Кукла

Восход в Малфой-мэноре окутан таинственной вуалью утренней дымки. Первые лучи солнца, подобно золотым стрелам, пронзают прозрачность рассвета, мягко касаясь старинных стен поместья. Величественные башни, увенчанные серебристыми шпилями, отражают бледно-розовый свет, предвещая начало нового дня. Сады Малфой-мэнора, полные загадочных теней и шепота листьев, оживают под теплым дыханием утра. Великолепные павлины, с гордостью распускающие свои радужные хвосты, добавляют красок в эту картину утонченной элегантности и аристократического спокойствия. Комната Беллатрикс Лестрейндж, погруженная в мрачные оттенки, словно воплощение ее темной души. Стены, окрашенные в цвет оникса, усиливают ощущение зловещего величия. Тяжелые шторы с темно-зеленой отделкой дополняют атмосферу таинственности и недоступности. Мебель из темного дерева с резными узорами наполнена мощью и строгостью, а мягкий свет свечей бросает на стены тени, создавая иллюзию движения. В центре комнаты — массивный стол, покрытый темно-зеленым сукном, на котором разбросаны различные магические артефакты и свитки с заклинаниями. В углу, на высоком подиуме, огромная кровать с балдахином. Каждый предмет в этой комнате пропитан магией и мощью, отражая сущность самой Беллатрикс. Беллатрикс сидела на кровати и натягивала на тонкие бледные ноги кружевные черные чулки. Сегодня был важный день — суд с Родольфусом. Они собирались разводиться. Женщина чувствовала смятение и дрожь перед будущим бывшим мужем. Тот был властной фигурой. И один Мерлин знал, почему Милорд разрешил им развестись. Беллатрикс, натянув чулки, в одном кружевном белье подошла к комоду. Комод этот отражал тёмную эстетику Беллы и её любовь к роскоши. Он был массивный, из тёмного дерева, украшенный сложными резными узорами, которые при ближайшем рассмотрении напоминали тонкие ветви и корни деревьев, переплетающиеся и обвивающиеся вокруг каждого ящика. Зеркало в викторианском стиле, установленное над комодом, имело высокую, арочную форму, украшенную орнаментами и металлическими элементами, которые были покрыты патиной, придающей им вид старины. Само зеркало слегка тусклое, как будто оно хранило в себе тайны прошлого и отражало не только внешний облик, но и глубину души. На поверхности комода стояли различные флаконы и бутылочки с зельями и магическими ингредиентами, каждый из которых имеел свою уникальную форму и цвет. Тут же были и тюбики с помадой, и старинная серебрянная расчёска. Этот комод не просто предмет мебели, он словно воплощение самой Беллатрикс — его тёмная красота и загадочность идеально сочетались с её собственным стилем и магической сущностью. Она взяла ярко-красную помаду и аккуратно нанесла её на губы, создавая чёткий контур, который подчёркивал их пышную форму. Затем она перешла к выбору одежды. Сегодня она выбрала длинное чёрное платье, которое идеально подчёркивало её стройную фигуру. Платье было выполнено из тонкого, но прочного материала, который изящно обвивался вокруг её тела. Рукава платья были длинными и расширяющимися к концам, с большим длинным разрезом, позволяющим рукам свободно от них двигаться. У платья также было глубокое декольте. Наконец, Беллатрикс приступила к укладке своих длинных, кудрявых волос. Она использовала магическое зелье для волос, чтобы придать им блеск и объём. Кудри аккуратно легли друг на друга, создавая великолепную корону, которая дополняла её внушительный образ. Каждый волос был на своём месте, и в то же время казалось, что они танцуют вокруг её лица, отражая её дикую и непредсказуемую натуру. Беллатрикс надела на ноги изящные черные туфли с серебрянным каблуком. Последний раз окинув взглядом своё отражение, она фыркнула и, взяв чёрный клатч на тонком ремешке-цепочке, вышла из комнаты.

***

Эта ночь была самой худшей для Инги за всю жизнь. Ночёвка в подземелье в первую ночь и пытки на аукционе отдавались уже эхом внутри, уступая место новым ощущениям — всё тело жутко ломило, ноги и руки тряслись, её зад жгло огнём, а сфинктер, как и нежное и уже недевственное влагалище, болел. Голову переполнял ураган мыслей, а подушку — слезы. «Меня лишили девственности наши главные враги…» «Наши? Может быть, и не мои?.. Их, но не мои. Но ведь… я тоже боролась с ними! За свою свободу и изблавление от предвзятости к крови! За жизнь своих родителей! Мама… папа…» Не было ни дня, ни секунды, когда девушка не скучала и не беспокоилась за своих родителей. Что с ними? В порядке ли они? Вдруг что то случилось! Или они уже мертвы?! Нет, я этого не переживу! Слëзы вновь покатились по щекам, а после — на подушку. Всю ночь Инга ворочалась в постели, утопая в рое мыслей. Она не смогла уснуть и так и пролежала до самого утра.

