***
— Пап, где мама? — спросил своего отца Кин. — Она к этому времени обычно возвращается. — Не знаю, Кин, ты прав, что-то она задерживается, — согласился Хагоромо. Всегда, когда Мия ходила в деревню, она возвращалась к этому времени. — Сбегаешь? — Хорошо, пап, — ответил Кин и, напитав ноги чакрой, побежал в деревню, куда ходила его мама. Пробежав половину пути, он остановился. Он чувствовал запах гари, а также множество чакры. Здесь явно была битва. Побежав в ту сторону, Кин увидел выжженный лес, а также мёртвое тело девушки — его мамы. — М-мама… Нет! НЕЕЕЕТ! Женщина лежала на земле с перерезанной глоткой и исцарапанными руками. Местами одежда была порезана, где-то виднелись глубокие раны, а левая нога была сильно обожжена. Это говорит о том, что тут действительно был бой. Поняв, что его мама мертва, Кин покрылся чакрой, ударяя по земле и образовывая еще один кратер. Через десять секунд к плачущему парню прибежал Хагоромо. — Мия… Нет, не может быть. Кто это сделал? — с ужасом проговорил Оцуцуки, смотря на тело своей жены. — Кин, что здесь случилось? — ЧТО? ЧТО ЗДЕСЬ СЛУЧИЛОСЬ? ДА МНЕ ОТКУДА ЗНАТЬ? — со злостью в голосе прокричал Кин, попытавшись ударить отца. — Это все ты! Это все твоя чакра! Если бы не она, мама была бы жива! — Успокойся, Кин! — слегка прикрикнул Хагоромо. Ему было больно смотреть на бездыханное тело своей жены, но он также понимал, что чакра в этом мире — не их вина. — Чакра — не моя вина, успокойся. Я понимаю, что тебе больно — мне тоже. Прости, прости, что не сберег ее. — Заткнись! — крикнул Кин, переместившись на огромной скорости подальше отсюда. Кин бегал по лесу до вечера, изматывая себя. Ему надо было отвлечься от смерти матери. Перед его глазами до сих пор был образ искалеченного тела матери. Единственное, что он понял, — так это то, что зря накричал на отца — ему тоже больно. Быстро вернувшись домой, Кин нашел отца сидящим в кресле с застывшими слезами на глазах. — Папа… — робко сказал Кин, заходя в комнату отца. — Кин, ты вернулся. — Грустно улыбнулся Хагоромо. — Ты как? — Прости… — Замялся Кин. — Прости, что накричал тогда. Мне очень жаль. — Хм, я понимаю, все хорошо, — с улыбкой ответил Хагоромо. — Ты что-то еще хочешь сказать. Что? — Папа, когда похороним маму, я хочу покинуть это место и отправиться в путешествие, — стесняясь, сказал Кин. — Настолько не сидится в отцовском доме? Что же, будь по-твоему — иди, — согласился Оцуцуки, горько улыбнувшись сыну. Ему было больно слышать это, но он прекрасно понимал, что это решение сына неизменно.***
— Ну и как они тебе, Кин? — спросил Хагоромо, когда они с сыном остались одни в комнате. Посмотрев зло на отца, он ответил: — Да как ты посмел? Ты три года назад потерял, как ты говорил, любовь всей совей жизни! А сейчас ты с новой женой радуешься рождению двух сыновей! Не стыдно? — зло прокричал на отца Кин, покинув дом. Он больше не хотел оставаться тут ни секунды — ему все напоминало о матери. — По всей видимости, я один, кто ее помнит еще! Ненавижу! Если винить в смерти матери было глупо, то винить отца в этом Кин мог. Он не понимал, как его отец так легко выкинул ее из головы. Перед выходом из дома он остановился, крикнув на весь дом: — И да, отец, — впервые обратился так к нему Кин, — во-первых, эти двое не должны знать о моем существовании! Если захочу, — сам приду, что маловероятно. Во-вторых, отныне я Узумаки. Фамилия мамы мне ближе! Кин покинул дом, злясь на своего отца. Пока отец строил отношения с новой женщиной, Кин путешествовал, ища сильных владельцев чакры. И вот что интересно — никто не мог оставить такие следы, какие были тогда, в том лесу. Никто не знал таких. Нигде. Кин обошел весь материк, побывав в лесах, скалах. Даже обошел пустыню, где отродясь никого не было. Кин понял одно: это не просто убийство, это что-то личное. Но что он знал о прошлом мамы? Она Узумаки, сирота — все. Ничего более. И тут выходил замкнутый круг: для поиска убийцы нужно знать прошлое мамы и наоборот. К этому выводу Кин пришел давно. За эти три года он неоднократно посещал отцовский дом, расспрашивая про то, как его родители познакомились, про то, как жила мама раньше. Как выяснилось, Хагоромо сам знал немногое. Он с ней познакомился в одной деревушке после запечатывания Кагуи. Увы, это все, что он знал. Он расспрашивал хвостатых, но, как и ожидалось, ясности они ему не внесли. Единственное, что вселяло надежду — одна детская байка, основная часть которой утрачена. Кин искал по всему свету тех, кто с ней знаком — не нашел. В ней говорилось про каких-то красноволосых дьяволов, умеющих использовать божественный дар. Как он предположил, дар из этой истории — чакра. Но откуда у них она могла быть сто лет назад, когда байка и появилась? Непонятно. Поэтому и эта идея Кину казалась маловероятной. Также была еще одна зацепка. Кин поговорил с жителями деревни, где отец познакомился с мамой, и там говорят, что Мия появилась там за месяц до знакомства с отцом. И, как ни странно, это совпадает со временем запечатывания Кагуи. Бабушка Кина была запечатана за месяц до знакомства отца с Мией, его мамой. Единственная, хоть невероятная и глупая теория заключалась в том, что истории про красноволосых дьяволов — не байки. Но в это даже самому парню не особо верилось.***
