'***
Когда Лино легко постучал в дверь с аккуратной табличкой "Постучите, пожалуйста", его встретила только гробовая тишина за стеной. Тогда, парень постучал снова - послушалось шуршание простыней, а затем мягкий, практически сорванный голос прошептал в дверь: 'К-Кто это?.. Папа?' Сердце Минхо невольно забилось чаще. Омега за дверью был в стрессе - запах источал тревожный характер своего хозяина, хотя сладкие ноты, которые вплелись в подкорку вольчих инстинктов альфы, пропитали воздух вокруг комнаты буквально насквозь. Лино открыл рот и, облизнув напряжённо зудящие клыки, выдохнул в приоткрытый для разговора проём: 'Это хён, Сон-и. Я принёс тебе воду и перекус...' Для убедительности, опьяневшее тело решилось выпустить толику феромонов - так Минхо успокаивал своих котов, которые чутко реагировали на недовольство хозяина, стоило ему поговорить с идиотом-бизнесменом или потерять крупную сумму в рискованной покупке акций. Реакция Джисона была преступно милой - омега громко втянул носом чужой запах и, следуя инстинктам, раскрыл дверь, впуская в свою комнату первого в жизни незнакомца-альфу. Это был момент, когда они оба потеряли голову, стоя напротив друг друга, молодые буйные головы. Бутылка воды и пачка чипсов выпали из рук - альфа прильнул к чужому телу, дрожавшему от сладости возбуждения, так, словно был его естественным продолжением. Омега с неожиданной для своего робкого нрава уверенностью потянул альфу за собой на смятые простыни, где Лино, не будь он пьян, заметил бы влажные пятна течки и собственную испачканную толстовку среди прочих вещей - Джисон безмолвно пригласил его в своё пока неумело собранное гнездо. '...Твой отец, он сказал позаботиться о тебе...' Не было сомнений, что Феликс, этот отчаявшийся дурак, не мог и предположить, чем кончится его невинное предложение - предложение своего сына на блюдечке прямо в лапы волка, который любил брать своё, жадный, властный, любивший риск. Джисон растянулся на постели, его тело - настоящая грелка; бёдра била мелкая дрожь, прикрытые частыми ресницами чёрные глаза смотрели умоляюще, когда он простонал сквозь крепко сжатые зубы: 'Хён... только хён может позаботиться обо мне... Я так ждал тебя...' Минхо подтянул хрупкое тело к себе - он устроил парня между мощными ногами, с неожиданной для себя осторожностью уложив чужие худощавые бёдра на своих. Так, Джисон был открыт - так, омега был уязвим и даже жалок во всей своей беспомощности, которую он показывал альфе. Движения ближе друг к другу были встречены новыми сдавленными стонами сквозь зубы - Джисон безвольно вцепился в чужие запястья, словно хотел достучаться до остатков их общего здравого смысла: 'Хён, Минхо-хён, ты мне... нужен!.. я сейчас сгорю, твой запах, он меня не успокаивает-' Минхо не ожидал подобного честного признания от омеги - он смотрел, как парень под ним хнычет, двигаясь бёдрами в сторону чужого, уже ощутимого, возбуждения: 'Твой запах, он меня- только дразнит... Возьми меня, я прошу...' Минхо выдохнул - его уши горели огнём, глядя на парня, которого он встретил в доме своего будущего мужа; он не мог поверить словам, которые только что сорвались с отчаянно раскрытых лепестков пухлых губ. 'Вот как? Просишь, как хороший мальчик, чтобы я взял тебя прямо здесь, в доме твоих родителей?' 'М- Мхм!.. П-прошу!..' Джисон извивался в кровати, уже не скрывая своих намерений - он в нетерпении кусал губы, пока дрожащие пальцы направляли руки хёна вдоль податливого, тёплого, медового тёла. Минхо улыбался - он скалился, не в силах поверить, что своей спешкой жениться на богатом наследнике упустил такое сокровище прямо из-под носа. 'Значит, хочешь, чтобы тебя удовлетворил жених твоего младшего брата?' 'Д-Да!..' Минхо неспешно оглаживал открытый ласкам живот из-под домашней футболки, не спеша коснуться хоть одной эрогенной зоны нетерпеливого омеги, дразня его самым неприличным способом, давая ему прочувствовать всю абсурдность ситуации, куда Джисон вовлекал альфу. 