***

Когда настало утро, девушка увидела на стуле, около своей постели, очаровательное платьице цвета спелого абрикоса, но с небольшим подвохом. Платье выглядело довольно легеньким и нежным. Тонкая хлопковая ткань даже от взгляда ласкала. Лямки платья были тоненькими веточками, завязывающимися на нижней части плеча, сразу после груди и на талии ткань была облегающей и свернутая в мелкую гармошку, после шла пышноватая — без всяких подъюбников и подкладок — юбка из того же материала, но самое интересное было на лифе. Прямо посередине, между грудей был вырезан простой силуэт головы кота с овальной головой и ушками треугольничками, что давало платью крайне интересный вид. Соски прикрывались, как и большая часть груди, но это не отменяет эротичности и откровенности выреза. Также на платье лежал миленький ошейник, представляющий из себя широкую полоску ткани с забавным бубенчиком, а на спинке стула был повешен её «любимый» хвостик. Тут же, поверх платья, лежала записка. Инга взяла пергамент в руки и принялась вчитываться в идеальный почерк: «Доброе утро, наш котенок. Как мы и обещали, ты получаешь новое платье. А ещё, как ты увидела, мы приготовили тебе небольшой подарочек. Ты должна носить этот ошейник всегда! И в твоих же интересах его носить, кошечка. А ещё ты забыла свой хвостик вчера. Надень его. Он зачарован примерно так же, как твои ушки, и ещё: пробка сама смазывается, когда её хотят вставить. Думаем, с этим у тебя не должно возникнуть проблем, поскольку вчера ты с этим прекрасно справилась. Носи хвост каждый день и снимай его только когда ходишь в туалет. И, мы думаем, ты и сама прекрасно знаешь, что может тебя ждать, если ты ослушаешься.

Б.Л. Н.М.

» После прочтения записки щеки густо покраснели, и девушка обречённо посмотрела на этот комплект и поняв, что делать нечего, взяла в руки платье и начала его надевать. Оно село идеально. Как перчатка. На самом деле, платьице было довольно удобным, не считая выреза, из-за которого холодило кожу. Потом она натянула на свою шею ошейник в сопровождении со звонким бубенчиком, на котором Инга разглядела инициалы сестёр. Ошейник был из очень тянущейся, приятной ткани. А дальше её самое нелюбимое — хвост. На самом деле, Инга не хотела признавать, но он ей чем-то даже нравился. В глубине души она считала его красивым. Но, конечно, принять это девушка не могла, а тем более получаемое ею удовольствие от надевания хвоста. Инга взяла в руки хвост, и его металлическая часть сразу, магическим образом смазалась (ещё ей показалось, что пробка немного увеличилась, но Инга списала это на почудилось). Думая, как это сделать, девушка наклонилась и упёрлась об кровать одной рукой, а другой приставила к анусу пробку. «Ну что ж, в прошлый раз как-то получилось, и сейчас, наверное, должно выйти. К тому же, после вчерашнего… должно быть легче». Девушка аккуратно начала проталкивать пробку внутрь, проклиная вернувшиеся ощущения и намокающую киску. Пробка медленно проходила, а у Инги начали появляться сомнения насчёт неизменившегося размера пробки. С губ невольно сорвался писк вперемешку со стоном, и наконец пробка вошла полностью и встала на место. К удивлению Корбетт, почти сразу же, когда она его вставила, хвост зашевелился! Похоже, об этих чартах и говорилось в записке. Было очень непривычно, но, как посчитала Инга, могло быть и хуже. На этот раз было чуть проще и более приятно. Инга оглядела себя в зеркале во весь рост, не желая крутиться из-за хвоста. Её вид был до безумия вызывающим и эротичным. Корбетт невольно радовалась, что в доме, как она поняла, в основном, только Драко, миссис Малфой и Лестрейндж. Ведь они видели ее уже, как минимум, голой и в более пикантных моментах. В коленках появилась дрожь от воспоминаний об этих женщинах, ведь они, вероятно, снова сегодня позовут её… Инга ещё в начале того, как ее поселили в эту комнату, проверяла дверь, и та была открыта: девушка спокойно могла выйти и, наверное, даже ходить по особняку. Но решив, что эти действия в её положении достойны самоубийцы, она решила сидеть здесь, не высовываться и надеяться на их занятость.

***

Но в тот день её не позвали. Дигги, как обычно, принес Инге завтрак. Это был чай с листьями бузины и кусочками сушёной свеклы, овсянка на воде и кусок чёрного подгорелого хлеба с тонким слоем масла поверх. После был обед. Инга давилась поджареной коровьей щекой без соли и специй. На ужин — вновь ломоть хлеба с маслом и тот же чай. Так Инга питалась каждый день. Иногда коровья щека сменялась ливером. Инга довольно сильно отощала и мечтала о лимонном пироге с меренгой, который подавали на десерт в Хогвартсе. Ещё девушка поняла, что движения еë хвостика зависят от эмоций, а ещё его можно было даже контролировать, чему она немного научилась. Хотя проблемы с сидением у девушки какое-то время были, но все же сесть пришлось, и от ощущений вдавившейся в попку пробки все внутри затрепетало. Три дня её не трогали, а после настал четвёртый, и Корбетт уже умирала от скуки. Нет, по-началу она была счастлива, что её не трогали. Чем меньше, тем лучше, как говорится. Наверное, они обе были заняты. И слава Мерлину. Но сидеть в комнате четыре дня без каких-либо занятий кого угодно сведёт с ума