Под взором Шар

Рычаг сухо щёлкнул, и платформу дёрнуло так, что Тиане пришлось схватиться за перила, чтобы не врезаться в плечо и без того хмурого Астариона. Вампир сосредоточенно наблюдал за скольжением жидкого огня, широкой рекой текущего на дне пропасти у них под ногами, и нисколько не скрывал своего недовольства всем происходящим. Потоки жара, рвущиеся найти спасительный выход на поверхность, раздували белые завитки его кудрей, но не могли потревожить царственную бледность кожи. И пока Тиана без конца утирала рукавом пот со лба и одёргивала липнущую к телу рубаху, на лице Астариона было заметно лишь раздражение. — Неужели только меня волнует, что мы теряем драгоценное время? — не выдержал он, наконец, молчания, скрашенного противным скрипом цепей. — Будто мы мало его просрали, бегая в поисках пороха и извлекая из-под завала дроу, которого вы с Уиллом тут же умудрились бездарно пустить в расход. — Астарион, мы уже всё обсудили. Всего одна ночь. И это важно для Шэд. — Но нам-то зачем поддерживать её стремление бить поклоны тёмной богине утрат? Тиана устало вздохнула. Сил не было даже спорить, и уж тем более пытаться объяснить Астариону, что преданность Шар — это единственное, на чём ещё держится самообладание Шэдоухарт: вера, в которой она видит себя и смысл своей борьбы. Правильно ли она поступает, помогая подруге приблизиться к вожделенному титулу тёмного юстициара, Тиана не знала. Но была уверена: стоит сейчас отказать Шэд в поддержке, и они навсегда потеряют шанс заслужить её доверие. Но оставив свои сомнения при себе, Тиана решила использовать более близкие Астариону аргументы: — Вера в Шар — основа силы Шэдоухарт. А в Проклятых Землях нам пригодится вся её жреческая мощь. Астарион уставился на Тиану насмешливым взглядом, сообщающим, что он видит насквозь все её наивные попытки схитрить. — Радость моя, я уже слишком хорошо с тобой знаком, чтобы поверить в столь расчётливое течение мыслей в этой милой рыжей головке. Оставь враньё и эгоизм мне — тебе они не к лицу. У Тианы был припасён ещё один надёжный способ остановить нескончаемый поток вампирского ворчания. — К тому же, Шэдоухарт будет молиться всю ночь, а значит, и лагерь сторожить не придётся. До утра мы будем предоставлены сами себе, — как можно невиннее произнесла она. В алых глазах тут же вспыхнул хищный огонёк, а бледные губы изогнула шальная улыбка. — Что ж, ладно. Думаю, мы найдём, чем занять себя этой длинной ночью. В этот момент они прибыли на противоположную сторону провала, прямо к ногам исполинского изваяния Шар, скрывающего от смертных взор богини под маской из чёрного камня. Платформа ударилась о плиты с тем же резким рывком, что и прежде, и не успевшая в этот раз вовремя среагировать Тиана с размаху впечаталась в грудь Астариона. И только эльфийка попыталась восстановить равновесие, как длинные пальцы легли ей на затылок, не позволяя отстраниться, а в ухо полился дразнящий шёпот: — Разве обитель Леди Утрат — не лучшее место, чтобы утратить контроль? Мне кажется, Шар больше оценит звучание твоих стонов, чем её лунная сестра.