'Что же делать... Ты просишь, чтобы я, обручённый с твоим братом, сделал тебе ребёнка? Отвечай, Джисон-и. Скажи это - сам.' Парень безмолвно раскрыл рот - на глазах выступили слёзы, и Минхо испугался на секунду, что слишком далеко зашёл со своими грязными разговорами, когда Хан, наконец, произнёс, постанывая с каждым вымолвленным словом: 'Хён... сделай мне... ребёнка, пожалуйста... Прямо здесь, сейчас...' Джисон положил чужую мягкую ладонь на свой живот, а потом, несмотря на всю развязность своего предложения, застенчиво и неловко стянул с себя уже насквозь пропитанное бельё, окончательно подчиняясь внутреннему омеге. Лино никогда - ни сейчас, ни спустя долгие годы - не мог отказать этому парню в его капризах.***
Лино не мог отказать - не хотел, глядя в чёрные круглые глаза, слушая отчаянные сладкие стоны и мольбы о большем, когда он в самый первый раз толкнулся в горячее тепло чужого тела. Раз за разом, глубже, больше, сильнее - Джисон утопал в том, как Минхо позволял себе быть собой, собственником-альфой, подавляющим его отчаяние своим контролем; альфа сходил с ума от того, как жадно Хан съедал его своим нутром, как просил о большем, получая всё и сразу, как он цеплялся за широкие плечи и крепкие бёдра, словно они не встретились всего месяц назад, словно Джисон всегда принадлежал только ему одному. Эта пытка длилась вечность и всего мгновение - омега, казалось, достиг уже третьей или четвёртой разрядки, продолжая лепетать подбадривающие альфу слова, пока вдруг из обкусанных губ не вырвалось: 'Мой ребёнок, наш ребёнок - сделай это внутрь, я хочу, хочу-хочу-хочу его, твоего ребёнка внутри себя, пожалуйста, Минхо-хён, прошу-' Лино склонился над плачущим от удовольствия лицом - альфа не был под воздействием гона, а потому узел только-только надулся, замедлив их темп. Сейчас или никогда, ещё пара толчков и они, наверняка, соединятся для зачатия. Мужчина взял мокрое от слёз лицо в ладони и мягко, словно напевал колыбельную, произнёс: 'Сон-и, ну-ка, посмотри на хёна. Ты примешь меня? Внутрь? Хён-и не сможет освободить тебя от узла, если это случится - мы с тобой правда заделаем ребёночка, если я останусь внутри. Дурачок, разве ты не понял? Я не смогу стать папой твоему ребёнку - я не твой, а ты...' Лино замолчал - горечь его слов отразилась в их запахах. Джисон, несмотря на першение в горле, прохрипел, прислонив чужой вспотевший лоб к своим губам: '...А я - твой, хён. Я хочу быть твоим. Навсегда...' В этот момент, узел окончательно прервал серию мучительно медленных толчков в тёплое скользкое нутро - Минхо рвано выдохнул и только сейчас оттёр рукавом рубашки пот, выступивший у основания висков, проверяя своё помутнение на реальность. Джисон лежал под чужим телом, глубоко дыша - он едва ли мог контролировать сжимавшиеся внутренности, доившие Минхо дочиста, но разум, похоже, возвращался к нему; Хан с протяжным сладким стоном попытался передвинуть очевидно занемевшие ноги, но оставил тщетные попытки и теперь лежал, принимая заботливые руки хёна, который массажировал основание узких бёдер и деликатно расцеловывал опухшие соски, щекоча оголённую грудь своей чёлкой. 'Ты сейчас очень красивый, Сон-и... Ты удивительный.' 'С-Спасибо... Но что же делать, хён?..' Хан лениво поглаживал чужие слипшиеся волосы у основания затылка, глядя в потолок с удивительным удовлетворением. Он замолчал ненадолго, потом вздрогнул от очередного ласкового поцелуя где-то у ореола, трепетно выдохнул, позволяя хёну позаботиться о себе. Только когда Джисон снова сухо кончил, подрагивая в объятьях альфы, из глубины груди вырвались слова - те, что перевернули всё: 'Я ведь и правда в отношениях с Хёнджин-и, этот парень-бета из моего колледжа...' 'Ты... что?'