от скуки. В итоге Корбетт было принято непростое решение выйти из комнаты. «Ну, если меня не зовут, то вряд ли я им сейчас нужна, к тому же, в доме особо никого не слышно, даже криков Беллатрикс. Значит, её нет дома. А если встретится миссис Малфой то… наверное, это не так страшно. Ну хотя бы пытать с ходу не будут… наверное». Инга на ватных ногах подошла к двери и дрожащей рукой толкнула ручку. Дверь отворилась. На секунду Корбетт просто застыла, будто на неё сейчас нападут, но нет, в коридоре не было ни души. Решив, что опасности пока не наблюдается, Инга начала раздумывать над тем, куда ей пойти. «Сомневаюсь, что в этом доме будет более интересное место для меня, чем библиотека». Инга всегда любила читать. С самого детства. Решение было принято. Корбетт робко позвала эльфа: — Дигги! Хлопок. И эльф уже предстал перед ней. — Да, Инга? — с улыбкой спросил он. — Перенеси меня в библиотеку, пожалуйста. — Слушаюсь, — ответил эльф и, взяв её за руку одной рукой, щёлкнул другой. Послышался хлопок, и вот они уже в библиотеке Малфой-мэнора. Библиотека в Малфой-мэноре — это воплощение величия и тайны. Она огромна, с высокими потолками, которые казались почти недосягаемыми. Полумрак царил в помещении, создавая атмосферу уединения и сосредоточенности. Тусклый свет летающих свечей мягко освещал пространство, их пламя плавно плывёт в воздухе, отбрасывая зыбкие тени на стены и полки с книгами. Стеллажи, выполненные из тёмного дерева, возвышались до самого потолка, их полки переполнены книгами, пергаментами и свитками. Каждая книга — это история, каждый пергамент — знание, каждый свиток — магия. В этой библиотеке хранилась мудрость многих поколений семьи Малфоев, и каждый том, будь то древний гримуар или современное издание, оберегалось как сокровище. Воздух в библиотеке был насыщен ароматом старой кожи и пергамента, а также лёгким запахом воска от свечей. Это место, где время казалось замедлившим свой ход, и каждый шёпот, каждый шорох страницы уносил в эпоху, когда магия была молодой и полна тайн. Тишина здесь — не просто отсутствие звука, она живая, наполненная эхом далёких голосов и шелестом вековых страниц. Библиотека в Малфой-мэноре не просто хранилище книг, это святилище знаний, где каждый шаг по скрипучему полу может привести к новому открытию или древнему секрету. В библиотеке Нарцисса Малфой изящно устроилась в кресле-качалке из тёмного дерева с резными узорами. Её платье из шёлка слоновой кости элегантно струилось вокруг неё, создавая мягкие складки на полу. Серебряная вышивка на платье переливалась при свете камина, добавляя тепла в атмосферу помещения. В её руках была книга, переплёт которой выполнен из кожи с золотым тиснением, отражающим искусство волшебников шестнадцатого века. Её перчатки из тонкой кожи с серебряными вставками аккуратно листали страницы, полные иллюстраций и древних заклинаний. Рядом с креслом, на маленьком столике из ценных пород дерева стояла чашка с горячим чаем с молоком, пар от которого витал в воздухе, смешиваясь с ароматом старинных книг. Рядом, на серебряном подносе, располагался чайничек с изящными узорами, напоминающий о том, что даже простые бытовые предметы в доме Малфоев пропитаны историей и величием. Инга, неуклюже входя в библиотеку, чуть не споткнулась о порог, но в последний момент сумела удержаться. Хвост распушился. Нарцисса, услышав шорох и скрип половиц, медленно подняла голову от книги и взглянула на девушку. В её глазах читалось легкое удивление, когда она заметила, что Инга надела платье, выбранное для неё. — О, Кошечка, вижу, ты нашла платье, которое мы с Беллатрикс приготовили для тебя. Твой хвостик прелестнен! Как ты считаешь, это наряд тебе идёт? Инга, немного смущëнная, ответила: — Да, миссис Малфой, я… я думаю, оно прекрасно. Нарцисса, улыбаясь, продолжила: — Называй меня госпожой. Ты выглядишь в нём очаровательно, Кошечка. Но помни, что настоящая красота не в одежде. Она в том, как ты держишь себя и в твоём взгляде. Уверенность и достоинство — вот что действительно важно. Инга, кивнув, с благодарностью посмотрела на Нарциссу: — Спасибо вам, миссис... моя госпожа… Я постараюсь не забывать об этом. — Прекрасно, — сдержанно ответила Малфой. — Ах да, чуть не забыла. Инга, которая секунду стояла с поджатым хвостом, не зная, что ей делать: остаться здесь или уйти. Она вопросительно взглянула на Нарциссу. — Как я и говорила, ты должна получить десять шлепков паддлом, — невозмутимо сказала та. А у Инги от этих слов вновь задрожали коленки а внутри все сжалось. Хвост тоже задрожал. На самом деле, её страх был не столько из-за боли, хотя и она имела место быть. Миссис Малфой порола не как Лестрейндж. Лестрейндж делала всё только с одной целью — причинить боль. А миссис Малфой… это было не как у Лестрейндж. От её порки не хотелось сбежать или рыдать от боли, а скорее наоборот. Она заставляла... возбуждаться и хотеть ещё. — На этот раз я тебя прощаю, но за то, что ты не напомнила, при повторении ты получишь в три раза больше ударов положенного. Инга взглотнула. — Да, моя госпожа. Нарцисса щёлкнула пальцами, и в её руке появился черный кожаный паддл. Его бьющая сторона была полностью из кожи и могла гнуться, а ручка чем-то была укреплена, лишаясь