***

— Так что у тебя в мешке? — с прежней настойчивостью повторила Тиана, продолжая усердно карабкаться по едва различимым среди каменных завалов ступеням. — Радость моя, ты согласилась не задавать лишних вопросов, — игриво бросил Астарион через плечо. — Будь я более подозрительной, решила бы, что ты задумал какую-то пакость. Астарион как раз выбрался на ровную площадку на вершине кручи, обернулся и прижал руку к груди в оскорблённом жесте: — Клянусь честью, у меня на уме нет ничего дурного, — и тут глаза его сузились, блеснув очень опасным огоньком. — Лишь бездна похотливых мыслей. Тиана передёрнула плечами, сгоняя набежавший на спину рой мурашек, бросила последний взгляд на оставшуюся внизу искру лагерного костра и последовала за Астарионом в проём, дразнящий воображение темнотой и предвкушением. Каменные стены просторной залы были напитаны духотой и запахом влажной пыли. Судя по груде гнилых обломков от длинных столов, сваленных в дальнем углу, когда-то она служила приспешникам Шар трапезной. Рассеянный оранжевый свет рваными пятнами падал сквозь высокие проёмы окон, обрамлённые бахромой острых осколков — всё, что время оставило от некогда роскошных витражей. — Ты уверен, что это всё не обрушится на нас? — с опаской поинтересовалась Тиана, разглядывая изгибы уцелевших балок высокого потолка, множащего эхо их шагов. Астарион не ответил. Он хранил таинственное молчание, пока они не подошли к небрежно раскинутым в центре зала лежанкам — когда он успел перетащить их сюда из лагеря, Тиане оставалось только гадать. Он обернулся плавным, но решительным движением и посмотрел на неё тем самым взглядом, от которого у Тианы всегда замирало сердце: взглядом голодного хищника. — Ты доверяешь мне? Тиана вздрогнула от столь неожиданного и прямого вопроса, бьющего в самое болезненное место. Находясь наедине с Астарионом, она не была уверена, может ли доверять даже самой себе, ведь её тело начинало трепетать уже от одного звучания его глубокого голоса. — Астарион, я… — Ты мне доверяешь? — повторил он твёрже и требовательнее. Вокруг словно сделалось темнее, а голодный огонёк в алых глазах превратился в искусительное пламя. Тиана медленно сглотнула, увлажняя пересохшее в момент горло. — Да. Астарион внимательно наблюдал за её реакцией, а затем перевел взгляд на губы и вдруг впился в них жестким поцелуем. Его зубы чувствительно прихватили её нижнюю губу, и Тиана попыталась застонать, но бесцеремонно вторгшийся ей в рот язык мгновенно погасил звук. Поцелуй подчинял и захватывал, кружил голову и зарождал внизу живота знакомое напряжение. Тиана смяла пальцами ткань его соблазнительно расстёгнутой рубахи и попыталась сильнее прильнуть к оголившейся груди, но Астарион тут же отстранился. — Не так быстро, радость моя, — насмешливо улыбнулся он с видом торжествующего демона. — Сперва я хочу получить с тебя одно обещание. Тиана недоверчиво прищурилась, стараясь справиться со сбившимся дыханием: — Какое? — Ты будешь стоять смирно и позволишь мне тебя раздеть. Осознание, что всё происходящее не более чем игра, не помогало унять бьющую копытом непокорность — Тиана инстинктивно выпрямила спину и попыталась заглушить нарастающую пульсацию желания. — Чего ты боишься, милая? Ты же сама признала, что доверяешь мне. Астарион обогнул её, обвил руками со спины и, наклонившись к самому уху, влажно выдохнул: — Гарантирую, ты останешься довольна. Я не сделаю ничего без разрешения и остановлюсь по первому твоему слову. Томительное тепло скатилось по шее и, дрожью пробежавшись через живот, ощутимо запульсировало между ног. — Хорошо. — Обещай, что не будешь шевелиться, пока я не разрешу. — Обещаю, — вымолвила Тиана, и каменные стены размножили неуверенный ответ, словно закрепляя его. — Что ж, проверим твёрдость твоего слова, радость моя, — довольно промурлыкал Астарион, и на глаза Тиане легла гладкая полоска плотной ткани. Желание дёрнуться пришлось подавить, вспомнив о только что данном обещании. Крепко затянув у неё