Путешественник и Ведьма

      Она жадно хвата ртом воздух, придерживая кровоточащую рану на левом боку, пока её помутневшие глаза со злобой и страхом смотрели на неспешно приближающуюся к ней фигуру в лиловых одеждах.       — Я официальный посол Снежной! Будь ты хоть трижды Богиней, те не можешь мне навредить! — отчаянный крик не возымел эффекта. Казалось, Божество его даже не заметило. — Е-если ты меня убьёшь, твоя страна пострадает! Вся твоя драгоценная вечность, просто исчезнет!       Эти слова были похожи на рычащего раненного зверя, возвысившемуся над ним охотнику. Простой жест отчаяния, кое нарастало все больше, покуда силуэт становился ближе. Внезапно, мир вокруг поразил звук, который можно было описать лишь одним сочетанием слов: "разверзнутые небеса". Из яркой вспышки света, начал появляться клинок, подобных которому этот свет ещё не видел. Его взмах рассекал воздух, создавая ощутимый поток ветра, а энергия, сочившаяся из него, как из переполненной чаши, оставляла на полу опалены.       К своему собственному удивлению, она нашла в этой пугающей красоте покой. В конце концов, если это оружие настолько сильно, её смерть будет быстрой. На это она надеялась, закрывая очи.       Сила молнии стремительно концентрировалась вокруг её тела, начиная обжигать кожу. Лязг клинка раздавшийся над головой, был последним, что она услышала, прежде чем раскат грома заполнил все вокруг. Синьора, не почувствовала боли, это было ничтожным утешением, но все же. Открывая глаза, она ожидала увидеть лишь бесконечную тьму, похожую на ту, что заполнила её сердце, однако это было не так. Вместе со светом, оставшемся после вспышки, к ней вернулись все чувства, которые буквально кричали ей: «Ты все ещё жива!»       Не понимая, что происходит, женщина подняла голову и не поверила своим глазам. Перед ней, весь покрытый кровью и копотью, стоял юноша. Тот самый юноша, который одолел её несколько минут назад, тот самый юноша, успевший стать главным врагом всех Фатуии и тот самый юноша, с которым судьба старательно сводила одинокую женщину на протяжении двух лет, после их встречи.       — Зачем ты это сделал? — голос Сёгуна был безжизненным и холодным, отстраненным настолько, что это казалось ужасно неправильным. Вопрос из её уст звучал так, как будто она интересовалась этим из вежливости.       Юноша сделал короткий шаг, вперёд, дабы заглянуть в фиолетовые глаза богини.       — Её одолел я. Решать её судьбу буду тоже я. — коротко сказал он. Каждое его слово было грубым, не принимающим возражений.        Затем, не дожидаясь ответа, он повернулся к Синьоре. Его взгляд осматривали покалеченное им самим тело, женщины. Это было слишком. Казалось еще немного и его золотые глаза были готовы заполняться слезами, однако, дабы сохранить лицо перед одним поверженным и другим своим будущим противником, он взял побежденную Синьору на руки, неспешно направился к выходу.       — Да будет так. — послышался позади голос Сёгуна.       Попытавшись прислониться к нему, она почувствовала нечто теплое липкое, просачивающееся сквозь его одежду, а резкий металлический запах ударил в нос. Не было смысла даже гадать, что это было. Дрожащей от боли рукой, она схватила его за шарф, старясь привлечь к себе внимание.       — Итэр. — прохрипела она, смотря на его побледневшее лицо. — Зачем? Зачем ты спас меня.       — Молчи, тебе нужно беречь силы. — сказал юноша, после чего погрузился в молчание, перестав реагировать на Синьору, которая быстра поняла настрой Путешественника.       Они медленно двигались по пустым залам дворца, до тех пор, пока снаружи не начали доноситься взрывы и крики. До этого смиренно идущий юноша, мгновенно ускорился, практически пробегая сквозь залы и коридоры. К счастью он не забыл о женщине, прижав её к себе сильнее, дабы она не пострадала. Так прошло несколько минут. Оказавшись у выхода, шум снаружи стал почти оглушающим, Итэр был готов выбить ворота, но они начали открываться снаружи.       — Путешественник, беда! — раздался из-за дверей, хорошо знакомый им обоим писклявый голос. — мятежники начали действовать, она штурмую столицу! Кадзуха и Горо в первых рядах, если ты не поторопишься они все умрут и… о Архонты, что с вами стряслось?!       Перед ними предстала маленькая парящая фигура в белых одеждах. Лучший друг и самопровозглашенный лучший проводник Итэра по миру, фея, нареченная именем Паймон. Несмотря на невинное, почти детское поведение, малютка была самым пугающе проницательной. Она быстро поняла, что произошло.       — Неужели вы все же… — малютка шмыгала носом пытаясь остановить свои крошечные слезинки, которые начали появляться в уголках её очей.        — Паймон, успокойся. — нежно, но твердо, сказал Итэр, садясь на колено. — Используй свою депешу. Укройтесь в чайнике безмятежности.       