таких свойств. Миссис Малфой, как и в прошлый раз, поманила Ингу рукой, и та, уже понимая, что ей нужно сделать, подошла к ней. Малфой откинулась на спинку кресла и расслабилась. Девушка легла животом ей на колени. Нарцисса слегка подвинула её для удобства вперёд, а Инга вся съëжилась, поджимая хвост, на что миссис Малфой слегка надавила пальцами ей на спину, призывая расслабиться и строго сказала: — Подставь попку повыше. Корбетт от такой «просьбы» покраснела, как рак и спрятала лицо в ладони, но приказ выполнила. Малфой грозно на неё посмотрела и приторно ласково сказала: — Не прячь лицо за руками когда тебя порят или трахают, милая. Тут только ты и я. И я видела тебя в более пикантных положениях, так что тебе нечего стесняться. Расслабься и получай наслаждение. Или мне придётся принять меры. Инга немного успокоилась, убрала ладони с лица и чуть сильнее затряслась, продолжая поджимать хвост. — Считай каждый шлепок и после говори: «Спасибо за порку, мамочка». — Да, моя госпожа, — обретя пунцовый цвет лица, ответила Инга. Нарцисса задрала юбочку платья Корбетт, обнажив уже зажившие ягодицы, огладила ладонью одну из них а после… Шлепок! От неожиданности девушка вскрикнула. Зад, как всегда, обожгло, но несильно, а её хвостик ощетинился, и внизу живота разливалось тепло. — М-м-м-м!!! Один. С-спасибо з-за п-порку, м-м-мамочка, — заикаясь, поблагодарила Корбетт. Нарцисса довольно улыбнулась и, сдув тонкую прядь волос с лица, замахнулась... Шлепок! Шлепок! Шлепок! Инга, не сдержавшись, застонала. Киска увлажнилась. Девушка полувскриком произнесла: — Четыре! С-пасибо, м-мамочка. Нарцисса сделала небольшой перерыв, гладя её попку, а после порка продолжилась. Шлепок! — Пять! Спасибо, мамочка! Шлепок! — Шесть! Спа-сибо, мамочка! Шлепки с каждым ударом усиливались, но не переходили за грань, а внизу живота до предела натянулась пружина. Случилось то же, что и вчера. Шлепок! — Ай! Семь! Спасибо, мамочка! Нарциссу смешила реакция девчонки. Она была забавной. Малфой второй рукой потянулась к влажной киске Инги и провела пальцами по увлажнённым губам. Пальцы намокли. — Я смотрю, тебе нравится, моя прелестница. Что ж, попробую тебя на вкус. Инга не видела, но слышала, как с хлюпающим звуком Нарцисса облизала палец. Инга только расслабилась, как Малфой сделала финальные три самые сильные шлепки. Шлепок! Шлепок! Шлепок! — МММ!!! — Инга почти в голос замычала на грани с криком, и сквозь слëзы, покатившиеся из глаз, сказала: — Д-д-дес-сять. С-с-спасибо, м-мамочка. Инга обмякла у неё на коленях. Внизу всё пульсировало — девушка на финальном аккорде порки кончила. Бёдра увлажнились. Нарцисса же ещё раз погладила её попку рукой, а второй нежно вытирала ей слëзы. Она тихо произнесла: — Ты молодец, котенок. Хорошо выдержала порку и считала. Ну что ты, не плачь, я ведь не так сильно била. Тебе ведь понравилось. Это было правдой: на попке не было крови, и её цвет не был ярко-алым. Лишь нежно-красным. И слëзы скорее пошли из-за испуга и неожидонасти. Найдя в себе силы, Корбетт тихо произнесла: — Спасибо, моя госпожа. Нарцисса улыбнулась, поглаживая её попку, что пульсировала, как и её киска. Инга наслаждалась этими нежными прикосновениями. Она посмотрела из-за плеча на Нарциссу снизу вверх и робко спросила: — Можно мне встать? Нарцисса кивнула: — Конечно, моя кошечка. Женщина убрала руки, давая ей подняться, что Инга и сделала. Девушка поправила юбку и уже смотрела на вход, но Нарцисса её сдержано окликнула: — Постой, котенок. Инга вопросительно взглянула на Малфой. — Не хочешь ли ты... Выпить со мной по чашечке чая? Корбетт опешила от такого вопроса, не понимая, чего хотела на самом деле Нарцисса. Но всё же робко согласилась, шмыгая носом: — Х-хорошо, моя госпожа, — и уселась на указанный рукой мягкий пуфик. Нарцисса и Инга нашли момент покоя, погружаясь в ароматный мир чая. — Кошечка, — спросила Малфой, отпивая из чашки, — как тебя на самом деле зовут? — Меня зовут Инга, моя госпожа. Инга Корбетт. Голос Инги был едва слышен, но он нёс в себе вес истинного имени, которое никогда прежде не произносилось в стенах этого дома. — Инга Корбетт… Это красивое имя. Оно тебе идёт. Нарцисса улыбнулась, и в её глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на уважение. Инга ответила смущённой улыбкой, ценя этот редкий жест признания её человечности. Нарцисса продолжила задавать вопросы: — Инга, расскажи мне о своих родителях. Кто они? Инга на мгновение замерла, словно в её памяти вспыхнули картины прошлого. — Мои родители… они обычные рабочие, магглы. Живут в Северном Вулидже, в бедном районе Лондона. Её голос был спокойным, но в нём чувствовалась горечь от осознания того, что её происхождение и судьба были так далеки от мира, в котором она теперь находилась. — Ты скучаешь по дому, Инга? — Иногда, моя госпожа, — Инга уставилась на бледное отражение в своей чашке. — Но дом — это не место, а люди, которые тебя окружают. И я… я уже давно не была там. Нарцисса кивнула, понимая, что каждый человек несёт в себе свою историю, свои потери и свои мечты, даже если они скрыты за маской рабыни. Они продолжили пить чай в тишине. Наконец Инга собрала в себе всю смелость, чтобы задать вопрос, который давно зрел