на затылке узел, Астарион отступил, оставив Тиану теряться в противоречивых чувствах. Лишившись зрения, она никак не могла понять, что прошибает её сильнее: страх неизвестности или возбуждение, вызванное предвкушением дальнейших действий Астариона, который не спешил себя обнаруживать. Тиана понимала, что может прервать его, перевести всё в привычное русло, но… Но ей этого не хотелось. Будоражащий страх мешался с любопытством, как на краю обрыва: когда желание броситься в объятия бездны стучит в висках и сладко тянет сердце. Грудь высоко вздымалась от участившегося дыхания, а соски болезненно напряглись под мокрой рубахой. Тиана подняла было руку, чтобы понять, где находится Астарион, но сильные пальцы стиснули оба её запястья и припечатали ладони обратно к бёдрам. — Не шевелиться. Совсем. Его угрожающе шипящий голос доносился словно со всех сторон. Изо всех сил прислушиваясь, Тиана пыталась уловить малейшие колебания воздуха или шорох ткани. Но Астарион двигался абсолютно бесшумно и, в отличие от смертного, не выдавал себя даже дыханием. Каждое его прикосновение застигало врасплох, заставляло вздрагивать и оглушало Тиану всё более громкими ударами её собственного сердца. Ловкие пальцы возникали и растворялись. Едва касаясь, они распускали шнуровки её одежды и всё больше оголяли Тиану, подставляя тело эльфийки душным ласкам пустоты. Прочертив невесомые полосы вдоль напряжённых бёдер, Астарион избавил её от последнего кусочка ткани. Мелкая дрожь пробрала Тиану аж до костей, а щёки бессознательно запылали от одной только мысли, сколь уязвима она сейчас: стоит ослеплённая и нагая в центре огромного пространства, полностью во власти холодных рук вампира. И, несмотря на приглушённые протесты инстинктов, Тиана не могла не признать, что это положение её дико возбуждало. Гладкие и прохладные, словно жемчуг, губы лишь едва коснулись кожи под коленом, но Тиана с трудом устояла на месте — слишком острыми были все ощущения. Следом что-то ласково уткнулось ей в поясницу, и щекотка втягиваемого воздуха подсказала, что Астарион ведёт носом вдоль её спины. — От тебя всегда необыкновенно сладко пахнет, прелесть моя. У меня от одного твоего запаха встаёт. Сильные руки обхватили поперёк живота и притянули, позволяя Тиане ощутить под лопатками шелковистую твёрдость уже голого торса, отчего тугой узел внизу живота запульсировал ещё сильнее. — Ты можешь остановить меня, если хочешь, прямо сейчас. Губы Астариона провели по её скуле. — Или сейчас. Язык очертил контур нижней челюсти Тианы. — Или сейчас. Он втянул и принялся чувственно посасывать тонкий участок кожи на изгибе её шеи, посылая мелкие разряды молний по всему телу и вынуждая Тиану нетерпеливо извиваться в его руках. И вдруг ласки прервались, а нахальный шёпот опять зазвучал у самого уха: — Но ты ведь не хочешь, чтобы я прекращал? Горло пересохло, и неуверенная в силе своего голоса Тиана лишь отрицательно мотнула головой. — Тогда скажи, чего ты хочешь? Озвучить вслух всё то, что рисовало сейчас её распалённое воображение, духу Тиане не хватало, поэтому она лишь хрипло выдавила: — Чтобы ты прикоснулся ко мне. Холодная кисть заскользила вниз по её влажной от пота спине, большим пальцем пересчитывая каждый позвонок, но исчезла, едва преодолев изгиб поясницы. — Ещё пожелания, радость моя? — откровенно издевательским тоном осведомился Астарион. — Поцелуй меня, — предприняла она ещё одну попытку добиться желаемого. Губы Астариона прильнули к впадинке над её ключицей и тут же упорхнули. Тиана недовольно дёрнула головой в сторону тающего прикосновения. — Ты не уточняла, куда я должен тебя поцеловать. Даже не имея возможности видеть лица Астариона, Тиана знала, какая садистская ухмылка играет сейчас на его губах, и к огню желания начала подмешиваться злость. — Поцелуй меня в губы. Объятия спали, и по слабому дуновению воздуха Тиана догадалась, что Астарион встал перед ней. Прохлада его кожи уже щипала ей щёки и заставляла подрагивать в предвкушении