Старясь быть максимально аккуратным, он уложил женщину на пол, после чего устремил свой взор вперед, видя то, что она не могла. Паймон извлекла из неоткуда скромных размеров пропуск, покрытый золотом. В этот самый момент остатки сил покинули Синьору. Сознание стремительно гасло и перед тем, как поток энергии заслонил ей взор, она увидела, как Итэр, мчался прочь, выхватив свой клинок.       После этого снова настала тьма. Однако сейчас все было по-другому. Сейчас чувства молчали, а сомнения и страх, продолжали заполнять каждый уголок её разума. Болезненные воспоминания, одно за одним возникали перед ней во всей своей ужасающей красе. Еще немного и пламя Алой ведьмы вновь воспылает, сжигая все на своем пути. Цикл ненависти был готов повторится, и он был готов это сделал, если бы в одно мгновение тьма не рассеялась ярким лучом золотого света. Столь, теплого, хорошо её знакомого света.       — Как она?       — Паймон перевязала раны, но ей нужно показаться доктору… Погоди! Почему ты не в постели?! Немедленно возвращайся в койку!       — Со мной все хоро…       — Хватит! Быстро отдыхать!       Когда женщина наконец открыла глаза, перед ней предстала картина, как летающая кроха с неожиданным упорством выталкивала Путешественника из комнаты. Дыхание остановилось. Она собиралась хранить молчание, ведь у неё не было ни физических ни моральных сил смотреть в глаза Итэра и Паймон. К несчастью легкие, не получавшие кислорода, спровоцировали короткий приступ боли, коей так же вызвал приступ болезненного кашля, который моментально привлек внимание к Синьоре.       Она не успела моргнуть как Путешественник уже стоял у её кровати, пока его спутница витала около прикроватной тумбочки заставленной медицинскими принадлежностями.       — Как ты? — почти испуганно спросил он, лихорадочно осматривая её раны.       — Не приставай к ней с расспросами! — мгновенно, огрызнулась Паймон, перебирая несколько цветных флаконов диковинной формы. Перебирая две дюжину склянок и уже приступив к третьей, ей удалось найти необходимую. Стремительно подлетев, малютка вытащила пробку и поднесла склянку ко рту Синьоры — Это обезболивающее. На вкус горькое, но это должно помочь.       Пока Паймон поила женщину лекарством, женщина не скрываясь рассматривала Итэра. Практически каждый видимый участок кожи был скрыт бинтами, белоснежный покров которых был загрязнен пятнами крови раскиданными, то тут, то там. Лицо, свободное от перевязки тем неимение было покрыто пластырями, едва закрывавшими свежие порезы и синяки. Подобно верному, побитому псу, он стоял подле неё, неуверенно, опираясь руками о колени, будто стараясь придать своим ногам опору.       Ей хотелось заплакать, но слезы давно закончились. Все на что была способна Синьора, издать один короткий всхлипывающий звук.       — Зачем? — её голос был чуть громче шепота. — Почему?       — Розалина…       — Не смей. — быстро пресекла Синьора. — Я уже говорила тебе, Розалины больше нет. Осталась лишь я, твой враг. — женщина невольно взглянула на себя, на Алую Ведьму. Впихнувшее чувство отвращения, быстро погасло. Собравшись с силами и стараясь предать своему голосу более отстраненный и безразличный тон, она вновь обратилась к Путешественнику. — В нашу последнюю встречу, мы пообещали друг другу, что если кто-то из нас нападет на другого, то мы навсегда станем врагами. Я напала на тебя, я втоптала в грязь все ваши чувства и приятные воспоминания. Так почему? Почему ты меня спас?       Итэр утих, а Паймон ерзала на месте, чувствуя всю тяжесть обстановки. Наконец после минутного молчания, он наконец ответил, вкладывая все свои скопившиеся эмоции в каждое слово.       — Потому что я люблю тебя.       Неожиданно для напарников, Синьора засмеялась. Её надменный смех был полон злобы и боли, но уже не физической. Голубой глаз устремил свой взор к золотым.       — Ты любишь меня?! Что за нелепость! — уняв свой нарцисичный хохот, она злобно оскалилась. — О нет, ты любишь не меня. Ты любишь Розалину. Слабую, беспомощную, мертвую.       — Это не та…       — Молчи, я не хочу тебя слышать! — кричала она, кидая в него подушку. — Ты всегда говорил не обо мне, ты всегда называл меня прошлым именем, ты так и не принял меня! — вспышка гнева утихла. Женщина закрыла лицо руками, дабы скрыться от окружающего её мира.       Маленькая фея металась между своими близкими, четно стараясь придумать, что сказать, как разрядить обстановку. Однако прежде чем она успела, вымолвить слово, Итэр, тихо произнес.       — Возможно ты права. Я люблю тебя, но не могу принять тебя такой… — после этого, он направился к выходу из комнаты и в тот момент, когда входная дверь почти закрылась, Путешественник сказал в пол голоса — Ты больше, чем просто чувство мести…