в её сердце. — Моя госпожа, если позволите спросить, где сейчас ваш муж? Нарцисса на мгновение задумалась, прежде чем ответить. Её голос был ровным и лишённым эмоций, как если бы она говорила о погоде, а не о судьбе близкого человека: — Он во Франции. Пытается убедить местную власть волшебного мира поддержать Тёмного Лорда. Инга кивнула. В её голове начали собираться кусочки пазла, формируя более полную картину мира, в котором она жила. Это был мир, где тёмные силы взяли верх, и каждый день был наполнен неопределённостью и страхом за будущее. Инга, чувствуя, что разговор становится всё более откровенным, решила задать ещё один вопрос, который долго не давал ей покоя. — Моя госпожа, а где Драко? Я давно его не видела. Нарцисса, взглянув на Ингу с непроницаемым выражением лица, медленно ответила: — Драко уехал в училище авроров. Он вернётся только в конце года. Инга кивнула и продолжила пить чай. Пока ароматный чай изысканно парил в тонких чашках, Инга, собравшись с духом, задала ещё один вопрос, который давно волновал её ум. — Простите мою смелость, моя госпожа, но почему ваша сестра, Беллатрикс, кажется… немного странной? Она иногда ведёт себя так, будто… будто она не в себе. Нарцисса, вначале удивлённая вопросом, вскоре расхохоталась. Её смех звучал как музыка, наполненная тёплыми воспоминаниями и скрытой грустью. Когда она успокоилась, её глаза отражали глубокую серьёзность: — Беллатрикс всегда была… особенной. Но знаешь, Инга, война и верность Тёмному Лорду изменили её. Она потеряла много друзей и любимых, и каждая потеря оставляла шрам на её душе. Страсть к тёмным искусствам и желание служить нашему милорду привели к тому, что она стала забывать о себе ради высших целей. В конце концов, это и отразилось на её поведении. Инга внимательно слушала, понимая, что за каждым действием и каждым выбором стоит своя история, часто полная боли и жертв. Она почувствовала смешанные чувства — сочувствие к Беллатрикс за её потери и страх перед тем, как эти потери изменили её. После Нарцисса решила перевести разговор на более лёгкую тему. — Инга, а на каком факультете ты училась в Хогвартсе? — Я была на Хаффлпаффе, моя госпожа. — О, Хаффлпафф! И какие предметы тебе нравились больше всего? Как ты училась? Инга улыбнулась, вспоминая свои школьные годы: — Я всегда любила изучать новое, поэтому мне нравились почти все предметы. Но особенно я выделяла Защиту от Тёмных Искусств, Зельеварение и Трансфигурацию. У меня были отличные оценки почти по всем предметам, и я часто помогала своим одноклассникам. Нарцисса кивнула с уважением: — Тебе больше подошёл бы Рейвенкло — ты умная и любознательная. Это хорошие качества, которые помогут тебе в жизни. В глубине души Инга ощущала тяжесть своего положения. Она была рабыней, и её образование, казалось, не имело значения в мире, где она не могла использовать свои знания по-полной. Вспоминая свои школьные годы, она не могла избежать чувства печали: — Я благодарна за ваше признание, моя госпожа, но иногда я задаюсь вопросом, к чему все эти знания, если я не могу их применить… Нарцисса заметила тень грусти в глазах Инги и решила сменить тему, чтобы поднять ей настроение: — Знаешь, Инга, каждый опыт ценен, и ты не представляешь, как твои знания уже помогают тебе каждый день. Но давай не будем о грустном. Расскажи мне лучше о том, какие книги ты любила читать в Хогвартсе. Я уверена, у тебя был вкус к захватывающим историям. Инга улыбнулась, благодарная за понимание и такт Нарциссы, и начала рассказывать о своих любимых произведениях, которые вдохновляли её и позволяли мечтать о лучшем будущем: — О, было много книг, которые захватывали моё воображение. Одной из моих любимых была «Тайны Тримагии», история о трёх волшебниках, объединивших свои силы, чтобы создать артефакт, способный изменять саму ткань реальности. Ещё я любила «Летописи Лунного Дракона», эпическую сагу о драконе, который родился под знаком полной луны и обладал уникальной магией, его растил сам Мерлин. И, поговаривают, даже летал на нём. —Как интересно! — улыбнулась Нарцисса, — а были ли книги, которые помогли тебе в учёбе? — Конечно, «Зельеварение для Продвинутых» была неоценимым ресурсом, который всегда был со мной во время практических занятий. А «Энциклопедия Трансфигурации» помогла мне освоить некоторые из самых сложных превращений. Нарцисса улыбнулась, видя, как глаза Инги загорелись от воспоминаний о книгах, которые давали ей убежище и вдохновение. — Ты нашла утешение и мудрость в этих страницах, Инга. И я уверена, что они ещё пригодятся тебе. Ведь каждая книга — это дверь в новый мир, и ты уже открыла множество таких дверей. После того как чай был допит, Нарцисса встала из кресла и, обращаясь к Инге, сказала: — Инга, мне нужно немного отдохнуть. Сегодняшнее утро было полно событиями, и я хочу провести обед в тишине. Инга кивнула в знак понимания, и с благодарностью в глазах проводила Нарциссу до дверей: — Конечно, моя госпожа. Я надеюсь, что отдых принесёт вам обновление и покой. С этими словами Нарцисса улыбнулась и, легко коснувшись плеча Инги, направилась к своим покоям, оставив за собой аромат свежих цветов и тёплое послевкусие беседы, которое ещё долго будет согревать сердце Инги.