поцелуя. Но Астарион лишь игриво лизнул уголок её рта и уверенно выдохнул на губы: — Это ведь не то, чего ты на самом деле хочешь? Признайся, отдавать приказы заводит тебя куда меньше, чем исполнять их. Тебе же нравится мне подчиняться? — Нет. Отголоски её чересчур поспешного ответа отправились бродить слабым эхом под высокие своды. Одно дело было ловить себя на подобных желаниях, и совсем другое — озвучить их. Тиана не хотела вручать вампиру подтверждение того, какую опасную власть он имеет над ней. — Обманщица, — сладко протянул Астарион над самым ухом, вновь оказавшись у неё за спиной. — Я ведь ощущаю трепет твоего тела. Чую терпкий запах твоего возбуждения. Влагу, выступившую у тебя между ног. Его прохладный шепот обжигал Тиане шею и отдавался тугой пульсацией в самые чувствительные части тела. Щеки вспыхнули, а внутри встрепенулась дикая непокорность. Но тут Астарион неожиданно и властно обхватил её грудь, сдавив гладкими пальцами возбуждённо торчащие соски. Громкий грудной стон вырвался изо рта Тианы, заполняя давящую пустоту. Острый разряд боли разлился по телу голодным огнём. Колени дрогнули, и ей пришлось полностью откинуться на грудь Астариона. — Твоё тело мечтает забыться в моих объятиях. Ощутить себя желанным и защищённым. Тиана пыталась сопротивляться, цепляться за привычные ощущения, но их уже просто не осталось — всё было слишком остро, каждая тонкая ласка пронзала насквозь и всё глубже погружала сознание в вязкий кокон желания. — Почувствуй, как приятно сбросить с себя давящий груз ответственности за решения. Выкинь из головы все запреты, расслабься и просто следуй моим приказам. Позволь мне управлять, и я обещаю, ты забудешь обо всём, — тут он медленно облизнул её ухо, слегка оттянув зубами мочку, — кроме наслаждения. Слова охмеляли, заводили всё больше, и последние капли разумности и осторожности выветрились. Тиане остались лишь возбуждение и желание отдаться заманчивой силе крепко сжимающих её рук. — Хорошо… — рвано выдохнула она с какой-то незнакомой, пошлой хрипотцой. — Ты не пожалеешь, прелесть моя, — глубина властности его торжествующего голоса заставила сердце Тианы замереть. — Делай только то, что я скажу. И никаких больше слов, если только ты не решишь меня остановить. В любом другом случае тебе разрешены только стоны и крики. И, не дав Тиане до конца осознать услышанное, Астарион принялся жадно, по-собственнически ласкать её тело. Поцелуи ложились на плечи и грудь, дразнили и без того саднящие соски и пускали под кожу Тиане разряды блаженства. Касания были то сильными, то ласковыми. Уверенными и одновременно трогательно нежными. Поглаживания сменялись щипками, на смену атласной мягкости губ приходила острота зубов. Ощущения опьяняли и разрывали Тиану на части. Касания обжигали свежестью мяты, расцветали на коже и тут же затухали под влажной прохладой языка. И постепенно тело Тианы стало ватным, слабым и покорным, наполнившимся осознанием, что она хочет быть именно здесь, именно с ним, объятой нечеловечески гладкими, словно оживший мрамор, руками. — Открой рот. Приказ прозвучал неожиданно и заставил Тиану подобраться. Даже если желание встрепенуться ещё и сохранилось где-то на краю сознания, отрицать, что подчинение жёсткому голосу Астариона её заводит, было уже бесполезно. Нервно сглотнув, Тиана разомкнула губы. — Шире. Языка коснулись сухие и гладкие пальцы. — Облизни. Выскользнув с развратно влажным звуком, пальцы оставили во рту волнующий привкус свежести, как после грозы. А когда они проникли в неё, Тиана едва не подавилась воздухом, который сделался нестерпимо густым и горячим, словно творящееся здесь притянуло в залу весь жар льющейся за стенами лавы. Астариону потребовалось всего нескольких дразнящих движений, чтобы Тиана сама начала нетерпеливо подаваться бёдрами навстречу его руке. И ласка тут же жестоко оборвалась, срывая с губ эльфийки разочарованный всхлип. Астарион вновь вернул своё внимание её телу, двигаясь теперь нестерпимо медленно, задерживаясь