Проклятие цветов

      Тихий шорох леса к ночи становился всё более страшным. Птицы стихли, люди уже заперли свои дома и готовятся ко сну. Совы проснулись, и сквозь ветви деревьев выслеживают свою добычу. Призраки в назначенный час бредут запутанными тропами по своим страшным делам.       Маленький огонёк только-только умершей души пытался найти себе место, пока его не поймали в фонарь. Судьба с ним поистине жестока, он даже не понимал, почему остался здесь, не последовав за другими душами на перерождение. У него была об этом мысль, но он забыл её, забыл своё желание, оставшись здесь маленькой неприкаянной душой. И почему люди так норовят схватить таких как он маленьких и беззащитных? Что красивого в этом холодном мертвом пламени? Оно ведь зелёное, словно плесень, не греет и совсем не радует.       Но вот образ золотистых глаз грел. Огонёк видел их, когда совсем забывался и начинал затухать. Видел их и загорался с новой силой. Жаль, ему совсем не хватало живой пылкости, чтобы просто напросто сжечь свою деревянную клетку.       Неужели он так и останется здесь, в этом одиноком тихом уголке, не видя мир? Неужели не переродится? Что за жестокость, что за бесчеловечность?       Вдруг деревянную клетку кто-то потревожил, споткнувшись об неё и уронив наземь. Импровизированные прутики согнулись и вдруг треснули, выпуская наружу своего пленника.       Со стороны упавшего слышалась брань, и кажется, на него самого тоже кто-то кричал. Но огонёчку то было совсем не важно, он освободился из своего заключения и теперь мог попытаться найти…       Найти что?       Кажется, он этого не помнит. Но он точно знал, он должен был что-то найти.       Маленькая потерянная душа, витая меж деревьев, вскоре оказалась у тихой глади озера. Огонёк совсем не страшился бездонного черного омута.       Ему казалось, что он что-то потерял.       Он думал, что должен был последовать за другими душами на небеса, но это нечто, потерянное им, заставляло его искать.       На той стороне озера маленькая душа увидела огни. Ей показалось, что может быть там она сможет отыскать то, что удерживает её на земле.       И тогда зелёно-голубой огонёк, воспарив над озером на расстоянии всего одного чи, направился в сторону тех ярких огней. Тёмная водная гладь слегка поблёскивала от неяркого света души. Лишь поверхность едва освещалась этим бледным колыханием, а что было скрыто в глубине? Как много опасностей таило в себе это озеро?       Но эту маленькую заблудшую душу опасность, казалось, совсем не беспокоила. Она отчаянно желала вспомнить, что потеряла в этом смертном мире. Кого забыла забрать с собой. Словно невестка, погибнувшая до свадьбы, силилась найти того, с кем была помовленна.       Только вот неприкаянная душа даже не знала, мужчиной была при жизни, или женщиной.       Однако, чем ближе огонёк души был к берегу, тем чётче он чувствовал, что его не просто так тянет к ярким золотистым огням города. Этот цвет словно заставлял душу вспомнить что-то, видно его потеря была как-то связана с… золотом? Все может быть. И не то, чтобы эта несчастная душа могла вспомнить, что из себя это золото представляет.       Вот, берег совсем близко. Уже можно было разглядеть прибрежные дома, силуэты их жильцов и прохожих. Но огонёк чувствовал, что даже если золотистый свет уличных фонарей ему знаком и манит, то остальное было совершенно не то.       Но он уже здесь. Может кто-то сможет ему помочь?       Подлетев к прибрежным домишкам, он попытался заговорить с кем-нибудь, но его будто не слышали. Но он думал, что именно его голос слишком тихий, чтобы они могли расслышать его слова. Такой слабый, маленький несчастный.       И только он подумал о своей ничтожности, как ему стало жутко страшно. Что если ему не хватит сил найти то, что он ищет? Он не помнил даже, что искал, что уж говорить об остальном.       Он так слаб, что исчезнет гораздо раньше.       Но он не хотел исчезать.       