***

В маленькой, скромно обставленной комнате, где единственным украшением был маленький, но ухоженный цветок на подоконнике, Инга лежала на узкой кровати. Её тело было неподвижно, но взгляд бегал по потолку, отражая внутреннюю борьбу и тревогу. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь редкими, едва уловимыми звуками из других частей огромного дома. Складывалось впечатление, что время замерло, и каждая минута тянулась бесконечно долго. Инга чувствовала, как с каждым ударом сердца приближается вечер, и с ним — возможное возвращение Беллатрикс Лестрейндж. Страх перед непредсказуемостью и требовательностью своей хозяйки заставлял её сердце биться быстрее. На столике рядом с кроватью стоял поднос с обедом, который Дигги принёс ей ранее. Тарелка с едой оставалась нетронутой, так как беспокойство и страх отбили у Инги аппетит. Она пыталась собраться с мыслями, напоминая себе о своей силе и о том, что она уже пережила многое. Но неопределённость предстоящего вечера всё равно висела над ней, как тёмное облако. Лёжа в своей комнате, Инга ощущала, как страх медленно заполняет каждый уголок её сознания. Но внезапно, словно луч света сквозь тучи, в её памяти всплыл утренний разговор с Нарциссой. Это был момент тишины и понимания, который на мгновение отогнал тень предстоящего вечера. Инга закрыла глаза, и перед её внутренним взором возникли глаза Седрика — тёплые, живые, полные света и доброты. Они были как безопасное убежище, где можно было скрыться от всего мира. Вспоминая его взгляд, Инга чувствовала, как её сердце наполняется теплом и надеждой. Затем она представила глаза Нарциссы — проницательные, но холодные, как зимнее утро. В них была своя красота, но она была суровой и недоступной. Нарцисса могла быть милосердной, но её взгляд всегда напоминал о расстоянии, которое лежало между ними. Сравнивая эти два взгляда, Инга понимала, что теплота Седрика была чем-то, что она потеряла навсегда, а холодность Нарциссы — это то, с чем ей приходилось мириться каждый день. Но в этом сравнении было и осознание: хотя Седрик ушёл, его свет продолжал жить в её воспоминаниях, давая ей силы двигаться дальше. В тишине своей комнаты, среди тусклого света закатного солнца, Инга позволила своим мыслям унести себя далеко от мрачных стен дома Малфоев. Она вспомнила свою мать — женщину сильную и нежную одновременно. В её воспоминаниях мама была как маяк в штормовом море, всегда спокойная и уверенная, несмотря на все трудности. Мама Инги была невысокой, с мягкими чертами лица и тёплой улыбкой, которая могла осветить самый тёмный уголок. Её глаза всегда искрились жизнью и любовью, когда она смотрела на Ингу, и в этих глазах дочь видела отражение своего собственного будущего — светлое и полное надежд. Мама обладала невероятной способностью создавать вокруг себя атмосферу тепла и заботы. Её руки всегда были заняты — то вязанием тёплого свитера для Инги, то приготовлением вкусного ужина, который собирал всю семью за столом. Инга помнила, как мама учила её видеть красоту в простых вещах, находить радость в каждом дне и не терять веру даже в самые трудные времена. Вспоминая маму, Инга почувствовала, как её сердце наполняется теплом и любовью, которые она дарила ей. Эти воспоминания были как лекарство от страха и одиночества, и Инга знала, что, несмотря на все испытания, она сохранит в себе частичку той безграничной доброты и силы, которые были в её матери. В глубине своих размышлений, Инга едва заметила тихий шорох у двери. Когда она подняла взгляд, перед ней стоял Дигги. Его большие, выразительные глаза смотрели на неё с неподдельной заботой. — Простите, мисс Инга, но госпожа просит вас присоединиться к ужину. Инга, вздрогнув от неожиданности, на мгновение забыла о своих страхах: — О, Дигги, ты меня напугал. Но почему госпожа хочет видеть меня за ужином? Это необычно. — Госпожа не объяснила, но она сказала, что это важно. Она ждёт вас в столовой. Инга, всё ещё ощущая лёгкое удивление, кивнула. — Спасибо, Дигги. Я скоро приду. Домовой эльф кивнул в ответ и исчез с тихим щелчком пальцев, оставив Ингу одну с новым волнением, которое медленно заменяло страх в её сердце. Инга стояла на распутье коридоров, её взгляд скользил по золочёным рамам портретов, искал знакомые узоры на коврах, которые могли бы подсказать путь. В доме Малфоев было пять столовых, каждая из которых уникальна и величественна по-своему. Но Инга не могла вспомнить, в какую именно её пригласили. Она вздохнула и пошла вдоль коридора, решив довериться интуиции. Свет факелов отбрасывал танцующие тени на стены, и каждый шаг Инги отзывался эхом в пустоте. И вдруг, она увидела арку — изящную и украшенную резьбой, которая словно шептала ей: «Здесь». Инга прошла сквозь арку и оказалась в столовой, где уже ждала Нарцисса. Нарцисса сидела за столом в красном платье, которое словно было соткано из самого заката. Ткань переливалась оттенками багрянца и алого, а золотые вышивки на манжетах и подоле добавляли одежде величия. Платье облегало её фигуру, подчёркивая стройность и благородство её осанки. Нарцисса сидела прямо, её поза была безупречна, как и всегда. Она медленно перелистывала страницы старинной книги, которую держала перед собой. Её взгляд был сосредоточен, но в глазах читалась тень ожидания. Время от времени она отводила взгляд от страниц, чтобы взглянуть на дверь, ожидая появления Инги. Когда Инга вошла, Нарцисса мягко закрыла книгу и подняла на неё глаза, в которых мелькнула тёплая улыбка: — Инга, как хорошо, что ты пришла. Я надеялась, что ты найдёшь путь. — Я... я была немного потеряна, но, кажется, интуиция меня не подвела. Их взгляды встретились, и в этот момент Инга почувствовала, что вечер обещает быть необычным. Нарцисса, увидев Ингу в дверях, мягко кивнула в сторону стола, приглашая её присоединиться. — Пожалуйста, Инга, присаживайся. Я заказала несколько блюд, которые, я уверена, тебе