на каждом миллиметре кожи, покрывая влажными поцелуями горло, округлости груди, напряженный пресс и выступающие косточки бёдер. Но этих ласк было уже недостаточно. И когда они подступили опасно близко к границе жёстких волосков, щекотка обратилась в нестерпимое пламя. Но тут Астарион снова отстранился, по очереди невесомо поцеловал каждое колено и уверенно раздвинул ноги Тианы широко в стороны. — Вот так и стой, — властно велел он. Сглотнув набежавшую слюну, Тиана машинально облизнула показавшиеся сухими губы. Она ожидала нового прикосновения холодных пальцев, но никак не упругого языка. Последние обрывки мыслей захлебнулись в волне удовольствия и её несдержанном возгласе. У Тианы попросту подкосились ноги, и только до боли вцепившиеся в её ягодицы руки Астариона не позволили рухнуть на пол. Забывшись, Тиана попыталась запустить пальцы в мягкие вихры его волос, но тут же заработала ощутимый шлепок. — Не шевелись, — повелительный тон стеганул как плеть, привязывая запястья обратно к бёдрам. От опытных ласк Астариона, всё более развратных, настойчивых и вместе с тем нежных, Тиана уже изнемогала, таяла и готова была растечься по каменным плитам. Она даже дышать могла с трудом, чувствуя влажную жадность его рта. По телу расходились волны вибрации, пробирающие до кончиков пальцев. Трепещущие ресницы неприятно цеплялись за ткань повязки. Каждый вырывающийся из её груди звук казался оглушительно громким в пустоте огромного зала. Собственная беспомощность причудливым образом усиливала и без того чересчур яркое удовольствие. А осознание, что столь опасный мужчина… вампир, который мог сделать с ней всё что угодно, выбрал опуститься перед ней на колени, окончательно сводило с ума. В этот момент губы Астариона особенно сильно втянули перевозбужденный комок её нежной плоти, и тело Тианы забилось, прошитое сладким разрядом, а темноту под повязкой разорвало калейдоскопом цветных пятен. Тиана судорожно хватала ртом воздух, с трудом приходя в себя и совершенно потерявшись в пространстве. Единственной точкой её соприкосновения с этим миром оставался холод камней под босыми ступнями дрожащих ног. Она даже не сразу осознала, что рука Астариона настойчиво тянет её куда-то. Пошатываясь и едва не падая, она послушно следовала за ним в неизвестность. Перевести дух Астарион ей не дал, хотя Тиана и не бралась определить, сколько прошло времени — слишком оторванной ощущала она себя от всей ткани бытия. Холод, неприятно укусивший её разгорячённые грудь и бёдра, подсказал, что Астарион подвёл её к стене. Властный рывок вскинул руки Тианы выше головы, заставляя взяться за шершавый, изогнутый предмет. — Будь хорошей девочкой и не отпускай кольцо. Иначе мне придётся тебя связать. Игривая угроза в голосе Астариона колючим морозцем пробежала вдоль позвоночника, окончательно возвращая затуманенный негой разум к реальности. Тиана сглотнула вязкую слюну и сильнее сжала пальцами холодный металл. — Помнится, я обещал показать тебе, сколько наслаждения может принести боль, подаренная любящей рукой. Звук хлёсткого шлепка, многократно усиленный эхом, вспорол напряжённую тишину прежде, чем Тиана до конца осознала его слова. Она вскрикнула скорее от неожиданности — ощущения боли не было, только пекущее тепло растеклось по коже. Со вторым ударом Астарион медлил, то ли позволяя ей в полной мере распробовать странные ощущения, то ли давая возможность себя остановить. Тиана переступила с ноги на ногу, с удивлением и полной отчётливостью осознавая, что жаждет следующего шлепка. Удары жалили и распускались пылающими цветами. Звонкие звуки шлепков были наполнены страстью Астариона, безудержным желанием, которое вампиру постоянно приходилось держать под контролем. В его жадных руках Тиана ощущала своё тело как никогда полно. Живым, напряжённым, затопленным ощущениями. Её кулаки до спазмов сжимали кольцо, спина выгибалась до хруста позвоночника, а рот испускал всё более громкие стоны. С каждым прикосновением кожа Астариона