Your journey's been etched on your skin

- Что ты имел в виду? - спрашивает Тим. На этот раз его длинные черные ресницы не спрятаны за прозрачными стеклами очков. - Хммм? - Хоук потягивается и разворачивается, утыкаясь в теплое тело Тима. Хоук терпеть не мог покидать объятия Тима. Он словно чувствовал холод, проникающий под кожу, который проходил только в объятиях его родного Скиппи. Огонь, который разгорался в его теле из-за Тимоти Лафлина был бы смешон, если бы не был так ощутим и правдивен. Он был поражен неизлечимой любовью к Тиму, и Хоук смирился с жизнью без излечения с того момента, как они встретились. Возможно, он не сможет сказать вслух, что он чувствует – не уверен, что он когда-нибудь сможет вообще хоть что-то вымолвить – но он знает, что жизнь, в которой он любит Тима, намного лучше, чем та, в которой они никогда бы не встретились. - Что я имел в виду когда? Тим проводит пальцами по линиям и морщинам на его лице. Он находится настолько близко, что Хоук мог почувствовать как мягкие потоки воздуха от дыхания Тима щекочут его кожу. - Когда ты сказал, что чувствуешь себя как дома. Ах, вот что. Часть его надеялась, что Тим будет слишком отвлечен последовавшим горячим грязным сексом, чтобы запомнить признание, произнесенное тихим шепотом. Он должен был понимать, что его мальчик вырос в божьем доме, где привык слышать тихий ропот и молитвенный шепот, танцующий в воздухе между этим миром и за его пределами, поэтому точно не смог бы оставить эти слова без должного внимания. - А ты как думаешь, что я имел в виду? - спросил Хоук в ответ, пытаясь потянуть время. Его сердце бешено колотится в груди, но лицо его остается все таким же бесстрастным. Сейчас он действует практически инстинктивно - нужно обязательно скрывать, какие настоящие эмоции он испытывает внутри. Тимоти демонстративно закатывает глаза. - Если бы я знал, то уж точно не спрашивал бы об этом тебя. Ты стараешься избегать разговоров, связанных с эмоциями при любой возможности. Я просто хочу узнать тебя, Хоук. Тебя настоящего, а не скрытого под этим притворным обаянием и хитрой ухмылкой. - Он хлопает Хоука по груди, а тот в ответ демонстративно дуется. - Ой, давай без грубостей. - Но его брови уже вовсю танцуют хитрый завлекающий танец. - Если только ты не хочешь грубости в кое чем другом.... - Перестань завлекать меня сексом и отвлекать от нашего разговора. - Тим притягивает его к себе и переплетает их тела так, что Хоук оказывается между его голыми ногами. Его голова на груди Тима, щека покоится на изгибе его грудной клетки, мягкие волосы, покрывающие молодое тело, касаются его кожи. - Вот, может быть, тебе будет легче сказать правду, если ты не будешь видеть моего лица. Хоук напрягает челюсти, потому что Тим, этот чертенок с ангельским лицом, на самом деле прав. Он привык общаться с людьми лицом к лицу, видеть даже малейшие знаки и подсказки, где они могут учуять в нем слабость, и обернуть ее обратно на них, сразив их нужной в тот момент колкостью или тонко завуалированной угрозой. Его жизнь была похожа на игру в покер, и с каждым годом, месяцем, днем и даже минутой он все меньше и меньше был уверен, что у него выигрышная комбинация. - Ты не обязан, если не хочешь..., - неуверенно бормочет Тим, все же давая ему выход для маневра, ведь он слишком добрый и милый для этого несправедливого мира, который без колебаний уничтожит его. Поглаживая и убирая волосы с лица Хоука, его голос звучал настолько же нежно и тепло, насколько такими могли быть яркие солнечные лучи на рассвете, который они так редко встречали вместе. - Я просто.... Он замолкает, но Хоук прекрасно понимает, что тот собирался сказать. Тим всегда боролся с тем, что не хотел знать о нем каждую мелочь. Он верит в своего бога, не слепо, но по-прежнему верит в него без доказательств существования. Что касается Хоука, то Тим думает, что он или, возможно, то, что между ними, хрупко, как паутинка шелка, и если он не докопается до корней того, что делает Хоука тем, кто он есть, у него будет какое-то осязаемое знание чувств как доказательство для его сердца. В ином случае то, что сейчас происходит между ними - ускользнет сквозь пальцы, как дым. - Я сказал, что я дома, - вдруг говорит Хоук в тишину комнаты, его голос хриплый и немного грубый, непривычный к таким разговорам "по душам" и открытию своих истинных чувств. - Потому что для меня ты...ты заставляешь меня чувствовать...как дома...впервые за долгое время, - наконец выдыхает он. Его рука поднимается, чтобы накрыть лежащую рядом руку Тима. - На самом деле, я впервые за долгое время испытал такие чувства, как будто у меня есть дом, словно я этого на самом деле заслуживаю. Больше он ничего не говорит. Не говорит о том, насколько одиноким он себя чувствовал после того, как его отверг собственный отец, попросил притвориться кем-то, кем он не является, чтобы сохранить мир, или о том, что даже когда он нашел себе другого отца, который готов был помочь ему и к которому он мог обратиться за советом, он все равно должен был прятаться ото всех и скрывать свое настоящее Я. Тим в поддержке сжимает его плечо, а затем наклоняется, чтобы поцеловать темную макушку. - Спасибо за то, что дал мне ответ. - Он проводит пальцами по волосам Хоука. Его ногти легонько царапают кожу головы, что заставляет Фуллера дрожать от удовольствия. - И я буду твоим домом столько, сколько ты захочешь. Хоук прижимается ближе к нему и целует мягкий участок кожи под мышкой, позволяя ровному биению сердца Тима убаюкать его, ведь если он сейчас позволит себе говорить, то он скажет только одна, о чем Хоук прекрасно понимает. Он знает, что попросит Тима остаться его домом навсегда. И это слишком жестокая судьба для такого прекрасного человека, как его Скиппи. Нет, вечность - это слишком большая вещь, о которой можно было бы просить. Они рады и тому, что у них есть сейчас.