понравятся. Инга подошла к столу, где перед каждым стулом было аккуратно расставлено множество тарелок и столовых приборов. Она неловко взяла вилку в левую руку, пытаясь вспомнить правила этикета, которые казались ей такими запутанными. — Инга, вилку следует держать в правой руке. Инга слабо улыбнулась, чувствуя себя немного смущённой: — Я всегда держу её в левой... Я левша." Нарцисса улыбнулась в ответ, и её глаза смягчились: — О, прошу прощения, Инга. Тогда, пожалуйста, держи её так, как тебе удобно. Этот момент неловкости быстро прошёл, и обе женщины сосредоточились на предстоящем ужине, который обещал быть столь же изысканным, как и окружение. Нарцисса, заметив неловкость Инги, решила использовать этот момент, чтобы поделиться своими знаниями о столовом этикете: — Инга, позволь мне показать тебе несколько основных правил, которые пригодятся в будущем. Это не только о правилах приличия, но и о том, как чувствовать себя уверенно за любым столом. Она начала с расположения столовых приборов, объясняя значение каждого из них и как их правильно использовать. Нарцисса делала это тактично и с уважением, не желая заставить Ингу чувствовать себя некомфортно. — Вилка для закуски, вилка для основного блюда, ложка для супа — каждый прибор имеет своё место. Начинаем с тех, что расположены снаружи, и двигаемся внутрь к тарелке по мере принесения блюд. Затем Нарцисса показала, как правильно держать вилку и нож, и как элегантно использовать их во время еды. Она также объяснила, как сигнализировать приборами о том, что ты закончил есть или просто делаешь перерыв: — Если вы закончила, положи вилку и нож на тарелку параллельно друг другу. Если тебе нужен перерыв, перекрести их на тарелке. Инга внимательно слушала и повторяла за Нарциссой, постепенно преодолевая свою неловкость. Она была благодарна за эти уроки, понимая, что знание этикета открывает двери в мир, где манеры и традиции играют важную роль. — Спасибо, госпожа. Я никогда не думала, что столовый этикет может быть таким интересным. Вы отличный учитель." — Я рада, что смогла помочь, Инга. Элегантность — это не только про одежду, но и про манеры. Так, в теплой и дружеской атмосфере, Инга училась искусству столового этикета, а Нарцисса находила радость в том, чтобы делиться своими знаниями. — О, а вот и первое блюдо, — улыбнулась Нарцисса, смотря на двух домовиков, что вносили подносы с едой. Первым блюдом была телячья лопатка с начинкой. Сочная телятина, медленно тушëная до такой степени, что тает во рту. Начинка — ароматные травы, чеснок и мелко нарезанные овощи. Мясо нежное и мягкое, с лёгкими волокнами, которые легко разделяются при надавливании вилкой. Начинка же, в свою очередь, добавляет текстурный контраст, будучи более плотной. Особенно Инге запомнился аромат — смесь тёплых нот тушёного мяса с тонкими акцентами розмарина, тимьяна и лаврового листа. Чеснок и лук добавляли запаху остроты, а свежесть овощей, когда Инга разрезала блюдо, ощущалась в каждом вдохе. Рот наполнился слюной. Корбетт положила кусочек в рот и начала медленно жевать. Это было что-то невероятное! Каждый кусочек этого блюда обладал глубоким, насыщенным вкусом телятины, который усиливался благодаря пряностям и травам в начинке. Солоноватый оттенок и лёгкая сладость начинки создавали идеальное сочетание с умеренной жирностью телячьей лопатки. Когда домовица принесла ей следующую тарелку, Инга с интересом рассмотрела её содержимое. — Это карри, — пояснила Нарцисса, которой тоже принесли тарелку, — Люциус обожает это блюдо и даже купил домовика из Японии, чтобы тот готовил его ему. Инга никогда не пробовала карри. Запах окутал её, словно тёплое одеяло. Это было смешение чего-то острого и в то же время сладкого, с нотками корицы и кардамона, которые танцевали в воздухе, обещая неизведанные вкусовые ощущения. Карри было густым, с яркими кусочками овощей и мяса, покрытыми соусом золотисто-жёлтого цвета. Она зачерпнула ложкой блюдо. Оно словно таяло прямо в ложке. Поднеся её к губам, Инга закрыла глаза и отправила ложку в рот. Вкус был богатым и многослойным. Сначала она почувствовала остроту, которая быстро сменилась сладостью и теплом, распространяющимся по её рту. Каждое жевательное движение высвобождало новые вкусы — томаты, лук, чеснок, и всё это гармонично сочеталось с мягкостью риса, который впитал в себя все ароматы соуса. Когда она проглотила, Инга ощутила лёгкое жжение на языке, но это было приятно. Когда перед Ингой поставили тарелку с запечённым голубем, она на мгновение замерла. — Это курица? — спросила Инга. — Нет, это голубь, — усмехнулась Нарцисса, когда девушка удивлённо на неё посмотрела. Голубь был аккуратно поджарен до золотистой корочки, а аромат, исходящий от него, был насыщенным и притягательным, с лёгкими нотками розмарина и тимьяна. Инга осторожно отрезала небольшой кусочек, чувствуя, как хрустящая кожица легко поддавалась под ножом. Под кожей скрывалось нежное, сочное мясо, которое казалось идеально приготовленным. Положив кусочек в рот, Инга закрыла глаза, чтобы полностью сосредоточиться на вкусе. Мясо таяло во рту, оставляя после себя сложный букет вкусов. Она почувствовала, как мягкость мяса гармонирует с ароматными травами, а лёгкая солоноватость подчёркивает его естественную сладость. Хоть это и было очень вкусно, Инга не доела, ощущая сытость. После основных блюд, Инга с нетерпением ожидала десерта. Когда перед ней поставили лимонный пирог с меренгой, её глаза засияли радостью. Этот пирог был для неё не просто сладостью, а напоминанием о доме — Хогвартсе, где она провела много счастливых моментов. Лимонный пирог был идеальным сочетанием кислого и сладкого. Под золотистой меренгой скрывался яркий лимонный крем, который искусно балансировал между двумя вкусами. Когда Инга откусила кусочек, она почувствовала, как меренга тает во рту. Лимонный крем был насыщенным и освежающим, и каждый