ощущалась всё более заманчиво морозной, а боль переплавлялась в нечто волнующее и сладко-тягучее. Очередной удар пришёлся чуть ниже середины ягодиц, опасно близко к центру вновь разгорающегося желания. Мысли совсем потеряли порядок, смазались жаром необычного и острого удовольствия. Прохладная ладонь вдруг коснулась горящей кожи очень ласково, нежно, и с трепетом огладила изнывающие округлости, будто извиняясь за свои же действия. Тиане же хотелось лишь одного — чтобы пальцы Астариона сдвинулись ниже, вновь оказались между её ног, и она, содрогаясь от наслаждения, опять забыла, как дышать. — Думаю, для первого раза тебе и твоей попке достаточно. В любом случае у меня сил сдерживаться уже не осталось. Его голос, приправленный хрипотцой вожделения, отправил дрожь желания потоками стекать по её изнемогающему телу, и Тиана прогнулась, призывно упираясь в его эрекцию. Астарион вошёл в неё плавно, раздражающе медленно и очень глубоко, заполняя просторный зал звериным полустоном-полурыком: довольным и будоражащим. Тиана задыхалась от собственных стонов, выгибалась, запрокидывала голову, перебирала пальцами по скользкому от её пота кольцу. Ноги отказывались держать, и очередной толчок припечатал её щекой к каменной кладке. Астарион грубо схватил её за талию и принялся сильнее и резче притягивать к себе. Тиана настолько потерялась в несдержанных толчках, что была способна только стонать. Рука Астариона стянула в кулак её растрёпанные, влажные волосы, заставляя откинуть голову, а будоражащие свежестью инея губы затянули в порывистый, дерзкий поцелуй. Ладонь Астариона съехала с талии к её тазовым косточкам, и Тиана в нетерпении плотнее прижалась к его по-прежнему возмутительно прохладному телу. Но дальше пальцы вампира не последовали, и, не сдержавшись, Тиана попыталась сама дотянуться до пульсирующего и молящего о прикосновениях узелка нервов, и Астарион тут же покинул её, вырывая из груди эльфийки тоскливый стон. — Я тебя предупреждал. Тиану резко развернуло, а на запястьях тугими петлями затянулся кожаный ремень, надёжно привязывая её к злосчастному кольцу. Кусающим поцелуем зацепив её вконец онемевшие губы, Астарион подхватил Тиану под бёдра, вынуждая обвить ногами свой рельефный торс, и опустил обратно на твёрдый член. Лёгкость, с которой он двигал её телом, подстраивая под всё более нарастающий темп толчков, дарила Тиане ощущение невесомости и возможность упиваться силой его рук. Всё, что Тиана могла позволить себе в этой позе, — это стонать, вскрикивать, сильнее сжимать Астариона ногами, чувствуя движения тугих мышц под абсолютно гладкой кожей, и познавать сладкие грани беспомощности. Несмотря на впивающиеся в кожу путы и совершенно бессильное положение, Тиана ещё никогда не чувствовала себя настолько свободной. Словно она пересекла некую грань, за которой не осталось ни страха, ни стыда, ни сомнений. Иллитиды, личинки, культисты, Гильдия — всё сгорело, обернулось прахом и было вышвырнуто далеко за пределы её мыслей. Содрогающееся в агонии сознание наполняли лишь восхищение телом Астариона и бездна наслаждения, что накатывало всё более мощными волнами. И вдруг рука Астариона резким рывком сорвала с её глаз повязку и крепко обхватила за шею. Успевшая стать привычной темнота сменилась ошеломляющим видом. Все мысли заслонило напряжённое бледное лицо и пульсирующие диким огнём рубины глаз. Тиане показалось, что она видит в них своё отражение: распаленная, взмокшая, прекрасная и… до безумия желанная. — Хочу отведать тебя всю. Целиком. Ты не против укуса? — Да… Пожалуйста… Тиана с трудом смогла выдавить из себя слова, и ей совсем не хотелось знать, насколько жалобно они прозвучали. Астарион вжал Тиану в своё тело, наконец-то положил большой палец поверх её перевозбуждённого клитора и плавным движением хищника припал к бешено бьющейся на шее венке. Клыки прорезали кожу с невыразимой лаской. Боль была подобна розе: бархатистой, дурманяще ароматной и пронзающей остротой шипов. Тело судорожно