Он хотел найти…       Хотел найти кого-то. Он знал, что чем-то ему обязан, он чувствовал, что не сможет упокоиться с миром, если не найдёт его. И вообще, он не хотел умирать, не хотел исчезать, он знал, что должен. Должен…       — Что ты тут делаешь? — Вдруг услышал огонёк. Всё это время тот неосознанно витал меж домов этого шумного города, то теряясь в толпе, то укрываясь от чужих взглядов в каких-то тихих переулках. — Маленькая душа, что тебя здесь держит?       — Я! Я! Я потерял… кое-кого… — Едва слышно сказала душа, растерявшись, но жутко обрадовавшись, что кто-то обратил на неё внимание.       — И кого же ты потерял? — Мягкий голос одетого в белые одежды человека казался сгустку душевного огня очень знакомым.       — Я потерял… потерял… Я потерял человека, он… у него… У него золотые глаза! — Обрадовавшись внезапному воспоминанию о глазах нужного душе человека, та вспыхнула с новой силой.       — Какое у тебя несбывшееся желание? Ты привязан к этому человеку?       — Я не знаю, я... Просто хочу его найти и…       Се Лянь, улыбнувшись, слегка покачал головой. Голос этой маленькой души казался ему знакомым, но он не спешил делать выводы, да и желание у этого духа было странным. И сам он слаб, почти не имел сознания, терялся в своём посмертном желании, хотя и мог говорить. Он был слишком неуравновешенным, казалось, если ему не удастся вспомнить, почему он остался здесь, то он просто станет демоном, как и любой здесь, в призрачном городе.       — А если ты не сможешь найти этого человека?       — Как не смогу? Я должен! — Дух вдруг возмутился, опять вспыхивая своим зеленовато-голубым огнём.       — Но ты даже не помнишь кто это.       — Я обязательно вспомню! Я уже вспомнил его глаза, а значит вспомню и всё остальное!       Эта пылкость вновь поселила на лице Се Ляня улыбку.       — А своё имя ты помнишь?       — Конечно! Я..! Я… — И тут огонёк поутих. — Нет… Нет, ну как же… как же так, как я могу… Своё имя то не помнить? Я… я… Ха-ха-ха, как нелепо вышло, ой-ой мне надо вспомнить, надо вспомнить, ужасно…       Не прерывая растерянные речи маленького духа, Се Лянь всё больше и больше узнавал в его голосе своего старого друга. Может месяца два назад Се Лянь провожал его в последний путь? Ши Цинсюань приходил в его храм, оставался там ненадолго, даже принёс ему тихую молитву без подношений и ушёл. Он ведь тогда направлялся в сторону чёрных вод и Се Лянь ночами за ним присматривал, гадая, почему вдруг Ветерок решил туда пойти. Но сейчас, если перед ним его душа, то неужели Черновод убил его? Или Цинсюань утонул в его водах? Или там его срок жизни подошёл к концу? Но сколько же тогда его душа блуждает тут?       — Я! Ладно! Может я и не помню своего имени, но я вспомнил, что ищу вовсе не человека! — Вдруг прервал мысли Се Ляня самоуверенный голос духа. — Он демон. Самый страшный демон чёрных вод. У него золотые глаза и… Он очень мрачный, но я знаю, что он вовсе не злой! Вот! — Огонёк всё вспыхивал и вспыхивал, пока говорил. Но потом вдруг чуть-чуть потускнел, тихо спросив. — Красивый человек, ты поможешь мне найти его?..       — По счастливой случайности, я знаю этого демона. Только отсюда путь к нему не лёгок. И он правда тебе так нужен? Зачем ты его ищешь?       Сяньлэ искренне не хотел думать о том, что Ши Цинсюань ищет Черновода из хороших побуждений, но даже плохие побуждения ему бы не понравились, и он совсем не знал, как на это всё реагировать. У него вопросы к ним были ещё когда он провожал живого Ветерка до берега у чёрных вод, но теперь их стало определённо больше. Какое именно желание удерживает Ши Цинсюаня здесь, на земле?       — Когда я его найду, я наверное вспомню. — Сказал дух, больше волнующийся о том, что его случайный собеседник знает демона, которого душа искала.       — Ну хорошо. — Вздохнул Се Лянь, осторожно беря огонёк в свои руки. И конечно же он понёс его к резиденции Хуа Чена.       Огонёк весь путь провёл молча, горя своими воспоминаниями, пытаясь вспомнить собственное имя. Он был так рад, что ему не придётся искать самому, что он всё-таки отыскал помощь. Честно говоря, этот красивый улыбчивый даос казался ему знакомым. Он совсем не спешил вспоминать его, ведь самым важным был обладатель янтарных глаз, но всё же встреча эта была приятна.