кусочек дарил ощущение прохлады и свежести. Инга закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением этого вкусового праздника. Она медленно жевала, не спеша, чтобы продлить удовольствие от любимого десерта. Этот пирог был для Инги не только вкусным блюдом, но и частью её истории, символом тёплых воспоминаний о времени, проведённом в Хогвартсе, где каждый ужин был похож на маленькое волшебство. Инга, отведав пирог, не могла скрыть улыбку, и это разрядило обстановку. — Я вижу, тебе нравится пирог. Это одно из моих любимых блюд с детства, — сказала Нарцисса. —: Да, он прекрасен, — улыбнулась девушка. — Я помню, как подобный пирог подавали в Хогвартсе. Он всегда был для меня чем-то особенным. Разговор потёк естественно, и Нарцисса, казалось, оживилась, вспоминая своё детство. — Мои сестры и я… — задумчиво протянула Малфой. — Мы были такими разными. Андромеда всегда стремилась к свободе, в то время как Беллатрикс… она была страстной и неукротимой. Мы часто спорили, но были неразлучны. Инга молча слушала. Нарцисса улыбнулась, вспоминая свои детские игры и приключения: — Андромеда ушла своим путём, и это было для нас большой потерей. Но я всегда буду помнить наши дни в родительском доме, полные смеха и шалостей. Инга слушала, понимая, что даже в таком закрытом мире, как мир Нарциссы, были моменты радости и тепла: — Мы с Беллатрикс часто устраивали маленькие представления для семьи. Она любила быть в центре внимания, а я… я всегда была рядом, чтобы поддержать её. — Это звучит очень трогательно, — стеснительно улыбнулась Инга. Она заметила, что, несмотря на все различия, Нарцисса говорила о своих сестрах с теплотой и любовью: — Да, мы были семьёй. И несмотря на все наши разногласия, любовь всегда оставалась. Андромеда… она сделала свой выбор, и я уважаю его, хоть и не могу его понять… Инга кивнула, понимая, что каждый выбор влечёт за собой последствия, и иногда они могут разлучить даже самых близких людей. — Но знаешь, Инга, в конце концов, мы все ищем своё место в этом мире. И я надеюсь, что ты тоже найдёшь его. Слова Нарциссы прозвучали для Инги как далёкое эхо, напоминание о свободе, которой она никогда не коснётся. В глазах Инги мелькнула тень боли, и она опустила взгляд, стараясь скрыть влажный блеск слёз. — Инга, ты слышишь меня? — окликнула её Нарцисса. — Да, моя госпожа… Я… я благодарна за вашу доброту. Голос Инги дрогнул, и она заметила, как Нарцисса внимательно смотрит на неё, пытаясь понять причину её грусти. — Ты не просто рабыня. Ты находишься под нашей с Беллатрикс опекой. А это значит, что тебя ждёт удивительная жизнь впереди. Инга кивнула, но в её сердце была лишь пустота. Она знала, что слова не могут изменить её судьбу, и каждое упоминание о выборе и свободе лишь усиливало её боль. — Я понимаю, моя госпожа. Но я… я всё ещё рабыня. И моё место в этом мире… оно уже определено. Нарцисса замолчала, осознавая, что её слова, возможно, принесли больше вреда, чем утешения. Она протянула руку через стол и коснулась руки Инги, пытаясь передать хоть каплю тепла в холодный мир Корбетт. — Думаю, надо выпить вина, — сказала вдруг Нарцисса, — предлагаю отведать кларета. *** Гостиную дома Малфоев можно было бы описать как воплощение роскоши и изысканности. Просторное помещение с высокими потолками было украшено тяжёлыми серебристыми шторами, которые деликатно оттеняли тёмное дерево стен. У восточной стены возвышался большой камин, облицованный мрамором, в котором трещали поленья, создавая уютное тепло и мягкий свет. Над камином висел портрет предка семьи, который величественно смотрел на присутствующих. Вокруг были расставлены глубокие кожаные кресла и диваны, приглашающие устроиться поудобнее и насладиться теплом огня. На стенах висели полки с редкими книгами и различными магическими артефактами, каждый из которых имел свою историю. В углу комнаты стоял большой, изящно вырезанный шахматный стол из черного дерева, готовый к партии. Тяжёлые ковры с изысканными узорами покрывали пол, заглушая шаги и добавляя комнате ощущение глубины и тепла. В воздухе витал лёгкий аромат ладана и свежесрезанных цветов, создавая атмосферу спокойствия и расслабления. Эта гостиная — идеальное место для вечерних бесед или просто для того, чтобы отдохнуть в одиночестве, погрузившись в чтение. В тихой гостиной дома Малфоев, где только щелчки дров в камине нарушали тишину, Дигги, домовой эльф, аккуратно поставил на низкий столик поднос с двумя глубокими бокалами вина Бордо. Нарцисса и Инга устроились на мягком кожаном диване, и каждая взяла в руки бокал, наслаждаясь ароматом зрелых ягод. — Инга, ты когда-нибудь испытывала такое чувство, когда сердце переполняется и кажется, что оно готово вырваться из груди? Сердце Инги затрепетало от сковывающей душу грусти: — О, да, моя госпожа. Это было давно… Я была влюблена в Седрика Диггори. Он был таким благородным и смелым. — И как же развивались твои чувства? Ты говорила ему о них? — Нет, я не могла, — грустно вздохнула Корбетт. — Он встречался с Чжоу Чанг. Я завидовала ей, но мои чувства оставались тайной… А когда Седрик умер, мне казалось, что мир рухнул. Нарцисса отпила вина: — Это было очень тяжело для тебя, не так ли? Как ты справилась с этой потерей? Инга кивнула: — Я чуть не сделала непоправимое… Но тогда за мной начал ухаживать Джордж Уизли. Он отвлёк меня от грусти, хотя мы и не были близки. Мы поцеловались первый раз на Рождество, в «Трёх мëтлах». А потом он выпустился из школы… Нарцисса пригубила вина. — Интересно… А что ты чувствуешь сейчас, находясь здесь, со мной и моей сестрой? Инга густо покраснела: — Это совершенно другое, моя госпожа… Вы и Беллатрикс — мои первые сексуальные партнёры. Нарцисса кивнула, понимающе улыбнулась и, взглянув в глаза Инге, которая так и не притронулась к своему бокалу, сказала: — Мы все ищем своё место в этом мире, Инга. И я надеюсь, что ты найдëшь его здесь, с нами.