забилось в крепких объятиях, сливаясь с Астарионом. Они содрогались в ритме единого пульса, горели жаром одного сердца. Кровь обратилась лавой. Внутри взревело пламя, и Тиана широко распахнула глаза навстречу ослепительному блаженству, окончательно спалившему весь прочий мир. Спустя мгновение, а быть может, века, мир начал возрождаться вновь. Сперва ноющей болью в запястьях, затем мелкой дрожью под кожей и влагой на щеках. Сознание возвращалось по каплям, пока Тиана не обнаружила себя завёрнутой во что-то мягкое и сидящей на коленях Астариона в центре смущённо сгустившейся тишины каменного зала. Шевелиться не хотелось совершенно, и Тиана обессиленно прижалась к прохладной груди, наполняя её беззвучную пустоту эхом своих затухающих рыданий. Она тряслась всё мельче, всхлипывала всё реже и наконец осмелилась поднять на Астариона всё ещё смазанный солёной пеленой взгляд. Он ласково и покровительственно улыбнулся, продолжая аккуратно растирать кисти, на которых остались красные следы от ремня. — Поплачь, радость моя. Тебе давно это было нужно, — мягко прошептали губы, холодящие её горячий висок. — Что именно? Разрыдаться у тебя на плече или быть отшлёпанной? — Каким бы восхитительным зрелищем ни была твоя пунцовая попка с отпечатками моих пальцев, но главный смысл сегодняшних шалостей был не в этом, — хитро ухмыльнулся Астарион, выпуская её левую руку и начиная массировать правую. — О, в самом деле? И в чём же тогда? — Попытаюсь объяснить на понятном тебе языке. Скажи, что будет с луком, если хранить его, никогда не спуская тетиву? Тиана в недоумении нахмурилась и попыталась совладать со всё ещё хриплым голосом: — От постоянного напряжения древесина быстро переломится. — Верно. Так вот, этот натянутый лук — ты. Непрерывно напряжённая, с взведёнными до предела нервами и тяжёстью взваленной на себя ответственности. Ты ни на мгновение не прекращаешь бороться и пытаться доказать всем свою силу. Но если не научишься хоть иногда отпускать себя, доверяться другим и утрачивать контроль, то непременно сломаешься. А мне бы этого совсем не хотелось. Тиана озадаченно прислушалась к себе: обмякшие мышцы сладко ныли, сидеть ровно мешала пекущая ягодицы боль, а внутренности продолжали слабо подрагивать. Но вместе с тем тело наполняла головокружительная лёгкость и какое-то давно потерянное ею чувство: тёплое, переливчатое и мягкое. Защищённость. Она никак рационально не вязалась с Астарионом, — вампиром, в уголке довольной улыбки которого подсыхала капелька её крови, — и всё же Тиана её ощущала, свернувшуюся под рёбрами и заставляющую грудь расширяться, вбирая всё больше висящих в воздухе запахов. Горячая пыль раскалённых камней, сернистые испарения от потоков лавы и терпкий мускат её собственного пота — атмосферу, царящую в развалинах древней крепости шаритов, язык не поворачивался назвать успокаивающей. Так почему же ей было сейчас так хорошо и уютно? — Надеюсь, ты не осмелишься отрицать, что тебе понравилось? — лукаво уточнил Астарион, отвлекаясь от массажа, чтобы большим пальцем стереть замершую на её щеке слезинку. — Это и правда были захватывающие и неожиданно… расслабляющие ощущения, — сдержанно кивнула Тиана, не собираясь подкармливать его и без того чрезмерную самоуверенность. Достаточно было и того, что Астарион слышал скач её до сих пор несущегося в галопе сердца. — А уж мне как понравилось — словами не передать, — промурлыкал он. Тиана осторожно вывернулась, обвила руками бледную шею, игриво сдула упавшую Астариону на лоб белоснежную прядь и приподнялась так, чтобы смотреть в алые глаза чуть сверху. — Даже не надейся, что я вскоре снова позволю тебе нечто подобное. Астарион чуть наклонил голову, превращая ласковую улыбку в коварный оскал. — Посмотрим, сколько ты выдержишь, прелесть моя, прежде, чем начнёшь умолять меня всё повторить. — Да, ни… Поток её возмущений был оборван нахальными губами, погрузившими Тиану в томный и желанный поцелуй, несущий в себе сладкий вкус умиротворения.