***

      Он плакал. Он плакал и умолял его о чём-то. Его бледные щёки "украшали" слёзы, глаза, наполненные ужасом, смотрели словно сквозь него.       Тот тихий голос, которым говорил напуганный до ужаса человек, отдавался болью в груди от каждого слова. Каждый размытый звук, слог, они сгорали адским пламенем внутри, заставляя его кричать.       Если бы то был не сон,он упал бы перед плачущим на колени. Он замолил бы о прощении, пытаясь заглушить его рыдания, просил бы вернуться. Хотел всё исправить. Хотел снова услышать его нервный смех, возмущения. Увидеть улыбку или спокойствие на его лице, снова заглянуть в его небесного цвета глаза и заметить там собственное отражение.       Сейчас, он всё бы отдал за это. За те прикосновения его тёплых нежных рук, за которыми Ветерок всегда ухаживал. Почувствовать, как тот тянет его за собой, услышать очередную его историю, даже если он уже об этом говорил, и не раз. Пусть он снова умолит его сделаться женщиной, или опять затащит на небеса, чтобы снова помогать этим злосчастным небожителям и притворяться среди них своим.       Но кто мог бы вернуть ему это? Неужели он всё потерял?       Единственное, что осталось от Ветерка, это его веер, в который Черновод заключил свой прах, отдавая собственную жизнь уже не живому человеку.       Как же больно.       Как же он устал.       Он хотел последовать за Цинсюанем в преисподнюю, хотел бы просто следовать за ним по пятам и не важно, что случится. Может он даже прогонит его, вновь возненавидит.       Он правда ужасно устал.       Одиночество сводило с ума. Оно сжимало горло, словно пытаясь задушить и так уже мёртвого человека. Тот не мог даже встать, он тонул в своём отчаянии, сжимая в руках этот самый веер. Будто это могло чем-то помочь…       Закрывая глаза, демон видел его силуэт. Он словно слышал его голос, окликивающий его всеми вариациями его имени. Ему казалось, что даже если он вновь назовёт его "Мин-сюн", Черновод всё равно пойдёт за ним, обрадуется даже этому. Лишь бы он снова позвал его, снова оказался с ним рядом, снова улыбался ему, разговаривал или молчал, но только бы оставался здесь.       Он разрывался на части. Он ненавидел. Презирал. Он любил и зависел, был привязан к нему, прикреплен навечно.       И это больно, больно, больно, больно, отвратительно, невыносимо, он устал, устал, устал, не хотел ничего чувствать, не хотел больше ощущать эту боль. Адскую, нестерпимую.       Но он не мог перестать любить.       Снова перед ним его образ. Опять эти золотистые глаза и задорный женский смех. Она вновь звала его за собой куда-то.       Но это сон, видение, что угодно, но не реальность.       Он попросту начал сходить с ума, совсем ничего вокруг себя не различая. Дни смешались в одно сплошное месиво из боли и наваждений, он давно перестал за этим следить.       Он чувствовал, что тонул, не знал, почему вдруг оказался в воде. Это было странно, но при том, ему совершенно безразлично. Какая разница, в воде он или где, если боль от этого не уменьшалась. Ему никогда не станет лучше. Только окончательно исчезнуть, сжечь свой прах, уничтожиться вместе с ним.       Вода заполнила собой лёгкие, было ощущение, словно она пронизывала демона насквозь. Всю его оболочку. Солёная, противная, она драла горло, шевелила цветы, силилась сбить их своим течением, даже когда Черновод оказался на его дне и где-то там его начали хватать утонувшие в этих водах люди. Их склизкие подгнившие пальцы, противные гулкие визги не будут хуже отвратного состояния демона.       Перед глазами раз за разом возникал силуэт Ветерка. Порой он словно слышал его голос, лишь после осознавая, что это лишь галлюцинации.       Он правда очень устал. Просто хотел исчезнуть. Ему тут больше нечего делать. Он в этом мире лишний.       Демон ощутил, что уже не выберется из цепких объятий трупов. Может ему лучше остаться здесь, с ними? Они будут его наказанием, за то, что он виновен в их смерти. Может он просто исчезнет тут и больше никто не пострадает от его рук, не ляжет очередным грехом на его плечи. Хотя куда больше, даже полсотни погубленных жизней не прибавят веса к той горе трупов, возвышающейся за его спиной.       Если он останется в живых, грехи будут следовать за ним по пятам. Да он демон, но ведь в первоначальной судьбе — небожитель. Он никогда не хотел быть жестоким, он хотел любить… Свою невестку, своих соседей, родителей, он хотел себе обратно свою жизнь. Хотел прожить её такой, какая она была бы, если бы не Ши Уду.       Но ведь тогда он не познакомился бы с Цинсюанем, а Цинсюань бы помер от нападок Божка Пустослова, он ведь не имел такой выдержки, как Черновод, он бы не справился, и не прожил бы долго. И не стал бы демоном, ведь слишком мягок, чтобы так сильно желать отомстить, а на другое и вовсе не хватило бы силы этой несчастной душе.       Он ведь всегда был таким, на самом деле, хрупким и маленьким. Доверчивым, добрым, расточительным, но не глупым, нет, просто с таким характером долго никому не прожить, жизнь просто не любит таких добродушных, она либо издевается над ними, либо убивает.       Черновод сам ему жизнь разрушил. Сам стал его судьбоносной смертью и издевательством. Разве это того стоило? Разве именно Цинсюань виноват? Разве он заслужил это всё? Разве стоила эта месть своей цены?       Уже поздно размышлять об этом.       Поздно извиняться.