— Кин-сама, разрешите. — Постучался мужчина в кабинет Кина и, получив разрешение, зашел. — Кин-сама, к воротам деревни пришел человек, заявив, что он Узумаки. Он желает вас видеть. — Узумаки? Но он не из наших, верно? — Мужчина помотал головой, подтверждая слова Кина. Прошло тридцать лет с того момента, как родились на свет Ашура и Индра. Сейчас они были известными во всем мире «богами». Кин же в это время искал ответы на вопросы, что было безуспешно. Также по пути он создал мастерство печатей, названное фуиндзюцо. Стоит отметить, что он еще создал свой клан, где было под сто человек… Как? Он даровал некоторым людям, желающим получить чакру, свои гены. После этого их цвет волос окрашивался в красный цвет, что заставляло верить в ту детскую байку. Больно уж сильны его гены, чтобы перекрасить за неделю уже отросшие волосы. Немыслимо! После основания клана появилась и деревня, названная «Узушио». Не очень оригинально, но сойдет. Ах да, самое главное то, что Кин пробудил свой геном — цепи чакры. Они спокойно сдерживали Кураму, с которым Кин до сих пор общался очень хорошо. С отцом он общался очень редко, а Ашура и Индра про него и вовсе не знали. — О, Кин-сама, здравствуйте! — прокричал неизвестный мужчина, стоявший у ворот деревни. Кин его точно не знал. Самозванец? Маловероятно. Их слишком боялись. Но его волосы не красные. Они темно-бордовые. — Здравствуйте, вы меня хотели видеть? Представитесь? — В том нет нужды, — сухо ответил мужчина и в мгновение ока с ближайших Узумаки слетели головы. Кин распечатал катану, ставя блок. Удар неизвестного был столь сильным, что земля под Кином треснулась. — Хе, демоническое искусство: вулкан! Над неизвестным сформировались огненные шары, запущенные в деревню. Шаров было слишком много, а также они были очень разрушительны. Неизвестный стоял, смотря на Кина. — Фуиндзюцо: перемещение! — произнеся технику, Кин ударил по земле, и пентаграмма, сформировавшияся под его рукой, начала разрастаться. Через пару секунд она исчезла, сопровождаемая раскатами грома. — Оу, ты спрятал всех своих Узумаки! — последнее слово соперник выплюнул. — Увы, они недостойны этой фамилии. Эта фамилия наша, эта фамилия красноволосых демонов! ПРИЗЫВ! — прокричав последнее слово, человек надкусил палец и ударил ладонью об землю. Кин бездействовал, собирая чакру, которой осталось после последней техники немного. — Так это вы убили ее! — Кин покрылся синей чакрой, посмотрев со злостью на своего оппонента и существо за ним — феникса. — Ты про свою мамашу? Не, не мы. Это был я! — усмехнувшись, ответил неизвестный, в мгновения ока оказавшись перед Кином и отбросив его в соседнюю скалу. — Совместный режим! Сложив одинаковые печати, они объединились, и мужчина покрылся багровым огнем. Не став медлить, он попытался ударить Кина, но у него не вышло — ему прилетела сконцентрированная чакра прямо в живот. Вслед за этим неизвестный увидел катану, летевшую в него. От нее он увернулся, но следующее застигло его врасплох: Кин переместился к катане, ударяя той же техникой, а после вонзая катану в спину противнику. — Умри! — процедил Кин, пытаясь добить врага своими цепями, но он не успел. Его цепи были заблокированными цепям противника. Схватив цепи Кина, неизвестный впечатал его со всей силы в землю. — О, цепи. Что же, удивил! — с безумной ухмылкой сказал неизвестный, протыкая Кина. — Но, увы, Кин, ты так и умрешь с ненавистью в душе. Это были последние слова, которые Кин услышал перед смертью. Следующее его пробуждение было странным. Он лежал в какой-то канализации. — Кин, это правда ты? — послышался голос, больше похожий на рев. — Как же я рад тебя видеть! — Курама, — сказал Кин, обернувшись. Но что с ним? Он вырос. Очень сильно. И видно, что жизнь его сильно потрепала. — Где мы? Аааа! Воспоминания хлынули в голову Кина. Он вкратце видел многое: жизнь некого Минато Намикадзе, а также его сына — Узумаки Наруто, в подсознании которого он и был. — Понятно, так значит, та моя теория с перерождением души все же частично верна, — ухмыльнулся сам себе Кин. Еще давно он предположил, что существует некое перерождение души, но с ним произошло несколько другое: частично его знания, его взгляды на жизнь, даже некоторые привычки передавались каким-то невиданным образом другому человеку. Но смотря на своих «реинкарнаций» Наруто и Минато, он видел огромную разницу в их характерах. — А вот мне ничего непонятно! Что здесь, ттебайо, происходит? — впервые подал голос Наруто, уставившись на Кина.To be continiued…