low blood love

Хэвон со скрипом неспешно запрыгивает на подоконник, от чего он проминается под ней и жалостно сопротивляется. — Будешь курить? — с грустью спрашивает Джинсоль. — Нет, у меня закончились деньги, — с ещё большей грустью говорит Хэвон, поджимая губы. — Хотя, я бы не отказалась. — У меня нет, ты знаешь. Хэвон много что на самом деле знает, но всячески игнорирует. На ней растянутая кофта с рваными джинсами, а не выглаженная рубашка с туго завязанным галстуком. Её короткие волосы взлохмачены, а шнурки запутались друг об друга. Всё это ни капли не создаёт впечатление покорного ученика авторитетной школы. — Кстати, — весело начинает она. — Это мой последний день. Улыбка не спадает с её лица, а глаза вызывающе смотрят на Джинсоль. — Завтра выходной, о чем ты? — Меня уже не терпят. Я буду просиживать диваны и выкуривать сигареты, пока меня не запихнут в другую школу, — пожимает плечами она. Джинсоль тускнеет. — Ну что ты, бэй! Хэвон резко спрыгивает с подоконника и подходит к Джинсоль, которая придерживает ненадежную дверь туалета. Она небрежно обнимает её поперек талии. Все эти нежности не ладят с её вычурным образом, поэтому Хэвон предпочитает не часто это показывать. Она в принципе придерживается метода игнорирования. Но в душе Хэвон знает, как это важно для Джинсоль, поэтому делает это снова и снова. — Я всё делала... — в плечо Хэвон бубнит та. — а тебя все равно исключают... — Да нормально всё будет. Ты ж знаешь, я учится не буду. К тебе буду приходить. Джинсоль вырывается из обьятий, и положив руки на её плечи, строго произносит. — Тебе нужно учиться, Хэвон. Иначе у тебя не будет будущего. — У меня и так ничего нет. Будущего тоже. — Прошу тебя, Хэвон. Очень прошу. Возьмись за учебу. Джинсоль ловит взглядом её зрачки, но та пытается отвести глаза, сомкнув веки. Ей неловко перед Джинсоль, но она не хочет это показывать. — Ты же не хочешь валяться на дороге, как мешок с редькой? — А может я в душе редька, — загадочно уходит Хэвон, обратно присаживаясь на старый подоконник. Джинсоль не терпит таких халатностей и подходит к окну, встав между коленей Хэвон, и разбредя руками по её телу. — Что ты хочешь? — Твоего внимания. — честно признается Джинсоль. — Может тебе ещё станцевать? — усмехается та, но ставит ноги шире, чтобы Джинсоль плотнее подошла к подоконнику. — Можешь и станцевать, — не противится она. Её взгляд полностью сосредоточен на Хэвон. Она поглотила Джинсоль, не подавившись, или это Джинсоль сама запрыгнула к ней пасть. Она жалеет об этом лишь самую малость, что это почти не чувствуется. Она жмётся ближе к теплу Хэвон. Та это замечает и облокачивается спиной об окно. Джинсоль опирается на руки, и немного подвиснув на уставшем подоконнике, забирается к Хэвон. — Что ты хочешь теперь? — Замолчи. Хэвон полностью позволяет ей лечь в её объятья. — А вдруг он нас не выдержит? — Ну тогда тебе придется танцевать, — с закрытыми глазами, засыпая говорит Джинсоль. — Ты хочешь все сразу, — лениво шевеля губами подмечает та. Джинсоль не отвечает, потому что ответ уже давно застоялся в воздухе. — Ты вроде не глупая... Может возьмёшься за голову? — Нет уж. Я лучше буду танцевать. — Начнешь прямо сейчас? — уточняет Джинсоль. — Я не могу ничего сделать, пока ты лежишь на мне. — Сделай что-нибудь, чтобы я встала, — просит она. — Что ты хочешь? — Ты знаешь. — Я могу дать все, что у меня есть. Но к сожалению, у меня нет ничего, — Хэвон разводит руками. Джинсоль накручивает на свой палец прядь её волос. — Так потанцуешь мне или нет? Хэвон закатывает глаза и делает глубокий вдох. — Нет, я... Она не договаривает. Нет смысла. Хэвон собирает все свои мысли снова, но они путаются и мешают друг другу. — Плохо мне, короче. Джинсоль встаёт на пол, обеспокоенно глядя на неё. — Почему ты молчишь об этом, глупая, — не шутливо ругается она. — Как именно плохо? — Я частично умираю каждый день, я не могу определить, как именно. — Что за бред ты несёшь... — Джинсоль роняет голову на коленки Хэвон. — Не ной только. Я не ела давно, может поэтому. Джинсоль оживляется на пару мгновений. Ей стоило догадаться. Раз даже на сигареты денег нет. Она безмолвно покидает туалет, оставляя Хэвон размышлять над своим поведением. — Ты обижена? — кричит ей вдогонку она. — Понятно... Хэвон перекатывается на подоконнике и действительно чувствует накрывающую слабость. Такую, что терпеть уже нет сил. Она укутывает черной негой, перекрывая доступ к этому миру. Хэвон не успевает поразмышлять над случившимся. Джинсоль вспоминает, что оставила свой рюкзак в другом корпусе. Ну и идиотка. Она быстрым шагом возвращается к Хэвон, заливая ей в рот сладкую газировку для поднятия сахара и пихая в руки кусок твердеющего хлеба. — Хэвон, ты изверг. И я теперь тоже.